почесывая голову). Под присягой солгать? Не годится!
     Леди Моркомб. Кроме этого журналиста, никто об этом не знает?
     Дэзи. Я никому не говорила.
     Одихем. Да разве такую вещь  скроешь,  если  полиция  копаться  начнет!
Сбиться с пути - это одно, а присягу нарушить, сказать "не было" про то, что
было, - это дело серьезное, может к большим неприятностям повести.
     Леди Моркомб. Как давно вы знакомы с моим сыном?
     Дэзи. Почти год.
     Леди Моркомб. Вы были у него на содержании?
     Дэзи. Нет. Я по любви с ним сошлась.
     Леди Моркомб. Вы согласны уехать куда-нибудь сейчас же, не откладывая?
     Дэзи. О да!

В   эту  минуту  открывается  дверь  слева,  и  входит  полковник  Роуленд с
                       чрезвычайно озабоченным видом.

     Леди Моркомб (обращаясь к нему). Она уедет сама, немедленно.
     Полковник Роуленд. Невозможно.
     Леди Моркомб. Почему?

Он  качает  головой.  Леди  Моркомб  глядит  на  него  с  изумлением,  потом
                     обращается к Одихему и его дочери.

Будьте добры, подождите минутку в столовой, здесь напротив.

                 Одихем с дочерью уходят в дверь направо,.

Почему невозможно, полковник?
     Полковник Роуленд. Энн.
     Леди Моркомб. Она изменяла ему?
     Полковник Роуленд. Они с Колэном жили каждый своей жизнью. Но у  Колэна
была эта девушка, и, во всяком случае, поведение Энн не могло быть  причиной
его смерти. Если полиция  будет  осведомлена  обо  всем,  она  сама  в  этом
убедится.
     Леди  Моркомб.  Вы  намерены  выдать  им  девушку,  сообщить  ее   имя?
(Полковник Роуленд кивает.) Это - предательство по отношению к покойнику.
     Полковник Роуленд. Я не могу допустить, чтобы позорили Энн.
     Леди Моркомб. Она предпочитает обесчестить имя Колэна?
     Полковник Роуленд. Нет. Но Энн для меня  все.  Как  я  могу  допустить,
чтобы ее обливали грязью у меня на глазах!
     Леди Моркомб. А я? (С горечью.) Разве не довольно  того,  что  мой  сын
умер! (Берется за ручку двери, и в этот момент входит горничная.)
     Горничная. Инспектор из сыска, миледи. Пойти доложить миссис Моркомб?
     Леди Моркомб (в смятении). Где он?
     Горничная. В передней, миледи.
     Леди Моркомб. А те двое?
     Горничная. В столовой.
     Леди Моркомб. Он их не видел?
     Горничная. Кажется, нет.
     Леди Моркомб. Проводите его сейчас же сюда.

                             Горничная уходит.

     Полковник Роуленд! Вы не скажете ему. Вы этого не сделаете.

Полковник   Роуленд   откидывает  назад  голову  и  застывает  на  месте.  В
                      комнату быстро входит инспектор.

     Инспектор.  Леди  Моркомб,  честь  имею.  Полковник  Роуленд,  если  не
ошибаюсь, Я пришел побеседовать с вашей дочерью, сэр.
     Полковник Роуленд. Я позову ее. (Уходит в дверь направо.)
     Инспектор.  Прискорбное  событие,  миледи.  Вы  ничего  не  можете  нам
сказать, у вас нет никаких предположений?
     Леди Моркомб. Нет.
     Инспектор. Вы не получали письма от вашего сына?
     Леди Моркомб. Нет.
     Инспектор. Вы хотите остаться здесь?
     Леди Моркомб. Да.
     Инспектор. Может быть, для вас лучше было бы удалиться,  не  подвергать
себя такому испытанию.
     Леди Моркомб. Нет, благодарю вас. Я останусь.
     Инспектор. Как вам  угодно,  миледи.  Но  только  это  может  оказаться
довольно огорчительно для вас.
     Леди Моркомб. Мне ли теперь бояться огорчений!
     Инспектор (в то время как Энн с отцом входят в двери справа). Простите,
а майор Моркомб не был... никогда контужен?
     Леди Моркомб. Нет; но он прошел через все ужасы войны.
     Инспектор (трезво). Да, все мы  через  это  прошли.  (Поворачивается  к
Энн.) Я получил сведения, миссис Моркомб, что на следующий день после  этого
несчастья сюда утром приходила молодая женщина, вне себя  от  горя.  У  меня
есть ее адрес, но, прежде чем пойти к ней, я хотел спросить вас, что  вы  об
этом знаете. (Стоя посреди  комнаты,  он  не  упускает  из  виду  никого  из
присутствующих; он видит, как полковник Роуленд  одобрительно  кивает,  леди
Моркомб застыла в напряженном ожидании, Энн стоит, стиснув губы.)
     Энн. Ничего.
     Инспектор. Вы не  представляете  себе,  что  могло  заставить  ее  сюда
прийти?
     Энн. Нет.
     Инспектор. Вы ее никогда не видали? (И опять его зоркий  глаз  успевает
уловить и невольное  движение  руки  полковника  Роуленда  и  то,  как  леди
Моркомб, вдруг повернувшись, пристально смотрит на Энн, а Энн стоит, опустив
глаза, потом медленно поднимает на него взгляд и отвечает.)
     Энн. Нет.
     Инспектор. Вы меня простите, я понимаю, это, конечно, очень  щекотливое
дело, но я бы хотел от кого-нибудь узнать правду. Кому из вас было  известно
об отношениях майора с этой молодой женщиной? (К Энн.)  Вы  знали  об  этом,
мэм?
     Энн. Нет, не знала.
     Инспектор (к леди Моркомб). Вы, миледи?
     Леди Моркомб. Нет.
     Инспектор (полковнику Роуленду). А вы, сэр?

