весь день, хоть всю ночь, а своего добьюсь!" - поклялась Элизабет. Неудачи быть не могло - слишком уж это сильный удар по ее гордости.
     Вдруг молитвы ее были услышаны. На крохотную поляну выскочил жирный, но, несмотря на тучность, проворный кролик; Элизабет, прицелилась, стрела просвистела в воздухе, и Джеффри не успел моргнуть, как она настигла цель. Пригвожденный острием к земле, кролик ткнулся носом и упал.
     Барон открыл было рот, но не сообразил, что сказать. Случившееся переполнило его каким-то глуповато-робким изумлением, и он потерял дар речи.
     О, как Элизабет хотелось обернуться, чтобы увидеть выражение его лица. Но девушка, конечно, этого не сделала. Джеффри моментально бы заметил блеск торжества в ее глазах, а ей еще только предстояло доказать свою меткость. Она достала из колчана новую стрелу, натянула тетиву и постаралась согнать с лица улыбку.
     Через некоторое время начали болеть руки, и Элизабет решила применить новую тактику: она медленно двинулась в чащу в надежде спугнуть добычу. Замысел сработал, и она уложила еще одного кролика.
     И только подобрав обоих зверьков, повернулась к мужу и улыбнулась:
     - Мне везет: кролики так и не догадались, что у меня в руках игрушка. Ты согласен, милорд?
     - Кролики - глупые животные, - рассмеялся барон. - Но тем не менее должен признать, что у тебя получилось неплохо.
     Элизабет церемонно поклонилась:
     - Спасибо за комплимент, милорд. Кажется, это твоя первая похвала. Я очень высоко ценю твои добрые слова. - Ее глаза лучились весельем.
     Девушке очень хотелось откинуть голову и счастливо рассмеяться.
     - Предпочел бы поцелуй, - отозвался Джеффри и только тут понял, как ему хочется коснуться жены.
     У Элизабет чуть не сорвалось с языка, что сейчас в разгаре день, а он ее учил, что обниматься можно лишь ночью в спальне. Но девушка была рада, что нарушено одно из правил мужа, и тотчас же ответила:
     - Ты его получишь, супруг. - Бросив кроличьи тушки на землю, она направилась, покачивая бедрами, к Джеффри.
     Ей очень хотелось быть в эти мгновения соблазнительной. Перехватив инициативу, Элизабет положила ему руки на плечи и потянулась к его губам.
     Они слились в долгом, томительном поцелуе, который оставил их неудовлетворенными. Но вот игривость исчезла, и движения Джеффри стали требовательными. Он обнял жену и прижал к груди. Неожиданно для себя самой Элизабет с восторгом ответила на настойчивость супруга: язык в чувственном поединке кружил с его языком.
     Не размыкая рук и не отрывая губ от ее сладостного рта, Джеффри притиснул супругу к широкому стволу дерева. Он жаждал ласкать ее грудь, но мешала ткань туники; пришедшие в движение бедра Элизабет сводили его с ума.
     В горле Джеффри заклокотало, Элизабет в ответ всхлипнула. Потребность дотронуться до ее кожи затмила все остальные мысли. Обеими руками барон приподнял подол ее туники... Элизабет задрожала, и это доставило Джеффри несказанное наслаждение. Он подсунул ей руку под голову и, стараясь унять напряжение в чреслах, прошептал на ухо:
     - Это неразумно. Нас могут увидеть. - От неудовлетворенного вожделения его голос осип и доносился словно с большого расстояния.
     Элизабет поцеловала мужа в щеку, кончик языка прошелся вдоль его шрама.
     - Разумно, - прошептала она. - Всегда разумно, когда с тобой я. - Губы Элизабет жадно искали его рот. - Пожалуйста, Джеффри, - простонала она, когда почувствовала, что он намеревается отстраниться.
     - Есть и другие способы облегчить твою пытку, - хрипло ответил он.
     Самозабвенный поцелуй обещал наслаждение. Рука Джеффри скользнула под нижнюю рубашку, и, когда достигла теплой и влажной плоти, Элизабет закричала. Язык мужа начал медленно скользить взад-вперед, а пальцы внизу повторяли его движение. Бедра Элизабет выгибались навстречу руке, она уткнулась лицом Джеффри в плечо. Избавление наступило очень быстро, судорога пронзила все ее тело так, что она буквально повисла на руках у супруга.
