ничего не имеет против, а потом подумала, что
это смех, доносившийся из конюшни, заразил его. Вот в чем дело.
   Коннор первым взял себя в руки и перестал хохотать.
   - С женой я поговорю позже, - сказал он другу. - Ответь  мне  еще  на
один вопрос, а потом выйдем. Есть еще?
   - Что еще?
   - Сюрпризы.
   - Я знаю по крайней мере еще один.
   Казалось, Коннор сейчас рухнет замертво. Куинлен поспешно объяснил:
   - Да тут не о чем волноваться. Она кое-что переделала в большом зале.
Так, ничего опасного. Я утром видел, - добавил он.
   - Хорошо, если так,  -  пробормотал  лаэрд,  берясь  за  задвижку.  -
Кажется, мне потребуется не меньше недели, чтобы отделаться от  зрелища,
как моя жена скачет на черном коне. Только вспомню  -  поджилки  дрожат,
как у старика. - Он помотал головой. - Ну  и  картина!  Она  несется  по
лугу...
   Он умолк, не в силах продолжать и пытаясь отогнать это видение.  Даже
сейчас руки Коннора дрожали от страха за Бренну. Он тяжело вздохнул.
   Куинлен тоже вообразил себе госпожу верхом на жеребце и подумал,  что
ему также понадобится время, чтобы переварить  это,  но  он  не  мог  не
оценить ее способности.
   Коннор, открывая дверь, шепнул Куинлену:
   - Но она ведь хорошая, правда?

Глава 15

   Теперь настала ее очередь.
   С первых же слов мужа, вышедшего из конюшни, Бренна поняла,  что,  по
его мнению, она пересекла черту допустимого -  черного  жеребца  она  не
имела права трогать. Это животное принадлежало ему, и только ему.
   Она бы, конечно, поспорила, но ей хватило ума удержаться и подождать,
когда его ярость испарится.
   - Я бы хотел поговорить с тобой наедине, Бренна.
   -  Пожалуйста,  -  ответила  она,  изо  всех  сил  стараясь  казаться
беззаботной, словно ничего и не произошло. Но она тотчас  почувствовала,
что сделала неверный ход,  и  тут  же  попыталась  исправить  положение,
изобразив легкое неудовольствие. - Очень  рада,  Коннор,  что  ты  решил
наконец уделить внимание жене и остаться наедине с ней. Когда тебе будет
удобно поговорить со мной?
   Но ее замысел не удался.
   - Если ты не хочешь, чтобы я заметил, как ты нервничаешь, стой  рядом
со мной и не оглядывайся без конца, будто собираешься убежать.
   Бренна бросила взгляд на Криспина, интересуясь, как  он  относится  к
такой резкой тактике лаэрда, и осталась весьма довольна тем, что солдат,
по всей видимости, не обращал на них никакого внимания. Его  взгляд  был
устремлен  к  подножию  холма  -  казалось,  Криспин  увидел  там  нечто
невероятное и полностью погрузился в созерцание.
   Однако Куинлен, напротив, внимательно прислушивался к их разговору, и
вид у него при этом был страшно довольный.  Он  не  просто  ждал,  когда
разразится гром и Коннор скажет свое веское слово, - он этому радовался.
Неужели для мужчины нет более достойного занятия, чем ходить за  ней  по
пятам и потом Докладывать мужу о  каждом  ее  шаге?  Может  быть,  с  ее
стороны это и невеликодушно, но  она  обнаружила  удивительное  сходство
между мужественным воином и  старой  нянькой  Элспет,  которая  тоже  не
скрывала своего торжества, когда  родители  выговаривали  Бренне  за  ее
проступки.
   - Я хочу поговорить с тобой наедине прямо сейчас, - объявил Коннор.
   Ей   ничего   не   оставалось   делать,   кроме   как    подчиниться.