Все  застыли  в  ожидании,  Энн  чуть  заметно  качает головой, леди Моркомб
                           судорожно сжала руки.

     Полковник Роуленд (почти закрыв глаза). Нет.

                             Минутное молчание.

     Инспектор. В таком случае, поскольку они сейчас здесь,  в  столовой,  я
попрошу позвать ее с отцом сюда. (Наблюдает, какое  это  на  всех  произвело
впечатление.) Не откажите послать за ней, мэм.

                       Энн подходит к камину, звонит.
                   Полковник Роуленд облегченно вздыхает.

     Леди Моркомб. Оставьте в покое моего сына.
     Инспектор (невозмутимо). Миледи!

Леди  Моркомб  пошатывается,  стискивает  свои  маленькие сухие ручки, затем
 опускается в кресло у письменного стола. В дверь справа входит горничная.

     Энн. Попросите сюда мистера и мисс Одихем.
     Инспектор. Я вполне понимаю, как это для  вас  неприятно,  но  простите
меня: мы должны выяснить правду.

Одихем  с  дочерью  входят  в  дверь  справа. Инспектор, пронизывая взглядом
                    девушку, жестом подзывает ее к себе.

     Инспектор. Я инспектор, которому поручено  расследовать  это  дело.  Вы
Дэзи Одихем, проживающая в доме Бердэллс, 48?
     Дэзи. Да.

Отец подходит вместе с Дэзи; полковник Роуленд стоит у камина, Энн у кресла.

     Инспектор. Вы приходили сюда вчера утром?

            Дэзи в смятении переводит глаза с одного на другого,

Отвечайте, пожалуйста.
     Дэзи. Да.
     Инспектор. Зачем?
     Дэзи. Себя не помнила.
     Инспектор. Почему?
     Одихем (делает шаг вперед). Что вы из нее душу тянете? Ничего  она  про
это не знает.
     Инспектор. А вот увидим. Вы услышали, что майор  застрелился.  А  какое
вам до этого дело?
     Дэзи. Как можно быть таким  бессердечным!  (Внезапно  закрывает  руками
лицо.)
     Одихем. Ну как это, по-вашему, хорошо? Я же вам говорю, ничего  она  не
знает, откуда ей знать, почему майор застрелился.
     Инспектор. Если она не ответит мне сейчас, ей  придется  завтра  давать
показания под присягой. (К Дэзи.) Ну, отвечайте, что вам до того, что  майор
умер?
     Дэзи (отнимает руки от лица и выкрикивает). Все на свете!
     Инспектор. Вы хотите сказать, что он был для вас всем на свете?
     Дэзи. Да.
     Инспектор. А вы для него?
     Леди Моркомб (резко). Только мой сын мог бы вам ответить на это.
     Инспектор (сверля Дэзи взглядом). Она понимает, о  чем  ее  спрашивают.
Так как же?
     Дэзи (вдруг словно окаменев). Нет. (Изумленные лица  Энн  и  полковника
Роуленда, явное облегчение, которого не скрывает леди  Моркомб,  смущение  и
замешательство Одихема - все это прекрасно видит инспектор.)
     Инспектор. Когда вы последний раз виделись с майором?
     Дэзи. За день до того, как он...
     Инспектор. Где?
     Дэзи. В Ричмонде.
     Испектор. Так, говорите правду: у вас были с ним близкие отношения?
     Дэзи. Нет.
     Инспектор (с легкой усмешкой). И тем не менее он был для  вас  всем  на
свете. Чем вы занимаетесь?
     Дэзи (угрюмо). Официантка.
     Инспектор. Почтенная профессия.  Так  вы  что  же,  преследовали  этого
джентльмена?
     Дэзи. Я любила его.
     Инспектор. И между вами ничего не было.
     Дэзи. Я не буду больше ничего отвечать.
     Инспектор (успокаивающе). Ну полно, полно!