     Джеффри полагал, что выдержит муку - даст возможность насладиться одной трепещущей от желания жене. Но этого оказалось недостаточно. Он прижимал Элизабет к себе, дав ей возможность немного успокоиться, а затем, отступив на шаг, дал ей знак снять одежду и, не говоря ни слова, принялся раздеваться сам.
     Элизабет оказалась проворнее, и быстро сбросив к ногам платье, горделиво, хотя и немного смущаясь, стояла перед ним обнаженная и ждала.
     Джеффри не спешил, его горячее желание было многообещающим. Грудь Элизабет переполняла страсть, соски затвердели и жаждали ласк.
     Она удивлялась его самообладанию. Муж аккуратно разложил тунику на земле и только тогда повернулся к ней лицом.
     Элизабет изумилась красоте его тела: словно перед ней предстал сам бог викингов, о котором рассказывал дед. Сложен он был действительно великолепно. И принадлежал ей, с восторгом думала Элизабет. А она принадлежала ему.
     Джеффри протянул к ней руки и заключил в объятия. Его ладони скользнули по ее спине. Он ощущал исходивший от жены аромат, и судорожный вздох ясно показал, что близость Элизабет доставляет ему наслаждение.
     Джеффри встал на колени рядом с расстеленной туникой, потянул Элизабет на землю, уложил на спину и только после этого лег рядом. Он водил кончиком пальца сначала по одной груди, потом по другой медленными, почти ленивыми движениями.
     Она потянулась и страстно поцеловала Джеффри в губы.
     - Клянусь Богом, - прошептал он, - когда я рядом с тобой, у меня закипает кровь.
     - И у меня тоже, - краснея, призналась Элизабет. - Боюсь, ты примешь меня за легкомысленную женщину.
     Она раздвинула ноги и потянула мужа на себя.
     - Подожди...
     Джеффри явно хотел продлить сладостную пытку. Его губы блуждали по груди Элизабет. Язык ласкал то одну, то другую, приближаясь к соскам, но не касаясь темных, упругих пуговок.
     Сладостная мука сводила ее с ума, и она потянула мужа за волосы. Джеффри тихо рассмеялся и в следующий миг сделал то, чего она так страстно, но безмолвно желала: коснулся языком соска и взял его в рот.
     Элизабет переполнило незнакомое чувство.
     В томной неге ослабли руки и ноги. Джеффри, конечно же, почувствовал, что доставил жене великое наслаждение. Но кончать все разом он не желал.
     Жажда испить ее всю вела барона вперед. Его губы покружили вокруг пупка, оставляя на коже легчайшие поцелуи и скользнули вниз, туда, где под треугольником светлых волос пульсировало сокровенное, вызванное им желание.
     При первом прикосновении Элизабет была поражена: она не знала, что мужчина и женщина могут любить друг друга и таким образом. Она попыталась протестовать, но слова были сметены волной удовольствия, которое доставил ей муж. Ее ногти впились в его плечи. Элизабет вся вытянулась, сопротивляясь нарастающему внутри напряжению.
     - Джеффри!
     Его имя прозвучало, как приказ, смягченный лишь прерывистым дыханием Элизабет.
     Барон понимал, чего она хотела, знал, как прекратить муку, но не давал взойти на самую вершину наслаждения, пока не уверился, что жена окончательно потеряла самообладание. Ее гортанные стоны и прерывистое движение бедер подсказали ему, что время настало. Джеффри поднял голову, посмотрел в затуманенные страстью глаза жены и погрузил пальцы в бархатный жар. Элизабет от восторга вся выгнулась. Словно какая-то неведомая сила швырнула ее в океан красок.

***

     ...Элизабет открыла глаза и увидела мужа, который довольно и горделиво улыбался.
     - Ты считаешь меня ужасной? - смущенно прошептала она.
     - Я считаю тебя восхитительной, - ответил Джеффри. Его голос дрогнул, и Элизабет с благодарностью поняла, каких усилий стоило ему терпение.
     Элизабет очень хотела сделать что-нибудь для мужа, но не знала, как ей надлежало себя вести.
     - А жена может так же касаться супруга?
     - Да. - Голос Джеффри сразу сел и сделался хриплым.
