: он начнет ее пилить,  читать
ей нотации - словом, ее  ожидает  та  же  скука,  что  и  с  родителями,
братьями и сестрами.
   Коннор больше не собирался ждать. Он крепко взял ее за руку и повел к
приготовленной им постели. Удивительно, но она не противилась.
   - Я должна тебя предупредить, у меня редко бывает все  в  порядке!  -
вдруг выпалила она.
   - Мне не важно, как ты выглядишь.
   - Разве?
   - Конечно.
   Минуту-другую она обдумывала его слова, прежде чем  поняла,  что  они
возвращаются в лагерь.
   - А куда мы идем?
   Он снова услышал панику в ее голосе. Боже, как  ему  надоело  терпеть
это! Неужели все девственницы такие невозможные?
   - Что мне сделать, чтобы унять твои смешные страхи?
   - Мог бы начать с того, чтобы не кричать на  меня.  И  они  вовсе  не
смешные.
   - Отвечай на мой вопрос!
   - Ну, ты можешь... сказать что-нибудь приятное и обнадеживающее о...
   - О первой брачной ночи?
   Он мог бы дать хоть тысячу вариантов ответа, но все они  отразили  бы
только его собственные чувства.
   - Твоя неуверенность беспокоит меня.
   - Во всяком случае, ты останешься жива.
   - Что?! Я останусь жива?
   Он улыбнулся, услышав в ее голосе гнев.
   - Да тебе понравится. Возможно.
   Она с недоверием посмотрела на Коннора, но продолжала идти дальше,  а
это было единственное, что его сейчас заботило.
   - Это непристойно, да?
   - Нет. Пристойно.
   - Очень сомневаюсь, что мне понравится, - прошептала она,  когда  они
подошли ближе к солдатам, укладывающимся на ночь. Ей не хотелось,  чтобы
ее услышали. - Но я действительно хочу детей.
   - И как тогда ты собираешься их заиметь?
   Она пропустила мимо ушей его саркастическое замечание и спросила:
   - А ты хочешь детей?
   - Конечно. А зачем, ты думаешь, я на тебе женился?
   - Не знаю зачем. Ты обещал, кстати, объяснить,  после  того  как  нас
объявят мужем и женой.
   - Потом.
   - Но любая женщина может родить тебе детей. А почему ты выбрал меня?
   Молча они остановились посреди  поляны,  глядя  друг  другу  в  лицо.
Бренна осмотрелась и увидела солдат, возившихся с одеялами, а  в  центре
образованного ими круга пустую постель, накрытую пледом. Бренна пришла в
ужас. Неужели он ждет, что она уляжется с ним прямо вот здесь, на глазах
у всех? И внезапно она поняла, что именно так он и думал. Да  Боже  мой,
он действительно ничего не знает о женщинах!
   Она, конечно, не могла тут же устроить ему  сцену.  Солдаты  услышат,
если она начнет вопить на их лаэрда. Ее это только поставит  в  дурацкое
положение, а он, конечно, разозлится. Так что же ей делать? Не может  же
она  разрешить  ему  прикоснуться  к  ней  в  пяти  шагах   от   мужчин,
притворяющихся спящими? А с другой стороны - как остановить его?  Коннор
едва ли мог сейчас здраво мыслить. Он насупился, считая, видимо, что дал
ей достаточно времени привыкнуть к обстановке.  Да,  Коннор  пытался  ее
успокоить как мог, и Бренне только теперь пришло в голову, что  вряд  ли
другой на его месте был бы настолько терпелив с ней.
   Эта догадка заставила ее улыбнуться. Боже милостивый, он и впрямь  ее
успокоил! А она даже не поняла.
   Она вздохнула. Ну, в конце концов ее муж не так уж и плох.
   С ее стороны было бы ошибкой затеять с  ним  сейчас  спор.  Нет,  она
попытается  быть  дипломатичной.  И  если  у  нее  хватит  ума,  он   не
догадается, что она все сделает по-своему.
   Бренна потянулась к его руке, как раз когда  он  собирался  разуться.
Она наклонилась, подняла одеяло с земли и прошептала:
   - Пожалуйста, пойдем со мной.
   - Ну, что еще не так? - почти зарычал он.
   - Именно невеста готовит брачное ложе. В Англии есть такой обычай.
   Она опасалась, что он может не поверить ее лжи, и потому пошла прочь,
прежде чем Коннор  успел  ее  удержать.  Она  замерла  на  краю  поляны,
призывно, как она надеялась, улыбнулась через плечо и пошла дальше.
