я в Монтрайте, когда мне заблагорассудится?
     Элизабет с интересом посмотрела на деда, и он продолжал:
     - Твой отец отправлял мне записку, в которой говорилось, что я пренебрегаю своими обязанностями отца. Я приезжал в Монтрайт, и он делал вид, что удивлен, как все.
     Элслоу подмигнул внучке и снова обратился к барону:
     - Я привел ее сюда, милорд. А честь отобрать кинжал предоставляю вам.
     Джеффри кивнул и за руку притянул Элизабет поближе к себе:
     - Не хочешь поздороваться со мной, как в прошлый раз?
     - Не хочу, - ответила девушка. - И кинжал останется при мне.
     - Лишь в том случае, если я позволю, - мягко проговорил барон. - Мне не нравится твоя прическа. Когда мы вместе, изволь распускать волосы, а не закручивать на макушке.
     Элизабет машинально потянулась к голове, но тут же поняла, чего добивался муж:
     - Ты такой же проказник, как дед. Путаешь меня всякими глупостями, когда надо говорить о серьезных вещах. - И, не удержавшись, спросила:
     - Тебе в самом деле не нравится моя прическа?
     - Не только прическа, но и платье. - Заметив, как протестующе выпрямилась Элизабет, Джеффри чуть не рассмеялся. - Завтра попробуем достать тебе новую одежду и украшения.
     - Тебе хоть что-нибудь во мне нравится?
     По тому, как Элизабет пыталась вырвать ладонь из его руки, барон понял, что жена разозлилась.
     - Не исключено, - отозвался он. - Я подумаю и потом тебе объявлю.
     Его план сработал. Джеффри отвлекал внимание Элизабет от Белвейна. Нельзя, чтобы ее ярость вспыхнула ярким пламенем. Сейчас она едва теплилась. Задачей Элслоу и Джеффри было все время ее заливать. Тогда, быть может, скромный фитилек не превратится во всепоглощающее адское пламя и жена сможет владеть собой.
     Элизабет огляделась и заметила, что люди Джеффри приятельски разговаривают с гостями. Каждый держал в руке кубок эля. Чувствовалось, что в зале установилась дружеская атмосфера.
     - Где он?
     По дрогнувшему голосу жены барон тут же понял, кого она имела в виду.
     - На улице. Смотрит, какие были проведены работы по восстановлению крепостных стен.
     - Может быть, лучше выйти и поздороваться с ним во дворе? - спросила Элизабет безжизненным голосом.
     - Не стоит, - отозвался Джеффри и, натолкнувшись на немой вопрос в ее глазах, произнес:
     - Ты дала мне слово не причинять Белвейну вреда. И я уверен, ты его сдержишь.
     - Тогда почему...
     - Пойдем за стол. - Джеффри оборвал разговор на полуслове. - Сегодня вечером ты не отойдешь от меня ни на шаг.
     Элизабет согласно кивнула и снова ухватилась за руку мужа. Толпа расступилась, и супруги проследовали к длинному столу.
     - Не узнаешь никого из этих людей? - сказал Джеффри, когда они сели.
     - Пока нет. - Она повернула голову, и ее лицо оказалось всего в нескольких дюймах от лица Джеффри.
     Рядом с мужем девушка чувствовала себя в полной безопасности. Она стала всматриваться в лица гостей.
     - Большинство нападавших были в капюшонах, - напомнила она шепотом мужу.
     А когда Джеффри взял ее за руку и как будто случайно обнял за талию, Элизабет поняла, что в зале появился Белвейн. Ладонь Джеффри накрыла рукоятку ее кинжала.
     Девушка расправила плечи и мягко отстранила барона.
     - Ты когда-нибудь поверишь мне, как я верю тебе?
     Он посмотрел на жену сверху вниз и кивнул.
     Элизабет отвернулась и заметила, что к ней направляется дядя. Рядом с выражением глубочайшего отвращения на лице вышагивал Роджер.
     Глаза девушки сделались холодными как лед. Элизабет, не мигая, изучала Белвейна. Тот вырядился, словно расфуфыренный петух, - во все ярко-красное. И выступал он так же важно, как петух.
     Белвейн взглянул на племянницу и почувствовал нервный озноб. Сбившись с шага, он покосился на Джеффри.
     - Добрый вечер барон, - произнес он, подойдя вплотную к столу, и нехотя обратился к Элизабет:
     - Ты хорошо выглядишь, девочка.