Распорядившись,  чтобы  Криспин  и  Куинлен  пришли  на   ужин,   Коннор
направился вверх по холму к дому, и Бренна пошла рядом.
   - Мой сюрприз тебе не понравился, да? Муж только хмыкнул в ответ.
   - Ты недоволен потому, что Вилли твой и ты не  хочешь,  чтобы  кто-то
еще ездил на нем?
   - Сколько раз ты падала с него?
   Она была почти уверена, что Куинлен до мелочей отчитался перед ним, и
решила признаться начистоту.
   - Да не счесть.
   - А как ты думаешь, что бы случилось, если бы  ты  уже  носила  моего
сына?
   Она остановилась будто громом  пораженная.  Такая  мысль  ей  даже  в
голову не приходила.
   - Нет-нет! У меня только что кончились... Я не...
   - Кончились - что?
   - Ну, это самое, что указывает... В  общем,  я  еще  не  ношу  твоего
ребенка. Я бы никогда не стала им рисковать.
   - Ты никогда больше не сядешь на черного. Поняла?
   - Даже с седлом?
   - Этот конь не знает седла и, уверяю тебя, никогда не узнает.  И  без
возражений.
   - Хорошо. Ты еще что-то хотел сказать... или сделать?
   - Никогда больше не зови его Вилли.
   По его лицу Бренна поняла, что он не уступит.
   - Не буду, - пообещала она и тут же выпалила:
   - А ты заметил, что еще ни разу  не  поцеловал  меня,  как  вернулся?
Тебе, наверное, даже такая мысль не пришла в голову?
   Да он ни о чем другом больше и не думал, как об этом, но признаваться
ей он не собирался.
   - Мы были не одни. Напомни мне вечером. Я тебя поцелую. Она не поняла
- он что, смеется над ней?
   - Если не забуду, - сказала Бренна. - Да мне это и не важно.
   - Важно, важно. Смотри куда ступаешь. Еще не все ямы засыпаны.
   - А что касается ям...
   - Ну уж нет!
   - Прошу прощения...
   - Я ни слова  не  хочу  слышать  о  церкви!  Ни  сейчас.  И  никогда.
Понятно?
   - Да, мне понятно, какой ты упрямый.
   Бренна видела, что он еще не  пришел  в  себя  от  ее  затеи  закрыть
мрачный пейзаж церковью. Как бы то ни было, но Коннор и не  запретил  ей
эту постройку, тем самым оставляя Бренне надежду,  что,  может  быть,  к
завтрашнему дню у него возникнет желание хотя бы выслушать ее.  Конечно,
к тому моменту она сумеет подготовиться и действовать деликатнее. Просто
он оказался не готов увидеть эти ямы, выкопанные на его  земле  без  его
ведома. Бренна находила, что фасад дома выглядит отвратительно, но  если
сказать  об  этом  Коннору  прямо,  он  обидится.  Надо  найти  какое-то
объяснение, почему ей так захотелось выстроить церковь  именно  на  этом
месте.
   Бренна заговорила о более важном:
   - Вечером, когда мы поднимемся наверх, мне надо серьезно поговорить с
тобой. Я должна сказать тебе кое о чем из ряда вон выходящем.  Тебе  это
абсолютно точно не понравится.
   - Скажи сейчас.
   - Я лучше подожду  до  вечера.  Сначала  я  хотела  бы  тебя  немного
подготовить, - добавила она. -  Как  бы  моя  новость  не  разбила  тебе
сердце.
   В ответ он засмеялся, и это ей не понравилось.
   - Это серьезное дело, - настаивала она.
   - Уверяю тебя, как бы это ни  было  серьезно,  мое  сердце  выдержит.
Почему тебе не рассказать обо всем прямо  сейчас  и  покончить  с  этим?
Можно подумать, тебя что-то пугает.
   - Да, пугает, но я все-таки дождусь  вечера.  А  сейчас  приготовься,
тебя ждет сюрприз. Не хочу портить тебе настроение плохой новостью.