   Коннор не двинулся. Он стоял, расставив ноги, уперев руки в бока,  не
отрываясь глядя на  нее.  Он  видел  только  легкое  покачивание  бедер.
Сосчитал до  десяти.  Закончив,  он  понял:  или  он  должен  дать  этой
невозможной женщине уйти, или догнать ее и со всей страстью  заняться  с
ней любовью.
   - Никогда не слышал о таком обычае!
   Об этом заявил Куинлен.  Солдаты  сидели  на  земле,  привалившись  к
стволам деревьев и скрестив руки на груди. Коннор обрушил  на  них  свой
гнев.
   - Если услышу еще хоть одно слово - клянусь, убью! Куинлен не обратил
внимания на его угрозу.
   - А не думаешь ли ты, что тебе лучше лечь спать до того,  как  придет
время вставать?
   Коннор угрожающе шагнул к другу. Куинлен выпрямился.
   - Да она же хочет уединиться с тобой, Коннор. Вот почему она потащила
отсюда одеяла.
   - Вообще-то я и сам понимаю.
   Конечно, он этого не понял,  но  не  собирался  признаваться  в  этом
другу.
   И, не сказав больше  ни  слова,  он  широкими  шагами  устремился  за
Бренной.  Коннор  догнал  ее  уже  возле  озера.   Его   не   на   шутку
раздосадовало, что они сделали круг и вернулись на прежнее место.
   - Ты собираешься постелить нам постель в Англии?

Глава 5

   - Нет, вот тут, - ответила она.
   Выбранное ею местечко оказалось очень укромным, между соснами.  Он  с
трудом мог повернуться в такой тесноте, но ей  здесь  нравилось.  Коннор
решил -  ладно,  это  последний  раз,  когда  он  разрешает  ей  сделать
по-своему.
   Стоя у нее за спиной, он разувался, пытаясь держать себя в руках.
   Она начала стелить постель на земле, и он, помня, что из  любой  мухи
она может сделать слона, ожидал, что на это у нее уйдет не меньше  часа.
Но ее быстрота удивила его.
   Закончив,  Бренна  тоже  разулась  и  встала  лицом  к  нему.   Потом
придвинулась ближе, так что пальцы  ее  ног  коснулись  его,  и  закрыла
глаза, сдерживая дыхание и ожидая, когда он дотронется до нее.
   Но  Коннор  не  шевелился.  Чувствуя,  что  напряжение   между   ними
нарастает, она заволновалась, заглянула в  темные,  непроницаемые  глаза
мужа, отыскивая в них первые признаки раздражения. Боже милостивый,  она
не могла вынести этого долгого молчания.
   - Я подумала, что мне  не  стоит  раздеваться.  Он  медленно  покачал
головой:
   - Ну, тогда я разденусь.
   Он ждал. Она стала твердить себе, что если  уж  она  дала  слово,  то
должна сдержать его. Дрожащими руками Бренна развязала пояс на талии,  и
шерстяная ткань сама сползла на землю.
   Прежде чем раздеться,  она  хотела  было  отойти  в  сторону  с  ярко
освещенного луной места, под тень мощных ветвей - там сумрак ночи  скрыл
бы ее наготу. Но потом она решила не трусить.
   А не стоит ли ему  сказать,  что  под  рубашкой  у  нее  ничего  нет?
Пожалуй, не стоит, он и сам поймет.
   Сердце ее все еще бешено колотилось, но волнение понемногу отступало.
Коннор  не  напал  на  нее,  как  она  ожидала,  и  у  Бренны  появилась
уверенность, что намеренно он не причинит ей боли. Она не знала,  откуда
у нее возникло такое чувство, но оно возникло. Странное дело, руки у нее
тоже перестали трястись.
   У нее было ощущение, что она сама отвечает за эту ночь.
   Бренна очень серьезно посмотрела на мужа  и  медленно  сняла  с  себя
рубаху. Она не спускала с  Коннора  глаз,  боясь  увидеть  на  его  лице
малейший признак неудовольствия или отвращения, потому что считала  свое
тело несовершенным и его изъяны очень ее беспокоили - грудь была слишком
большая, бедра слишком узкие, ноги слишком длинные. Он,  конечно,  сразу
все это заметит и недовольно нахмурится, думала Бренна, готовясь закрыть
глаза и умереть от стыда.
