шись рукой за лоб.
В дверь слева входит Энн. Она в шляпе, в руках небольшой чемодан. Увидев ее,
              леди Моркомб опускает руку и отходит от кресла.

     Энн. Я ухожу к отцу. Вам здесь одной будет спокойнее.
     Леди Моркомб. Я могу уйти, вы останетесь.
     Энн. Нет. Это дом Колэна. (Идет к двери.)
     Леди Моркомб. Постойте! Этот разрыв с Колэном произошел из-за вас?
     Энн. Нет.
     Леди Моркомб. Вы же любили друг друга, когда поженились.
     Энн. Нам казалось, что да.
     Леди Моркомб. Вы первая изменили ему?
     Энн. Не я разрушила нашу совместную жизнь.
     Леди Моркомб. У вас были ссоры?
     Энн. Никогда.
     Леди Моркомб. Энн! Вы что-то скрываете?
     Энн. Ничего не скрываю.
     Леди Моркомб. Вы любите этого человека?
     Энн. Всем сердцем.
     Леди Моркомб. А Колэн любил эту девушку?
     Энн. Не могу сказать, не знаю.
     Леди Моркомб. Никто ничего не может мне сказать. О боже!  (С  внезапной
горечью.) Я думаю, вы рады, что он умер?
     Энн (вздрагивая). Вы несправедливы, и вы знаете это.
     Леди Моркомб. Сердце не разбирает, что справедливо. Но у вас его, может
быть, и нет.
     Энн. На это я вам уже ответила.

Смотрят  друг  на  друга  молча,  затем Энн поворачивается и выходит в дверь
направо.   Выждав,  когда  за  ней  закроется  дверь,  леди  Моркомб  идет к
                          выключателю, гасит свет.
Длинная  полоса  солнечного  света,  льющегося  из-за  полуотдернутой шторы,
падает  на  кресло.  Леди  Моркомб  подходит  к креслу и, наклонившись через
спинку,  смотрит как бы на того, кто в нем сидит. Потом медленно протягивает
руки  и  словно обнимает голову сидящего, наклоняется и прижимает к себе эту
       голову, которой нет. Целует ее и еле слышно шепчет: "Колэн!".

                                  Занавес


ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Около  одиннадцати  часов  утра  на  следующий день. Приемная в следственном
суде,  небольшая  комната, похожая на зал ожидания маленькой железнодорожной
станции,  но  несколько  более  опрятная;  стены  с  широким  выступом внизу
выкрашены  зеленой  клеевой  краской.  Длинный  четырехугольный  стол  стоит
посреди  комнаты;  напротив  него,  вдоль  правой  стены  -  длинная скамья.
Несколько  стульев  в  ряд  у  левой  стены, которая, заворачивая под прямым
углом,  образует  проход,  где  прямо напротив зрительного зала видны широко
         раскрытые двери, ведущие в переднюю и вестибюль зала суда.
На  скамье  сидят  Одихем,  его  дочь  и немного поодаль горничная Эллен. На
стуле, в дальнем конце стола, - неподвижная фигура леди Моркомб. В проходе и
в  вестибюле  толчется  народ:  все  обступили  помощника  коронера, усатого
                             человека в мантии.

     Помощник коронера.  Только  лица,  непосредственно  заинтересованные  в
деле!
     Дама с эгреткой. Ах, мы страшно  заинтересованы!  Пожалуйста,  помогите
нам найти места.
     Помощник коронера. Свидетели?
     Дама с эгреткой (подталкивая другую, помоложе). Не совсем, но  вот  моя
приятельница, близкий друг миссис Моркомб.
     Помощник коронера. Попытайтесь пройти, только там битком набито.
     Дама с эгреткой. Какая досада. Идем, Урсула, мы должны попасть.
     Репортер Форман (показывая свое удостоверение). Пресса.
     Помощник коронера. Хорошо, проходите, там, кажется, для  вас  места  за
столом.

Репортер  на минуту останавливается и смотрит на Одихема с дочерью: внезапно
он  видит, как леди Моркомб манит его рукой, затянутой в черную перчатку. Он
             подходит к ней и останавливается справа от стола.

     Леди Моркомб (показывает на газету, которая лежит перед ней на  столе).
Это вы придумали такой заголовок?
     Репортер. Я к заголовкам не имею никакого отношения. Простите, я должен
пойти занять место.

Быстро  идет  обратно  к  проходу  и  сталкивается  с  входящими полковником
                              Рэулендом и Энн.

     Полковник Роуленд (понизив голос). Черт бы побрал вашу газету, сэр!
     Репортер (невольно отшатываясь). Вполне с вами согласен, вполне!

