дело самодовольство: хотя Кристина, вероятно, и не осознавала этого, она все же инстинктивно вернулась к нему. Это уже была победа, хотя и совсем небольшая.
     - Кристина, если вы узнали меня, то почему не сказали об этом Бейкеру и другим? - спросил Рон.
     Ее обидел этот вопрос.
     - Им придется самим выяснять это. Я никогда бы не выдала секрет, Рон.
     - Но я не просил вас хранить этот секрет, - пробормотал Рон.
     - Не пытайся ее понять. Это только, погубит тебя, - посоветовал Лайон с улыбкой.
     - Тогда ответьте мне, пожалуйста, вы видели, кто бросил в меня нож?
     - Нет, Рон. По правде говоря, я была слишком испугана, чтобы оглядываться. Если бы Лайон не защищал меня, я бы, наверное, упала в обморок.
     Лайон похлопал ее по руке.
     - Пистолет не был заряжен, - запротестовал Рон. - Думаете, я действительно способен выстрелить в кого-нибудь?
     Лайон молил Бога, чтобы тот послал ему терпение.
     - Не могу поверить, что ты отправился грабить Бейкера с незаряженным пистолетом!
     - Почему вы не зарядили пистолет? - спросила Кристина.
     - Я хотел испугать их, а не убивать, - пробормотал Рон. - Не могли бы вы оба перестать так смотреть на меня? Могу напомнить вам, что план все же сработал. Лайон, ты сможешь выяснить, кто меня ранил?
     - В конечном счете смогу.
     Кристина нахмурилась:
     - Какое это имеет значение?
     - Лайон любит поломать голову, - заявил Рон. - Насколько я помню, балкон Бейкера возвышается над террасой на добрых пятьдесят футов. Кто бы это ни был, он должен был...
     - Двадцать футов, Рон, - перебил Лайон. - И на балкон нельзя было взобраться. Перила там слишком слабые.
     - Значит, этот человек должен был прятаться где-то за вами, - сказал Рон, пожав плечами. - Нет, это совершенно непонятно. Впрочем, слава Богу, он не очень-то меток.
     - Почему вы так думаете? - спросила Кристина.
     - Он же не убил меня!
     - О, я думаю, он и не собирался вас убивать. Возможно, он лишь хотел заставить вас бросить оружие.
     Кристина вдруг поняла, что говорит слишком уверенно. Лайон уставился на нее со странным и напряженным выражением лица.
     - Это просто мое предположение, - быстро добавила она. - Вполне возможно, что я ошибаюсь и он не умеет бросать нож.
     - Почему ты решила заняться раной Рона? - спросил Лайон.
     - Да, почему? - поддержал его Рон.
     - Вы меня обижаете, - заявила Кристина. - Вас ранили, и я просто хотела помочь вам.
     - Это единственная причина? - поинтересовался Лайон.
     - Ну, было еще кое-что, - призналась Кристина. Она отошла к двери и продолжила:
     - Разве вы не говорили мне, что вы - единственный друг Лайона?
     - Я мог сказать подобное, - признал Рон.
     - Да, вы сказали, - подтвердила. Кристина. - Я никогда ничего не забываю, похвасталась она. - Мне кажется, что Лайон нуждается в друзьях. Я сохраню ваш секрет, Рон, а вы должны обещать мне не говорить никому о моем визите. Графиня непременно расстроится.
     - Он тоже недостоин? - спросил Лайои так, будто это его чрезвычайно развеселило.
     - Недостоин? Чего?
     Кристина оставила вопрос без внимания и направилась к выходу.
     - Кристина!
     Вкрадчивый голос Лайона остановил ее.
     - Да, Лайон?
     - Я ничего не обещал.
     - Не обещали?
     - Нет.
     - О, но вы же... вовсе не общаетесь с графиней. С какой стати вам говорить ей...
     - Я провожу тебя домой, любовь моя.
     - Я не ваша любовь.
     - Нет, моя.
     - Я, правда, предпочитаю пойти пешком.
     - Рон, как ты думаешь, что скажет графиня, когда я сообщу ей, что ее племянница пешком разгуливает по городу, навещая...
     - Вы пользуетесь недостойными методами, Лайон. Это печально.
     - Я никогда не боролся честно.
     Ее пораженный возглас эхом разнесся по кабинету.