     Она не ответила, только во все глаза продолжала смотреть на недруга. Белвейн прокашлялся и занял место напротив молодоженов.
     - Как ноет сердце, когда думаешь о твоей утрате! И на душе невероятная тяжесть, - скороговоркой проговорил он.
     Перед ним поставили кубок с элем. Белвейн торопливо его схватил, от волнения чуть не перевернул, в два глотка опрокинул содержимое в рот, с трудом подавил отрыжку и утерся краем рукава.
     - Где мальчик? - спросил он.
     - Ты его не увидишь, - суровым голосом произнесла Элизабет.
     - Давно в постели, - почти любезно объяснил Джеффри.
     "Нет, не могу, - решила Элизабет, глядя на сидевшего напротив нее самоуверенного человека. - Не могу делить хлеб с этим мерзким существом". Она на мгновение повернулась к мужу и уже хотела встать. Но Джеффри ей не дал: положил на плечо руку и заставил снова сесть.
     Хотя Белвейн и сидел близко, ему показалось, что это лишь какое-то неуклюжее проявление любви. Его глаза лихорадочно метались от барона к племяннице, в голове проносились горячечные мысли. "Слава Богу, - подумал он, - слава Богу, что я не успел рассказать милорду все, что думаю об этой девчонке. Он почему-то к ней благоволит и пришел бы в ярость, распусти я язык".
     Белвейн посмотрел на Элизабет и улыбнулся. Какая досада, что она не умерла с остальными! Непослушная, прямолинейная девчонка, она никогда не отвечала на его попытки завоевать ее благорасположение. А теперь словно видит все насквозь и знает о его ненависти к ней. Как же он не любил ее, как ненавидел и ее, и их всех... Ведь все они старались лишить его того, что по праву, принадлежало ему. Он станет в Монтрайте хозяином, а Элизабет уедет со своим бароном. И это тоже казалось позором - ведь он не сможет унизить ее так, как она унижает его сейчас. Как бы хотелось свести с ней счеты! Заставить стереть с лица, с кожи, со всего тела выражение холодного презрения, а потом отдать замуж за одного из своих приятелей. Уж их-то садистские манеры обращения с женщинами заставили бы чертовку хлебнуть лиха. От этих приятных фантазий улыбка шире растянула рот Белвейна, он чуть не хихикнул, но вовремя сдержался и закашлялся.
     - Вы приняли решение по существу моей законной просьбы? - спросил он барона, особенно нажимая на слово "законной".
     - Какой просьбы? - всполошилась Элизабет и посмотрела на мужа, ожидая его ответа.
     - Сегодняшний вечер, - отозвался Джеффри, - не время для обсуждения закона и твоей просьбы, - и кивнул слуге на пустой кубок Белвейна.
     У того достало благоразумия не настаивать, и он согласно опустил голову. Время терпит, думал Белвейн. Он непременно одержит верх - ведь закон на его стороне.
     Он снова посмотрел на Элизабет и тут же отвел взгляд: она все знает, но ничего не может поделать.
     Глаза Белвейна превратились в щелочки, плечи затряслись от едва сдерживаемого смеха. Приятные мысли обернулись плотским желанием, и рука скользнула под скатерть к себе между ног. "Ничего не может, - мысленно повторил он, почесываясь. - Нет у тебя доказательств, девка!" - восторженно вопил его мозг.
     Как хочется сказать это вслух! Ничего, придет время, она узнает, что это он, Белвейн, помог совершиться всему. Он передал кому надо план укреплений и указал на слабые места в стенах. И жалел лишь об одном - что не мог присутствовать в замке, когда погибала семья Томаса. Но зато вволю насладился рассказами.
     - Да, то был величайший день в жизни, - прошептал он.
     Белвейн поднял взгляд на барона, и его улыбка тут же померкла. Грязная стерва задурила лорду голову и нашептывает всякие небылицы. Оттого господин с таким презрением и смотрит на него.
     Ну и пусть себе. Закон есть закон, милорд. Барон Джеффри ничего не сможет поделать - слишком он дорожит своей честью. Белвейн едва удержался, чтобы презрительно не фыркнуть. Поди-ка раскопай доказательства! А без них - ни отказать в законной просьбе, ни предъявить обвинений!
