о муж вот-вот потеряет самообладание, которое она отнимала у него по крупинке. А Джеффри, в свою очередь, поражался ее откровенной игре. Разум продлил бы представление дольше, понаблюдал бы, как поведет себя жена, но над телом уже властвовало всепоглощающее желание, которое с каждой секундой становилось болезненнее и сильнее.
     - Целуй сейчас же. - Он погладил плечи жены, стараясь смягчить хрипоту в голосе.
     - Как тебе угодно, Джеффри, - прошептала Элизабет.
     Она больше не улыбалась. Тесно прижавшись к нему, потянулась ко рту. Поцелуй прерывал игру обеих сторон. Губы Элизабет раскрылись, готовые принять язык мужчины. Искорки страсти вспыхнули ярким пламенем, и в голове у нее помутилось. Ей казалось, что поцелуем напиться невозможно, и чтобы удержать мужа в этом сладостном плену, она обхватила его голову руками.
     Не прерывая поцелуя, Джеффри перевернул Элизабет на спину. Сладостный вкус жены в сочетании с ароматом эля, возбудил жажду остального. В спешке руки грубо ласкали тело, а когда оказались у бедер и ощутили влагу, барон понял: жена на той же вершине страсти, что и он.
     Ждать больше не было сил. Элизабет раздвинула ноги и выгнула спину. Она жаждала принять мужа в себя. А он дышал так тяжело, что не мог выговорить ни слова, и одни только стоны свидетельствовали, как она ему угодила и насколько велико его желание. Одним могучим рывком Джеффри оказался глубоко внутри. Элизабет, закричав, попыталась освободиться.
     - Мне больно, Джеффри.
     Он тут же застыл, приподнялся на локтях и увидел, что по щекам Элизабет струятся слезы.
     - Ну-ну. - Голос прозвучал успокаивающе. - Скоро все кончится. Боль пройдет.
     Он потянулся поцеловать жену, но Элизабет отвернулась.
     - Подожди, мне больно, - повторила она и зарыдала от раздирающих ее противоречивых ощущений. - Но я хочу, чтобы ты продолжал!
     Остановиться Джеффри не мог. Он хотел ей об этом сказать, но понял, что жена слишком невинна и его не поймет. Судорожно вздохнув, он перевернулся вместе с ней на бок и, крепко придерживая за ягодицы, не позволил освободиться. Потом, всеми силами подавляя порыв, положил ее ноги себе на бедра и стал нашептывать ласковые слова.
     - Вот так лучше, - обрадовался он, когда услышал, что всхлипывания прекратились, и долгим поцелуем попытался сломить ее сопротивление и снова разжечь страсть.
     Через некоторое время Элизабет стала отвечать, руки больше не упирались в грудь, а гладили мужа. Боль прошла или ее заглушило чувство.
     - Ну как? - спросил Джеффри, сознавая, что дольше не способен оставаться недвижимым.
     Элизабет в ответ застонала, и ее бедра дернулись. Мужу этого оказалось достаточно. Поцелуем он заглушил ее стон и притянул к себе. Попытался сдержаться и не спешить, но не смог и с каждым разом проникал все глубже и глубже в ее лоно. Снова, услышал крик, но остановиться уже не мог, пока извержение не опрокинуло его с высот, на которые он так упорно восходил. Элизабет содрогнулась, и только тут Джеффри сообразил, что снова опрокинул ее на спину и ноги жены с силой сжимают его тело.
     Придя в себя, Джеффри приподнял голову:
     - Тебе хорошо?
     Жена кивнула, и, барон облегченно вздохнув, прижал ее к себе.
     - Тебе действительно со мной хорошо? - озабоченно переспросил он.
     - Очень, - прошептала она в ответ, и в голосе послышались и восторг, и томная нега.
     Элизабет поняла, что волновало мужа, и ее захлестнула теплая волна чувств. "Скоро, - думала она, - скоро Джеффри поймет, что я для него значу. И настанет день, когда он выразит это словами".
     - А тебе со мной хорошо? - проговорила она, хотя сердце ее уже подсказывало ответ.
     Но Джеффри так ничего и не сказал. Через минуту Элизабет крепко спала. Барон улыбнулся и тоже закрыл глаза, В комнате воцарился покой. Он исходил от лежащей с ним рядом женщины. Джеффри принял это, не размышляя, как должное, и заснул с умиротворенным лицом.

