атил внимания на ее слова и продолжил:
   - Пока ты не научишься ценить дар, который я преподношу тебе, я хотел
бы, чтобы ты высказывала свое мнение, только когда  тебя  просят.  Я  не
собираюсь терпеть наглое поведение. Так что обещай.
   Она отмахнулась от его слов, они нисколько ее не  испугали.  В  конце
концов, женщина может многое вынести, но для Бренны,  кажется,  наступил
предел. Пожалуй, пора прийти в себя от этого кошмара.
   - И что же, я не вправе высказывать свое мнение?  -  поинтересовалась
она.
   - Нет, в присутствии сопровождающих меня людей не можешь,  -  уточнил
он. - Но наедине - пожалуйста, если захочешь.
   - Я хочу домой.
   - Это невозможно. Она тяжело вздохнула.
   Отправиться домой - значит встретиться с отцом. И пока кто-нибудь  не
расскажет ему правду о случившемся, честно говоря, она бы не хотела  его
увидеть.
   - Хорошо, я пообещаю это тебе, но лишь после того, как ты  пообещаешь
мне объяснить все моему отцу.
   - Я никогда не стану тебе подчиняться.
   - А я никогда - тебе.
   Он пропустил мимо ушей ее полное ярости обещание.
   - Однако из-за того, что ты так боишься меня  и  своего  будущего,  я
решил сделать одно исключение. Если я когда-нибудь  увижу  твоего  отца,
так и быть, я все ему объясню.
   Но Бренне захотелось кое-что уточнить.
   - Но только не  рассказывай  ему  о  моих  детских  предложениях.  Я,
конечно, была ребенком, но отец все равно не сможет этого понять.
   - Хорошо.
   Лицо ее осветилось улыбкой.
   - Спасибо.
   Он  намеренно  задержал  взгляд  на  ее  руке  -  испытывая   чувство
благодарности, сама того не замечая, Бренна гладила его руку.
   Он не смог удержаться, чтобы не поддразнить ее:
   - Не очень благоразумно с твоей стороны демонстрировать  свою  любовь
ко мне на глазах солдат-англичан.
   Она тут же отдернула руку.
   - Ничего подобного! Ничего я не демонстрирую!
   - Ну нет уж, что было, то было.
   Он всегда любил оставить за собой последнее слово.
   Она успела заметить улыбку  на  его  лице  в  тот  момент,  когда  он
собрался отойти от нее.
   Интересное  у  него  чувство  юмора.  Неужели  все  обитатели  Горной
Шотландии такие же чудные, как этот? Бренна искренне надеялась, что нет.
Как же ей жить среди них?
   Бог мой! Похоже, она уже размышляет о будущей жизни с  этим  дикарем!
Что с ней творится? Вместо того чтобы думать, как от него вырваться, она
мечтает с ним поладить!
   Бренна нахмурила брови. Она была в замешательстве. С  одной  стороны,
она чувствовала облегчение и  искреннюю  благодарность  за  то,  что  он
пообещал поговорить с отцом, но в то же время она  сомневалась,  сдержит
ли он свое слово.
   Только одним можно объяснить ее странное поведение, решила Бренна,  -
наверняка она сошла с ума.
   "Он, видимо, запугал меня, как и Беатрис", - подумала она.
   Боже мой, Беатрис!.. Она совсем забыла о служанке.  Бедняжка,  должно
быть, до сих пор дрожит от страха где-нибудь в кустах.
   Бренна слезла с лошади и побежала к солдатам отца. Они стояли и молча
нацепляли на себя оружие. Никто не осмелился взглянуть на нее, никто  не
отозвался, когда она их окликнула. Бренна подошла ближе.
   Куинлен заступил ей дорогу. Он не касался  ее,  он  просто  стоял  на
пути, и она не могла сделать вперед ни шагу. Другие горцы тоже  подались
вперед, образовав заслон между нею и людьми ее отца.
   Со стороны это выглядело так, будто они собираются защищать ее от  ее
же собственного эскорта. Какая нелепость, подумала Бренна. Дело в другом
- они просто неотесанные грубияны, эти дикари.
   - Я хочу поговорить с солдатами своего отца. Куинлен покачал головой:
   - Вашему хозяину это не понравится.
   Нет, он ей не хозяин, она англичанка. Но Бренна  понимала:  если  она
начнет спорить, то никогда не получит того, чего хочет. Ей  нужно  найти
подход к этим дикарям, а не злить их.
   - Вряд ли ваш хозяин будет  против.  Мне  нужна  всего  одна  минута.
Обещаю.