     Элизабет поняла, что не в силах смотреть на дядю. Она опустила глаза и до конца трапезы больше не проронила ни слова. И не прикоснулась к еде, присутствие убийцы за столом поганило пищу. Да и аппетита не прибавляло. Хотя сам Белвейн наворачивал так, словно это был последний ужин в его жизни. А может, так оно и есть, тешила себя девушка мыслью, стараясь облегчить пытку. Хоть бы Джеффри передумал - понял, что преступление совершил один Белвейн. Элизабет сознавала, что обманывает себя: этот человек не единственный, кто организовал убийство. Для этого ему бы не хватило ума. Но, Боже! Каким невыносимым становилось ожидание!

***

     Ужин подошел к концу, со столов убрали посуду. Белвейн поднялся и прошествовал по залу. Элизабет видела, что с каждым выпитым кубком он петушился все больше. Видела и презирала глупца. Она закрыла глаза, чтобы не смотреть, и мечтала только об одном - заткнуть уши: после обильных возлияний шум в зале стал оглушающим.
     И вдруг до нее донесся смех. Скорее даже не смех, а визгливый, необычный по тембру крик. Элизабет уже слышала его раньше - в день убийства - и поэтому тут же узнала. Однако перед ней толпилось слишком много людей, загораживая другие столы.
     "Ну ничего, я найду его, обязательно найду", - подумала Элизабет и решительно поднялась. Как завороженная, она смотрела в ту сторону, откуда доносился смех. Даже не взглянув на Джеффри, Элизабет сильно дернула его за рукав.
     Смех раздался опять и оборвался на полуноте, но Элизабет успела заметить человека. Он стоял под арочным проемом в окружении мужчин и о чем-то рассказывал. Элизабет запомнила его лицо. Она села и повернулась к мужу:
     - Тот, что у выхода. Он тогда был в замке.
     Когда жена вскочила, Джеффри заметил, как побелело ее лицо, как подобралось все тело, словно внутри сжалась до отказа пружина. Первым побуждением барона было выхватить меч и заслонить собой Элизабет. Но если он рассчитывал добыть улики, нужно было сохранять хладнокровие. И он продолжал сидеть почти со скучающей миной. Если Белвейн или кто-нибудь из его дружков, заметив необычное поведение баронессы, посмотрит на него, то ничего не заподозрит.
     У него отлегло от души, когда Элизабет опознала убийцу. Джеффри даже не спросил, уверена ли жена, - знал наверняка, что уверена.
     - Ну что, разве я не говорил, что твой дядька дурак?
     Элизабет не ответила. Она не сводила взгляда с воина у дверей.
     - Приволок всех своих соколиков обратно в гнездышко, - едва слышно пробормотал Джеффри.
     - На нем была маска. - Элизабет повернулась к мужу, - Но этот смех... такой пронзительный... я его сразу узнала. Что ты собираешься делать?
     - Погляжу. - Слово было произнесено угрожающим тоном, но баронессе ничего не сказало.
     - Ты мне не ответил.
     У Элизабет навернулись на глаза слезы. Джеффри, увидев это, погладил ее по лицу и незаметно смахнул слезинку.
     - Не надо, чтобы он видел, как ты плачешь. Это его развеселит. Он рассмеется, и мне придется его убить. И тогда мы не узнаем, кто был второй.
     Нежные слова и ласковое прикосновение глубоко тронули Элизабет. Она заглянула мужу в глаза и вдруг в их темной глубине увидела трепетную натуру, которая обычно скрывалась за суровой внешностью.
     "Ты делаешь это ради меня?" - чуть было не спросила она, но удержалась, потому что прекрасно знала ответ, и вместо этого сказала:
     - Ты забыл, милорд. Я тебе говорила, что никогда не плачу.
     И в следующий миг одарила мужа улыбкой. Джеффри подумал, что такого прекрасного подарка он не получал никогда в жизни, и еле сдержался, чтобы не обнять Элизабет. В присутствии жены он совсем терял голову. "Если я не стану следить за собой, - горестно думал барон, - она будет водить меня, как щенка на веревочке, а воины перестанут меня уважать и слушаться".
     Чтобы отогнать неприятные мысли, Джеффри тряхнул головой и прокашлялся:
     - Ты тоже кое-что забыла, миледи. Мы договорились, что ты будешь мне доверять.
     - Я тебе доверяю, - возразила жена. - И к твоим решениям отношусь с уважением. В противном случае Белвейн давно был бы мертв.
