говорят, в последние мгновения
жизни сознание, а может быть душа,  испускает  такой  мощный  энергетический
импульс,   что   его   способны   уловить   другие   -   одаренные    особой
чувствительностью или состоящие в особых отношениях с умирающим. Так что же,
получается, что...
   Павел прикрыл глаза, стараясь вызвать  образ  первой  своей  Татьяны,  но
увидел только черную  пустоту...  Но  если  так,  то  это  произошло  тогда,
вечером, когда он услышал ее голос. А что сейчас? Не весть ли,  которую  она
посылает уже оттуда, из-за черты?.. Посылает через ту, с которой  при  жизни
не была даже знакома, адресуя послание ему?  Послание  о  чем?  О  том,  как
перешла туда?.. Дикость, невозможная, чудовищная дикость... В наше время,  в
цивилизованной стране - в нецивилизованных ведь нет электрического  стула...
Это что же такое должна совершить  женщина,  чтобы...  Нет,  невозможно.  Не
верю, Таня, Танечка, не верю!
   - Это твое право, Большой Брат...
   Павел   вздрогнул,   тряхнул   головой,   отгоняя    наваждение.    Бред,
фантасмагория, чушь! Конечно же, все не так, так ведь не бывает...
   Он обернулся, посмотрел на жену. Та безмятежно  спала,  совсем  по-детски
причмокивая губами. От накатившей волны нежности перехватило дух.
   За окном, под бледно-голубым  северным  небом,  расстилались  серые  воды
Финского залива.