     - Вот так? - Элизабет взяла его за руку и стала касаться пальцев кончиком языка. Потом выбрала один, взяла целиком в рот и принялась сосать,
     Этого Джеффри уже не мог вынести. Стон наслаждения дал Элизабет знать, что его терпению пришел конец. Муж накрыл ее своим телом и толчком вошел в лоно, губы поймали ее губы и заглушили стоны, пока он закабалял ее душу и плоть.
     Элизабет обвила ногами его крепкие бедра, и они вместе устремились к новым вершинам блаженства. Теперь Джеффри был воином - настойчивым, целеустремленным и жаждущим победы, а она сопровождала его в сокровенном испытании...
     - Нежный воин, - прошептала Элизабет, когда буря стихла и вновь засверкало солнце. Джеффри улыбнулся.
     - Ошибаешься, женушка. Нежный воин - это ты. Да-да, мой нежный воин - с кинжалом на боку и с ножом на бедре под юбкой. Ты стала бы воином, если бы не одно непосильное условие: ты никогда не скроешь свою нежность.
     Закончив речь, он поцеловал жену в висок. Растроганная, Элизабет готова была расплакаться.
     Джеффри же все легче и легче становилось делиться с Элизабет сокровенными мыслями, и он уже не считал это непоправимой глупостью.
     - Лев проголодался. - Джеффри прорычал это с притворной суровостью и шлепнул жену по бедру.
     - Этот лев всегда голоден, - рассмеялась Элизабет и потерла ногу.
     Она поднялась с земли вслед за ним и, пока они одевались, всего два раза обняла мужа.
     - Ты не можешь не трогать меня руками? - чопорно спросил он и, заметив взгляд жены, поспешно добавил:
     - И не сверкай глазами! Видно, придется привыкать к тому, что ты все время ко мне липнешь.
     - А разве это плохо? - Элизабет подобрала кроликов и стала высматривать место для костра.
     - Непривычно. Только и всего. Давай я освежую тушки, а ты сходи за хворостом.
     Девушка кивнула и бросила на траву добычу.
     - А почему непривычно? - Она принялась бросать в подол сухие ветки.
     - Что? - переспросил Джеффри. Барон сидел на корточках и маленьким охотничьим ножом разделывал кроликов. Подняв глаза и увидев, что Элизабет до сих пор боса, он нежно улыбнулся: жена напоминала очаровательную лесную нимфу.
     - Почему непривычно, когда демонстрируют друг другу чувства... Разве у твоих родителей было иначе?
     Вопрос удивил Джеффри, но он тут же потерял ход рассуждений, потому что увлекся созерцанием точеной лодыжки.
     - Обуйся, пока не накололась.
     - Сначала ответь, - бойко возразила она и улыбнулась, перехватив его взгляд. - Я привыкла ходить босиком.
     - Родители рано умерли. Я их почти не помню. А теперь обувайся, не то мне придется обувать тебя самому.
     Элизабет опустила край подола, и ветки посыпались на траву возле Джеффри. Одна туфля валялась под деревом, а другая куда-то исчезла.
     - Кто же тебя воспитывал? - Девушка опустилась на колени и пошарила рукой в колючем кусте. У самого корня она увидела черный носок. Чтобы добыть туфлю, пришлось лечь на землю. Поза не самая достойная, но иначе под колючками не пробраться. И Джеффри, конечно, не мог оставить ее без внимания.
     - Больно уж ты рьяно раздеваешься, - усмехнулся он. - Всегда спешишь, бросаешь вещи куда попало.
     - Ненавижу чего-либо ждать, - Честно призналась Элизабет.
     Она изо всех сил трясла туфлю: не надеть бы с каким-нибудь сюрпризом.
     - И особенно ненавижу, когда что-то постоянно меняется. Теперь твоя очередь отвечать.
     - На что?
     - Кто тебя растил? - Элизабет не могла избавиться от раздражения в голосе.
     - Сам король, - обернулся Джеффри. - Кинь-ка мне свой кинжал. Мой слишком велик для такой работы. - Барон, по-прежнему сидя на корточках, разглядывал извлеченную из кроличьей тушки стрелу. - Твой дед вырезал?
     Девушка поднялась и отряхнула юбку.
     - Эту сделала я, - похвасталась она. - Дед только показал. Хороша?..
     - Да, - согласился Джеффри, - хотя и маловата для рыцаря.
     Элизабет отдала кинжал, встала рядом с мужем на колени и принялась сооружать костер. Прежде всего сложила дрова круглой клетью.
     - Сколько тебе было лет, когда ты попал к, королю? Ты стал пажом?
