е же, когда я уходил...
     - Ты хочешь сказать - когда она уходила от тебя, так ведь?
     Рон хмуро взглянул на Лайона, затем пожал плечами.
     - Да, когда она отошла от меня, я понял, что не получил ответа ни на один вопрос. По крайней мере мне так кажется.
     - Ты был слишком поглощен ее внешностью, - утешил его Лайон. - Симпатичная мордашка всегда мешает сосредоточиться.
     - Да-а? - протянул Рон. - Тогда, дружок, давай посмотрим, сколько ответов получишь ты.
     Ставлю бутылку самого моего лучшего бренди против одной из твоих.
     - Идет, - заявил Лайон. Он обвел зал взглядом и тут же без труда нашел принцессу Кристину. Он был здесь выше всех, и это давало ему несомненное преимущество, тем более что интересовавший его объект был единственной блондинкой в зале.
     Она стояла рядом со старым другом его отца, сэром Рейнольдсом. Лайон обрадовался, увидев, что угрюмая опекунша Кристины устроилась на стуле в другом конце зала.
     Когда маркизу наконец удалось привлечь внимание сэра Рейнольдса, он нетерпеливым движением головы потребовал немедленно представить его.
     Сэр Рейнольдс кивнул - с чрезмерной, по мнению Лайона, готовностью, - затем наклонился и зашептал что-то принцессе. Кристина стояла спиной к Лайону, но он заметил ее почти неуловимый кивок. Прошло несколько долгих минут, прежде чем дородная женщина, говорившая с принцессой, остановилась, чтобы перевести дух. Сэр Рейнольдс воспользовался этой возможностью, чтобы откланяться. Лайон решил, что тот в своем поспешном объяснении, должно быть, назвал его имя, потому что собеседница принцессы испуганно оглянулась, подхватила юбки и поспешила в противоположном направлении. Она двигалась так же проворно, как толстая мышь, преследуемая котом.
     Лайон улыбнулся еще шире. Он не напрасно хвастался перед Роном, что не утратил форму.
     Он совершенно забыл о той глупой женщине, когда к нему подошла принцесса Кристина и встала прямо перед ним. Сэр Рейнольдс суетился вокруг, словно беспокойный ангел-хранитель. Лайон медленно выпрямился, терпеливо ожидая, пока она присядет перед ним в совершенном маленьком реверансе, которым, как он заметил, она приветствовала и всех остальных.
     Она склонила голову, но тем не менее он заметил, что, оказывается, и принцесса не без изъянов. Он увидел россыпь веснушек на ее переносице. И теперь она уже не казалась ему фарфоровой куклой, а стала гораздо более земной.
     Незнакомка едва доходила ему до плеча. Она была слишком хрупкой на вид и чересчур худой на его вкус. Потом она подняла голову и посмотрела на него прямым, немигающим взглядом, почти в упор.
     И Лайон уже не мог вспомнить даже своего имени.
     Он смутно помнил, что в конце концов поблагодарил Бога за вмешательство сэра Рейнольдса. Он как бы издали слышал его монотонный голос, который перечислял многочисленные титулы Лайона.
     Этот длинный список дал Лайону возможность прийти в себя.
     Он никогда не чувствовал себя столь потрясенным. Это все ее взгляд, такой невинный! Он просто парализовал его! Да и ее глаза тоже, неохотно признал он. Ему никогда раньше не приходилось видеть глаз такого необычного голубого оттенка.
     Он знал, что ему нужно взять себя в руки. Лайон намеренно перевел взгляд на ее рот и тут же понял свою ошибку. Он снова почувствовал, как напрягается его тело.
     Сэр Рейнольдс наконец завершил свое перечисление словами:
     - Полагаю, моя дорогая, вы уже были представлены графу Рону.
     - Да, - вставил неожиданно оказавшийся рядом Рон, во весь рот улыбаясь Кристине.
     - Лайон, а теперь позволь представить тебе принцессу Кристину, - молвил сэр Рейнольдс, и официальная часть продолжилась.
     Ее глаза выдали ее. Что-то, сказанное во время представления сэром Рейнольдсом, взволновало ее. Однако она быстро взяла себя в руки, и Лайон знал, что если бы он не наблюдал за ней так пристально, то не заметил бы удивления, мелькнувшего в ее глазах.
     - Для меня честь познакомиться с вами, сэр, - прошептала Кристина.