   И вдруг Бренна горько пожалела, что решила заранее его подготовить  к
этому мучительному для нее разговору. У нее  все  свело  в  животе,  как
будто в нем завязался огромный узел.  Что  же  она  собирается  сделать?
Стать причиной войны между братьями? Боже, смилуйся над  ней!  Но  разве
есть у нее другой выход? Его нет!
   Она задала тот же вопрос  отцу  Синклеру  на  исповеди,  и  он  сразу
согласился - надо все рассказать мужу, когда  он  вернется,  а  солдатам
сообщить немедленно. Она  долго  уверяла  священника,  что  эту  новость
первым должен узнать Коннор. Наконец отец Синклер  сдался,  взяв  с  нее
обещание соблюдать осторожность и не оставаться наедине с Раеном.
   Священник пообещал ей, что  вернется  завтра  утром  и  посмотрит  на
реакцию Коннора.  Но  она  подозревала,  что  на  самом  деле  он  хочет
убедиться, все ли в порядке. Бренна была  уверена,  что  к  моменту  его
возвращения и духу Раена в замке не будет.
   Коннор вернул ее в настоящее, приказав смотреть под ноги.
   - Муж Брокки спрашивает, не хочешь ли ты взять щенка, -  повторил  он
вопрос, на который  Бренна,  поглощенная  своими  мыслями,  не  обратила
внимания.
   - А почему он решил отдать мне щенка?
   - Потому что это единственное, что он может дать тебе.
   - Но почему...
   - Бренна, это подарок. Ты проявила доброту к его  жене,  и  он  хочет
тебя отблагодарить.
   - Как мило с его стороны! - Она была тронута. - А ты не против  щенка
в доме?
   Он покачал головой:
   - Я скажу старику, что ты будешь счастлива, но постарайся не потерять
его подарок. Хорошо?
   - Во имя всего святого... - пробормотала она. - Ты делаешь все, чтобы
испортить мне настроение, да?
   Коннор не счел нужным отвечать, а притянул ее к себе,  сильно  удивив
Бренну. Он обнял ее за плечи.
   - Ты не разочарована, что это  щенок?  Она  удивленно  посмотрела  на
мужа.
   - Конечно, нет. А почему ты спрашиваешь? Коннор ответил сквозь смех:
   - Но ведь это не поросенок.
   - А, ты все помнишь! - воскликнула Бренна.  Он  открыл  ей  дверь,  а
потом сказал:
   - Конечно, помню. Я даже помню, как держал тебя на руках.  Ты  весила
меньше, чем мой плед. Я думаю, ты была такая же, как Грейс.
   - Нет, я была намного старше.
   - Ты пахла, как тот поросенок, которого завернула в юбки.
   - Ну нет, я не могла так пахнуть, потому что меня перед этим  помыли.
Моя сестра мне все рассказала.
   - Ты пыталась указывать мне, что делать, даже когда была ребенком.  Я
уже тогда должен был предвидеть.
   Она с трудом следила за разговором, потому  что  в  его  глазах  было
столько тепла, что ни о чем другом она не могла думать. Боже,  какой  он
красивый!
   - Что предвидеть? - спросила она прерывистым шепотом.
   - Что ты еще заставишь меня поволноваться.
   Ничего лучше этого она  не  слышала  от  него  за  все  время.  Шумно
вздохнув, она от души поблагодарила его и только потом  сообразила,  что
он и не собирался делать ей комплимент.
   Но он не рассмеялся, а обнял жену и наклонился к ее лицу.
   Прежде  чем  она  поняла,  что  он  собирается  ее  поцеловать,   она
почувствовала, как крепко и горячо он прижал ее к груди, и  тут  же  его
губы с поразительной нежностью слились с ее  губами.  Прикосновение  его
языка, страстное и требовательное, подняло  в  ней  такую  бурю  чувств,
которой она сама не ожидала...
