ворилось вокруг. Ее единственным желанием было увидеть Элслоу и младшего брата, но Джеффри свидания не разрешил.
     - Помойся и выспись, - посоветовал он. - А с ними увидишься утром. И познакомишься с королем.
     С королем Элизабет знакомиться совсем не хотела и в душе признавалась, что боится Вильгельма. И хотя умом она понимала, что многие из ужасных рассказов о короле - скорее всего преувеличение, сердцем верила во все, что говорилось о нем.
     Супругам предоставили просторную комнату, выходящую окнами во двор. Кровать оказалась вдвое больше той, что стояла в их спальне в Беркли. Элизабет тут же забралась в постель, свернулась калачиком и старалась не смыкать глаз, пока не вернулся Джеффри. Муж отправился засвидетельствовать свое почтение королю и выяснить, что можно сделать по поводу обвинений Элслоу.
     Но усталость взяла свое, и Элизабет забылась сном. Утром она проснулась одна. Джеффри в комнате не оказалось. На столике у кровати стоял поднос, однако Элизабет к еде не притронулась - под ложечкой так сосало, что от одной мысли о завтраке начинал бунтовать желудок. Она оделась с особой тщательностью. Раз встречи с Вильгельмом не избежать, нужно было выглядеть как можно лучше, чтобы Джеффри мог гордиться женой.
     Покончив с туалетом, Элизабет подошла к окну и стала наблюдать за людьми во дворе. С каждой минутой ее напряжение росло. Скорее бы Джеффри пришел за ней.
     Но вместо мужа в спальню явился Роджер.
     - Где Джеффри? - спросила Элизабет дрогнувшим голосом
     Верный вассал взял госпожу за руку и повел к двери. В коридоре Элизабет с удивлением увидела, что спальню охраняли двое из воинов мужа.
     - Джеффри у короля, - ответил Роджер, когда они сделали несколько шагов. - И там же ваш дед.
     Рыцарь видел, насколько сильно расстроена миледи, но не знал, как ее утешить. Он не меньше Элизабет беспокоился о господине, но умел гораздо лучше скрывать свои чувства. Джеффри не хватило времени поделиться с ним своими планами, поэтому Роджер не представлял, что собирался предпринять господин.
     - Вы приглашены, - сообщил он. - Самим королем.
     Элизабет остановилась так резко, словно налетела на стену.
     - Он и есть тот голос, - прошептала она. - Я не пойду, Роджер. Это тот кошмар. Я не пойду.
     Рыцарь не понял, что она имела в виду, и поэтому не знал, что ответить.
     - Ваш муж хочет, чтобы вы были рядом, - наконец выдавил он, нутром чувствуя, что Джеффри Элизабет отказать не сумеет.
     Его уловка сработала. Миледи распрямила плечи.
     - Хорошо, - пробормотала она.
     Они шли с Роджером по лабиринтам сырых плохо освещенных коридоров в полном молчании. Наконец отворилась дверь в битком набитую людьми большую комнату. Все были одеты очень пышно, и Элизабет поняла, что перед ней важные особы, ждущие аудиенции у короля.
     Перед ней и Роджером расступились, и Элизабет увидела перед собой огромные двойные двери - двери из сна.
     Ее мгновенно сковал леденящий сердце ужас.
     Она не могла отвести от этих дверей глаз и, идя к ним, не замечала ни оценивающих взглядов, ни перешептываний придворных.
     Вход охраняли трое воинов. Один из них приветствовал Роджера кивком и дал знак проходить. Двери с протестующим скрипом растворились, и рыцарь подтолкнул Элизабет вперед.
     - Ты останешься здесь? - тихо спросила она.
     Вопрос удивил Роджера. Миледи казалась воплощением уверенности и безмятежности. И рыцарь не сомневался, что лишь один он разглядел в глазах госпожи тревогу, услышал в голосе страх.
     - Хочу, чтобы ты был поблизости, - пояснила Элизабет. - На случай, если понадобишься Джеффри.
     Ее замечание вызвало у рыцаря улыбку.
     - Я войду с вами, - ответил он, но не добавил, что станет позади и будет защищать ее так же, как защищает барона.
     Безопасность лорда и миледи - его обязанность, но Роджер не собирался об этом рассуждать.