     - - Я буду ждать вас в холле, мерзкий вы человек. - Кристина хлопнула дверью, демонстрируя свое возмущение.
     - Она совсем не такая, какой кажется на первый взгляд, - заметил Рон. - Она назвала нас англичанами так, словно мы иностранцы. Тебе это понятно?
     - Ничего из того, что говорит Кристина, нельзя понять, если не принять во внимание тот факт, что она воспитывалась не здесь, - заметил Лайон, встал и направился к двери. - Наслаждайся бренди, Рон, пока я буду снова воевать.
     - Воевать? О чем ты?
     - Не о чем, а о ком, Рон. О Кристине, если быть точным.
     Смех Рона сопровождал Лайона до самой двери. Кристина стояла у выхода, скрестив руки на груди, и даже не пыталась скрыть свое раздражение,
     - Готова, Кристина?
     - Нет. Я ненавижу кареты, Лайон. Пожалуйста, позволь мне отправиться домой пешком. Это совсем рядом, всего несколько улиц.
     - Конечно, ты ненавидишь кареты, - сказал Лайон голосом, полным веселья. - Как же я не понял этого раньше? - И он взял ее под локоть. Он не столько сопровождал, сколько тащил ее к своему экипажу. Когда они наконец у строились друг против друга, Лайон спросил:
     - Может, кареты приводят тебя в такое же смятение, как и седло?
     - О нет! Мне просто не нравится такое ограниченное пространство. Оно душит. Вы ведь не собирались говорить графине, что я ушла из дома без разрешения?
     - Нет, - признался Лайон. - Ты боишься графиню, Кристина?
     - Нет, не боюсь. Но она единственная моя родственница, и я не хочу расстраивать ее.
     - Ты родилась во Франции? - спросил Лайон. Наклонившись, он взял ее за руки.
     Его голос, его улыбка подбадривали и успокаивали, но Кристину это не ввело в заблуждение. Она понимала, что он хочет застать ее врасплох.
     - Когда вы решаете узнать что-то, вы ни за что не отступитесь, да?
     - Да, это так, моя дорогая.
     - Вы бессовестный. Прекратите улыбаться. Я же оскорбила вас, не правда ли?
     - Ты родилась во Франции?
     - Да, - солгала она. - Ну, теперь вы довольны? Теперь вы оставите свои бесконечные расспросы?
     - Почему тебя так беспокоят вопросы о твоем прошлом?
     - Я только пытаюсь защититься от вмешательства в мою личную жизнь.
     - Ты жила со своей матерью?
     Кристине подумалось, что он словно пес, почуявший мясную косточку и намеревающийся во что бы то ни стало ею завладеть. Пора было удовлетворить его любопытство.
     - Очень добрая супружеская чета Саммертонов воспитала меня. Они были англичане, но любили путешествовать. Я объездила весь мир, Лайон. Мистер Саммертон предпочитал говорить по-французски, и этот язык мне более привычен.
     Напряжение постепенно покидало ее. По сочувствующему виду Лайона она поняла, что он поверил ей.
     - Как вам известно, с графиней бывает трудно. Она поссорилась с Саммертонами и запрещает мне говорить о них. Наверное, она хочет, чтобы все думали, будто она сама воспитала меня, - добавила Кристина с серьезным выражением лица. - Поскольку тетя Патриция не разрешает мне сказать правду, а лгать я совсем не умею, то я решила, что лучше всего будет вообще ничего не говорить о моем прошлом. Вы удовлетворены?
     Лайон откинулся на спинку сидения. Он кивнул, явно довольный ее признанием.
     - Как ты познакомилась с Саммертонами?
     - Они были близкими друзьями моей мамы, - ответила Кристина, вновь улыбнувшись ему. - Когда мне исполнилось два года, мама заболела. Она отдала меня Саммертонам, потому что доверяла им. Мама не хотела, чтобы ее сестра, графиня, стала моей опекуншей. А у Саммертонов не было детей.
     - Твоя мама была мудрой женщиной, заметил Лайон. - Старая ведьма погубила бы тебя, Кристина.
     - О Боже, это Элберт назвал тетю старой ведьмой в вашем присутствии? Мне обязательно нужно поговорить с ним еще раз очень серьезно. Он, кажется, ужасно невзлюбил ее.
     - Милая, твоя тетя никому не нравится.
     - Вы закончили свои расспросы?