   Нехотя Куинлен уступил. Он отошел, заложил руки за спину и сказал:
   - Можно говорить с ними отсюда. Времени терять было нельзя.
   - Гарольд, не забудь, пожалуйста, о Беатрис. Она  прячется  где-то  у
ручья. Я буду благодарна, если ты заберешь ее домой.
   Не глядя на хозяйку, Гарольд кивнул.
   - И скажи родителям, пусть не беспокоятся.
   Гарольд что-то промямлил, она не  расслышала  что  и  хотела  подойти
поближе, но Куинлен вытянул перед ней руки, удерживая на прежнем  месте.
Она хмуро взглянула на горца, давая понять, что думает о  его  неучтивом
поведении, а потом снова обратилась к Гарольду.
   - Что ты сказал? Повтори громче,  -  попросила  она.  Наконец  солдат
осмелился взглянуть на нее:
   - Теперь ваш отец начнет войну, вот что я сказал. Бренна похолодела.
   - Нет, он не должен начинать из-за меня  войну.  Заставь  его  понять
это, Гарольд. Объясни ему.
   Бренна умолкла, услышав в своем голосе панику. Потом глубоко вдохнула
и прошептала:
   - Я не хочу, чтобы кто-то дрался из-за меня. Скажи отцу, что  я  сама
хотела этого брака. Сама попросила горца приехать за мной.
   - Но вы собирались выйти замуж за  Мак-Нейра?  -  изумился  сбитый  с
толку Гарольд.
   - Нет, нет, я никогда  не  хотела  выходить  замуж  за  Мак-Нейра.  Я
хотела...
   Боже милостивый, в таком возбуждении Бренна не  могла  вспомнить  имя
лаэрда...
   - Я хотела... - Она в панике посмотрела  на  Куинлена.  -  Как  зовут
вашего лаэрда? - прошептала она.
   - Коннор Мак-Алистер.
   -  Мак-Алистер!  -  крикнула  она.  -  Я  хотела   выйти   замуж   за
Мак-Алистера! Пожалуйста, напомни отцу, он  встречался  с  моим  будущим
мужем давно, очень давно.
   - Пора идти, миледи, - окликнул Куинлен.
   Он обратил внимание, что Коннор наблюдает  за  ними  с  края  поляны.
Похоже, лаэрду не нравилась сцена, которая здесь происходила.
   - Еще одна, последняя просьба! - взмолилась она и, не давая  Куинлену
возразить, продолжала:
   - Гарольд, скажи отцу, чтобы он не  приезжал  за  мной.  И  пусть  он
отпразднует мою...
   - Вашу - что, миледи? Слова застряли у нее в горле.
   - Мою... радость. Мое счастье.
   Она побежала к своей лошади и уже  вскочила  в  седло,  когда  Коннор
подъехал к ней. Он сидел на огромном черном жеребце, не  менее  свирепом
на вид, чем хозяин.
   Она допустила ошибку, посмотрев на Коннора. Под его грозным  взглядом
Бренна уронила поводья. Она быстро опустила  голову,  делая  вид,  будто
пытается поудобнее сесть в седле, и тем самым не позволяя ему догадаться
о своих истинных чувствах в данный момент.
   Коннору не  понравилось,  что  на  него  не  обращают  внимания.  Она
действительно хочет заставить его поверить, будто пытается защитить  его
от отцовского гнева? Эта мысль была ему оскорбительна и смешна.
   Он подъехал на своем жеребце так близко, что  его  нога  прижалась  к
ноге Бренны. А потом он потребовал от нее полного внимания к себе - взял
ее за подбородок и заставил посмотреть прямо в лицо.
   - Почему?
   Она знала, о чем он спрашивает, и не притворялась,  что  не  понимает
вопроса.
   - Потому что война означает смерть, - ответила она.
   Он пожал плечами.
   - Да, для некоторых мужчин, - согласился он.
   - Даже если один мужчина погибнет, уже много, - объяснила она. - Я не
хочу стать причиной резни. У отца большая армия, и  если  он  явится  за
мной, это будет просто ужасно. Он захочет сам возглавить войско, а я  не
могу не беспокоиться, что вы можете...
   - Я могу что? - Убить его.
   Коннор остался доволен ответом.
   Бренна поняла, что хитрость ее удалась. Она заметила его  гордость  и
самонадеянность и решила использовать оба недостатка в своих  интересах,
дав ему понять, что неколебимо  верит  в  его  искусство  на  поле  боя.
Бесспорно, он в превосходной физической форме. Коннор Мак-Алистер моложе
отца, мощнее, сильнее. Но отец мог выиграть числом солдат. Произошло  бы
дикое побоище,  и,  вполне  возможно,  Коннор  Мак-Алистер  в  этом  бою
закончил бы свои дни.