Пробирается  через  толпу.  Полковник  Роуленд и Энн останавливаются у конца
стола,  ближе  к  рампе.  Полковник  машет  рукой  Одихему  и кланяется леди
                                  Моркомб.

     Мужчина с тремя дамами (в дверях). Я из министерства воздушного флота -
вы можете нас провести?
     Помощник коронера (взглянув на его визитную карточку). Попробую, сэр...
Пожалуйста, не толпитесь, сюда нельзя - здесь только свидетели.  (Пропускает
тех троих к двери и поворачивается к собравшимся в приемной.) Все свидетели?
     Полковник Роуленд. Я с дочерью - миссис Моркомб.
     Помощник коронера. А, очень хорошо. (К леди Моркомб.) А вы, мэм?
     Леди Моркомб. Мой сын.
     Помощник коронера. Ах вот что. (Почтительно.) Гм... Я не  знаю,  хотите
ли вы присутствовать на следствии, миледи. Если да, я буду рад услужить  вам
и распоряжусь поставить для вас стул.
     Леди Моркомб (вставая). Да. Я пойду.
     Помощник коронера (идет впереди). Тогда пожалуйте сюда, миледи.
     Леди Моркомб (не глядя на Энн, устремляет взор на полковника Роуленда).
Ничего не вышло, конечно? (Он качает головой.) Бодритесь!

     Полковник Роуленд кивает, она уходит вслед за помощником коронера.
Комната опустела, остались только Одихемы, горничная, Энн, полковник Роуленд
и  констебль  в  дверях.  В  открытые двери видно, как в вестибюле и у входа
                              толпится народ.

     Полковник Роуленд. Садись, дорогая.

Энн   садится   справа   у   стола,  машинально  берет  газету  и  рассеянно
перелистывает  ее. У нее вид человека, который пришел вырвать зуб к дантисту
и дожидается своей очереди в приемной. Полковник Роуленд стоит за ее стулом,
опершись  руками  на  спинку и покусывая ус. В дверях появляется инспектор с
какой-то  бумажкой в руке. Он поспешно заглядывает в комнату, быстро обводит
взглядом пятерых присутствующих, из которых только один Одихем, заметив его,
бормочет  себе под нос "Прилипала"; затем он сейчас же идет обратно к дверям
                        и что-то говорит констеблю.

     Инспектор (понизив голос). Вот эти три  женщины,  смотрите,  чтобы  они
были здесь. Полицейский Симпсон там, и оба врача: все на  месте.  (Констебль
кивает.) Так вот, значит, поглядывайте. Я за ними приду.

                                  Уходит.

     Энн (вдруг поворачивается). Не ходи со мной, папа, прошу тебя.
     Полковник Роуленд. Пустить тебя одну, дитя. Немыслимо!
     Энн. Прошу тебя, папа, пожалуйста! Я просто не выдержу, если ты  будешь
там.
     Полковник Роуленд. Дорогая моя, я хочу  оградить  тебя,  чтобы  они  не
посмели...
     Энн. Я буду держаться спокойно, папа,  уверяю  тебя...  я  могу...  Мне
будет в тысячу раз хуже, если ты будешь там. Ну прошу тебя.

                     Берет его за пуговицу и крутит ее.

     Полковник Роуленд (бормочет). Все эти разряженные  мегеры,  любопытные,
как сороки, и эти шимпанзе с блокнотами будут упиваться...
     Энн. Мне все равно, только чтобы ты этого не видел.
     Полковник Роуленд. Ты думаешь, если я останусь здесь, я не  буду  этого
видеть? Все будет у меня перед глазами, все до последней  мелочи,  так  вот,
как ты сейчас.
     Энн. Наверно, все  это  не  так  страшно,  как  мы  себе  представляем?
(Улыбаясь.) Правда, папа, мне будет спокойнее.

Полковник Роуленд резко поворачивается, делает несколько шагов, возвращается
                     обратно, кладет руку ей на плечо.

     Полковник Роуленд. Ну хорошо. Я останусь здесь. Помоги мне, боже...
     Констебль (делает несколько шагов от двери, заглядывает к ним). Коронер
уже на месте, скоро начнут. Они молча смотрят на  него.  Он  возвращается  к
двери.
     Одихем. Пора ему быть  на  месте.  Болтается  где-то!  Точно  спектакль
готовят, первое представление. (Горничной.) Придвигайтесь к нам, сюда.

Горничная  подвигается  и  садится  рядом  с девушкой. Энн и полковник молча
                                  смотрят.