     - Где ты слышала рев львов, Кристина, и где ты видела бизонов?
     У этого человека определенно была память ребенка, которому пообещали конфетку. Он ничего не забывал.
     - Я действительно провела много времени во Франции, из-за службы мистера Саммертона. Он очень любил свою жену и меня. Он считал меня своей дочерью. Поэтому он брал нас обеих с собой в путешествия. Лайон, мне больше не хочется отвечать на ваши вопросы.
     - Только еще один, Кристина. Ты позволишь мне сопровождать тебя на бал Крестонов в субботу? Все приличия будут соблюдены. Диана будет с нами.
     - Вы же знаете, что тетя не допустит этого, - запротестовала Кристина.
     В этот момент карета остановилась у дома Кристины. Лайон открыл дверь экипажа соскочил с подножки и повернулся, чтобы помочь выйти Кристине. Он довольно долго не отпускал ее, но на этот раз Кристина не обиделась.
     - Просто скажи тете, что все уже решено. Я заеду за тобой в девять.
     - Полагаю, что ничего страшного не случится, если тетя вообще не будет знать о бале. Она собирается за город навестить больную подругу. Если я ничего не скажу, мне не придется лгать. Или же намеренное умолчание тоже считается ложью?
     Лайон улыбнулся:
     - Тебе действительно трудно дается ложь, милая? Это приятная черта.
     О небеса, только бы не рассмеяться, подумала Кристина, ведь тогда Лайон, несомненно, заподозрит что-нибудь.
     - Да, мне это трудно дается.
     - Ты не представляешь, как приятно встретить такую женщину.
     - Спасибо, Лайон. А можно мне теперь спросить?
     Как раз в этот момент Элберт открыл дверь.
     Кристина улыбнулась дворецкому, жестом показывая, что он свободен:
     - Я закрою дверь сама, Элберт. Спасибо. Лайон терпеливо ждал, пока Кристина вновь повернется к нему.
     - Твой вопрос, - мягко напомнил он.
     - Ах да! Прежде всего я хотела узнать, будете ли вы на вечере сэра Ханта в четверг.
     - Ты будешь там?
     - Да.
     - Значит, и я буду.
     - И еще один вопрос, если можно.
     - Да? - спросил Лайон улыбаясь.
     Кристина внезапно сильно смутилась. Легкий румянец выступил у нее на щеках, и она избегала его взгляда.
     - Вы не могли бы жениться на Мне, Лайон? Совсем ненадолго?..
     - Что?!
     Он не собирался кричать, но эта женщина говорила такие чертовски странные вещи! Нет, он, наверное, ослышался. Жениться? Ненадолго? Нет, он снова неверно понял ее.
     - Что ты сказала? - спросил он, пытаясь успокоиться.
     - Вы женитесь на мне? Подумайте, Лайон, и сообщите мне, пожалуйста. Всего доброго, сэр.
     Дверь закрылась, прежде чем маркиз Лайонвуд успел вымолвить хоть слово.

Глава 7

     "Прошло три недели, прежде чем Майлала сумела найти капитана, согласившегося рискнуть и способствовать нашему побегу. Не знаю, что я делала бы без моей верной служанки. Помогая мне, она рисковала жизнью членов своей семьи и друзей. Я прислушивалась к ее советам, поскольку она работала у моего мужа уже несколько лет и знала его привычки.
     Мне приходилось вести себя так, будто ничего не произошло. Да, я притворялась любящей женой, но каждую ночь молилась о смерти Эдварда. Майлала посоветовала, мне не брать с собой ничего из вещей и, когда настанет время, уйти лишь в том, что будет на мне в этот момент.
     За две ночи до того, как должна была прийти весточка от капитана, я пошла к Эдварду, в его покои. Я снова вошла через боковую дверь, очень тихо, на случай, если там опять окажется Николь. Эдвард был один. Он сидел за письменным столом, держа в руке большой сверкающий сапфир. На столе лежало более двадцати великолепных драгоценных камней. Эдвард ласкал их так, как он ласкал Николь. Я стояла в полумраке, наблюдая за ним. Этот безумец разговаривал с камнями! Прошло еще несколько минут, и он, завернув драгоценные камни в ткань, убрал их в небольшую черную коробочку.
     Отодвинув стенную панель, Эдвард спрятал коробку в темное углубление.