   Коннор разглядывал ее. Его взгляд скользил по  ней,  задерживаясь  на
слегка раскрытых губах, полной груди,  тонкой  талии,  светлых  завитках
внизу живота, длинных стройных ногах. У него прерывалось  дыхание.  Боже
мой, он не ожидал увидеть такую красоту! Он  был  потрясен,  потому  что
даже не предполагал, что такие женщины существуют.  И  если  бы  он  был
романтиком, то непременно подумал бы, что перед  ним  не  англичанка,  а
сама богиня, спустившаяся с небес, дабы вознаградить его за то,  что  он
сумел отомстить за своего отца.
   Ему отчаянно хотелось заключить ее в объятия и овладеть ею. Но он  не
стал потворствовать требованиям своего тела и неподвижно стоял,  как  бы
предоставляя ей возможность руководить им. Почему-то - он сам не понимал
почему - Коннор решил, что сегодня все будет так, как захочет Бренна. Он
пришел к этому неожиданному для самого себя  заключению,  когда,  вместо
того чтобы приказать ей поскорее раздеться, он  покачал  головой,  давая
понять, что она должна поступить как сама хочет.
   И в итоге он получил именно то, что желал.
   Ее лицо зарделось  от  смущения,  она  старалась  казаться  смелой  и
бесстрашной, но  очень  волновалась.  Коннор  видел  это  по  ее  полным
смятения глазам, по ее напряженной позе - она стояла натянутая и  прямая
как  стрела,  а  пальцы  бессознательно  то  сжимались  в   кулаки,   то
разжимались. О да, она - полное совершенство.
   Бренна была уверена, что в нем сейчас проснется  дикарь,  но  ее  муж
даже не потянулся к ней, и она стала понемногу расслабляться.
   А почему он не раздевается? Она думала про это целую  минуту,  прежде
чем решилась предложить ему помощь.
   - Я думала, ты сам разденешься, но, может, ты хочешь,  чтобы  я  тебе
помогла? В Англии жены иногда помогают мужьям раздеться.
   Ему  стало  совершенно  ясно,   что   она   постепенно   осваивается,
преодолевает страх, и он ничего не имел против.
   - Так ты хочешь, чтобы я раздела тебя, Коннор?
   Он думал, что сказать, но решил, что, раз все так хорошо идет,  пусть
оно в таком же духе и продолжается. Поэтому он только кивнул, не нарушая
молчания.
   Она судорожно глотнула, собираясь с духом, и наконец решилась  начать
с его пояса. Кончики ее пальцев на ногах коснулись его ног,  как  крылья
бабочки. Но в ту секунду, когда узел был развязан и его  плед  сполз  на
землю, она быстро отступила от Коннора.
   Под пледом ничего не было! Она сразу это  увидела,  но,  благодарение
Господу, он тотчас вразумил ее смотреть на подбородок мужа, пока  сердце
не уймется. Все же Бренна успела скользнуть взглядом ниже пояса. То, что
она там увидела, могло заставить ее бежать не  останавливаясь  до  самой
Англии.
   - Коннор, ты уверен, что у меня получится? Смущение,  прозвучавшее  в
голосе Бренны, развеселило его.
   Боже мой, она совершенно невинна. И  неопытна.  Он  нежно  обнял  ее,
крепко прижал к себе, наклонился к ее макушке.
   - Да, - пообещал он.
   Он слегка удивился, что она еще в состоянии  говорить.  Прикосновение
ее мягкой груди к его телу захватило Коннора целиком. Честное слово,  он
начинал верить, что невыносимое ожидание того стоило.
   Но теперь  он  не  мог  ждать.  Ни  тело,  ни  ум  больше  не  желали
повиноваться ему и не позволяли тратить зря ни минуты.
   Коннор точно знал - Бренна  еще  удивит  его.  Так  и  случилось.  Он
попросил ее оторваться от созерцания его  шеи  и  поднять  лицо.  Она  с
трогательной безропотностью подчинилась. Коннор объяснил, что  хочет  ее
поцеловать, и она не противилась, но губы ее были  крепко  сжаты,  и  он
начал нежно уговаривать ее расслабиться. Ему пришлось объяснять ей,  что
она должна делать при поцелуе. Но когда он велел  ей  открыть  рот,  она
взглянула на него так, будто не сомневалась, что муж сошел с ума. Она не
могла понять, зачем это нужно. И только когда он повторил, она  уступила
- приоткрыла рот.
   Коннор поцеловал ее так, как ему и хотелось с того момента, когда  он
увидел  ее  сегодня.  Его  язык  быстро  двигался   в   сладком   теплом
пространстве ее рта, что  оказалось  гораздо  приятнее,  чем  в  мечтах.
Господи, как ему нравилось ее целовать!
   Ей это тоже понравилось.  Она  обвила  его  шею  руками  и  принялась
гладить - сперва робко, потом смелее, ласки  ее  становились  все  более
страстными в предвкушении огромного чувственного удовольствия.