II

   Короткопалая мужская рука потянулась к рубильнику, опустила рычаг.  Тело,
мгновение назад  содрогавшееся  в  сильнейших  пароксизмах,  замерло,  руки,
только что судорожно сжимавшие подлокотники, лежали расслабленно и, если  бы
не ремни, вовсе упали бы с  кресла.  Голова  с  черной  повязкой  на  глазах
запрокинулась назад, рот открыт...
   Лорд Эндрю Морвен снял фуражку, седой парик, отклеил  накладные  усы,  на
цыпочках пересек зал и, полюбовавшись еще несколько секунд на  раскинувшуюся
в кресле жену, бережно снял повязку с ее глаз и провел бархатной салфеточкой
по лоснящемуся от пота алебастровому лбу. Она глубоко вздохнула,  пошевелила
плечами и открыла глаза.
   - Девочка моя... - с неподдельной нежностью прошептал Морвен  и  принялся
расстегивать ремни и отсоединять электроды.
   - Однако ж фантазии у вас, ваша светлость, - томно промурлыкала Таня. - Я
уж думала, и в самом деле концы отдам от кайфов. В точечки в самые те попал,
в какие надо, а уж когда вибратор выскочил...
   - Старались, - скромно отозвался Морвен.
   -  А  помещение-то  с  прошлого  раза  сильно  изменилось.  Я  когда  там
проснулась, не сразу поняла, куда попала. На минуточку даже подумалось,  что
все опять всерьез.
   - Опять?
   - А тогда что, по-твоему, шутка была?  Ни  фига  себе  шуточка!  Прямо  в
наручниках в самолет запихали, потом в фургон закрытый. И поди знай, что  не
в Осло доставили, а вовсе в Эдинбург. Цирики глухонемые,  газеты  только  на
норвежском,   допросы   под   прожектором,   липовый   английский    консул,
адвокат-идиот...
   А уж те несколько суток, что в мешке провисела в полной темноте,  никогда
тебе не забуду!
   - Инициация, что поделаешь. Мне в свое время тоже не сладко пришлось.
   - Инициация! С такой инициации и спятить недолго. Я  ж  весь  месяц  была
уверена, что меня и в самом деле за  Шерова  прихватили,  вены  себе  резать
хотела...
   - И еще полгода никак  не  могла  поверить,  что  мы  не  имеем  никакого
отношения ни к МИ-5, ни к другим подобным учреждениям.
   - Да  уж,  сами  себе  контора!  Ладно,  господин  судебный  исполнитель,
снимай-ка ты эту дурацкую тужурку и харчи на стол мечи,  а  то  я  за  всеми
этими забавами проголодалась... Слушай, а здорово  это  у  тебя  получилось.
"Премерзкий дьявол!"
   Какой артист в тебе погибает!
   - Ты тоже неплохо включилась. Белое танго... Будь на моем месте настоящий
судебный исполнитель, глядишь, ради такой узницы  всю  тюрьму  по  кирпичику
разнес бы. Так что давай, навык не утрачивай, пригодится, коли что.
   - Типун тебе на язык!
   Уж сколько раз ей казалось, что не  осталось  таких  кулинарных  изысков,
которыми мог бы удивить муж. А он не  переставал  удивлять.  Вот  и  сегодня
дымились на тарелочках усеченные конусы  то  ли  пирожков,  то  ли  хлебцев,
источающие крепко забытый гречневый запах, а  в  бокалах  плескалось  черное
вино с необычным синеватым отливом. Морвен  деловито  разрезал  свой  хлебец
пополам, полил маслом из графинчика, присыпал солью.  Таня  последовала  его
примеру.
   - Что это? - спросила она, не разобрав с первой вилки.
   Морвен, похоже, огорчился ее незнанию.
   - Это же greshniki, ваше традиционное блюдо.  По-моему,  с  ними  неплохо
сочетается русское черничное вино. Мне его доставляют  прямо  из  Пскова.  -
Прозвучало это, как "суп прямо из Парижа" в устах бессмертного Хлестакова.
   - Погоди, повтори, пожалуйста, как называются эти штуки.
   Он повторил - и не понял, чему она смеется. Тогда она объяснила ему,  что
это слово означает по-русски.
   - Грешников, значит, кушаем? Ну-ну... Отчасти справедливо.
   - Эта реплика случайна?
   - Если не возражаешь, сначала закончим  трапезу.  Еда  -  слишком  важное
занятие, чтобы отвлекаться на серьезные дела...
   Кофе подали в библиотеку. Морвен, с некоторым неудовольствием покосившись