     Ее голос, мягкий, чувственный, понравился ему. Он заметил и необычный акцент. Лаойн много путешествовал и все же не мог определить его происхождение. Это его озадачивало почти так же, как и возникшее вдруг немыслимое желание схватить ее, утащить в темноту и там овладеть ею.
     Слава Богу, ей не дано знать, что творится у него в голове! Иначе она, несомненно, с криком бросилась бы наутек. Лайону же вовсе не хотелось ее пугать. Пока не хотелось.
     - Он уже много лет ближайший друг Лайона, - прервал сэр Рейнольдс неловкое молчание.
     - Я его единственный друг, - заметил Рон с ухмылкой.
     Лайон почувствовал, как Рон толкает его.
     - Разве это не так?
     Лайон не ответил.
     - А вы действительно принцесса? - спросил он Кристину.
     - Многие так полагают, - сказала она.
     Она снова не ответила на вопрос, понял Лайон.
     Рон кашлянул. Лайон, нахмурившись, подумал, что друг таким образом скрывает смех. Кристина повернулась к Рону.
     - Вам нравится сегодняшний вечер?
     - Безусловно! - заявил Рон. Он посмотрел на Лайона и сказал:
     - Ты хотел спросить...
     - Спросить? - сказала Кристина нахмурившись.
     - Я вот сейчас подумал: где ваш дом? сказал Лайон.
     - Я живу у тети Патриции, - ответила Кристина.
     - Лайон, ты, конечно же, помнишь лорда Альфреда Каммингса, - вставил сэр Рейнольдс с большим энтузиазмом. - Он был знаком с твоим отцом.
     - Действительно, я припоминаю имя, - ответил Лайон. Он пытался оторвать взгляд от Кристины и перевести его на Рейнольдса, но не смог. Это, наверное, невежливо, подумал Лайон, в то же время чувствуя, что не собирается ничего менять.
     - Итак, - продолжал сэр Рейнольдс, - Альфред был послан на службу в колонии много лет назад. Он умер в Бостоне, да упокоит Господь его душу, два-три года назад, и графиня вернулась домой в Англию со своей прелестной племянницей.
     - А, так, значит, вы уже два года в Англии? - спросил Лайон.
     - Нет.
     Лайону потребовалась целая минута, чтобы понять, что она не собирается ничего добавить к своему короткому ответу.
     - Значит, вы воспитывались в колониях. - Это было утверждение, а не вопрос, и Лайон сам себе закивал головой.
     - Нет.
     - Вы там родились?
     - Нет, - ответила Кристина, пристально глядя на него, и на ее лице промелькнула тень улыбки.
     - Но вы жили в Бостоне?
     - Да.
     - Да?
     Он совсем не собирался повышать голос, но принцесса Кристина вела себя крайне вызывающе.
     Да и сдавленный смех Рона не способствовал обретению душевного равновесия.
     Лайон немедленно пожалел о том, что позволил ей заметить свое раздражение. Теперь она сбежит при первой же возможности. Он знал, как его гнев действует на людей.
     - Сэр, вы сердитесь на меня потому, что я не родилась в колониях? - вдруг спросила Кристина. - По крайней мере об этом свидетельствует ваше нахмуренное лицо.
     Он услышал смех в ее голосе. И в глазах ее тоже промелькнула веселая искорка. Похоже, она совсем его не боится. Не покажись ему такая мысль абсурдной, Лайон подумал бы, что она просто смеется над ним.
     - Я совершенно не сержусь, - заявил Лайон. - Но вы и дальше намерены отвечать на мои вопросы только "да" и "нет"?
     - Возможно, - сказала Кристина и открыто улыбнулась, ожидая его реакции.
     Раздражение Лайона испарилось. Ее прямота вызывала приятное удивление, улыбка была чрезвычайно обаятельной. Он не пытался сдержать смех, и этот звук громким эхом прокатился по залу, вызвав удивленные взгляды гостей.
     - Когда вы смеетесь, сэр, ваш смех подобен львиному реву, - заметила Кристина.
     Эти слова привели его в замешательство. Они были такие необычные.
     - А вы слышали рев льва, Кристина? - спросил он, опустив её титул.
     - О, много раз, - ответила девушка, не успев подумать.
     Ее слова прозвучали настолько убедительно, что трудно было не поверить им. Снова загадка.
     - И где же вы могли услышать подобные звуки?
     Улыбка внезапно сбежала с ее лица. Сама того не желая, она высказала больше, чем диктовала ей осмотрительность.