   А зачем она солгала Гарольду? Видит Бог, она и сама не знает.  Бренна
вздохнула. Да, как только отцу передадут ее слова, он впадет  в  ярость.
Он даже не попытается усомниться, подумать как следует и понять, что она
никак не могла спланировать подобный трюк. Не хватило бы ни смелости, ни
времени.
   Значит, отец наверняка обвинит во всем ее и отвернется, откажется  от
нее как от дочери. Зато он останется жив.  И  будет  ненавидеть  ее.  Но
никто не умрет.
   - Я понимаю, - сказала Бренна, - мои  собственные  желания  не  имеют
никакого значения. Но  должна  сообщить,  лаэрд  Мак-Нейр  посылает  мне
навстречу своих людей. Я уверена, они  убьют  многих  ваших.  Они  могут
появиться здесь в любой момент.
   - Нет. Никто из людей Мак-Нейра не появится.
   Голос Коннора звучал уверенно. Спорить с ним  трудно,  очень  трудно.
Бренна настолько устала и так затосковала по дому, что  едва  сдерживала
слезы.
   Но жалеть себя у нее не было времени.
   Через минуту они покинули поляну. Во все время долгого пути никто  не
заговаривал с Бренной до позднего вечера.  Она  ехала  на  своей  Джилли
между двумя воинами с каменными лицами, даже не смотревшими на  нее.  Ее
покладистой кобыле тоже не нравилась близость посторонних. Она фыркала и
то и дело вздергивала голову.
   Коннор так далеко ускакал вперед, что его уже не было видно.
   Конечно, беседа могла бы скрасить тягостное путешествие, но ни у кого
не обнаруживалось намерения развлекать Бренну. Понаблюдав за спутниками,
девушка заметила, что они напряженно вглядываются в гущу леса, и поняла,
насколько велика опасность со стороны врагов.
   В конце концов Бренна призналась себе, что  бдительность  ее  стражей
действовала на нее успокаивающе. Сама она мысленно возносила  молитвы  к
небесам, прося за бедные потерянные души,  без  сомнения  обреченные  на
пребывание в аду. Но если  честно,  Бренна  сомневалась,  пойдут  ли  ее
молитвы дикарям на пользу, и  продолжала  молиться  только  потому,  что
таковы были правила, которым наставляла ее мать.
   Она уже устала  сидеть  в  седле,  кобыла  Джилли  выбилась  из  сил.
Понятно, что она терпит испытания во искупление своих грехов, но за  что
страдает бедное животное? Дорога пошла круто вверх по холму, лошадь,  не
привыкшая к таким трудным условиям, едва переставляла ноги.
   Бренна не знала, кого попросить остановиться. Конечно, ее  выбор  пал
бы на Коннора, но его рядом не было. Она собралась громко  позвать  его,
но передумала - он далеко и не услышит. И потом, кричать сейчас было  бы
слишком опасно - ведь они на территории врага.
   Бренна вдруг поймала себя на странной мысли:  а  есть  ли  у  Коннора
друзья?
   Поразмышляв немного, она решила - вряд ли. И в этом виноват только он
один. У Коннора Мак-Алистера есть что-то общее с раненым медведем.
   Это сравнение вызвало у Бренны улыбку. Но она тут  же  вспомнила  про
бедняжку Джилли и решила поделиться своим беспокойством с Куинленом. Она
легонько тронула его за рукав.
   Куинлен вздрогнул, будто от укола, отдернул руку и хмуро посмотрел на
нее. Прежде чем она успела прошептать ему о том, что  ее  тревожило,  он
приложил палец к губам, призывая ее  молчать.  Тогда,  не  произнося  ни
слова, Бренна показала ему на Джилли.
   Воин и сам был  не  слепой.  Он  видел,  какая  у  нее  взмыленная  и
замученная лошадь.
   Но казалось, Куинлен  не  придал  значения  беспокойству  Бренны,  он
пустил своего коня в галоп  и  унесся  вперед.  Девушка  смотрела  вслед
всаднику, пока тот не исчез за деревьями.
   Едва Куинлен оставил свою позицию, другой воин немедленно  занял  его
место.
   Они продолжали путь. Бренна выбивалась из  сил.  Она  надеялась,  что
Куинлен поехал к Коннору, чтобы прислать его к ней, но оба исчезли будто
навек. Она закрыла глаза и минуту-другую не открывала их, а когда  вновь
подняла ресницы, увидела Коннора. Он ехал рядом.
