ал прибывшей  на  место  происшествия  полиции  заявление:
неизвестный господин  обманом проник на  территорию  частного  владения и  в
грубой форме  потребовал от хозяина денег или ювелирных изделий на сумму три
миллиона  французских  франков.  Заявитель, доктор медицины  Рене  Московиц,
требует квалифицировать  произошедшее как  попытку  вымогательства  в  особо
крупных  размерах  и  принять  к  правонарушителю  соответствующие  меры. На
яростно   сопротивляющегося  Асурова   без  колебаний  надели  наручники   и
препроводили  в  участок.  Там  он  при первой  же  возможности  выступил со
встречными  обвинениями: доктор  с  малолетней  сообщницей, назвавшейся  его
дочерью, обманом завлекли его  в  свое логово,  где по хитили принадлежавшее
ему   ценное   ювелирное   изделие  стоимостью  в   три   миллиона  франков.
Тетка-следователь   посмотрела   на   него,  как  на   насекомое,  и   кисло
осведомилась, не соблаговолит ли мсье подкрепить  свои голословные заявления
какими  либо документами  или  свидетельскими показаниями. Ах, соблаговолит?
Очень интересно, мы слушаем...
     И  началось самое страшное. Правоохранительные  органы плотно  занялись
салоном на Ришелье-Друат. Хотя факт материального  существования злополучной
диадемы подтверждался многочисленными свидетельскими показаниями, ни  одного
юридически  значимого  подтверждения,  что  оное   произведение   ювелирного
искусства является или когда-либо являлось законной собственностью "Русского
Аполлона", обнаружено не было. Ни договора о купле-продаже, ни сопряженных с
этой  сделкой  движений  по   банковским  счетам,   ни   даже   от  меток  в
инвентаризационной   книге.  Более  того,  предмет  стоимостью  в  несколько
миллионов  франков  не  был  даже  застрахован!  опутно  вскрылись  вопиющие
злоупотребления,   касающиеся  всех  без  исключения  аспектов  коммерческой
деятельности  салона.   Присутствовал  весь  ароматный  букет-  и  фиктивные
договора, и подложная финансовая документация,  и уклонение от налогов, и на
рушения  правил  работы с  наличностью. В полное изумление повидавших всякое
дознавателей  поверг  установленный  в  салоне электросчетчик,  который  при
переключении  на  ночной   тариф  начинал  вращаться   в  обратную  сторону,
накручивая уже долги энергетической  компании данному потребителю.  "Русский
Аполлон"  был  немедленно  опечатан,  а  все  его  счета  арестованы.  собую
пикантность делу  придавало то обстоятельство,  что  владельцем  этой хитрой
лавочки оказался не кто иной,  как Нил Баренцев, миллиардер, светский лев  и
филантроп,   член   совета   директоров   "Свитчкрафт"   и   дюжины   других
транснациональных корпораций,  владелец множества процветающих  предприятий,
человек,  входящий  в двадцатку  самых  богатых людей Франции.  Великолепное
подтверждение классической  фразы-  все  крупные  капиталы нажиты  нечестным
путем.  рокурор  города,  у которого мадам  следователь запросила санкцию на
арест  Баренцева,  долго не мог  придти в себя от шока.  Потом снял трубку и
попросил соединить его с министром.
     На другой день министр назначил следователю аудиенцию.
     -  Господин  министр,  -  с порога заявила  она.  -  В  демократическом
обществе законы  одинаковы для всех,  и  никакие миллионы  не освобождают от
ответственности  за  совершенное  преступление.  Предупреждаю  вас,  что  не
уступлю ни давлению, ни подкупу...
     - Присядьте, инспектор  Лори, - прервал  ее министр. - Я  не намерен ни
давить  на вас, ни, тем  более, подкупать.  Я всего  лишь  взываю  к  вашему
здравому смыслу. Скажите, какую примерно сумму, в результате всех выявленных
вами злоупотреблений, могло бы присвоить лицо, их совершившее?
     - Точную цифру  знает лишь  само это лицо, но речь может  идти об очень
большой  сумме.  До миллиона франков. А  если приплюсовать те три  миллиона,
которые вымогались у доктора Московица...
     -  Ну,  такое  арифметическое  действие   едва   ли  будет   юридически
правомочным,  но  для  наглядности  давайте  приплюсуем.  Получим,  если  не
ошибаюсь,  четыре миллиона. А  по данным  "Фортюн  де Франс", за один только
прошлый  год  личное  состояние  мсье  Баренцева  увеличилось   на  шестьсот
миллионов.  Прошу  заметить,  мадам,  долларов. В  пересчете  на  франки это
составит  приблизительно два  с половиной  миллиарда... Инспектор Лори,  ваш
годовой оклад составляет, кажется, сто двадцать тысяч франков?