     Но Лайон ожидал ее ответа. Кристина настороженно взглянула на него, затем повернулась к сэру Рейнольдсу. Она пожелала ему доброй ночи, объяснив, что, прежде чем отправиться домой, они с тетей еще должны заехать на один прием. Повернувшись снова к Лайону и Рону, она прохладно простилась с ними, словно королева, внезапно заканчивающая наскучившую аудиенцию.
     Лайон не привык, чтобы от него так пренебрежительно отмахивались. Но принцесса Кристина ушла прежде, чем он успел ей сказать об этом.
     Она знала, что должна уйти от него. Она чувствовала, как спокойствие покидает ее. Ее опекунша сидела в кресле у стены. Направившись к ней, Кристина заставила себя идти неторопливо и достойно.
     - Я думаю, нам нужно собираться, - прошептала она.
     Графиня достаточно долго прожила с племянницей, чтобы понять, что что-то произошло. Ее преклонный возраст никак не сказался на остроте ее ума или физическом здоровье. Она только что не соскочила с кресла, уцепилась за руку Кристины и направилась к двери.
     Лайон остался стоять с Роном и сэром Рейнольдсом. Все трое наблюдали, как Кристина и ее тетя поспешно прощаются с хозяином дома.
     - Я завтра заеду к тебе за той бутылкой бренди, - заявил Рон, толкнув Лайона в бок, чтобы привлечь его внимание.
     - Рон, если ты еще раз ткнешь меня локтем под ребра, клянусь, я сломаю тебе руку, - пробормотал Лайон.
     Эта угроза не испугала Рона. Он хлопнул друга по плечу.
     - Думаю, мне следует пойти присмотреть за твоей сестрой, Лайон. Ты, похоже, сейчас не способен на это.
     Как только Рон покинул его, Лайон повернулся к сэру Рейнольдсу.
     - Что вам известно о Патриции Каммингс? - спросил он. - Только, пожалуйста, правду без всяких домыслов.
     - Ты оскорбляешь меня, Лайон, - заявил сэр Рейнольдс, хотя его улыбка показывала, что он вовсе так не считает.
     - Вы славитесь своей дипломатичностью, - ответил Лайон. - Итак, об опекунше Кристины. Что вы можете рассказать мне? Вы ведь наверняка знали ее в молодости.
     - Конечно, - сказал Рейнольдс. - Нас всегда приглашали на одни и те же приемы. Уверен, то, что я скажу тебе, дальше не пойдет, поэтому я ничего не буду скрывать, Лайон. Это отвратительная женщина. Она мне тогда не нравилась, не нравится и сейчас. Только раньше ее красота несколько сглаживала впечатление от ее... поступков. Она вышла замуж за Альфреда, когда заболел его старший брат. Надеялась, что он вот-вот умрет. Патриция, словно стервятник, ожидала добычи - обширных владений. Однако брат Альфреда перехитрил ее. Он прожил еще целых десять лет, намного дольше, чем все могли предположить. Альфред был вынужден принять пост в колониях, иначе оказался бы в долговой тюрьме.
     - А как же отец Патриции? Разве он не попытался оплатить долги своего зятя? По-моему, ради того, чтобы избежать огласки, он мог бы это сделать. Или у него было мало денег?
     - Да нет, он был достаточно богат, - заявил сэр Рейнольдс. - Но он уже не хотел иметь с дочерью ничего общего.
     - Может быть, потому, что она вышла замуж за Альфреда?
     - Да нет, ходили другие слухи, - сказал Рейнольдс, качая головой. - Патриция всегда была жестокой и алчной женщиной. На ее совести много дурных поступков. Одна из ее интриг закончилась трагедией. Молодая дама, ставшая жертвой ее шутки, покончила с собой. Я не хочу вдаваться в подробности. Но достаточно сказать, что она, похоже, не изменилась с годами. Ты заметил, как она следила за племянницей? Меня прямо дрожь пробирала.
     Лайон был удивлен горячностью, прозвучавшей в голосе сэра Рейнольдса. Старый друг его отца был известен своим спокойным, добродушным нравом. Но сейчас он буквально трясся от гнева.
     - Вы тоже оказались жертвой ее жестокости? - поинтересовался Лайон.
     - Да, - признал сэр Рейнольдс. - Племянница кажется таким нежным, незащищенным цветком. Ее воспитывала не тетка. Я в этом уверен. Но мне жаль бедное дитя. Ей тяжко придется, угождая этой старой ведьме. Графиня, несомненно, продаст ее тому, кто даст самую высокую цену.