   Не говоря ни слова, Коннор пересадил ее на своего коня. От  усталости
у нее не было сил оттолкнуть дикаря, и, засыпая, Бренна успела  подумать
- ни в коем случае нельзя прижиматься к нему или опираться на него...
   Но все вышло по-другому. Во сне она еще немного поерзала, устраиваясь
поудобнее, потом обхватила Коннора за шею и прильнула к  его  груди.  От
него исходило живое тепло, оно перетекало в нее, согревая сильнее дюжины
толстых шерстяных одеял. Это было просто удивительное ощущение.
   Бренна разбудила в Конноре страсть. Он видел перед  собой  ее  нежный
полуоткрытый рот, чувствовал теплое дыхание на щеке.
   Очнувшись от короткого  сна,  Бренна  обнаружила,  что  сидит,  тесно
прижавшись к Коннору. Возмущение боролось в  ней  с  чувством  смятения.
Слава Богу, она вспомнила про Джилли, и это  помогло  ей  справиться  со
смущением. Сколько еще протянет лошадь и не упадет?
   Бренна попыталась оттолкнуться от Коннора и потребовать остановиться,
пока ее лошадь не повредила себе что-нибудь, но он решительно  обнял  ее
рукой за талию и заставил оставаться в прежней позе.
   Она ущипнула его, желая привлечь к себе внимание, но в  ответ  Коннор
крепче стиснул ее,  приказывая  молчать  и  сидеть  тихо,  и  Бренна  не
сомневалась, что если бы заглянула ему в лицо, то  увидела  бы,  что  он
хмурится. Чего еще можно от него ждать?
   Однако Бренна ошибалась. Коннор улыбался, ему нравилась ее  смелость.
Он понимал,  что  пугает  девушку.  Он  видел  по  ее  глазам  -  Бренна
нервничает. Но все равно осмелилась ущипнуть его!  Какая  противоречивая
женщина! Если она боится его,  то  почему  пытается  спровоцировать?  Он
обязательно ее спросит, когда голова  освободится  от  мыслей  про  дела
поважнее.
   Бренна уже собралась заорать как сумасшедшая, но вовремя спохватилась
и тем самым спаслась от позора, потому что именно в этот  момент  Коннор
наконец велел всем остановиться на ночевку. Бренна так обрадовалась, что
забыла отругать его за  то,  что  он  замучил  бедняжку  Джилли.  Теперь
изнеженной кобыле понадобится неделя, не меньше, чтобы прийти в себя.
   Он спешился первым, повернулся к  ней,  желая  помочь  спуститься  на
землю, и как раз вовремя - она уже скатывалась сама, и он поймал  ее  на
лету.
   - Вы ездите без седел?
   - Никто из нас ими не пользуется.
   Бренна старательно обошла Коннора и побежала  к  Джилли.  Каждый  шаг
отдавался такой сильной болью во всем  теле,  что  девушка  готова  была
кричать. А каково Джилли? Она заметила, что ее лошадь расседлана, и была
благодарна тому, кто постарался прийти на помощь бедному животному.
   Коннор не позволил ей самой заняться Джилли, поручив это Оуэну, воину
со шрамом на лице и с улыбкой, которая сейчас казалась  ей  чуть  ли  не
очаровательной.
   Бренна извела его указаниями,  что  делать  с  кобылой,  потом  долго
благодарила за  помощь,  а  когда  он  повел  Джилли  под  густую  крону
деревьев, провожала свою любимицу взглядом, как обеспокоенная мамаша.
   Лошадь подчинялась, а это, Бренна знала, не к  добру.  Верно,  Джилли
задумала что-то недоброе. Ей уже не раз удавалось увиливать от  скребка,
и Бренна крикнула, предупредив Оуэна о вредном нраве Джилли. Потом пошла
искать свои вещи.
   Узкую долину, выбранную Коннором для отдыха, со всех  сторон  окружал
густой   лес.   Земля   и   деревья   были   по-весеннему   окрашены   в
коричневато-зеленые тона, среди которых кое-где были заметны  вкрапления
лиловых  цветов,  недавно  проснувшихся   от   зимней   спячки.   Мощные
золотисто-зеленые ветви аркой нависали над  головой.  Потоки  угасающего
света пробивались сквозь деревья, но они позволяли заметить лишь  тропу,
ведущую к озеру, которое, как объяснил Куинлен, лежало с  южной  стороны
поляны.
   Бренне захотелось уединиться и привести себя в порядок.
   Через десять минут Коннор решил, что она достаточно времени провела в
одиночестве, и отправился к ней. Он застал ее стоящей на  коленях  перед
мешком с вещами. Она копалась в них, бормоча что-то себе под нос. Вокруг
в беспорядке была разбросана одежда.