     - Сто сорок. Зимой я получила повышение.
     - Поздравляю... Путем несложных подсчетов можно убедиться, что для мсье
Баренцева те  четыре миллиона, о которых вы говорите,  - это примерно то же,
что  для  вас  двести  франков.  А   уж  тот  миллион,  который  вы,   чисто
теоретически,  могли  бы ему инкриминировать,  - и вовсе  пятьдесят франков.
Чашечка кофе, рюмка пастиса и пачка сигарет. Скажите, ради этого вы пошли бы
на  должностное  преступление,  рискуя   при  этом  потерять   все-  работу,
репутацию, свободу, наконец?..  Поверьте, я  отнюдь не питаю  иллюзий насчет
кристальной  честности  богачей.  Полагаю,  и  Баренцев  не  исключение.  Но
несоразмерность масштабов...  Я неплохо знаю мсье Баренцева и уверяю вас, он
отнюдь не похож на идиота. Не сомневаюсь, что  в этом деле он скорее жертва,
но уж  никак не преступник. Я распоряжусь,  чтобы его немедленно известили о
случившемся.  А вам  советую  сосредоточиться  на  персоне  этого  мошенника
управляющего, как его там...
     -  Асуров,  господин  министр...   аренцев,  который,  по  словам   его
адвокатов,  должен  быть  прилететь  из  Америки  несколько  дней  назад,  с
возвращением не спешил. Его мобильный телефон не отвечал.
     А  Костя Асуров уже  больше недели  парился  на  нарах  в  следственной
тюрьме.  Конечно,  по  сравнению  с  изолятором  ГБ  на  Каляева  здесь  был
санаторий, но по сравнению даже с самым задрипанным советским  санаторием...
С  другой  стороны,  лучше  уж  здесь,  чем  лицом  к  лицу  с  разгневанным
Баренцевым. Так все повернулось, что Нил его теперь в порошок сотрет...
     Но Нил вообще не удостоил его своим обществом.
     Когда Асурова привели на очередной допрос, мадам Лори попросту встала и
вышла из  кабинета, а ее место занял мэтр Зискин, один из своры баренцевских
адвокатов.
     - Оливье,  счастлив  вас видеть! суров, шапочно  знакомый  с адвокатом,
протянул руку. Зискин никак не отреагировал.
     - Патрон согласен взять вас на  поруки, - деревянным голосом проговорил
он.  -  Ознакомьтесь  с  условиями  вашего  освобождения  из-под  стражи.  И
подпишите. искин подтолкнул к Асурову несколько бумажек.

Условия были жутковатые.  В обмен  на свободу  Асурову предлагалось  за счет
собственных средств погасить все фискальные  и  прочие  недоимки, которыми в
результате  его незаконной деятельности было обременено предприятие "Русский
Аполлон", включая все пени и штрафы, на общую сумму в один миллион четыреста
тринадцать тысяч восемьсот двадцать семь франков пятьдесят сантимов.
     -  Бред  какой то!  -  возмутился  Асуров.  -  Откуда  я возьму полтора
миллиона?! двокат молча показал на следующую бумажку.

Договор  о  безвозмездной  передаче  движимого   и  не  движимого  имущества
ликвидационной компании "Зуг-цванг-3". Квартира. Автомобиль, не откатавший и
трех  тысяч  километров.  Вклады,  размещенные  на трех  банковских  счетах,
включая и номерной анонимный депозит в Швейцарии.
     - При существующих ценах  на жилье и валютном курсе за вами остается от
пятнадцати до сорока тысяч. Патрон вам их прощает.
     -  Ах, спасибо ему,  благодетелю! А  если  я  не подпишу? искин спрятал
улыбку в пышных усах.
     - Тюрьма здесь, конечно, неплохая. А вот после суда вас могут перевести
в не столь приятное местечко...
     - Давайте ручку... Ну все, я теперь свободен?
     -  Не  спешите,  мсье.  Вы  ознакомились  не  со  всеми  документами...
следующей бумажке говорилось, что  он, Константин Асуров, принимает на  себя
обязательства  по  компенсации  морального и материального  ущерба нынешнему
владельцу   "Русского  Аполлона"  господину  Нилу   Баренцеву.  Перечисление
позиций, составляющих ущерб,  занимало три убористо  распечатанных листа,  а
общая сумма зашкаливала за девять миллионов.