     Одихем. Она сегодня с утра  губ  не  разжимает,  молчит.  Как  она  там
выдержит? У вас с собой нет нюхательной соли?

                         Горничная качает головой.

     Энн (встает и подходит к ним). Возьмите вот это. Одихем. Спасибо,  мэм.
Вовремя нюхнешь, сил наберешь.

  Энн надламывает ампулу с нашатырным спиртом и машет ею перед лицом Дэзи.

     Одихем. Очнись, Дэзи. Нюхни.

         Девушка безучастно нюхает. Энн возвращается на свое место.

     Одихем (горничной). Никогда в жизни я ее такой еще не видел. Знаете,  я
вас попрошу,  вы  там  за  ней  не  присмотрите?  Сам-то  я  боюсь  за  себя
поручиться. Как бы чего не наговорить... А вот когда она вернется, тут уж  я
от нее не отойду.
     Констебль (заглядывает  к  ним).  Ну,  теперь  недолго  ждать,  минутки
две-три. Присяжные ушли осматривать труп.
     Дэзи (вскакивает). О боже!

Мертвая  тишина.  Констебль,  степенный, пожилой человек, молча уставился на
нее,  остальные  застыли  на  месте  и  тоже  не  сводят  с  нее  глаз. Дэзи
опускается  на  скамью,  сидит в оцепенении, как прежде. Одихем машет на нее
шляпой.  В  дверях  появляется  инспектор;  он  делает  знак констеблю, явно
               стараясь не попадаться на глаза своим жертвам.

     Констебль. Пожалуйста, проходите, леди.
     Энн (подходит к Дээи). Эллен! (Горничная берет девушку  под  руку;  Энн
Одихему.) Мы за ней посмотрим, мистер Одихем. (Крепко сжимает руку девушки.)
Идемте! Все равно надо претерпеть!

Девушка   поднялась   и  идет  между  ними,  как  лунатик.  Констебль  сзади
загораживает  их,  когда они проходят в дверь. Одихем и полковник, оба стоят
                               как вкопанные.

     Полковник Роуленд (сам с собой). Я видел, как расстреливают  людей,  но
им хоть глаза завязывают. (Продолжает стоять, не двигаясь.)

Одихем  медленно  подходит  к  столу,  берет  газету, идет обратно к скамье,
усаживается,  кладет  газету  себе  на  колени,  проводит рукой по глазам и,
                        судорожно глотнув, говорит.

     Одихем. А эти парни из Чэлси здорово  бьют.  Уж  не  знаю,  на  сколько
очков, но сегодня они, видать, выиграют.

Полковник  вздрагивает,  потом идет к Одихему и присаживается против него на
                                край стола.

     Полковник Роуленд. Да! Сильная, кажется, команда.

      Молчание. Оба прислушиваются. Одихем достает из кармана трубку.

     Одихем. Вы как думаете, полковник, можно мне здесь покурить?
     Полковник Роуленд. Вряд ли,
     Одихем. Рискну все-таки. Без этого тут просто  не  высидишь.  (Набивает
трубку.)  У  вас,  полковник,  простите  за  прямоту,  дочка   на   редкость
мужественная.
     Полковник Роуленд. Женщины храбрее мужчин, - да, безусловно.
     Одихем. А от мыши сломя голову бегут. Посмотрели бы вы, как  моя  дочка
от таракана спасается.  Никакому  бегуну  за  ней  не  угнаться.  (Умолкает.
Вздрагивает.) Похоже, лейбористы у нас все-таки удержатся, вы  как  думаете,
полковник, или вы в политику не входите?
     Полковник  Роуленд.  Нет,  с  тех  пор,  как  у  меня   зубы   мудрости
прорезались, избегаю.
     Одихем. Д-да! Общественная деятельность - это у нас так, для показу.

Полковник  резко  оборачивается, как если бы он вдруг что-то услышал. Одихем
 тоже замолкает и прислушивается с трубкой в руке. Затем оба успокаиваются.