     Джеффри не сдержал улыбки. Представление жены о собственных возможностях веселило его. Он поднялся и обнял Элизабет за плечи,
     - Сегодня вечером ты вела себя мужественно. И хоть меньшего я от тебя не ждал, должен сказать, что доволен тобой.
     - Слава Богу, тебе хоть что-то во мне понравилось, - подыграла она мужу.
     - Понравилось, - подтвердил Джеффри.
     - А раз так, - обрадовалась Элизабет, - расскажи, как ты собираешься поступить с...
     - В свое время узнаешь. - Барон подал ей знак замолчать. - А сейчас мне нужно сделать кое-какие приготовления. Тебе же, я думаю, пора удалиться. Песни становятся все грубее, и твое присутствие смущает мужчин.
     - Они еще смущаются! Да какое мне дело до...
     - Эль развязывает языки, - прошептал Джеффри. - Если ты уйдешь, воины почувствуют себя свободнее и перестанут следить за тем, что говорят.
     Элизабет кивнула:
     - Но я буду ждать тебя, пока все не кончится. Сколько бы ни потребовалось времени. И тогда ты расскажешь мне о своих планах. Ладно?
     - Посмотрим. - Джеффри уклонился от прямого ответа.
     Весь путь до дверей спальни он шел рука об руку с женой. Но у входа Элизабет даже не попыталась его поцеловать. Это обескуражило барона: он уже привык к эксцентричным выходкам супруги и сейчас чувствовал себя разочарованным. Но на раздумья у него времени не было - до наступления ночи предстояло еще очень многое сделать.

***

     Укутанный в одеяло, Томас крепко спал.
     - Его мучили кошмары, и он во сне кричал, - сообщил оруженосец Джеральд.
     - Спасибо, что присмотрел за братом, - поблагодарила юношу Элизабет. - Когда ты с ним рядом, мне за него не страшно.
     От похвалы оруженосец вспыхнул и предложил перенести ребенка к себе, но девушка отказалась - брата обещали забрать и Роджер, и дед.
     Оставшись одна, Элизабет сбросила туфли, села на кровать и принялась распускать волосы. Интересно, куда запропастился Элслоу? На ужине деда не было, а она не нашла случая спросить у Джеффри, почему он отсутствует. Исчез, и все. Скорее всего сам так решил. Элизабет не представляла, как бы старик сдержался в присутствии Белвейна.
     Томас заволновался во сне. Девушка вытянулась рядом и, каждый раз, когда он вскрикивал, гладила его по спине. Ее голос успокоил мальчика, и вскоре его дыхание снова стало глубоким и ровным. Вскоре заснула и сама Элизабет.
     Джеффри вернулся только на рассвете и застал жену, спящей в платье поверх одеяла. Рядом, крепко прижимаясь к сестре, сладко посапывал Томас. Барон заметил, что на Элизабет нет туфель, и улыбнулся: босоногая, жена казалась ему совсем беззащитной. Он взял мальчика на руки и направился к двери, за которой ожидал верный Роджер.
     - Отнеси к деду, пусть спит с ним, - приказал он тихим голосом.
     Потом закрыл засов и обернулся к жене. Сон Элизабет показался Джеффри таким невинным и мирным, что он долго не решался ее раздевать. Только молча смотрел. Но, задумавшись, выпустил из рук меч. Стальной клинок упал на каменный пол; грохот раздался такой, что из могилы восстал бы мертвый, жена же только перевернулась на живот.
     Скинув одежду, Джеффри принялся раздевать Элизабет. Миниатюрная застежка на ее платье никак не поддавалась его негнущимся пальцам. Но он не сдавался, пока не раскрыл крючок. Он еле сдержался, чтобы не погладить податливое упоительное тело, открывшееся взору. Как прекрасна его жена и какая сильная личность скрывается за внешней хрупкостью. Джеффри расправил одеяло и укрыл жену.
     - Пусть поспит, - пробормотал он. Тяжело вздохнув, Джеффри вернулся к лежащему на каменных плитах мечу, поставил его по другую сторону кровати и только после этого лег рядом с Элизабет.
     Неожиданно дала себя знать едва зажившая рана, и какое-то время он ерзал, устраиваясь на спине. Мелькнула мысль подложить руку жене под голову и прижать к себе, но тут выяснилось, что у Элизабет было такое же намерение, и она оказалась проворнее: прежде чем Джеффри успел увернуться, она закинула ногу ему на бедра. Громкий стон барона подтвердил, что жена угодила точно в цель.