Глава 8

     Когда утром Элизабет открыла глаза, в голове сразу же закружился целый рой вопросов. Джеффри еще крепко спал, одной рукой прижимая ее к себе. Она решила его не будить, с большими предосторожностями высвободилась из его объятий и соскользнула с кровати.
     Одежда была разбросана по всему полу. Элизабет накинула пеньюар и тихонько начала все убирать. Надо будет сказать мужу, что он храпит, улыбнулась она. Ему это явно не понравится, но тем более доставит удовольствие ей. Элизабет поняла, что ей нравится посмеиваться над Джеффри. Дедов норов, пожала плечами она. Уж тот был заядлый шутник. А Джеффри - такая легкая жертва: все время серьезен, целый день хмурится. Характер таков, что так и подмывает его разыграть. Элизабет рассуждала о муже, не испытывая ни малейшего чувства вины.
     Она подошла к окну и приподняла меховую штору. Ярко светило солнце, с улицы веяло теплом - судя по всему, день обещал быть жарким и по-летнему великолепным. Элизабет подставила лицо легкому ветерку.
     "Великий день", - думала она. Сегодня найдутся ответы на многие вопросы. Взгляд скользнул к окраине леса, где разбил лагерь Белвейн со своими людьми. Сегодня свершится правосудие. Элизабет всматривалась в деревья: что-то ей казалось не так, но мозг никак не мог уловить, в чем дело. Чтобы привести в порядок мысли, девушка тряхнула головой. Воины ушли! Не может быть! Элизабет высунулась из окна. Да, ночью Белвейн и его люди ушли. Испарились, словно их здесь и не было.
     В ярости Элизабет обернулась к мужу. Она представляла, как он будет взбешен. Почему не подняли тревогу, когда Белвейн сворачивал лагерь? Почему не известили?
     - Джеффри! Они ушли! - закричала она. - Все!
     Реакция мужа ее насторожила: барон открыл глаза, скорчил недовольную гримасу и перевернулся на другой бок.
     Элизабет подскочила к кровати и встала на колет перед Джеффри.
     - Они ушли! Просыпайся! Вставай! Надо что-то делать!
     Барон перекатился на спину и взревел, как зверь:
     - Перестань вопить!
     - Выслушай меня! - Элизабет не понизила голоса. - Белвейна нет! Он удрал! Одевайся! Надо организовать погоню! Надо...
     - Я знаю, что он ушел, - перебил супругу барон и, видя ее растерянность, со вздохом добавил:
     - Это я отправил его домой.
     Элизабет не поверила собственным ушам. Джеффри позволил Белвейну уйти?!
     - А тот воин, которого я тебе указала за ужином? Ты его тоже отпустил?
     - Тоже, - зевнул муж и, подойдя к сундуку, плеснул на лицо из тазика холодной воды, которую принесли еще с вечера.
     Элизабет смотрела на него, стараясь сохранить спокойствие. Она убеждала себя, что Джеффри знает, что делает, но чувствовала, как внутри закипает ярость, и пыталась ее подавить.
     - Ты скажешь мне, почему так поступил? - наконец проговорила она.
     Девушка по-прежнему стояла на коленях у кровати, но теперь ее голова горестно упала на постель.
     Золотистые волосы разметались по плечам и скрыли от мужа искаженное мукой лицо.
     Джеффри послышалась в ее голосе угроза. И хотя по утрам он обычно бывал не в лучшем расположении духа, на этот раз все же процедил ответ:
     - Вечно ты со своими вопросами. Отвечу только потому, что знаю, насколько все это для тебя важно. Но сначала успокойся и дай мне как следует проснуться. Договорились?
     Элизабет слушала суровую, холодную, отрывистую речь Джеффри и была способна только кивать. Нежный воин вновь обернулся рассерженным зверем. Что ж, пусть так. Но если его объяснения не смогут успокоить, она ответит холодным словом на каждое холодное слово, криком на каждый крик. Довольно веры и слепого повиновения! Муж потребовал от нее доверия, но не объяснил, почему она должна ему доверять. Однако хватит! Пора прекратить подчиняться его воле.
     - Я тебе поверила, - таким же холодным и суровым тоном произнесла она, - а теперь хочу знать, не совершила ли я ошибки.