   Дрожа, Бренна все теснее прижималась к Коннору. Велико было искушение
овладеть ею немедленно. Он  призвал  на  помощь  всю  свою  волю,  чтобы
сдержаться, - если он сделает это сейчас, то вышибет из нее весь  дух  и
ей будет больнее,  чем  может  быть.  Она  еще  не  готова,  Коннор  это
чувствовал. Но она будет готова, пообещал он себе, даже если  для  этого
понадобится время, а неистовая страсть разорвет его.
   Он  должен  был  быть  терпеливым  и  сдержанным,  чтобы  помочь   ей
преодолеть страх перед предстоящим. Он старался успокоить и  отвлечь  ее
нежными ласками, понимая, что, только когда  у  нее  возникнет  ответное
желание и она не станет сопротивляться ему, она не  испытает  неприятных
ощущений. Все больше увлекаясь, он не  отрывал  своего  жаркого  рта  от
сладких подрагивающих губ Бренны. Он уже  ничего  не  чувствовал,  кроме
всепоглощающего желания овладеть ею, и с каждым поцелуем оно становилось
все более жгучим.
   Бренна начала тихо постанывать, и тогда он почувствовал, что  страсть
его вот-вот достигнет вершины. Не давая ей опомниться, он  подхватил  ее
на руки и понес на ложе под соснами.
   Он пытался быть нежным, насколько он мог представлять себе, что такое
нежность, и при этом не забывать, какой он тяжелый. Чтобы  не  раздавить
ее, он решил держаться на руках. Коннор накрыл ее своим телом, и по нему
волной прокатилась дрожь. О Боже, какой от  нее  исходит  аромат  и  как
ловко лежит она в его объятиях! Он уткнулся лицом в шею Бренны,  глубоко
вдохнул ее пьянящий запах и громко застонал в экстазе.
   Бренна была полностью во власти новых ощущений. Думая только  о  том,
что ее ждет безумная боль, она и не предполагала, что ей понравится  то,
что с ней сейчас происходит. Ею постепенно  овладевала  жажда  неземного
удовольствия. Ее тело требовало этого удовольствия со  все  возрастающей
страстью. Она недоумевала: как такое  могло  случиться  с  ней?  Она  не
знала, нравится ли все это Коннору, и терялась в догадках.  Бренна  даже
собиралась спросить его, что она может сделать для него, чтобы ему стало
так же хорошо, как и ей.
   Но когда она ощутила над собой его тело, думать было уже  невозможно.
Он шептал ей в ухо слова, которых она никогда прежде  не  слышала  и  от
которых ее желание становилось все нестерпимее.
   Она чувствовала его руки на своем теле, казалось, они  были  повсюду.
Наверное, она не должна позволять ему прикасаться к  своей  груди;  надо
сказать Коннору, чтобы он немедленно перестал, но  вместо  этого  Бренна
всем телом выгибалась ему навстречу, подсказывая, что она хочет его ласк
еще и еще.
   Она попыталась было остановить его руку, устремившуюся к  ее  бедрам,
но он не обратил никакого внимания  на  эту  последнюю  попытку  слабого
сопротивления - он хотел узнать, готова ли она его принять.  Как  только
он ощутит ее влагу,  он  сразу  ринется  вперед,  подчиняясь  требованию
плоти.
   Он стремительно, одним глубоким толчком вторгся в ее тело.
   Она вскрикнула, ощутив мгновенную острую боль. Ее крик эхом  разнесся
в соснах, и только тогда он заставил себя остановиться,  дать  ей  время
унять боль. Он не смог сдержать стон мужского  удовлетворения,  или  это
был не стон, а крик?  Он  был  настолько  потрясен  ею,  что  ничего  не
соображал. Сейчас он мог только  чувствовать.  Он  был  на  небесах,  он
блаженствовал! Каждое испытанное им ощущение было верхом совершенства  и
новизны. Впервые с тех пор, как он  узнал  женщину,  Коннор  понял,  что
такое страсть.
   Боль  пронзила  Бренну,  и  она  принялась  бороться  с  ним,  требуя
прекратить. Она даже заплакала, но, когда он издал вопль  и  затих,  она
растерялась, не в силах понять, зол он или разочарован.
   Наконец до Коннора дошло, что она плачет. Он  тут  же  остановился  и
попытался успокоить ее:
   - Все будет хорошо. Боль пройдет.
   - Откуда ты знаешь?
   - Я знаю.
   Он говорил так уверенно, что Бренна решила не спорить.