на Танину сигару, положил перед ней тонкую папку.
   - Ознакомься.
   На изучение содержимого ушло минут пять. Морвен неподвижно  ждал,  только
пальцы выбивали дробь на дубовой столешнице. Таня подняла голову.
   - Значит, все-таки Фэрфакс.
   -  Выходит  так.  Мы  поторопились  принять  самоубийство  Хендерсона  за
подтверждение его вины. Теперь понятно, что это не было самоубийством.
   - Ну что ж, пора лететь в Вашингтон.
   - В Вашингтон не надо. У Фэрфакса бунгало на Чезапикском заливе, недалеко
от Балтимора, в городке Джоппа-Магнолия...
   Таня фыркнула. Морвен приподнял густую бровь, но ничего не сказал.
   - И ты уверен, что он окажется именно там?
   - Склонен так думать. Всплыл наш старый знакомый  Мустафа  Денкташ.  Есть
информация, что послезавтра он прибывает в Балтимор. Улавливаешь?
   - Но если документы попадут к  "Серым  волкам"...  ~  Вот  именно.  Этого
допустить нельзя.
   - А ты почти на сутки вывел меня из игры, - с упреком сказала Таня.
   - Нужно было перепроверить сведения, подготовиться.
   - И кто я буду в этот раз?
   - Лив Улафсен, гражданка Фарерских островов, профессия - аквастилист.
   - Это что такое?
   - Дизайн подводных интерьеров. В Балтимор прилетела изучать "Национальный
аквариум". Тед уже на месте. Он тебя встретит, доложит обстановку.
   - Когда рейс?
   - Через два часа надо быть в аэропорту.
   Припекло, как  в  духовке.  Дурацкие  Фаренгейты  зашкаливали  за  сотню,
раскаленный асфальт курился миражами луж. Но  где-то  над  океаном  бушевали
грозы,  и  уже  который  раз  на  табло  вспыхивали  извещения  о   задержке
трансатлантических рейсов. Хотя кондиционеры работали на полную мощь, многие
из  заполнивших  зал  пассажиров   истекали   потом,   а   у   автоматов   с
прохладительными напитками выросла внушительная  очередь.  Фру  Лив  Улафсен
перебросила сумку через плечо и зашагала в сторону  застекленного  загончика
для курящих - словно для зачумленных, эти  американы  просто  свихнулись  на
почве здоровья. Кстати, в курительном отсеке было намного  приятнее,  чем  в
общем зале -  прохладно,  чисто...  Не  отреагировав  на  удивленный  взгляд
сидящего через три кресла чернокожего старичка, она закурила толстую  сигару
и развернула дневной выпуск "Балтимор Сан", только что купленный  в  киоске.
На страничке местных новостей скупо сообщалось, что рано утром в стоящем  на
обочине Трассы 95 черном "линкольне"  дорожным  патрулем  обнаружен  мертвым
турецкий бизнесмен Кемаль Башироглу, прибывший в Балтимор три  дня  назад  и
проживавший в отеле "Харбор-Корт". Причиной смерти  предположительно  явился
сердечный приступ. Особый интерес полиции вызвали найденный  в  "перчаточном
отделении" автоматический пистолет с глушителем  и  крупная  сумма  наличных
денег в портфеле на заднем сиденье. Расследование продолжается...
   Первый отклик. Фру Лив усмехнулась, представив себе, какой  вой  поднимут
газеты, радио, телевидение через денек-другой,  когда  в  домике  на  берегу
залива будет найден труп Аверелла  Фэрфакса,  помощника  сенатора  Смита,  и
установят,  что  застрелен  Фэрфакс  из  обнаруженного  в  том   "линкольне"
пистолета, а под именем Башироглу в  Америку  въехал  сам  Мустафа  Денкташ,
числящийся в розыске по обвинению в терроризме  примерно  в  десятке  стран.
Интересно, а  проскочит  ли  хоть  строчка  о  том,  что  находилось  в  том
портфельчике  помимо  денег?  Вряд  ли.  ФБР  наложит   лапу,   слишком   уж
взрывоопасный материал на тех дискетах, а главное - чистая правда, разве что
несколько специфично отфильтрованная. Разборка будет  тихой,  но  мощной,  а
журналистской  братии  останется  разве  что  муссировать   всякие   веселые
подробности типа того, почему Фэрфакса  нашли  голым  и  что  хотел  сказать
преступник, вставив жертве в задний проход цветок, магнолии...