     -  Это  уже   разбой!  Какие,  к  чертям,  девять  миллионов,  он  что,
свихнулся?!  Да я же ему этот  салон из руин  поднял, на блюдечке преподнес!
Это он мне должен!
     -  Прекратите  брызгать  слюной,  Асуров,  и  выслушайте  меня.  Своими
махинациями вы нанесли ущерб деловой репутации моего патрона, которая дороже
не  только  девяти  миллионов, но и  девяти  миллиардов. Если бы  я  не  был
профессиональным юристом, обязанным  стоять на  страже закона,  я вам сказал
бы, что полагается за такие дела.
     - А вы скажите!
     - Не дождетесь. Лучше подписывайте.
     - А если я подпишу, а потом не стану ничего платить?
     - Рискните,  коли угодно. Только позвольте налом нить, что освобождение
ваше является условным, дело не прекращено, а лишь приостановлено.
     - Да? И на какой, интересно, срок?
     -  Здесь же сказано-  на пять лет. Либо вы за это  время погашаете свой
долг,  либо  отправляетесь в тюрьму  на  двадцать лет  без права  апелляции.
Можете не сомневаться, это мы вам организуем.
     - Да уж...
     - Все платежи прошу проводить через нашу контору, "Зискин и Перельман",
адрес вы знаете... И еще, уже на словах. Патрон просил передать вам-  если с
ним что-нибудь случится, все  ваши  долговые обязательства перейдут к другим
людям... скажем так, куда более жестким... Вы меня поняли? ервое, что сделал
Костя, оказавшись на свободе, - зашел в телефон-автомат и набрал номер Нила.
     - Слушаю!
     - Нил, это Константин Асуров, надо бы объясниться...
     - Константин Асуров? Простите, я такого  не знаю. онечно, Асуров не был
бы Асуровым, не будь у  него  надежно  припрятанной  заначки на черный день.
Достав  ее, он  и  рванул... Куда?  Да к своей  старой  во  всех  отношениях
зазнобушке, Ольге свет Владимировне, благо она  как раз  принимала участие в
грандиозном  концерте по случаю  очередного объединения Европы.  В Брюсселе,
рукой подать... амерзся, как собака, у входа, налаялся  с охраной, но своего
все  же добился- по пути от дверей до лимузина, выцепила она его  близоруким
взглядом из толпы поклонников, признала.
     - Костя!
     - Оленька!.. н не знал, какие отношения связывают ее с сыном, возможно,
Нил уже посвятил  ее в эту малоприятную историю, а потому его версия событий
была выстроена крайне дипломатично, с предельной приближенностью к фактам, с
покаянным признанием своей вины, но при полной подмене мотивировок. Дескать,
по глупости погорел, по неопытности, хотел как лучше  для Нила Романовича...
Баренцева ни в чем не  винил, наоборот, всячески восхвалял за благородство и
справедливость, ни  словом не  обмолвившись о том, что драгоценный ее сынуля
лишил последних  средств к существованию, пустил, можно сказать,  по миру...
разомлевшей от ласк Ольги Владимировны Асуров взял твердое слово: сыну об их
отношениях- ни гу-гу!..
     * * *
     - Северин,  ты гений! Сегодня твои бумажки выручили нас дважды... Линк,
доставай!  инк,  улыбаясь  во  весь  рот,  извлек из  сумки бутыль  хорошего
французского коньяка.
     -  "Курвуазье"? Я тронут...  Жаль только,  что после желтой  лихорадки,
которую я  подхватил  в Бирме, мне категорически запрещены крепкие  напитки,
даже в малых дозах.  Ничего, выпью пивка... - Северин открыл холодильник, но
ничего, похожего на пиво, там не  обнаружилось. - Так,  похоже, кончилось. А
"Кайзер" давно закрылся... Слушай,  Линк, может, сгоняешь на заправку, у них
круглосуточно?  Как выйдешь, через мост  налево.  А мы  с  Энн  тем временем
поджарим мясо и приготовим салат. инк поднялся.
     - Да я и сам больше пиво уважаю...
     - Кошелек в куртке, куртка в прихожей, - напомнила Энн. еверин отправил
замороженные антрекоты  в микроволновку,  выложил на тарелку сыр, достал  из
буфета бокалы, разлил коньяк.
     - Твое здоровье! Прозит!
     - Но тебе же нельзя коньяк!
     - Кто сказал? - Северин поднес бокал к губам,  сделал маленький глоток.