     Как ни старалась Элизабет унять хохот, у нее ничего не вышло.
     - Так ты, миледи, не спишь?
     Удивление в голосе мужа развеселило ее еще больше.
     - А разве могло быть иначе?
     - И с каких пор?
     - С тех самых, как ты отворил дверь. - Элизабет снова прыснула и попыталась перекатиться на бок, чтобы прижаться к супругу, но он придавил ее руками к постели. В глазах мелькнуло недовольство.
     - Вот, значит, как - ты позволила себя раздеть, хотя сама не спала. И это вместо того, чтобы раздевать меня, - грубовато воскликнул он.
     - Еще одно правило? - кокетливо спросила Элизабет.
     - Да. И ты его нарушила, - объявил Джеффри.
     В глазах промелькнули насмешливые искорки и, повернувшись на бок, он прижался к ее груди.
     - И много их еще? - задохнулась Элизабет. Ей становилось все труднее поддерживать шутливый разговор. От близости мужа всколыхнулась жаркая волна в животе, захотелось, чтобы Джеффри ее поцеловал.
     Он тут же уловил желание в ее взгляде и улыбнулся:
     - Позволяю тебе самой изобрести для себя наказание.
     - Приговариваю себя к поцелую, милорд, - с притворной обреченностью проговорила она.
     - И только-то?
     Элизабет не ответила, продолжая смотреть на мужа, но от этого взгляда его страсть полыхнула громадным пожаром и опалила бедра. "Не спеши, - сказал он себе. - Не спеши ради нее!"
     - Поцелуй меня, Элизабет. Но сначала скажи "Джеффри", - прошептал он.
     - Зачем? - удивилась она и, приподнявшись на локте, заглянула в глаза.
     - Потому что я люблю твой голос, и ты никогда не произносишь моего имени.
     - Как тебе угодно, Джеффри, - прошептала Элизабет прямо в ухо и, увидев, что муж улыбается, спросила:
     - А теперь я тебя поцелую. Можно?
     - Можно, - ответил муж.
     - Тогда иди ко мне, милорд, - она застыла в ожидании.
     Джеффри не шелохнулся. Элизабет принялась барабанить пальцами по его груди, но и это не возымело действия.
     - Я слишком устал, - пробормотал он. - Иди ты ко мне.
     - Настолько, что не в состоянии даже повернуться? - Элизабет изо всех сил старалась изобразить раздражение.
     - Именно настолько. И приходить всегда должна ты. - Голос Джеффри окреп и зазвучал требовательно, а она никак не могла сообразить, что он хочет сказать.
     Недоумевая, она села в постели и забросила за плечи волосы. Джеффри удержался, чтобы не коснуться жены. Ему почему-то хотелось, чтобы на этот раз инициативой завладела она. Но барон не знал, как ей это объяснить, поэтому просто лежал, подложив под голову руки, и улыбался.
     Предвкушение ласк возбуждало Элизабет, но она старалась не показывать вида: если Джеффри поймет, что жену к нему тянет, то получит еще одно оружие против нее. Этому не бывать, решила она. Пусть сначала распалится сам, разожжет в себе такое же желание.
     Элизабет склонилась к мужу так, что губы ее почти слились с его губами, но в последний миг, передумав, она поцеловала его в подбородок. Джеффри давно не брился, и жесткая щетина уколола кожу. Элизабет улыбнулась и поцеловала его снова, но теперь уже в грудь. Джеффри не проронил ни звука, но его дыхание участилось, и Элизабет поняла, что он не остался к ней равнодушен. Губы скользнули ниже, зарылись в жесткие кудри, отыскали на груди розоватые кружочки, язык обвел каждый. Муж вздрогнул, но опять не сказал ни слова. Элизабет гортанно рассмеялась. Она ощущала себя соблазнительницей и нимфой, обладавшей над мужчиной абсолютной властью - он повиновался любому ее порыву, и это чувство было упоительно.
     Но вот ладони Джеффри коснулись ее щек, слегка сжали, приподняли голову.
     - Так где же мой поцелуй? - раздался низкий, бархатный голос.
     - Куда ты хочешь, чтобы я тебя поцеловала? - кокетливо спросила она. - Сюда? - палец невинно дотронулся до губ. - Или сюда? - уперся в подбородок. - Или, может, туда, - рука оказалась у него ниже пояса.
     Элизабет поняла, чт