***

   ...Танюша, милая, притомилась?
   Есть  маленько,  Большой   Брат.   Знаешь,   постоянно   жить   в   жанре
психиатрического детектива, к тому же с оккультным душком  -  временами  это
утомляет. Бывает, захочется чего-то пообыкновеннее.  Но...  Пробовала  -  не
получается. Богу богово, а мутанту -  хитрое  логово.  Вот  так-то,  Большой
Брат...
   Ну, ты посиди пока, а я водички принесу...

***

   Какая на фиг  водичка?!  Фру  Лив  медленно  подняла  глаза  от  газетной
страницы и увидела спину удаляющегося высокого мужчины  и  кудрявый  затылок
женщины, глядящей ему вслед. Женщина тут  же  обернулась,  остаточно  теплый
взгляд ее больших зеленых глаз на мгновение встретился со взглядом  фру  Лив
и, слегка похолодев, плавно ушел в сторону. Не узнала, да и не могла узнать,
а вот скандинавская гостья моментально определила, кто сидит с ней  рядом  в
курилке шестого терминала  "Ди-Даблъю-Ай"...  Татьяна  Ларина,  первая  жена
Ваньки и последняя жена Павла, актриса, чей облик знаком по  экрану.  Бывает
же.
   Фру Лив чуть отвернулась и опустила голову,  но  продолжала  разглядывать
женщину  из-под  ресниц.  Да,  время  покамест  обошлось  с  той  милостиво;
располнела, правда, но таким ярким, пухлогубым брюнеткам  небольшая  полнота
только к лицу. И  не  только  к  лицу.  Да,  к  сороковнику  превратиться  в
воплощенную грезу эротомана - не самое худшее для женщины...  Взор  фру  Лив
остановился на эффектном кулоне, блеснувшем зеленой  плоскостью  в  глубоком
вырезе летней блузки Татьяны Лариной.
   Огранка  изумруда,  плетение   серебристо-зеленоватой   платины...   Нет,
конечно, никакой тут мистики, просто шустрый сучонок, братец ее  физический,
располовинил наследный гарнитур меж двух Татьян, серьги  пошли  сестрице,  а
кулон - возлюбленной, у него ведь серьезно было с гражданкой Лариной.
   Гордо неся перед собой две банки  "Утренней  росы",  возвратился  спутник
Татьяны Лариной. При взгляде на него у фру Лив защемило в  груди  -  как  же
похож на ее покойного мужа, с которым только что  вела  мысленный  разговор!
Только волосы совсем светлые, борода, прямой нос, а глаз за дымчатыми очками
не разглядеть. Спокойно, здесь тоже никакой мистики нет, актрисуля наша тоже
ведь замуж за Павла ходила,  любила,  должно  быть,  вот  и  подобрала  себе
эмигрантика  по  принципу  максимального  сходства...  Мужчина  плюхнулся  в
кресло, щелкнул язычком банки, с улыбкой протянул Лариной.
   - Ну что, денверский без нас улетел?  -  спросила  Ларина,  отхлебнув  из
банки.
   Мужчина кивнул.
   - Может, в Балтимор смотаемся? - предложила Ларина. -  Ни  разу  ведь  не
были.
   В "Аквариум" сходим, в Друидский парк. Могилке Эдгара По  поклонимся.  А,
Павлик?
   Мужчина пожал плечами и задумчиво произнес:
   - Каркнул ворон "Nevermore"...
   Фру Лив вздрогнула и испустила тихий стон. Оба посмотрели на нее.
   - Are you all right? - озабоченно спросила Ларина.
   - Oh, I'm fine, thank  you...  -  не  своим  голосом  ответила  фру  Лив,
подтвердила свои слова смущенной улыбкой и, отвернувшись, раскурила потухшую
сигару.
   Невозможно. Это невозможно. Она же сама каких-то три месяца назад, будучи
проездом в Питере, не удержалась, зашла на  Серафимовское,  постояла  у  его
могилы.
   А  еще  раньше,  по  своим  каналам,  восстановила  все   обстоятельства,
сопряженные с гибелью бывшего мужа, и  пришла  к  однозначному  выводу,  что
приговор, который она вынесла Шерову и собственноручно привела в исполнение,
был справедлив... А теперь этот  голос,  эта  фраза,  которую  Павел  иногда
цитировал в бытность ее мужем... И те его слова, которые, как  ей  казалось,
звучали лишь в ее сознании, вслух произнес живой Павел, только обращены  они
были отнюдь не к ней. Другая у него теперь Танюша... Материализация  глюков?
Допрыгалась, Захаржевская...
   - Слушай, тебе эта чудачка с сигарой никого  не  напоминает?  -  спросила
своего спутника Ларина. - Да не глазей ты так, неудобно все-таки...
   Взгляд его фру Лив  выдержала  спокойно  -  узнать  ее,  обесцвеченную  и
подстаренную  профессиональнее,  чем  картина  Гризома,  в  нелепых  круглых
очоч-ках и мешковатом брючном костюме, скрадывающем все достоинства  фигуры,
было невозможно даже теоретически, - а вот голос опять скребнул по сердцу:
   - Вроде нет. А тебе?
   - Не пойму. Вроде никогда прежде не видела, но что-то такое...
   -  Знаешь,  я  сообразил.  Это  же  вылитая  мисс  Паврэ,  ну,   помнишь,
француженка в Нюточкиной школе. Только та годков на тридцать  постарше  и  с
палочкой.
   - А-а... Pas-Vrai? Старушка Не правда? Они дружно  рассмеялись.  Фру  Лив
Улафсен  продолжала  невозмутимо  дымить   сигарой,   глядя   мимо   них   в
пространство...