     Я вернулась на свою половину и поведала служанке обо всем увиденном. Она, в свою очередь, рассказала мне: до нее дошли слухи, будто казна пуста. Мы пришли к выводу, что революция более реальна, чем мы предполагали. Мой муж превратил деньги в драгоценные камни, чтобы легче было вывезти свои богатства, покидая страну.
     Я поклялась украсть драгоценности. Мне хотелось любым способом причинить боль Эдварду. Майлала предостерегала меня, но мне было уже все равно. Драгоценности принадлежали народу. Я пообещала себе, что когда-нибудь найду способ вернуть их людям.
     Господи, я была такой благородной, но ужасно, ужасно наивной! Я действительно считала, что мне это сойдет с рук".
     Запись в дневнике
     1 сентября 1795 года

     Ранние утренние часы целиком принадлежали Кристине. Это было безмятежное, спокойное время, поскольку графиня редко выходила ранее полудня. Тетя Кристины предпочитала завтракать печеньем и чаем в постели и изменяла этому ритуалу лишь в том случае, когда следовало нанести важный визит.
     Когда рассветало, Кристина, как правило, была уже полностью одета. У них с тетей была одна горничная на двоих, которая и так сбивалась с ног, выполняя поручения графини. Поэтому Кристина сама следила за своей одеждой и убирала у себя в спальне. По правде говоря, она была довольна таким положением вещей. Когда она оставалась одна в своей комнате, ей не нужно было притворяться, и она могла позволить себе расслабиться. Поскольку Беатриса редко заходила к ней, Кристине не нужно было каждое утро специально приводить в беспорядок свою постель, будто она действительно спала на ней.
     Как только она запирала дверь, можно было расслабиться. Каждую ночь она стелила одеяло на полу у большого окна, где и спала до утра.
     Ей уже не нужно было быть сильной, когда она оставалась одна. Она могла поплакать, но только так, чтобы никто не услышал. Конечно, проливать слезы - это признак слабости, но поскольку этого никто не видел, Кристина почти не испытывала стыда.
     Крошечный садик, находившийся позади кухни, был еще одним владением Кристины. Она обычно проводила там большую часть утренних часов. Забывая о шуме города и о жутком запахе выброшенного мусора, она снимала туфли и с наслаждением ступала босыми ногами по зеленой траве и коричневой земле. Когда капельки росы исчезали под лучами все более горячего солнца, Кристина возвращалась в дом, где в это время уже царила обычная суета.
     Эти бесценные часы единения с природой помогали ей вынести весь оставшийся день. В это время она обычно могла обдумать, разрешить любой тревоживший ее вопрос. Однако с тех пор, как она встретила маркиза Лайонвуда, Кристина не могла ни на чем сосредоточиться. Все ее мысли были о нем.
     Ее влекло к нему с самой первой минуты их встречи. Когда сэр Рейнольдс назвал его Лайоном, она тут же встрепенулась. А потом посмотрела ему в глаза, и ее сердце оказалось в плену. Она увидела в их темной глубине незащищенность, и ей захотелось утешить его.
     Он нуждался в ее защите. Кристина ощущала, что он, вероятно, так же одинок, как и она. Правда, она не понимала, почему у нее появилось такое чувство. У Лайона была семья, он был в центре внимания общества, ему завидовали, его боялись. Да, высшее общество склонялось перед ним из-за его титула и богатства. С точки зрения Кристины, это были нестоящие ценности, но Лайон среди них жил с детства.
     Тем не менее он не был похож на других. Она заметила, что он не соблюдает их правила. Нет, Лайон, казалось, руководствовался только собственными законами.
     Кристина знала, что неприлично было предлагать ему жениться на ней. По правилам именно мужчина должен просить руки женщины, а не наоборот. Она довольно долго думала об этом и пришла к выводу, что ей придется нарушить это правило, чтобы выйти замуж до того, как ее отец вернется в Англию.
     Однако, кажется, она не очень удачно выбрала момент для подобного предложения. Она поняла, что озадачила его своим поспешным вопросом, увидев, как он изумился. Она никак не могла понять, собирается он расхохотаться или же разразится гневной тирадой.
     Кристина, однако, была уверена, что как только Он обдумает ее предложение, то непременно согласится. Ведь он уже признался, какое удовольствие ему доставляет быть рядом с ней, как ему нравится дотрагиваться до нее. Ей было бы легче жить в этой странной стране, если рядом с ней будет Лайон.