   Внезапно  все  переменилось.  Бренна  жаждала  держать  его  в  своих
объятиях  до  конца  жизни,  и  хотя  она  пыталась  убедить  себя,  что
испытывает лишь облегчение, оттого  что  муж  вернулся  и  разберется  с
Равном, она понимала - есть другая причина, и  куда  более  веская.  Она
влюбилась в Коннора.
   Эта догадка не привела  ее  в  восторг.  Скорее  напротив,  заставила
почувствовать себя глубоко несчастной. Как  могла  она  допустить  такую
ошибку? Ведь он ее не любит, он просто использует ее в своих  целях.  Он
хочет наследников.
   Коннор внимательно посмотрел на жену и озабоченно нахмурился, заметив
слезы, навернувшиеся на глаза.
   - Что с тобой? Почему ты плачешь?
   - Это случилось слишком быстро, - заикаясь проговорила  Бренна.  -  Я
знала, Коннор, честно, я знала...
   - Бренна, о чем ты говоришь? Что случилось слишком быстро?
   Наконец она овладела собой. Она не собиралась признаваться мужу,  что
влюбилась в него. Да она скорее появится голая в  переполненной  церкви,
чем  признается  в  своей  ошибке.  Быть  столь  уязвимой  -  плохо,  но
обнаружить это - просто ужасно.
   И потом, он бы все равно ничего не понял, даже если бы она попыталась
объяснить. Она вообще сомневалась, способен ли он на любовь  к  ней.  Он
так привязан к своему прошлому, что в его сердце нет места  для  чего-то
еще.
   - Так ты ответишь? - строго спросил Коннор.
   - Я скучала без тебя. Я не хотела, но все  равно  скучала.  Тебя  так
долго не было.
   Похоже, ему понравился этот ответ. Он поцеловал ее еще  раз,  быстро,
но страстно, и пошел за ней вверх по лестнице.
   - Пока тебя не было, я порасспросила здешних старожилов и все  у  них
выяснила.
   - Что ты выяснила?
   - Много интересного о твоем прошлом. Я знаю, что  случилось  с  твоим
отцом, и теперь понимаю, почему руины до сих пор не разобраны. Ты хочешь
постоянно видеть их перед собой, пока не отомстишь за отца.
   - Если бы ты спросила, я бы н сам объяснил.
   - Хорошо, теперь я так и буду поступать. Не хмурься, Коннор, я  хочу,
чтобы ты был в хорошем настроении, когда увидишь мой сюрприз.
   Он собрался с силами,  готовясь  к  предстоящему,  кивнул,  давая  ей
понять, что постарается обрадоваться, но потом все-таки не выдержал:
   - Куинлен уверяет, что ты там ничего... не напортила.
   - Напортила? Господи, как ты мог такое подумать? -  воскликнула  она,
но тут же вспомнила, какое впечатление произвели на него ямы во дворе. -
Я знаю, о чем ты  подумал.  Обещаю  тебе,  что  приведу  двор  в  полный
порядок, как только  солдаты  вкопают  столбы  под  церковь,  которую  я
задумала построить. Когда я...
   - Бренна! - В его голосе прозвучало предупреждение.
   - Да?
   - Не будем пока говорить об атом.
   - Нет, конечно, нет. Улыбнись, Коннор, ты вернулся домой. Сейчас  нас
может увидеть Юфимия. Я хочу, чтобы она считала нас счастливой парой.
   Его смех удивил ее.
   - Почему тебя волнует, что она думает? До чего же он все-таки тупой!
   - Я должна сделать все,  чтобы  она  меня  полюбила,  ведь  она  твоя
мачеха. Ты же сам мне говорил, что я должна уважать ее.
   - Я это говорил?
   - Да. А может, это я тебе говорила, что должна уважать ее.  Да  какое
это имеет значение? Она заслуживает нашего уважения.
   - Да, - задумчиво согласился он.