     - Одним из многих. Мне было лет шесть или семь.
     - Но это слишком мало, - удивилась девушка. - В пажи производят с восьми. - Нахмурившись, она тоже устроилась на корточках.
     - Обычно так и бывает, - согласился Джеффри. - Иногда, правда, мальчики попадают к королю и в семь лет. Но у меня, кроме Вильгельма, никого не осталось, а они с отцом были близкими друзьями.
     - Расскажи мне о родителях, - попросила Элизабет. - Ты помнишь их?
     - Не помню, - проворчал барон. Ее вопросы явно начинали его злить. - Перестань болтать и займись-ка лучше едой.
     Они больше не проронили ни слова, ни пока жарилось мясо, ни во время еды. Почти всю добычу съел Джеффри, а Элизабет ограничилась одной лапой.
     Барон поднялся, снял с седла кожаный бурдюк и предложил жене. Элизабет подумала, что в мешке вода, сделала изрядный глоток и буквально задохнулась. Джеффри, не мешкая, сгреб ее за плечи и стал постукивать ладонью по спине, а несчастной девушке оставалось только гадать: каким способом легче скончаться - погибнуть от удушья или быть забитой до смерти.
     - Вечно спешишь, - упрекнул ее Джеффри, когда кашель стих и Элизабет обрела способность слушать. - Как, еще до сих пор жива? - Он покачал головой и, чтобы придать своим словам весомость, как следует встряхнул жену.
     - Я думала, там вода, - оправдывалась Элизабет. - Пить очень хотелось. Теперь от твоей помощи у меня, наверное, все плечи в синяках.
     - Зато лицо не синюшное. - Барон сделал вид, что не заметил сарказма. На самом деле он только слегка пошлепал жену меж лопаток. У нее явно была склонность к преувеличениям. Недостаток, который придется терпеть.
     - Садись.
     Он подхватил ее на руки и поднял высоко в воздух, притворившись, что вот-вот бросит на землю. Но жена не испугалась розыгрыша, только сердито посмотрела на него и крепче стиснула пальцы.
     Тогда Джеффри сел и привалился спиной к дереву, но Элизабет из рук не выпустил. Она вздохнула и положила голову ему на плечо. Несколько минут они молчали, думая каждый о своем.
     Наконец Элизабет решила, что настало время спросить о Белвейне. Настроение у мужа хорошее, и он, возможно, не откажется рассказать о своих планах.
     - Твой братец станет пажом короля. Правда, я еще не решил когда. Наверное, будущей осенью.
     Его слова настолько поразили Элизабет, что, не подумав как следует, она выпалила в ответ:
     - Не хочу! Томас еще слишком мал. Про Вильгельма ходят ужасные слухи. Не отдам мальчика.
     Не успели звуки ее голоса замереть в воздухе, как Элизабет поняла, что разозлила мужа. Он весь напрягся, пальцы сильнее сжали ее бока.
     Но прежде чем он сумел что-либо возразить, она поспешно добавила:
     - Я знаю, что не имею права разрешать или запрещать. Но верю, что ты не совершишь жестокости. Ты ведь шутишь? - В ее мягком, искреннем тоне сквозила мольба. Элизабет посмотрела мужу в глаза и разгладила пальцем морщинку у насупленных бровей. - Поскольку я опекунша Томаса и намного старше его, то чувствую ответственность...
     - Элизабет, - перебил ее Джеффри, и имя жены прозвучало как тягостный стон. - С тех пор как мы вступили в брак, опекуном Томаса являюсь я. К тому же он мой будущий вассал. И что за чушь ты городишь про короля? Служить при его дворе - большая честь. Разве ты не понимаешь, какую милость я оказываю твоему брату? - Джеффри принял ее руку со лба и прижал к груди. Но прикосновение опять взбудоражило чувства, а для разговора с любящей поспорить женой требовалась ясная голова.
     Элизабет кивнула, а в уме лихорадочно перебирала аргументы, способные убедить супруга.
     - И что ты там такого слышала про Вильгельма? - вновь прижимая к себе жену, задал вопрос Джеффри, но, судя по всему, его больше занимало, как бы, растирая руки жены, согнать с них гусиную кожу.
     - У него безобразный характер и мстительная натура. Мне бы не хотелось, чтобы Томас оказался в такой тяжелой атмосфере, - мальчик и так достаточно пережил.