ПОСТСКРИПТУМ ОТ АВТОРА

   Знакомство с Таней Розен,  возобновленное  в  июне  девяносто  пятого,  я
поддерживаю по сей день (пять писем за три года - это по  нынешним  временам
более чем регулярно). Квартиру в Петербурге они с Павлом так и не купили, но
приезжали еще дважды, один раз - с Митькой, старшеньким из  мальчишек,  моим
тезкой. В их приезды мы виделись едва ли не каждый день, было очень весело и
славно.
   Насколько мне известно, ни с Лариным, ни с  Захаржевским  они  больше  не
встречались. По какой-то причине  сотрудничество  с  фирмой  Рафало-вича  не
состоялось, так что в контактах с ним тоже особой нужды не  было.  У  них  в
Денвере я так и не побывал - мой визит  в  Штаты  был  крайне  ограничен  по
времени, финансам и географии, - только всласть  наговорились  по  телефону.
Зато виделся в Нью-Йорке со взрослой Нюточкой...
   Что  же  касается  второй  Тани,  то  она  долгое  время   казалась   мне
исключительно  продуктом  моего  безудержного  воображения,   сцепленным   с
реальностью всего двумя хилыми корешками: студенческими еще впечатлениями от
виденной  пару  раз  рослой  рыжей  красавицы,  эффектно   подкатывающей   к
университету  на  новеньких  желтых  "жигулях",   и   несколькими   скупыми,
неохотными фразами Тани и Павла о  его  первой  жене,  биологической  матери
Нюточки, которая бросила  его  с  ребенком,  выскочила  замуж  за  какого-то
иностранца - и канула в Лету.
   Но в начале мая раздался телефонный звонок, надолго, признаться, выбивший
меня из колеи.
   - Ну, здравствуй, Вересов. - произнес в трубке незнакомый женский  голос,
низкий и бархатный, словно у сытой тигрицы.  -  Прочла  я  твой  опус.  Лихо
закрутил, мне понравилось. Только про меня все наврал.
   - Это... это ты? - пролепетал я, не веря собственным ушам.
   - Она самая.
   - Но я думал... тебя нет.
   -  Есть,  как  слышишь.  Надо  бы  нам  как-нибудь  встретиться,  кое-что
перетереть.
   - Надо... Ты откуда?
   - Из Рима, - хохотнула она, - который под Крышей  мира,  где  торчат  еще
пики Ленина и Коммунизма. Немного тут с делами разберусь, непременно  заеду.
Жди.
   Жду. 



ВОРОН IV 
ИЗБРАННИК ВОРОНА 
 
Дмитрий ВЕРЕСОВ 
 
 
 
  
 
ONLINE БИБЛИОТЕКА  
 
 
http://www.bestlibrary.ru  
 
Анонс 
 
    Новая  книга  Дмитрия  Вересова  "Избранник  Ворона"  продолжает   серию
блестящих романов "Черный  ворон",  "Крик  ворона"  и  "Полет  ворона",  где
читатели встретятся  как  с  полюбившимися,  так  и  новыми  героями.  Роман
эксцентричен по своему сюжету и  неожиданно  злободневен.  Тайная  подоплека
поведения героев предыдущих романов Дмитрия Вересова находит здесь  реальное
объяснение.
 