         Одихем подвигается поближе к дочери и дергает ее за рукав.

Вот  вы  понимаете, что закону не годится лгать. Ваша дочь была с майором...
Ну, признайтесь же, и все будут удовлетворены, я спрашиваю вас, отвечайте.
     Одихем. Вы что, не видите, она сейчас разревется!
     Инспектор (Дэзи). Дайте мне письмо, которое вы получили от майора вчера
утром.
     Дэзи. Ничего я не получала.
     Инспектор. Что? Вы же из этого письма и узнали о том, что заставило вас
прибежать сюда.
     Дэзи. Неправда! Я прочла об этом в газете.
     Инспектор (впервые суровым тоном). Вы со мной  так  не  разговаривайте.
Отвечайте только на вопросы и отдайте мне это письмо.
     Дэзи. О! Хоть бы кто-нибудь за меня заступился!
     Полковник Роуленд (делает шаг  к  инспектору).  Оставьте  в  покое  эту
несчастную девушку. (Властным тоном, каким он, бывало, командовал в  прежние
дни.) Вы слышите меня, инспектор?
     Инспектор. Да, сэр, но мы с вами сейчас не в армии. И вы простите меня,
это совсем не в ваших интересах и не в интересах вашей дочери, то,  что  она
отказывается отвечать.
     Леди Моркомб (вставая). Она ответила вам. И то, что  она  сказала,  она
может повторить под присягой. Она восхищалась моим сыном - и не она одна,  -
если хотите, можно сказать - она любила его. И это все. (Она произносит это,
отчеканивая каждое слово и с такой решительностью, что  инспектор  не  сразу
находится, что возразить.)
     Инспектор. Скажите мне, почему ваш сын покончил с собой,  миледи,  и  я
этим удовлетворюсь.
     Леди Моркомб. Я ничего не могу вам сказать; но что бы там ни  было,  вы
должны этим удовлетвориться.
     Инспектор (овладевая собой). Конечно, я  понимаю,  все  это  совершенно
естественно, но только ведь мы  так  с  места  не  сдвинемся.  (К  девушке.)
Подумайте, я вас последний раз спрашиваю; если вы сейчас  не  сознаетесь  во
всем, подвергнем вас перекрестному допросу; не знаю, как вам это понравится.
     Дэзи (исступленно). Ничего я вам не скажу - ничего, что бы со  мной  ни
делали. Ни слова не скажу ему во вред.
     Од их ем (предостерегающе). Дэзи!
     Дэзи. Не скажу, все равно. Он умер. Леди Моркомб кладет  на  руку  Дэзи
свою маленькую, сухую ручку и пожимает ее.

     Инспектор (невозмутимо). Это, чтобы не  сказать  больше,  неповиновение
закону.
     Полковник Роуленд. De mortuis nil nisi  bonum  {О  мертвых  ничего  или
хорошо (лат.).}, сержант.
     Инспектор. Так точно, полковник!  Мне  эта  пословица  известна.  Но  я
выполняю свои обязанности, я должен представить это дело коронеру,  изложить
все обстоятельства, не упуская ничего, что  может  способствовать  выяснению
этого самоубийства.  (Идет  к  двери,  открывает  ее  и  говорит.)  Симпсон,
позовите сюда этого репортера.
     Одихем. Да что же это, сущая инквизиция! Идем, Дэзи!
     Инспектор (спокойно). Вы можете идти, а ваша дочь останется.

           Входит репортер. Инспектор становится спиной к двери.

     Инспектор. Повторите, пожалуйста, что вы мне сказали, вот  только  что,
когда я говорил с вами на улице.

Репортер  оглядывается   по   сторонам,   стараясь   уяснить   ситуацию,   и
                        поворачивается к инспектору.

     Репортер. Ну зачем это, инспектор? Только зря мучить людей, и ведь всем
это уже известно.
     Леди Моркомб. А вы все еще продолжаете пакостить?
     Инспектор. Повторите просто  то,  что  вы  сказали.  Эта  девушка  была
любовницей майора Моркомба?
     Репортер (уязвленный словами  леди  Моркомб).  Так  она  сказала  вчера
нашему сотруднику.
     Инспектор (девушке). И вы по-прежнему отрицаете это?