     Джеффри оставил ее вспышку без внимания и продолжал одеваться. Элизабет понимала, что он ее слышал. Но он стоял, отвернувшись, и по выражению лица девушка не могла судить, как он отнесся к ее требованию. Она добьется своего! Заставит его ответить. Элизабет вскочила на ноги, бросилась к двери и, загородив ее собой, сложила на груди руки. "Пусть видит мой вызов, поймет, что я восстала. Я получу ответы!"
     Джеффри прикрепил на поясе меч и лишь после этого подошел к жене. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
     Он действовал быстро, как ястреб, и прежде чем та сообразила, что он собирается сделать, Джеффри поднял жену так, что ее глаза оказались напротив его глаз.
     - Никогда, - проговорил он угрожающим шепотом, отчего девушку пронзило леденящим холодом, - никогда ничего у меня не требуй.
     Он встряхнул Элизабет, и она почувствовала, как дрожат его ладони. Золотистые искорки в его глазах превратились в льдинки. Но девушку это не остановило. Она было раскрыла рот, чтобы возразить, сказать, что у нее есть право знать о его намерениях, но барон встряхнул ее еще сильнее.
     - Если не собираешься извиняться, лучше молчи.
     Элизабет тут же прикусила язык. Ни о каких извинениях не могло быть и речи. Извиняться должен муж, решила она.
     - Вот так-то.
     По тому, как исказилось лицо жены и от злости потемнели глаза, Джеффри понял, что не дождется извинений.
     Барон никогда в жизни не поднимал руку на женщину, но Бог свидетель, дерзкое поведение Элизабет могло привести к чему угодно.
     - Ты упряма, как осел, - процедил он. С этими словами Джеффри поставил ее на пол и вышел из комнаты.
     - Вот так-то, - повторил он, спускаясь по лестнице.
     Непослушная девчонка! Элизабет могла вывести из себя кого угодно. Джеффри поклялся, что заставит ее заплатить за упрямство и непослушание. Пусть помучается и подождет до вечера, пока он не соизволит с ней заговорить. И к ночи Элизабет непременно извинится.
     Джеффри с треском распахнул входные двери и через минуту уже приказывал седлать коня. Скачка по лесу прочистит мозги и избавит от гнева. Либо в седло, либо назад в спальню душить жену. Нелепая мысль заставила барона улыбнуться: он прекрасно знал, что не способен тронуть Элизабет даже пальцем, и чувствовал, что большая часть его гнева улетучится от первых солнечных лучей. "Жена, жена, - покачал он головой, направляясь в конюшню. - Ты не ведаешь, что значит настоящее унижение".

***

     Как только дверь за бароном закрылась, Элизабет принялась сбрасывать с себя одежду, при этом ругаясь по-латыни - на случай, если кто-нибудь ее подслушивает. Потом она переоделась: сегодня темно-синяя туника больше подходила по цвету и покрою ее мрачным мыслям. Ярость настолько душила Элизабет, что она не находила себе места и не представляла, что делать. Нужно срочно выйти на воздух, ощутить на лице солнечный луч, дуновение ветерка в волосах, почувствовать настоящую свободу, которую давала лишь быстрая езда на лошади. Физические упражнения всегда ее успокаивали и возвращали способность здраво рассуждать.
     Она расчесала волосы и, задержавшись только для того, чтобы захватить свой маленький лук и стрелы, поспешила к конюшне. Лук она закинула за плечо, а стрелы положила в сделанный дедом кожаный колчан, который прикрепила к плетеному ремешку и надела на шею.
     Когда Элизабет подходила к конюшне, Джеффри выезжал из ворот. Он сделал вид, что не заметил жену, но остался доволен. Она уже ищет его, хочет извиниться, удовлетворенно подумал он.
     Элизабет, в свою очередь, увидела мужа. Это ее вполне устраивало, и, отдавая приказ оседлать кобылу, она лишь посмотрела ему вслед.
     Джеффри покинул замок еще до того, как жена велела конюху выводить лошадь, и тот ошибочно понял, что барон разрешил прогулку. Он спешил изо всех сил, чтобы не заставлять господина ждать свою супругу у ворот.
     Створки распахнулись, и резвая лошадь вынесла девушку на волю.
     Элизабет не собиралась ехать далеко и даже, в раздражении и обиде пролетая по петляющей дороге, понимала, что это было бы легкомысленной глупостью.