   К тому же первая острая боль прошла. То, что он  делал  сейчас,  пока
еще не очень нравилось ей, но появилась  надежда,  что,  как  только  он
кончит, боль пройдет. Она собралась попросить его  поторопиться,  но  он
снова поцеловал ее, догадавшись, что ей  больше  нравятся  поцелуи,  чем
разговоры.
   Он продолжал нежно поглаживать и целовать ее, пока  не  почувствовал,
что ее рука, впившаяся в него, расслабилась.
   Потом Коннор снова стал двигаться, но медленно, обещая себе, что, как
только она попросит, он сразу остановится. Даже если это убьет его.
   Но вместо того чтобы бороться с ним или чего-то  от  него  требовать,
она обняла его за шею. Ему хотелось, чтобы жена не просто терпела его, а
тоже испытывала к нему страсть, и он старался разжечь ее. Между горячими
поцелуями он бессвязно шептал ей ласковые  слова,  в  большинстве  своем
бессмысленные, но, кажется, Бренна ничего не имела против. Его  терпение
было вознаграждено - она тоже начала двигаться под ним.
   Коннор приподнялся на руках, желая заглянуть ей в глаза. Они еще были
полны слез, но это уже были слезы страсти. Или ему показалось?
   Он надеялся, что нет. Коннор не хотел причинять ей боль. Он  еще  раз
поклялся самому себе, что прекратит все, как только  ей  станет  больно.
Хотя трудно было представить, как он сможет прерваться.
   - Мне остановиться? - хриплым от  переполнявших  его  чувств  голосом
спросил он.
   Голос был сердитый. Она посмотрела на него и увидела  над  собой  его
окаменевший подбородок, капли пота на лбу. Боже, она снова делает что-то
не так? Но она  с  трудом  могла  думать  об  этом,  внутри  нее  что-то
нарастало, доселе неведомое, но удивительно  приятное;  она  задвигалась
под  ним,  подняла  колени,  чтобы  он  еще  глубже  вошел  в   нее,   и
почувствовала внутри какой-то  взрыв,  от  которого  ощутила  сладостный
прилив удовольствия. Не удержавшись, она снова стала двигаться.
   Он издал стон, похожий на рычание.
   - Я рассердила тебя? - прошептала она. Он покачал головой и  еще  раз
повторил:
   - Ты хочешь, чтобы я прекратил?
   - Нет, - сказала она.
   Он медленно вышел из нее, улыбаясь, потому что инстинктивно она сжала
его ногами, пытаясь удержать. И тогда он начал  снова,  наблюдая  за  ее
лицом, чтобы уловить первые признаки неудовольствия.
   Бренна крепко зажмурилась, испустила  легкий  стон  и  попросила  его
продолжать.
   Только этого Коннор и ждал. Он буквально летал  над  ней,  его  удары
становились все глубже и сильнее. О Боже, как ему нравилось, что она так
тесно прижимается к нему и так стонет!
   Он знал, что произойдет: очень скоро она вся будет принадлежать ему -
телом, умом, сердцем.
   Он будет доволен. Удовлетворен. Как всегда.
   Коннор  двигался  без  остановки,  Бренна  извивалась  в  его  руках,
выгибалась ему  навстречу,  приподнимала  бедра,  а  он  становился  все
настойчивее.
   Она  же,  забыв  обо  всем,  царапала  его   спину,   вскрикивая   от
удовольствия и тем самым давая ему понять, как ей нравится  то,  что  он
делает.
   - О Боже!
   - Нет, девочка, не Боже, а Коннор.
   Она не понимала, что он говорит, ей было невыразимо хорошо, и,  желая
сообщить ему об этом, она кричала:
   - Еще! Еще!
   Ее жажда подстегивала его жажду. Теперь уже не он, а  она  вела  себя
наступательно: она гладила его, царапала, трогала где  вздумается,  куда
попадали руки.
   Приоткрыв рот, она приникла к нему долгим, жадным, влажным  поцелуем.
Он уже не мог остановиться, ее страсть  распаляла  его  собственную,  он
точно потерял рассудок.
   Мир разорвался на части. Удар следовал за ударом, и наконец он сильно
рванулся вперед и выпустил в нее все, выкрикивая ее имя. В этот  момент,
казалось, биение их сердец слилось воедино, а души  сплелись.  Именно  в
этот миг Бренна тоже достигла своей вершины.
   Она прижалась к мужу так тесно, будто  от  него  зависела  ее  жизнь.
Услышав свое имя и почувствовав, как он напрягся, она перестала бороться
с собой. Страстный трепет экстаза охватил ее, Коннор