     - Послушай, Элизабет, - возразил Джеффри, - находятся люди, которые утверждают, что и у меня несносный характер. Но ты ведь, кажется, не боишься, - Джеффри в глубине души был доволен тем, что жена не испытывает перед ним страха.
     - Они тебя не знают, как я, - запинаясь, пробормотала девушка. - Ты рассудительный. А король Вильгельм...
     - Ну-ну, досказывай, - подбодрил Джеффри, когда Элизабет прервалась на полуслове. - Что король Вильгельм?
     - Ты слышал о городе Алансоне? - прошептала она и, закрыв глаза, стала ждать ответа.
     - Ах, об Алансоне! Это было очень давно. Тогда Вильгельм был молод и несдержан. И во что бы то ни стало хотел завладеть своим законным титулом, - объяснил барон.
     - Значит, это правда? Он обезумел, когда какой-то глупец обозвал его незаконнорожденным, и отрубил руки и ноги шестидесяти мужчинам. Значит, правда?
     - Нет, - покачал головой Джеффри, и у Элизабет отлегло от сердца. - Не шестидесяти. Только тридцати двум.
     - Что?! Он в самом деле это совершил? - Она пришла в такой ужас, что стала вырываться из объятий мужа: отчасти оттого, что история оказалась правдой, но больше потому, что Джеффри рассуждал так спокойно, будто речь шла не о людях, а о кроликах или цыплятах.
     - Все это дела давно минувших дней, - повторил барон, пожав плечами. - Теперь Вильгельм намного выдержаннее.
     - Слава Богу, - пробормотала Элизабет. - И ты собираешься отправить к нему малютку Томаса?
     - Не расстраивайся раньше времени. Пусть мальчик сначала немного подрастет, а потом я решу, что делать. Кстати, сколько ему лет?
     - Четыре, - девушка надеялась, что барон поверит в ее ложь - брат для своего возраста выглядел настоящим коротышкой.
     - Больше похоже на семь, - заметил он. - Не лги мне, Элизабет. Не лги никогда.
     - Я не лгу, - отозвалась Элизабет. - Просто не слишком точна. - Она вытянулась и уперлась макушкой мужу в подбородок. Внезапно ее осенило. - Он мог бы жить с нами. Ты бы его столькому научил. А быть твоим пажом для него такая же честь, как в свое время для тебя...
     - Прекрати, - простонал Джеффри. - Твоя лесть неискренна. Только тупица не способен понять, куда ты клонишь. Я обещал повременить с принятием решения. Пока довольствуйся этим.
     - Как тебе будет угодно, милорд, - покорно промолвила Элизабет.
     Джеффри не видел ее лица и поэтому не заметил победной улыбки. А она решила, что с мужем иметь дело совсем нетрудно - барон действительно здравомыслящий человек.
     - Не соизволишь ли поговорить теперь о Белвейне? - тихо спросила она.
     Джеффри вздохнул:
     - Не хочется портить приятное утро.
     - Ты обещал поделиться своими планами. Я тебе поверила - дала слово. И сдержала его: не пыталась убить Белвейна.
     - Как приятно иметь послушную, любящую жену... Что ж, ты имеешь право знать истину. Но мне так не хочется, чтобы ты сердилась...
     - Не беспокойся, Джеффри. - Она изогнулась у него на руках и приложила ладони к его щекам. - Я останусь такой же любящей, потому что другой с тобой уже быть не смогу. И всегда буду верить тебе. - Она кивнула, а про себя подумала, что так оно и есть: муж заслуживает доверия, потому что человек он прямой.
     Барон прочитал ее мысли в глазах, глухо проворчал и отнял от лица ее руки. Этим жестом он надеялся остудить возникающий между ними жар.
     - Действовать можно тремя способами, - начал он. - Первый, естественно, самый простой, но тебе понравился бы больше других. Я мог бы убить Белвейна и покончить со всем разом. Но, - Джеффри возвысил голос, заметив, что Элизабет намеревается его перебить, - но тогда я бы никогда не узнал, напал ли он на Монтрайт один или с сообщниками. Мы оба с тобой пришли к мнению, что у него не хватило бы ума спланировать столь блестяще продуманную операцию. Значит, был по крайней мере еще один человек. Поэтому первый способ оказался для меня неприемлемым.
     - Но разве нельзя заставить его рассказать правду? - удивилась Элизабет.
     - Если бы ты знала, что признани