     Заслышав цокот копыт, Джеффри натянул поводья и обернулся. Увидев жену, скачущую сломя голову по узкой дороге, он чуть было не вылетел из седла. Барон что-то яростно крикнул и тут же, досадуя на себя, покачал головой: разве он только что не давал себе обещания не замечать Элизабет. Джеффри пришпорил коня и понесся вслед за женой, надеясь перехватить ее до того, как она окажется на лесной тропинке, по которой мог проехать всего один всадник.
     Элизабет увидела Джеффри и приготовилась к новой стычке. Она остановила лошадь, перевела дыхание и ждала.
     - Ты снова нарушила мое приказание, - проревел муж, как только оказался достаточно близко, чтобы Элизабет могла различать слова.
     - Нет, - в ответ прокричала она. - Ты мне никогда не...
     - Молчать! - рявкнул муж.
     Голос был таков, что неожиданно для себя Элизабет согласно кивнула - ее обуял страх. Джеффри, очевидно, больше нравятся преступники, в отчаянии думала она. Неужели он ее побьет? В следующий миг барон оказался рядом, и по выражению его глаз девушка поняла, что он вполне способен на это. Но до конца поверить не могла. Не было секретом, что мужья частенько колотили непослушных жен, но Джеффри казался не таким, как все.
     - Ты меня не ударишь, - спокойный голос Элизабет подействовал, как пощечина его гордости.
     - С чего ты взяла! - чуть не завопил барон и, чтобы не сорваться, глубоко вздохнул и выхватил стиснутые в ее кулаке поводья. - Нет, - подтвердил он гораздо тише. - Я разумный человек, Элизабет, а разумные люди жен не бьют. Иногда хотят, но не бьют.
     Джеффри подождал, пока его слова дойдут до Элизабет, и произнес:
     - А теперь скажи этому разумному человеку, почему ты выехала одна, без сопровождения и где рассчитывала встретиться со мной?
     Улыбнуться Элизабет не осмелилась, хотя, как ни странно, испытывала такое желание. Ее гнев прошел. Она видела, что Джеффри старается взять себя в руки, и решила, что теперь уместнее кротость.
     - Ты разгневаешься сильнее, если я скажу тебе правду, - ответила она, скромно потупив глаза.
     - Сильнее невозможно, - перебил ее муж. - Сильнее некуда. И ты всегда должна говорить мне правду.
     - Хорошо, - вздохнула девушка, - Признаюсь, я вообще не рассчитывала на встречу с тобой. Просто хотела прокатиться, чтобы хотя бы на время освободиться от горестей и забот. - И добавила в порыве откровенности:
     - Не люблю кричать на тебя. И не люблю, когда ты кричишь на меня. Молодожены не должны так себя вести.
     Джеффри изумился ее искренности и подавил в себе остатки гнева.
     - Когда жестокие слова готовы сорваться с языка, лучше помолчать. Так учила меня мама. Иначе брак окажется сплошным мучением. Говоришь то, о чем потом жалеешь, но оказывается слишком поздно. - Она робко улыбнулась и добавила:
     - Конечно, твои слова меня не могут так обидеть... я хочу сказать, между нами нет такой сильной любви, какая была у родителей... но если она придет... то есть... черт, никак не могу объяснить... - Она сбилась и, чтобы скрыть смущение, принялась поправлять волосы. Не слишком ли рано она заговорила о подобных вещах.
     - А ты бы хотела, чтобы мы любили друг друга? - Вопрос, казалось, позабавил Джеффри, и Элизабет почудилось, что в его глазах сверкнуло высокомерие.
     - Я не это имела в виду, - поспешила ответить она. - Просто я хочу с тобой ладить. Я твоя жена, Джеффри, и должна стоять рядом, а не тащиться где-то позади. Твои представления о браке какие-то странные.
     - Нет, миледи, это твои представления странные, - возразил муж. - С тобой никак не сговоришься, и это просто выводит меня из себя. Хотя я думаю, что все изменится, когда ты поселишься в моем доме.
     Элизабет пожала плечами:
     - Все-таки, милорд, проблема в тебе. Ты только что сам признал, что не умеешь сдерживаться. - Девушка улыбнулась собственной логике и тому, какое впечатление она произвела на мужа. - Если ты позволишь, я могу помочь тебе побороть себя.
     - Ну, нет, проблема не только во мне. - Джеффри тоже улыбнулся. - Вот, например, сейчас ты опять стараешься меня разозлить. Чего ты добиваешься?