   Бренна не отдавала себе отчета в том, что  делает.  В  голове  у  нее
сидела одна-единственная мысль - как ей отсюда выбраться? Слава Богу,  у
нее еще есть время, чтобы что-то придумать. И она придумает, непременно.
   Коннор навис над ней, ожидая, когда она обратит на него внимание.
   Но  через  несколько  минут  ему  надоело,  и  он  подал  ей  вышитое
полотенце:
   - Может, ты его ищешь?
   - Да, спасибо, - рассеянно ответила Бренна. - Наверное, я только  что
уронила его, иначе сразу нашла бы. Я вообще-то очень наблюдательная.
   Коннор не стал спорить. Полотенце, впрочем, как и голубую  ленту,  он
подобрал еще у ручья. Ленту он не отдал, решив оставить ее  у  себя  как
напоминание или доказательство того, что у него теперь есть жена. А  то,
не дай Бог, еще забудет об этом.
   - Умойся, Бренна, у тебя весь рот в краске.
   Она с такой поспешностью выпрямилась, что чуть не опрокинулась назад.
   - Я не крашусь. - Она пришла в ужас от его замечания. Только женщины,
путь которых устремлен в ад, способны на языческие поступки.
   - Да это моя краска.
   - Но как она  могла...  А,  вспомнила,  ты  хитростью  заставил  меня
сказать: "Женись на мне", - а потом поцеловал без разрешения.
   - Да, - согласился Коннор, хотя то прикосновение к ее губам  едва  ли
он мог назвать поцелуем. Так, что-то символическое, ритуальное, не более
того. - Давай поторапливайся, священник ждет нас.
   Бренна не могла поверить своим ушам. Она проворно вскочила на ноги.
   - Прямо сейчас? Священник ждет нас сейчас? А чего ради он ждет?
   Коннор смутился - она вела себя так, будто начисто  забыла  обо  всем
случившемся.
   - Да чтобы покончить с нашим делом. Казалось, она по-прежнему его  не
понимает.
   - Каким делом?
   - Ну не могла же ты так быстро забыть? - раздраженно проговорил он. -
Мы женимся. Мы с тобой женимся. Вспомнила?
   - Как, сейчас? Ты хочешь жениться на мне прямо сейчас? Она  запустила
пальцы в волосы, потом заломила руки. Боже милостивый, она  поняла,  что
кричит на него, но остановиться не могла. Коннор смотрел на нее  холодно
и спокойно. Наверное, он выжил из ума, не унималась она,  если  считает,
что она может выйти за него замуж прямо сейчас.
   - А чего ты ожидала?
   Бренна была настолько потрясена, что не сразу нашлась с ответом.
   - Я? Ну хотя бы что ты дашь мне время!
   - Время для чего?
   "Да чтобы вырваться из этого кошмара!" - хотелось крикнуть ей.
   - Время, чтобы ты... э-э... привез меня  к  себе  домой.  Да,  именно
этого я ожидала. Мне нужно время, чтобы подготовиться к свадьбе.
   - Ну значит, я уберег тебя от  лишних  волнений.  Потом  сама  будешь
благодарить меня.
   - И время, чтобы ты образумился! - выпалила Бренна.
   - А я прекрасно понимаю, что делаю.
   Внезапно Бренна почувствовала легкое  головокружение  и  поняла,  что
впервые в жизни готова упасть в обморок. Она повернулась, пошла к самому
краю  озера  и  села  на  берегу.  Закрыв  глаза,  она  пыталась  что-то
придумать, а мир кружился вокруг нее.
   Да, нужно срочно что-то придумать. Хоть что-нибудь. Ее охватила такая
дикая паника, что разум больше не подчинялся ей.
   Она должна пойти поздороваться со священником.  Да,  она  обязательно
поздоровается с ним. И поговорит. Она скажет, как счастлива разделить  с
ним ужин. Что ночью надо хорошенько отдохнуть,  выспаться,  а  утром  он
может выдать ее замуж хоть за медведя.  Она  будет  настаивать,  умолять
подождать месяц, или два, или десять, ведь святость  брака  -  серьезное
дело в конце концов; ну а если Коннор и тогда не  поймет  своей  ошибки,
что ж, она начнет готовить подвенечное платье.
   Но Коннор быстро вышел из терпения. Что она сейчас-то  делает?  Видит
Бог,  мужчина  способен  ждать  долго,  но  ее  сопротивление   начинает
надоедать. Он решил, что пора все дела и саму Бренну брать в свои  руки.
Он взял у нее полотенце, намочил в озере,  опустился  перед  Бренной  на
корточки и, прежде чем она вскочила, взял сильн