     Одихем  (раскрывая  газету).  Видели  вы  эти  заголовки?   "Загадочное
самоубийство", "Лучший пилот Англии", "Ожидаются сенсационные разоблачения".
Вот из-за  этого-то  здесь  сегодня  такая  толкучка.  А  газетчики  денежки
загребают!
     Полковник Роуленд. Черт бы их побрал!
     Одихем. А у нас теперь из всего  зрелище!  Затеяли  два  воробья драку,
гляди - тут же кругом толпа вырастет. Я вот как-то на днях читал про  одного
американского журналиста,  как  он  эту  катастрофу  на  Ниагаре  пропустил;
помните, мужчина с женщиной на льдине в  водопад  попали,  полтора  часа  их
крутило, пока не засосало; народу собралось тысячи, и никто  ничего  сделать
не мог. Один какой-то предложил спустить им веревки с моста; мужчина поймал,
зацепился, а женщина нет, так он свою тоже выпустил, и так они оба вместе  и
погибли. Так вот  этот  журналист  говорит,  что  для  него  это  величайшая
трагедия, что он такую вещь пропустил!
     Полковник Роуленд. Бесподобно!
     Одихем. А кто знает, может, и нам тоже любопытно  было  бы  посмотреть,
если бы  с  кем  другим  такое  несчастье  случилось.  Что  бы  вы  сделали,
полковник, если бы вам своими глазами привелось такое увидеть?
     Полковник Роуленд. Бежал бы опрометью.
     Одихем (мотает головой). Э, нет! Случись эдакое у вас  на  глазах,  вы,
как и всякий другой, стояли бы и смотрели, не отрываясь.  Такая  уж,  видно,
природа у человека, на все-то ему поглядеть хочется.
     Полковник Роуленд. Я вот ни за что не пойду смотреть на бой быков.
     Одихем (задумчиво). А ведь верно, вы на своем веку немало крови видели.
(Умолкают, прислушиваются.)  Простите,  нет  ли  у  вас  спичек?  (Полковник
достает коробку спичек.) Спасибо. (Одихем зажигает трубку и раскуривает.)
     Полковник Роуленд. Что это такое? (Оба слушают.)
     Одихем. Автомобиль, похоже. Иной раз  бывает  услышишь  это  вытье,  ну
прямо человек вопит!
     Полковник Роуленд. Истязать женщин!
     Одихем (попыхивая трубкой). А как, по-вашему, полковник, что  заставило
майора наложить на себя руки?  Вы  не  думаете,  что  тут  еще  какая-нибудь
женщина замешана?
     Полковник Роуленд (раздраженно отмахивается). Вы что же, его за мормона
принимаете?
     Одихем. Но что-то его все-таки доняло, отчего ему  так  туго  пришлось,
что он в себя пулю всадил.
     Полковник Роуленд. Одному богу известно, отчего человек сам себя  жизни
лишает.
     Одихем. Д-да! Ему много чего известно.
     Констебль (отходит от двери и  заглядывает  к  ним).  Здесь  курить  не
разрешается.

     Одихем вытряхивает трубку и кладет ее на скамью. Констебль уходит.

     Одихем. А закон у нас все-таки обновить не мешало бы. Варварства много!
(Прислушиваются оба. Одихем,  не  выдержав.)  Нет,  разве  тут  усидишь  без
трубки. (Встает.) Я, пожалуй, выйду, полковник, попробую походить там.

Полковник Роуленд кивает. Одихем проходит мимо него, идет в переднюю, видно,
как он в дверях разговаривает с констеблем. Полковник садится за стол спиной
            к проходу, облокачивается, опускает голову на руки.

     Констебль (в дверях, какому-то, только что пришедшему  человеку).  Кого
вам нужно, сэр?

               Новоприбывший входит в переднюю - это Дарелл.

     Дарелл. Миссис Моркомб.
     Констебль. Вдову? Она сейчас там, у коронера, но, надо полагать,  скоро
выйдет. Хотите, подождите здесь. Могу попытаться узнать, вызывали ее уже или
нет. (Зажимает в руке полученную монету.) Сейчас узнаю, сэр.
     Дарелл. Спасибо.

Он  проходит  в  приемную;  в  страшном  нервном  напряжении, взвинченный до
последних  пределов,  он  идет,  уставившись  прямо  перед  собой  невидящим
взглядом,  подходит к скамье, берет газету, тут же выпускает ее из рук, идет
дальше,  поворачивает,  останавливается  у  конца  стола  лицом  к  проходу.
Полковник  Роуленд  сидит  все  так же, не двигаясь, опустив голову на руки.
Дарелл, вдруг очнувшись, узнает его и невольно прикрывает рукой нижнюю часть
                                   лица.

     Констебль (появляясь в проходе). Ее только что допросили, сэр.
     Полковник Роуленд (выходя из оцепенения). Кого?
     Констебль. Вдову, сэр. Она ведь обнаружила труп, с нее первой и снимали
показания. (Дареллу.) Свидетелей иногда тут же отпускают, но бывает,  что  и
задерживают, - это уж как когда, сказать трудно.

Полковник  смотрит  на него и ничего не отвечает. Констебль уходит к дверям.
Полковник,  повернувшись,  глядит  на Даррела и, смутно догадываясь, кто он,
                     встает и делает шаг в его сторону.