     - Я никогда не слышал от вас подобных слов, - сказал Лайон тихим голосом, подстраиваясь под шепот сэра Рейнольдса. - Последний вопрос, сэр, поскольку я вижу, что этот разговор вас тяготит.
     Сэр Рейнольдс кивнул.
     - Вы сказали, что отец графини был богат. Кто получил его имения?
     - Это никому не известно. Отец отдал всю свою любовь младшей дочери. Ее звали Джессика.
     - Джессика была матерью Кристины?
     - Да.
     - И она действительно была настолько не в себе, как говорят?
     - Я не знаю, Лайон. Я лишь несколько раз встречал Джессику. Она казалась полной противоположностью своей сестры - мягкая и застенчивая, ужасно застенчивая. Когда она вышла замуж, ее отец был чрезвычайно доволен. Он расхаживал гордый, словно петух. Понимаешь, его дочь покорила короля. Я до сих пор помню великолепные балы в их честь. Их роскошь просто потрясала. Однако потом что-то произошло между ними, но никто в точности не знает, что случилось. - Сэр Рейнольдс протяжно вздохнул. - Думаю, эта тайна, Лайон, никогда не будет раскрыта.
     Хотя Лайон и обещал прекратить расспросы, но он слишком заинтересовался, чтобы оставить эту тему.
     - А вы сами знали отца Кристины? Вы говорите "король", но я никогда о нем не слышал.
     - Я его встречал, но мне так и не удалось узнать его как следует. Его звали Эдвард. А вот фамилию не помню. Он мне нравился. Он всем нравился. Был чрезвычайно учтив, в нем не было никакой напыщенности. Он не смотрел на нас свысока и настаивал, чтобы все его звали не королем, а бароном. Понимаешь, он ведь потерял свое королевство.
     Лайон кивнул.
     - Да, загадка, не так ли? - заметил он. - Пожалуй, Джессика меня заинтриговала.
     - Чем же?
     - Она вышла замуж за короля, а потом сбежала от него.
     - Джессика унесла разгадку с собой в могилу, - сказал сэр Рейнольдс. - Она, полагаю, умерла вскоре после рождения Кристины. Никто не знает больше того, что я рассказал тебе. А после твоей довольно немногословной беседы с прекрасной принцессой мне кажется очевидным, что она собирается хранить все свои секреты при себе.
     - Если я ей это позволю, - заявил Лайон, усмешкой смягчая прозвучавший в его словах вызов.
     - А, значит, и ты заинтересовался принцессой? - заметил сэр Рейнольдс.
     - Просто легкое любопытство, - ответил Лайон с подчеркнутой небрежностью.
     - А ты не лукавишь, Лайон?
     - Это правда.
     - Ясно, - сказал Рейнольдс с улыбкой.
     - Вы случайно не знаете, куда направились Кристина и ее опекунша? Я слышал, как принцесса сказала вам, что им еще нужно заехать в одно место.
     - Это дом лорда Бейкера, - пояснил Рейнольдс. - Ты собираешься туда? - спросил он вкрадчиво.
     - Рейнольдс, не делайте из мухи слона. Я просто хочу побольше узнать о принцессе. К утру мое любопытство будет удовлетворено.
     Резкость, прозвучавшая в голосе Лайона, показала Рейнольдсу, что лучше прекратить расспросы.
     - Я еще не поприветствовал твою сестру. Пойду поздороваюсь с ней.
     - Вам придется поторопиться, - заявил Лайон. - Мы с Дианой через несколько минут уедем.
     Лайон последовал за Рейнольдсом в толпу гостей. Он позволил им с Дианой несколько минут пообщаться, а затем объявил, что им пора ехать.
     Разочарование сестры было очевидным.
     - Не стоит так расстраиваться. Полагаю, вы не сразу поедете домой, - заметил сэр Рейнольдс посмеиваясь.
     Но Лайону было совершенно не смешно.
     - Да, Диана, - подтвердил он. - Я хочу заехать к Бейкеру, прежде чем отвезу тебя домой.
     - Но, Лайон, ты же отказался от его приглашения, - напомнила ему Диана. - Ты сказал, что он такой скучный!
     - Я передумал.
     - Так он скучный или нет? - спросила Диана, совершенно сбитая с толку.
     - Ради Бога, Диана! - с раздражением пробормотал Лайон, взглянув на Рейнольдса.