     И потом, это же совсем ненадолго... она не станет для него вечной обузой, как любила выражаться графиня.
     И кроме того, у него ведь нет выбора, так ведь? Она - львица племени дакота. Лайону просто придется жениться на ней. Это его судьба.
     Маркизу Лайонвуду казалось, что четверг никогда не наступит. К тому времени, когда он вошел в дом сэра Ханта, он уже был страшно зол.
     Лайона попеременно охватывал то жуткий гнев, то глубокое разочарование при воспоминании о возмутительном предложении Кристины. Да, теперь он с абсолютной уверенностью мог сказать, что разгадал ее игру. Ей нужен был брак, совершенно точно, брак и его деньги, точно так же, как и любой другой женщине в стране.
     Не меньше злился он и на самого себя. Его интуиция явно задремала. Он должен был понять с самого начала, что она задумала. Видит Бог, он сделал то же самое, в чем обвинял Рона, - пал жертвой смазливого личика и умелого флирта.
     Лайон готов был завопить от отвращения и намеревался высказать все свои чувства Кристине при первой же возможности. Он не собирался снова жениться. Одного раза ему вполне хватило. Да, Кристина будет принадлежать ему, но только на его условиях и, конечно, без брачных уз, которые лишь осложняют отношения. Все женщины меняются после свадьбы. Уж этому жизнь научила его.
     К сожалению, первой, кого он увидел в салоне Ханта, была его сестра Диана. Она немедленно заметила его, подхватила юбки и в мгновение ока очутилась перед ним, присев в реверансе.
     Черт, ему снова придется быть вежливым!
     - Лайон, спасибо, что попросил сэра Рейнольдса сопровождать меня. Он так добр. Тетя Харриет приедет в следующий понедельник, и тебе больше не придется выполнять эту скучную обязанности. Тебе нравится мое новое платье? - тут же поинтересовалась она, расправляя складки желтой юбки.
     - Ты выглядишь прелестно, - ответил Лайон, едва взглянув на нее.
     Среди множества народа, собравшегося в салоне, Лайон никак не мог отыскать Кристину. Хотя он был значительно выше других гостей, ему все равно не удалось обнаружить гриву золотистых кудрей.
     - Зеленый цвет мне идет, правда, Лайон?
     - Да.
     Диана засмеялась, и Лайон наконец повернулся к ней.
     - Мое платье желтое, Лайон. Я знала, что ты не обращаешь на меня никакого внимания.
     - Мне не до игр, Диана. Будь умницей, иди и побеседуй с гостями.
     - Ее здесь нет, Лайон.
     - Нет? - переспросил Лайон непонимающе.
     Диана вновь рассмеялась.
     - Принцесса Кристина еще не приехала. Вчера я с огромным удовольствием побеседовала с ней.
     - Где ты ее видела? - Голос Лайона прозвучал немного резче, чем ему хотелось. Диана не обиделась.
     - За чаем. Мама, конечно, не присоединилась к нам. Как и ты, кстати. Ты что, и правда забыл, что просил меня пригласить ее, Лайон?
     Лайон покачал головой.
     - Я решил не вмешиваться, - солгал он.
     Он действительно забыл, но и в этом винил Кристину. С тех пор как услышал ее предложение о женитьбе, он не мог больше думать ни о чем другом.
     Диана озадаченно посмотрела на брата.
     - На тебя это так не похоже, ведь ты никогда ничего не забываешь! - Когда он никак не откликнулся и на эти слова, она сказала:
     - Я рада, что нам с ней удалось побыть вдвоем. Принцесса Кристина - удивительная женщина. Ты веришь в судьбу, Лайон?
     - О Боже!
     - Нет никакой необходимости стонать, - пожурила его Диана.
     - Я не верю в судьбу!
     - А теперь ты кричишь, Лайон, и все с любопытством смотрят на нас. Постарайся улыбнуться. А я вот верю в судьбу.
     - Разумеется.
     - Интересно, почему это вызывает у тебя недовольство? - Не дав ему ответить, Диана продолжила:
     - Принцесса высказывает такие оригинальные суждения о людях и никогда не злословит о них.
     Она такая хрупкая, утонченная! Когда я с ней, мне хочется ее защитить. Она очень мягкая...
     - Старая ведьма была с ней? - нетерпели