   Знаешь ли, милая,
   Жизнь неизбежна.
   Хватит мечтать,
   Знаешь, хватит мечтать...
   Павел Кашин
 
Пролог 
 
"Богарт, 13-13" 
(Петербург, 2001) 
 
   Получив на свой электронный адрес совершенно шпионское по форме  послание
- "Богарт, 13-13. Т", - я был озадачен явно сверх меры. То, что  некто  ждет
меня 13 числа в 13 часов в кафе "Богарт" на Малой Конюшенной, я понял сразу.
Но вот кто?
   Мысленно  перебирая  всех  знакомых,  чьи  имена,  фамилии  или  прозвища
начинались на "Т", я все гадал, кому из них могло прийти в голову  назначить
встречу столь экстравагантным образом. Получалось, что некому. И даже  когда
в сознании кометой пронеслось имя "Таня", к комете  моментально  пристроился
жаркий протестующий хвостик - с какой стати, ведь с одной из  Танечек  я  не
далее как сегодня утром виделся в тон-ателье, а с другой и вовсе  час  назад
общался по телефону!
   "Совсем спятил со своим кино! - не преминул высказаться внутренний голос.
- Не с Танечками ты беседовал, а с актрисами, исполняющими их роли! Одна  из
них, между прочим, вообще Анечка!"
   "Мэссидж" был получен в 12:17 тринадцатого марта,  времени  оставалось  в
обрез, но в "Богарт" я входил, не испытывая ни малейшего сомнения в том, кто
именно ждет меня за порогом.
   Но за порогом никто меня не ждал. В центре зала, за  заваленным  бумагами
столиком сидела молодящаяся бизнес-дама лет шестидесяти в обществе  делового
партнера, похожего на малолетнего  форточника,  да  в  "бельэтаже"  виднелся
кудрявый профиль  юной  брюнетки,  лениво  потягивающей  что-то  красное  из
высокого бокала.
   Я уселся и от нечего делать принялся любоваться интерьером. Розовые стены
украшали увеличенные фотографии великого Боги, в экранных образах и  без,  с
его любимой Бэби - Лорен Бейкал  -  и  без.  Негромко  журчали  голливудские
шлягеры пятидесятых. Стильной обстановке соответствовала стильная  скудность
меню:  фирменный  салат,  фирменное  горячее  блюдо,  кофе   и   лично   мне
неинтересная карта вин.
   Выкурив сигаретку, я поднялся и подошел к стойке.
   - Эспрессо.
   - И бокал "Сант-Эмильон", - произнес сзади женский голос.
   Молоденькая  буфетчица   в   бейсбольной   кепке   посмотрела   на   меня
вопросительно.
   - Ну да... - неуверенно подтвердил я.
   - Сто пятьдесят шесть, - бесстрастно сообщила буфетчица.
   Я безропотно расстегнул кошелек.
   Обернуться я позволил себе, лишь когда получил заказ.
   До чего же она была элегантна, чертовка, - до кончиков холеных ногтей!  И
выглядела максимум лет на тридцать, хотя кому, как не мне, было  знать,  что
через два с небольшим месяца ей стукнет сорок пять. Что  ж,  как  сказано  у
классика, это кровь.
   - А я ждал рыжую, - сказал я после  двукратного,  на  французский  манер,
поцелуя.
   - Кто сказал, что цвет волос женщины - величина постоянная?
   - А цвет глаз?
   - Тонированные линзы, ты же сам писал... Ладно, рассказывай.
   - О чем ты  хотела  бы  услышать?  Прошлым  летом  начали  снимать  кино,
телевизионное. Очень долго искали, кто бы мог  сыграть  тебя.  В  Питере  не
нашли, в Москве не нашли.  Пришлось  из  Праги  выписывать...  Но  попадание
удивительное. Даже имя...
   - Да я читала... Любопытно было бы взглянуть.
   - Это несложно устроить.
   - Желательно не очень заметно... Что пописываешь?
   - Сценарии.
   - И?
   - И сценарии...
   - А где обещанный "Дальний берег Нила"? Мы ждем с нетерпением.
   - Мы?!. Ах д