   Коннор открыл дверь, пропуская ее вперед, но она не двигалась.
   - Я бы хотела попросить тебя кое о чем. Сегодня, когда мы  сядем  все
вместе за стол...
   - Ну? Она покраснела, а потом выпалила свою просьбу:
   - Пожалуйста, смотри на меня почаще и не хмурься. И  пытайся  слушать
меня внимательно. Хорошо?
   К счастью, ответ ей не был нужен, и она торопливо прошла вперед.
   Толпа воинов уже ожидала лаэрда. Все поклонились Бренне,  как  только
увидели ее, и каждого она приветствовала по  имени,  что  очень  удивило
Коннора, но удивило приятно. Он  поймал  себя  на  том,  что  с  улыбкой
смотрит на жену и готов внимательно прислушиваться к каждому ее слову.
   - Бренна, подожди меня в зале,  пока  я  улажу  некоторые  дела.  Она
поклонилась и поспешила внутрь. Бренна хотела встать  возле  очага  так,
чтобы сразу увидеть выражение его лица, когда он обнаружит, какие  здесь
произошли перемены.
   Бренна дошла до середины зала,  когда  наконец  заметила,  что  здесь
что-то не так. Она огляделась, не веря глазам, - помещение  снова  стало
голым и скучным, как и прежде. Не было даже циновок на полу.
   Боже! Что случилось? Где красивая скатерть,  которую  она  торопилась
закончить к возвращению Коннора?
   - Миледи, - прошептала Нетта, жавшаяся под аркой,  ведущей  к  задней
двери.
   Бренна бросила взгляд в сторону входа, убедилась, что Коннор все  еще
занят, выслушивая воинов, и поспешила к служанке.
   - Что случилось, Нетта? Где подушечки?
   - С леди Юфимией едва не приключился  припадок,  когда  она  села  на
одну. Она заявила, что подушка ужасно неудобная, что люди  будут  только
мучиться, потом посидела на других и велела все убрать и сжечь,  миледи,
чтобы вам не пришлось краснеть перед мужем.
   - А скатерть... скатерть со стола? Нетта покачала головой.
   - Не повезло скатерти, - прошептала она. - По крайней мере  так  леди
Юфимия  сказала.  За  обедом  она  настояла  подать  ей  красного  вина,
потянулась за бокалом и опрокинула его. Леди Юфимия  уверяла,  будто  он
стукнулся о графин... О, миледи, все кончено! Все уничтожено! Я знаю, вы
ночами сидели над ней, трудились над каждым  шовчиком,  чтобы  успеть  к
приезду лаэрда. Такая вышла  красивая  скатерть,  миледи,  даже  Куинлен
заметил.
   Пытаясь скрыть разочарование, она похлопала Нетгу по плечу, желая  ее
успокоить.
   - Что ж, бывает,  -  сказала  она.  -  Я  не  думала,  что  подушечки
неудобные. Я все их попробовала, и все они были  мягкие.  Но  если  леди
Юфимия...
   - Она сказала, что они с комками.
   - Понятно. Ладно, в другой раз постараюсь  сделать  лучше.  А  что  с
циновками? Они-то чем плохи? От них так хорошо пахло. Как и от цветов, -
добавила она. - Они тоже куда-то исчезли!
   - Леди Юфимия похвалила циновки, да споткнулась, когда шла  к  столу.
Чуть не упала. Сказала,  мол,  видит  плохо.  И  попросила  убрать.  Она
думает, что вы ее поймете.
   - Да, конечно.
   - А про цветы заявила, что она их вообще терпеть не может.
   - Она не объяснила почему?
   - Да говорит, они напоминают ей о смерти. Потому что, когда  хоронят,
всегда кладут цветы на могилу.
   Плечи Бренны поникли. Что же теперь думает о ней Юфимия?
   - Да, я не сообразила, Нетта, когда ставила цветы у очага. Мне даже в
голову не могло прийти, что она так отнесется  к  букетам.  Надо  как-то
исправить эту ошибку.