     Элизабет собралась с духом и шагнула в зал. И тут же кошмар превратился в действительность.
     Прямо перед ней на возвышающемся золоченом троне восседал король Вильгельм. Слева стоял Джеффри, а в нескольких футах напротив - ее дед Элслоу. Оба были без цепей.
     У Элизабет не хватило времени понять, знает ли она кого-нибудь еще из присутствующих. Она улыбнулась Джеффри, потом Элслоу и направилась к королю. У трона она опустилась на колено и склонила голову.
     - Милорд, позвольте представить вам мою жену Элизабет. - Голос Джеффри донесся до ее сознания, и она различила в нем горделивый оттенок.
     - Встань и дай-ка на тебя посмотреть! - рявкнул Вильгельм.
     Его голос был под стать росту. Элизабет поспешно повиновалась. И только тут решившись поднять глаза, с удивлением увидела, что король улыбается.
     Он был гигантского роста и невероятно широк в плечах. Глаза испытующе смотрели на нее, но Элизабет без особого усилия выдержала взгляд.
     - Выбор, похоже, ничего. - Похвала была адресована Джеффри, хотя король не повернул головы и продолжал рассматривать его жену.
     - Я доволен, милорд, - отозвался барон.
     - А теперь к делу. - Тон Вильгельма внезапно изменился, и он громко приказал:
     - Приведите обвинителя! - Переведя взгляд с Джеффри на Элслоу, король обратился к Элизабет:
     - Ступай к родным, дитя мое. Я во всем разберусь.
     Баронесса поклонилась, поспешно преклонила колени, улыбнулась деду и, подойдя к мужу, встала как можно ближе, чтобы его рука касалась ее руки, и только после этого снова посмотрела на короля.
     Тот отчего-то расхохотался и, показывая, что доволен, кивнул.
     - Я вижу, ты сумел завоевать ее верность, - похвалил он Джеффри. - Она такая всегда?
     - Всегда, - улыбнулся барон и, обрадованный, посмотрел на жену сверху вниз. Элизабет поняла, что между королем и мужем до ее прихода произошел важный разговор, но вопросов задавать не решилась. Муж потом объяснит, отчего был так доволен Вильгельм. Он-то явно понимал, что было на уме у короля.
     Скрип двери прервал мысли Элизабет. Она обернулась и увидела, что в комнату входит Белвейн. На его лице играла самодовольная, победная улыбка, и Элизабет, почувствовав, что задыхается, крепко схватила мужа за руку. Но, осознав, что делает, тут же выпустила.
     Джеффри ощутил ее страх, как бы невзначай обнял за плечи и привлек к себе, чтобы передать хоть капельку силы и мужества.
     Белвейн неловко встал перед королем на колени, но не склонил головы, и Вильгельм что-то недовольно проворчал.
     - Твое обвинение против стоящего здесь Элслоу серьезно. Ты утверждаешь, что он виновен в предательстве, но не приводишь никаких доказательств. Я хочу знать, чем ты руководствуешься?
     Белвейн поднялся и пальцем указал на Элслоу:
     - Он сакс, а все саксы предатели. Он всегда хотел вернуть себе Монтрайт и теперь обманом убедил вашего вассала Джеффри, что верен вам. А на самом деле он врет. Я точно знаю, что он вступил в ряды бунтовщиков.
     - Ты можешь это доказать? - Король подался вперед.
     - У меня нет доказательств, потому что единственный человек, который мог подтвердить мои слова, был недавно убит.
     - Кто этот человек? - поинтересовался Вильгельм.
     - Его звали Рупертом. Он приходился зятем Элизабет и был норманном.
     - Вот как! - Король поднял взгляд на Джеффри. - Я слышал о нем. Норманн этот Руперт или кто-либо другой, но я точно знаю, что он меня предал. И ты, Белвейн, глупец, что пользуешься его именем в качестве улики. - Он повернулся к Элслоу. - Ты в самом деле принадлежишь к бунтовщикам?
     - Нет, милорд, - чистым и громким голосом ответил старик.
     Король снова что-то проворчал и обратился к Джеффри:
     - Ты ему веришь?
     - Да, - кивнул барон.