     Дарелл (отвечая на  его  взгляд).  Да,  это  я.  Полковник  Роуленд,  я
полагаю?
     Полковник Роуленд (выпрямляясь). Вы за все это ответственны.
     Дарелл. Если бы мы не думали о вас, сэр, мы давным-давно поженились бы.
     Полковник Роуленд. Вы что же, решили, что я скорей поощрю тайную связь?
     Дарелл. Нет, но Энн...
     Полковник Роуленд. Почему же у вас  не  хватило  мужества  настоять  на
своем?
     Дарелл (вспылив). Я не вижу никакого мужества в том,  чтобы  насиловать
волю любимой женщины. Она боялась огорчить вас.
     Полковник Роуленд. Тогда надо было подождать, пока меня не будет.
     Дарелл. Да сэр, но мы любим друг друга.
     Полковник Роуленд. Это не оправдание для бесчестного поступка.
     Дарелл. У нее все уже было порвано с Моркомбом,  еще  до  того,  как  я
познакомился с ней.
     Полковник Роуленд. Это правда?
     Дарелл. Безусловно.
     Полковник Роуленд. Гм... что же вы теперь собираетесь делать?
     Дарелл. Мы поженимся, и я сразу увезу ее за гра* ницу. Я бы вот  сейчас
руку дал себе отрезать, только бы избавить ее от этого. (Кивает  на  дверь.)
Давно она там?
     Полковник Роуленд. Можно тысячу раз умереть и за десять минут.
     Констебль (в передней). Тут вас один джентльмен дожидается, мэм.
     Дарелл. Энн!

Входит  Энн.  На  щеках  у  нее  красные пятна. Она подходит к концу стола и
садится  лицом  к  публике, спиной к обоим мужчинам: Дарелл бросается к ней.
     Полковник Роуленд подходит сзади, становится за спинкой ее стула.

     Дарелл. Энн! Ангел мой!

Энн  качает  головой  и  ничего не отвечает, губы у нее дрожат, по выражению
лица  видно,  что  она перенесла и выдержала что-то такое, что свыше ее сил;
   теперь нервы ее сдали, она сидит неподвижно, уставившись в одну точку.

     Полковник Роуленд. Идем, дорогая! Ответа нет.
     Дарелл. Энн! Скажи что-нибудь! Энн (качает головой). Меня могут  еще...
вызвать. (Вздрагивает, с усилием овладевает собой.)
     Полковник Роуленд. Черт возьми, это уже слишком!

Дарелл  опускается  на колено, целует ее руку. Она все так же неподвижна. Он
               вскакивает и растерянно смотрит на полковника.

     Полковник Роуленд. Может быть, тебе дать воды, Энн?
     Энн. Ничего не надо.

Дарелл  порывается к ней, но полковник подзывает его жестом, и они отходят к
                            другому концу стола.

     Полковник Роуленд (тихо).  Пусть  побудет  одна.  Я  видел  однажды  на
северо-западной границе, как женщину... Ах! По-разному можно надругаться над
человеком... Нервам успокоиться - время надо.
     Голос констебля (в дверях). Нельзя туда, нету мест, сэр!
     Голос лейтенанта Освальда (снаружи). Но я же говорю вам,  мне  нужно  к
коронеру.
     Констебль. Пройдите сюда. (В приемную в сопровождении констебля  входит
человек лет тридцати, с выправкой моряка.) В чем дело, сэр?  Может  быть,  я
могу что-нибудь сделать?

Вошедший  протягивает  ему  визитную карточку. Дарелл и полковник из глубины
                         комнаты наблюдают за Энн.

     Констебль (читает карточку). Лейтенант Освальд судна королевского флота
Зевс (прикладывает руку к козырьку).
     Освальд. Я получил это письмо в  Портсмуте  сегодня  утром.  Его  нужно
сейчас же вручить коронеру. У нас были маневры, и я только сегодня узнал  об
этом несчастье. Бедняга! Он был моим другом! (Протягивает конверт.)
     Констебль (разглядывая конверт). Это от покойного?
     Освальд. Да.
     Констебль. Пойду позову инспектора, который ведет дело.
     Освальд (внезапно видит Энн, которая повернулась и  смотрит  на  него).
Миссис Моркомб! Позвольте мне... (Умолкает, увидав ее лицо.) Ах, как все это
нелепо получилось!
     Энн (с горечью). Письмо?
     Освальд. Только что дошло до меня.
     Энн. Слишком поздно.
     Освальд. Что...

                Входит инспектор в сопровождении констебля.

     Инспектор (отрывисто). Что такое, сэр?