              Дэзи стоит, закрыв глаза, и вдруг пошатывается.

     Энн (бросается к ней). Ей дурно, - она сейчас упадет.
     Леди Моркомб (строго). Не падай, девочка!

                           Дэзи открывает глаза.

     Инспектор. И вы по-прежнему утверждаете, что не получали письма?
     Дэзи (безжизненным голосом). Не получала я никакого письма.
     Инспектор (Одихему). Можете увести  ее.  (Репортеру.)  Вы  тоже  можете
идти. Но имейте в виду: всякая  попытка  подговорить  ее  на  что-нибудь  до
следствия будет рассматриваться как  противодействие  закону.  Если  мне  не
вручат этого письма, ей придется давать показания на следствии.
     Одихем. Вот прилипала!
     Инспектор. Благодарю.

Одихем  уходит, поддерживая дочь, которая почти без чувств повисла у него на
руках,  репортер  нерешительно  мнется, но инспектор, мотнув головой, грозно
                 указывает ему на дверь, и он тоже уходит.

     Инспектор. Письмо было ей, это совершенно ясно. (Круто поворачивается к
Энн.) А может быть, вы теперь скажете, мэм, кому было это письмо? У вас было
время подумать.
     Энн. Мистер Дарелл не получал письма.
     Инспектор. Так, так. Все дела майора я  тщательно  расследовал.  Все  в
полном порядке; лицевой счет в банке, никаких  долгов,  за  последнее  время
ничего срочно не ликвидировал: ни акций, ни ценных бумаг;  никаких  денежных
затруднений; ничем не хворал; война, - ну с тех пор уже пять лет прошло.  (К
леди Моркомб.) Как в вашей семье, миледи, ничего такого не было?
     Леди Моркомб. Нет.
     Инспектор. Да, вот и я так думал. Ведь его отец, кажется, был  стальной
магнат?
     Леди Моркомб. Да.
     Инспектор. И с его стороны ничего, что могло бы сказаться...
     Леди Моркомб. Насколько мне известно, нет.
     Инспектор. Так вот,  значит,  никуда  не  денешься.  Приходится  искать
причину в личной жизни. (К Энн.) В  вашей,  мэм,  или  в  его.  Я  не  знаю,
насколько вы посвятили в свои дела вашего родителя?
     Энн. Он знает все.
     Инспектор. Рад слышать. Так вот, за день до своей смерти  майор  был  с
этой девушкой в Ричмонде. А в тот вечер, когда он лишил себя жизни, вы в это
самое  время  были  с  другим  джентльменом.   Вот   каковы   обстоятельства
(внимательно наблюдает за леди Моркомб и Энн), если не считать письма.
     Энн. А вы справлялись на почте?
     Инспектор (язвительно). Еще бы! Опущено в ящик, изъято и  отправлено  в
одиннадцать вечера заспанным почтовым чиновником! Такое письмо, мэм, удается
разыскать разве что на экране кинематографа.
     Полковник Роуленд. Ступай, Энн.

Энн смотрит на него и уходит в дверь направо. Взгляд инспектора перебегает с
рослой  фигуры  полковника,  который  стоит  справа  от  него, на маленькую,
                     сухонькую фигурку, стоящую слева.