     - Поскольку нет никаких доказательств, я довольствуюсь мнением моего вассала. Дело о предательстве закрыто. Поединка для установления истины не разрешаю и верю на слово моему верному рыцарю.
     - Но что же будет с Монтрайтом? - прогнусавил Белвейн. - Имение по праву принадлежит мне. И по закону опекать мальчишку, пока он не достигнет совершеннолетия, должен я. А этот, - Белвейн кивнул в сторону Джеффри, - назначил на мое место сакса. Но закон на моей стороне.
     Вильгельм откинулся на спинку кресла и нахмурился. Пока он размышлял над делом, в комнате царила полная тишина. Элизабет украдкой посмотрела на деда. Лицо старика выражало гнев и презрение, и чувствовалось, что сейчас больше всего на свете ему хочется добраться до Белвейна. Все его тело напряглось, пальцы сжались в кулаки. В следующую минуту Элизабет поняла, что повторяет движения Элслоу, и заставила себя расслабиться.
     - Трудная задача, - наконец признался Вильгельм. - Джеффри, ты мне говорил, что не доверяешь Белвейну и поэтому решил держать мальчика при себе, пока он не достигнет совершеннолетия. Это твое право. - Король подтвердил свои слова кивком. - Но вопрос о том, чтобы сделать сакса хозяином Монтрайта, представляется мне спорным. Ты знаешь, я человек справедливый и несколько поместий раздал саксам. Но этого человека я вижу впервые. Ты можешь свидетельствовать в свою пользу, Джеффри. Но ты почти мне сын и будешь судить обо всем сердцем норманна. А ты, - король повернулся к Элслоу, - станешь отстаивать право на опекунство, но будешь говорить с точки зрения сакса. Жаль, что нет человека, который не был бы ни норманном, ни саксом.
     - Такой человек есть! - Голос Элизабет прозвучал ясно и звонко.
     Она выступила вперед и встала перед королем. Вильгельм взглянул на нее и кивком дал знак продолжать.
     - Я не саксонка и не норманнка, - заговорила баронесса. - Во мне течет и та и другая кровь. Мой отец - норманн, а мать была саксонкой. Значит, я взяла по половине от того и от другой. - Она улыбнулась и быстро добавила:
     - Хотя отец, когда бывал недоволен, звал меня чистокровной саксонкой, а мать, раздражаясь, называла норманнкой.
     Недоуменное выражение исчезло с лица короля, и он тоже улыбнулся в ответ:
     - Хорошо, будешь представлять обе стороны, а мое дело судить. Говори сначала за саксов.
     - Я скажу, что поведала мне мать. - Элизабет прижала руки к груди. - По вашему повелению и откликаясь на просьбу своего отца, она вышла замуж за норманна Томаса, и таким образом Монтрайт перешел к нему. Дед покинул имение и обосновался в Лондоне. Вскоре после свадьбы мать сбежала от отца и обратилась за защитой к Элслоу. Но тот, выслушав ее жалобы, препроводил обратно к мужу, сказав, что она принадлежит ему и во всем должна хранить ему верность. Мужчины заключили перемирие, а вскоре между ними возникла настоящая дружба. Саксонская ветвь нашей семьи никогда не изменяла вам, король Вильгельм. Элслоу преклонил перед вами колени в день вашей коронации и, насколько я его знаю, согласится скорее умереть, чем нарушить клятву.
     - А теперь говори за норманнов, - предложил король.
     Его покорила способность Элизабет излагать мысли, и он одарил ее благосклонной улыбкой.
     - Отец был верен лорду Джеффри. И когда отца убили, барон все взял в свои руки: женился на мне, исправил причиненный замку ущерб. В набеге на Монтрайт был замешан мой зять, и Джеффри его убил. Муж отличается обстоятельным образом мыслей - в этом он похож на моего отца - и никогда не совершил бы непродуманного поступка, прежде чем не убедился в истинной вине человека. А я унаследовала горячий характер от матери, но Джеффри убедил меня набраться терпения. В конце концов он обещал, что правосудие свершится, и сдержал свое слово. Если бы меня спросили, - продолжала Элизабет, - кому я храню верность, я бы ответила: мужу и вам, моему королю.