     Резкий тон Лайона привел Диану в еще большее замешательство. Она нахмурилась.
     - Пойдем, Диана. Не стоит опаздывать, - поторопил Лайон, несколько смягчив тон.
     - Опаздывать? Лайон, лорд Бейкер даже не знает, что мы посетим его прием. Как же мы можем опоздать?
     Лайон пожал плечами, и Диана повернулась к сэру Рейнольдсу.
     - Вы не знаете, что случилось с моим братом? - спросила она.
     - Приступ легкого любопытства, моя дорогая, - ответил сэр Рейнольдс, затем повернулся к Лайону и сказал:
     - Если ты не против вмешательства старика, я бы предложил, чтобы твоя сестра еще побыла со мной. Я почту за честь отвезти ее домой.
     - О да, Лайон, можно я останусь? - загорелась Диана. Она обрадовалась, словно маленькая девочка. Лайон не удивился бы, если бы она захлопала в ладоши.
     - У тебя есть какая-то особая причина, чтобы задержаться здесь? - поинтересовался он.
     - Краска, залившая лицо сестры, стала для него ответом.
     - Как зовут этого человека? - требовательно спросил он.
     - Лайон, - прошептала Диана с обидой. - Не ставь меня в неловкое положение перед сэром Рейнольдсом!
     Лайон нетерпеливо вздохнул. Только что она напомнила брату, что он считает Бейкера скучным, а теперь у нее хватило наглости сказать, что он смущает ее!
     Он хмуро посмотрел на Диану.
     - Мы обсудим это потом. Спасибо, Рейнольдс, за вашу заботу.
     - Лайон, мне не нужен опекун! - запротестовала Диана.
     - Всем своим поведением ты доказываешь обратное, - заметил Лайон, кивнул сэру Рейнольдсу на прощание и покинул зал.
     Ему вдруг очень захотелось поскорее попасть в дом этого зануды Бейкера.

Глава 3

     "Нам пришлось остаться в Англии дольше, чем этого хотелось моему мужу, чтобы отец мог принять участие в праздновании моего дня рождения. Эдвард был так внимателен к пожеланиям моего дорогого папы.
     На следующий день после моего семнадцатилетия мы отплыли на родину мужа. Я рыдала, но при этом мне было ужасно стыдно оттого, что я веду себя так эгоистично. Я знала, что буду скучать по отцу. Но мой долг, разумеется, состоял в том, чтобы быть рядом с мужем.
     Когда слезы высохли, я уже с нетерпением ожидала будущего. Видишь ли, Кристина, я думала, что Эдвард везет меня в Камелот".
     Запись в дневнике
     10 августа 1795 года

     Кристине было плохо. Она чувствовала, что задыхается, и все время твердила себе, что ее паническое состояние пройдет, как только прекратится поездка в этой ужасной карете.
     Как она ненавидела это замкнутое раскачивающееся пространство! Шторы были задернуты, двери заперты, воздух тяжелый, пропитанный запахом резких духов тети Патриции. Руки Кристины, скрытые от взгляда тети складками платья, сжались в кулаки. Плечи она вжала в коричневую кожаную спинку сиденья.
     Графине было невдомек, какие ее племянница испытывает мучения. Как только дверца закрылась, она тут же обрушила на Кристину град вопросов, ни разу не дав ей возможности ответить. Тетя сопровождала каждый вопрос резкими, едкими замечаниями в адрес гостей, с которыми они только что попрощались в доме лорда Карлсона. Графиня, казалось, получала огромное удовольствие от того, что унижала других. Ее лицо при этом принимало злобное выражение, тонкие губы кривились, а глаза приобретали ледяной серый оттенок.
     Кристина всегда считала, что глаза - зеркало души человека. И графиня, несомненно, являлась подтверждением тому: она была такой злой, ожесточенной, эгоистичной женщиной! И глупой тоже, подумала Кристина. Ведь она даже не пыталась скрыть свои недостатки от племянницы! Такая неосмотрительность просто поражала Кристину. Показывать свою слабость - значит, дать другому власть над собой. Тетя Патриция, судя по всему, не понимала этого простого закона. Ей даже нравилось рассказывать обо всех нанесенных ей обидах. И делала она это постоянно.
     Кристина давно уже не обращала внимания на странности тети. Она даже стала бережно относиться к ней. Ведь графиня ей родня, и этого уже было бы достаточно, но у Кристины был еще и иной мотив. Тетя напомин