     Полковник Роуленд. Послушайте, инспектор, вы ведь служили в армии, были
когда-то солдатом, ну подумайте сами...
     Инспектор. Вот уж этого нам в армии не разрешалось, сэр.
     Полковник Роуленд. Ну попробуйте все-таки... Мой зять  был  в  связи  с
этой девушкой, и, как бы ни  поступила  моя  дочь,  это  не  имело  никакого
отношения к его смерти.
     Леди Моркомб. Эта бедная глупенькая девочка просто  преклонялась  перед
ним. Уж она-то никак не может быть причиной.
     Полковник Роуленд. Никто из них, согласитесь, инспектор.
     Инспектор. Вы хотите, чтобы я  после  двухдневного  розыска  представил
донесение об этом деле, не приведя ни единого  факта,  который  позволил  бы
установить причину самоубийства человека, известного всей стране? Ну, я  вам
только одно могу сказать: будь я на месте коронера и  публики,  я  бы  таким
донесением не удовлетворился.
     Полковник Роуленд. Но зачем же припутывать к делу то, что  не  имеет  к
нему никакого касательства?
     Инспектор. Не мне судить о том, что к чему имеет  касательство,  а  что
нет. Вы, верно, плохо представляете себе,  что  такое  публичное  следствие.
Коронер спросит: когда, где имел место случай насильственной смерти, от чего
наступила смерть и если установлено самоубийство, в каком состоянии оно было
совершено. Вот это мне и надлежит выявить, его состояние, да так,  чтоб  все
было ясно, а то, о чем мы говорим, это единственные факты, которые могли его
на это толкнуть.
     Леди Моркомб. Аменя разве утешит то, что вы выясните его состояние? Для
меня, инспектор,  единственное  облегчение  в  том,  что  никто  не  посмеет
отозваться небрежительно о моем сыне после его смерти.
     Инспектор (пожимая  плечами).  Обычное  дело,  миледи,  так  уж  у  нас
заведено. Считается, что человеку, если он в здравом уме, не пристало лишать
себя жизни.
     Леди Моркомб. А что же, эти факты свидетельствуют о здравом уме  или  о
невменяемости?
     Инспектор. Каверзный вопрос, миледи.
     Леди Моркомб. Каверзный! Лишиться  единственного  сына!  Ведь  это  все
равно, что света божьего лишиться. Каверзный!
     Инспектор (упрямо). Я очень сожалею... Но...
     Полковник Роуленд. Право, инспектор, я считал вас более  здравомыслящим
человеком!
     Инспектор (сухо). У меня достаточно здравомыслия, чтобы выполнить  свой
долг, полковник.
     Полковник  Роуленд.  Долг!  Без  всякой  надобности  устраивать   такую
сенсацию! Вы же видите, каково это для леди Моркомб! А для меня  -  что  мне
вам говорить, моя дочь для меня все, - каково мне  смотреть,  как  ее  будут
позорить у меня на глазах. Единственная дочь, и ее будут обливать  грязью  в
газетах. И это следствие, где все на нее  будут  глазеть,  -  толпы  женщин,
которые  упиваются  этим  зрелищем.  Мне  говорили,  что  на  всех  судебных
процессах, будь то убийство  или  развод,  зал  ломится  от  публики,  масса
разряженных женщин в шелках и мехах! А ведь это еще хуже,  чем  развод.  Он,
бедный, уже лежал мертвый, когда она пришла от...
     Леди Моркомб. Полковник Роуленд всю свою жизнь отдал на службу  родине:
он был трижды ранен. А мой сын - это был человек самоотверженной  храбрости!
И вы хотите перед всеми очернить его имя?
     Инспектор (прочувствованно). Можете мне  поверить,  миледи,  я  глубоко
сочувствую вам обоим. Конечно, это всегда очень  тяжело  для  семьи.  Но  не
кажется ли вам, что вы несколько преувеличиваете. Ну, задели немножко личную
жизнь, - в наше время какое это имеет значение?
     Леди Моркомб (с непередаваемым достоинством). Мы наше время пережили, а
это - лучше бы нам умереть, чем дожить до него. Оставим, полковник; его  все
равно не переубедишь. Что бы мы с вами  ни  говорили,  он  будет  стоять  на
своем.
     Инспектор (живо). Не я, миледи, закон! Вот будь у меня это письмо,  все
могло бы обернуться по-другому.
     Леди Моркомб. Мне кажется, никто из них не получал этого письма.
     Инспектор (пожимая плечами). Будьте покойны, кто-то из них получил. Ну,
у нас еще полдня впереди, до свидания.

Кланяется, сначала леди Моркомб, затем полковнику; никто из них не отвечает.
       Он огорченно покачивает головой и уходит. Наступает молчание.

     Полковник Роуленд. Может быть, эта девица получила письмо?
     Леди Моркомб. Нет, я уверена, что она говорила правду.
     Полковник Роуленд. И Энн тоже ручается.
     Леди Моркомб. Мы как в тенетах. Полковник Роуленд, неужели вы, с  вашим
влиянием, не можете прекратить это?
     Полковник Роуленд. Я? Я никто. В  архив  сдан.  Попробую  поговорить  с
моими поверенными, но, честное слово, я не представляю себе, что они  теперь
могут сделать.
     Леди Моркомб. Попробуйте. Попытайтесь. Простите меня за то, что  я  вам
наговорила.
     Полковник Роуленд. Я понимаю, я все понимаю. Мой бедный друг!

Берет  ее  руку,  подносит  к  губам,  идет  через комнату к двери направо и
уходит.  Леди  Моркомб,  оставшись  одна,  в смятении бродит по комнате. Она
слышит,   как   захлопнулась  входная  дверь,  подходит  к  окну,  чуть-чуть
откидывает   штору   и   провожает   взглядом  уходящего  полковника,  потом
    поворачивается и стоит, глядя на кресло и схватив