   - Миледи, и еще я вам скажу  -  стул,  который  дал  вам  Лотар,  она
отправила обратно. Мне так жалко, ведь он полдня провозился с ним.
   - А почему она это сделала?
   - Леди Юфимия боялась сесть на него, говорила - шатается. Я старалась
убедить ее, что он очень прочный, но она только головой качала. Конечно,
она в годах, если свалится и переломает кости,  они  уже  не  срастутся.
Была бы молодая, ни о чем бы таком не  думала.  Вообще-то  кости  всегда
плохо срастаются, молодая ты или старая, - добавила Нетта тоном знатока.
   - Ну, с возрастом, конечно,  появляется  осторожность.  Надо  уважать
старость.
   - И еще одно. Мне даже не хочется сейчас об этом говорить, вам и  так
есть от чего испереживаться.
   Бренна испугалась: что еще дурного нашла Юфимия?  Но  принудила  себя
испить чашу до дна.
   - Ну?
   - Она спросила меня, а нет ли еще чего-то, что вы хотели тут изменить
или сделать.  Я  сказала,  что  вы  славно  потрудились  над  гобеленом,
приготовились повесить его на  стену.  Я  похвалилась,  какой  он  вышел
замечательный. Леди Юфимия,  конечно,  захотела  поглядеть.  А  когда  я
рассказывала ей, как вы искусны  в  шитье  и  вышивании,  как  тщательно
работали и сколько времени, она слушала так, будто я ей песню пела.
   - Так ты ей показала? Нетта кивнула.
   - О, миледи, у нее был такой разочарованный вид,  она  раскудахталась
как курица, языком зацокала, головой замотала...
   Лицо Бренны пылало от смущения.
   - И что она сказала?
   - Она сказала, что все стежки кривые,  но  она,  мол,  понимает,  что
лучше-то вы сделать и не могли.
   - И где теперь мой гобелен?
   - Леди Юфимия не захотела, чтобы вы испытали унижение при муже и  его
людях. - Слезы сочувствия навернулись Нетте на  глаза,  отчего  смущение
Бренны стало просто невыносимым.
   Она ощутила себя совершенно беспомощной, но  в  то  же  время  еще  и
виноватой - из-за того, что начинала сердиться.
   Услышав, что она ни к чему не способная неумеха, которой  негде  было
научиться чему-то полезному, она вспомнила, как всякий  раз,  когда  она
пыталась угодить Юфимии, та давала ей понять,  что  ее  мать  не  сумела
воспитать дочь должным образом. Бренна была в отчаянии.
   - Гобелена теперь тоже нет? - прошептала она.
   - Да, миледи. Юфимия полдня  сидела  распускала  его.  Весь  пол  был
нитками усыпан. Я подмела перед ужином.
   Коннор окликнул Бренну, входя в зал и с интересом оглядываясь.
   Она вздохнула, повернулась и пошла к нему. Нетта, схватив ее за руку,
успела шепнуть:
   - Мне казалось, все было очень хорошо, миледи.  Меньше  всего  Бренна
сейчас нуждалась в сочувствии, но она заставила себя  улыбнуться  Нетте,
чтобы не обидеть ее.
   -  В  другой  раз  у  меня  все  получится  гораздо  лучше.  Служанка
поклонилась и пошла объяснять слугам, что подавать на стол и когда.
   - Ты уже закончил свои дела с солдатами?
   Муж улыбнулся. Знала  бы  она,  о  чем  они  его  спрашивали!  Каждый
интересовался, как им вернуть свои вещи.
   Коннор никак не мог понять, о чем они толкуют, пока один не указал на
кучу вещей на сундуке, среди которых лежал нож, очень похожий на  кинжал
жены. Они не утверждали, что Бренна  утащила  чужой  нож  намеренно,  но
допускали, что по своей забывчиво