     - А если бы я попросил тебя выбрать между саксами и норманнами, - поинтересовался Вильгельм. - Что бы ты сказала?
     Баронесса не уловила в его голосе насмешки и поспешила с ответом:
     - Я прежде всего осталась бы верной мужу. Но сердцем бы чувствовала, что он защитит Элслоу, как защищает меня. Мы все - я, дед и мой младший брат Томас - теперь принадлежим Джеффри, точно так же как и вам. И муж не причинит своей семье зла.
     Вильгельм кивнул.
     - Если бы все мои подданные думали точно так же, как ты, мое правление было бы легким, - сказал он и посмотрел на Белвейна. - Я не пойду против желания моих вассалов. Твое прошение отклонено.
     Белвейн задохнулся от ярости. Его лицо пошло красными пятнами, и он с ненавистью посмотрел на Элизабет.
     Не обращая на него больше никакого внимания, король повернулся к Элслоу:
     - Я не помню, как ты клялся мне в верности, - в день коронации было много сумятицы.
     - Знаю, - улыбнулся старик. - Видел, сколько было беспорядков в тот день.
     - Так что преклони колени сейчас и поклянись снова, - приказал Вильгельм.
     Элслоу исполнил волю Вильгельма и приложил ладонь к сердцу. А Джеффри и Элизабет стали свидетелями того, как он произнес клятву.
     Вильгельм, казалось, остался доволен.
     - А теперь оставьте меня, - властным тоном произнес он и повернулся к барону:
     - Поговорим за обедом. Сядешь рядом со мной.
     - Как вам будет угодно, - поклонился Джеффри и взял Элизабет за руку.
     Супруги не произнесли ни слова, пока не оказались на пороге собственной комнаты. Элслоу и Роджер отстали и отправились на поиски холодненьких напитков, а потом решили скоротать время за шахматной доской.
     - Я тобой горжусь, - произнес Джеффри, когда дверь в коридор закрылась. - Ты вела себя мужественно.
     - У тебя научилась, - ответила Элизабет и посмотрела на мужа.
     От радостного ощущения, что все мучения остались позади, закружилась перед глазами комната.
     - Теперь понимаешь, какой справедливый человек наш король? - заметил Джеффри. - Нечего было бояться.
     - Бояться?! Я ничего не боялась!
     Барон рассмеялся очевидной лжи и притянул жену к себе. Он успел как раз вовремя: его бесстрашной, сильной супруге сделалось дурно, и она повисла у него на руках.
     - Ты уверена?
     - Конечно.

***

     Поздней ночью Элизабет лежала притихшая, пристроившись рядом с мужем. Они испытывали блаженную усталость. Джеффри уже засыпал, когда она решила сказать о ребенке.
     - ...Ты рад?
     - Очень! - Джеффри положил ей ладонь на живот и снова поцеловал. - Я самый счастливый на свете человек. Скоро у меня появится маленький воин, и я смогу его обучать. Он вырастет сильным и крепким, как его отец.
     - Скромности тебе не занимать, - рассмеялась Элизабет.
     - Домой поедем не спеша, - заметил барон. - Тебе нужно беречь себя, женушка. А о Белвейне не беспокойся.
     - Не буду, - кивнула она. - Теперь я знаю, что когда время придет, ты с ним расквитаешься. Он уже и так наказан - страдает оттого, что потерял самое желанное. Ни Монтрайта, ни Томаса ему не видать.
     - Пока ты вынашиваешь ребенка, мне будет не по себе. Не дай Бог, что-нибудь случится...
     - Не тревожься, - успокоила Джеффри жена. - Все пройдет хорошо. Когда настанет срок, я буду мужественна, как ты, и исполню свой долг, не проронив ни звука.

***

     Она вопила во все горло. Во время долгих часов схваток Джеффри держал ее за руку и в отчаянии вторил басом, пока вышедшая из себя повитуха не прогнала его из комнаты.
     Наблюдавший за ними Элслоу заметил Роджеру, что мир, вероятно, не знал таких громких родов.
     Но время пришло, и Элизабет произвела на свет дитя. Джеффри был переполнен счастьем и благодарностью.
     Правда, ребенок оказался не воином, а восхитительной воительницей. Ее нарекли Мэри в честь матери Элизабет.