     Элизабет не ответила, передернула плечами и отвернулась.
     - Только знай, если будешь тявкать на льва, рискуешь быть съеденной с потрохами. - Джеффри потер подбородок.
     - Так ты лев, господин? - невинно спросила Элизабет, расставляя очередную ловушку.
     - Лев, - признал Джеффри, гадая, отчего в глазах Элизабет вспыхнули озорные огоньки.
     - Тогда я - твоя львица, - произнесла она совсем тихо.
     - Об этом я не подумал, - усмехнулся барон. - Но допустим, ты - моя львица.
     - Забавно. - Элизабет подняла на мужа глаза. - А ты слышал, что именно львица выходит на охоту и приносит добычу супругу?
     - Но лишь в том случае, если ей позволяет лев, - убежденно ответил он.
     - Так позволь мне сегодня.
     - Не понимаю, о чем ты просишь? - нахмурился Джеффри.
     - Поедем в лес. Я стану охотиться, добуду тебе еду, а потом каждый из нас вернется к своим обязанностям. - А про себя подумала: "Пока мы одни и тебя никто не отвлекает, быть может, ты поделишься со мной своими планами по поводу Белвейна".
     Джеффри запрокинул голову и рассмеялся, отчего конь шарахнулся в сторону:
     - Думаешь, сумеешь?
     Элизабет кивнула и рассмеялась еще звонче. Предстояло проделать массу работы, отдать уйму приказаний. Барон прикидывал, стоит ли все это откладывать из-за развлечений с женой. Но слишком уж велик был соблазн доказать Элизабет, что женщина может далеко не все. Он самодовольно ухмыльнулся и кивнул.
     - Что ж, львица, вперед. - Он отдал ей поводья. - Твой лев голоден.
     Элизабет восторженно расхохоталась, словно ребенок, которому предстояла новая забава. Заботы неизбежно вернутся, но только после окончания игры, а пока все неприятное уходило на задний план. Элизабет решила, что на сегодня она расстанется с давящей, непосильной ношей и кое-что покажет заносчивому супругу.
     Она послала кобылу вперед, в груди разгорелось лихорадочное предвкушение предстоящей охоты. Джеффри держался прямо за ней, позволяя выбирать путь в лесу, и маяком ему служили развевающиеся на ветру золотистые волосы жены. Ее смех был настолько заразителен, что и барон развеселился. На душе сделалось необыкновенно легко - он даже не представлял, что способен испытывать подобную легкость.
     Наконец Элизабет устала от скачки и остановила кобылу. И прежде чем подоспел Джеффри, соскочила с лошади. Она схватила мужа за руку, потянула к кряжистому дереву и предложила отдохнуть, пока сама она отправится на поиски добычи.
     Однако на это барон согласиться не мог.
     - Вмешиваться в твою охоту я не собираюсь, - успокоил он жену, - но буду рядом. - И, заметив, что Элизабет вот-вот возразит, торопливо добавил:
     - Пожалуйста, не спорь.
     - Тогда веди себя тихо, иначе останешься без обеда, - предупредила она.
     Джеффри наблюдал, как жена положила стрелу на тетиву миниатюрного лука, и снова не удержался от смеха:
     - Ты собираешься добывать нам еду вот этой игрушкой?
     - Именно этой, - отозвалась Элизабет.
     - Ну, тогда не иначе придется обойтись без угощения, - предрек барон, хотя в душе признался себе, что не очень об этом сожалеет.
     Элизабет пропустила его ехидство мимо ушей. Отошла недалеко от лошадей и остановилась как вкопанная. Стрела наготове... Вот только бы кролик подвернулся!
     Какая настойчивая, думал Джеффри, глядя на жену. Он прислушивался к доносившимся из леса звукам, и его рука покоилась на рукояти меча. Долго она еще собирается изображать охотницу и когда наконец признается в своем бессилии? При ее упрямстве не скоро, решил он и, вздохнув, приготовился ждать.
     Элизабет обернулась.
     Как ни мимолетен был взгляд, Элизабет с досадой заметила, насколько самодовольным сделалось у мужа лицо. Он был беспредельно уверен в себе и уважал только собственные способности. И теперь ждал, когда жена потерпит неудачу, чтобы насладиться торжеством. Как ему не терпелось посмеяться и поехидничать!
     "Ну, нет, простою хоть