- Блаженство!.. Кажется, есть один способ решить вашу проблему.
     - Ты о?..
     -  О  ней  самой.  Есть у  меня в Амстердаме один  умелец, Йос Вламинк,
честнейший парень, в  одной камере сидели... Я тут утречком  с ним связался,
поговорили на нашем птичьем языке. В общем, он готов взглянуть на вашу вещь,
но...
     - Что ты замолчал?
     -   Рисковать  он  не  хочет.  Золото  пойдет  в  переплавку,  камешки-
поштучно... По  прикидкам,  в цене  потеряете раз  в пять,  рынок  сейчас не
очень...  Но  других  вариантов  предложить  не  могу,  да  они  и  вряд  ли
существуют. Ты подумай.
     - Я подумаю. Линку ничего не говори. Я должна сама принять решение.
     -  А зачем, по-твоему, я его за пивом отправил? Только смотри, не очень
долго раздумывай, Йос ждать не будет...
     - Налей еще, я, кажется, заболеваю. Голова трещит, продуло, наверное...
А болеть некогда...  Мне  нужно дня  два, от силы три. Хочу попробовать одну
штуку. Если не получится, тогда, наверное, придется ехать к твоему Йосу...

     Глава тринадцатая. Крокодилы, пальмы, баобабы. И жена...
     (октябрь 1995, Кения)
     овый  каталог  принесли  с  почтой.  изавета,  не  вставая  с  кровати,
принялась  рассматривать последние поступления в  магазин- именно в магазин,
потому что магазин, публикующий каталог, был единственным в городе. Сезонные
скидки  произвели на нее сильное впечатление, и Лизавета с несвойственным ей
темпераментом, даже толком  не позавтракав, кликнула секьюрити и помчалась в
центр  города  с  азартным  чувством  приобретения. одитель и  охранник, как
всегда,  молчали  в  пути. И даже столь  ранний выезд  хозяйки нисколько  не
возмутил  прислугу. Уже подъезжая  к  магазину,  Лизавета отметила про  себя
скопление известных автомобилей.  Значит, не  одна  она сегодня позавтракала
быстрее обычного, что неприятно огорчило ее.  Планы покупок уже окончательно
созрели в пути, и заработал советский страх оказаться  неотоваренной за счет
конкурентов.  Ли  завета  неприлично  скоро  для  своего статуса  влетела  в
торговый зал и заметалась от прилавка к прилавку. Секьюрити быстро  наполнял
корзину и послушно следовал за  хозяйкой,  как вдруг Лизавета  заметила, что
две незнакомые белые женщины просто сметали все самое лучшее просто перед ее
носом. Коляски с вещами и обувью у них принимал  абориген и, расплачиваясь в
кассе, вывозил все к микроавтобусу.
     -  Вот еще, спекулянтки  выискались!  изавета, оставив охранника ждать,
решила выяснить  конкурентов. Она вышла к  автобусу  и задержалась, встречая
нагруженного аборигена.
     - Ну, зачем тебе так много этих туфель! Я специально приехала именно за
этим   фасоном.    Продай   хоть    одну   пару!   -   Лизавета   специально
наигранно-небрежно завела разговор.
     - Не могу никак, мадам, я только  исполняю  поручение господина, а  его
женщины все отбирают. Там все по счету.
     - Да какой может быть счет! Что у него гарем, что ли?
     - Да,  госпожа, гарем что ли, - уныло отозвался грузчик. изавете  стало
смешно и интересно: во что наряжают женщин из гарема. Она  отошла от машины,
но  так,  чтобы  было видно,  что  и  сколько  грузят.  А  грузили по полной
программе- и  белье,  и европейские платья,  и  шляпки, и всякие мелочи, без
которых  любой женщине просто не  прожить.  Две  не  очень молодые,  скромно
одетые женщины-конкурентки быстро вышли из  магазина и  скоро направились  к
автобусу. Проходя мимо, они возбужденно говорили о чем-то, и к полному ужасу
Лизаветы она четко услышала русскую речь.
     -  Юль, думаю,  что на всех  не хватит, а  хозяин  вообще обалдеет, как
узнает  за какие  гроши  мы  отоварились. Вот,  хоть и принц,  а экономит на
каждой пуговице.  Хорошо, что хоть  заказ  приняли и  через  неделю подвезут
остальное, а  то девчонки передерутся.  Жене, небось, денег не жалеет ни  на
что, а нашим  девчонкам  за  нее такое приходится вытворять,  что не приведи
Господь.  изавета   ошарашено  проводила  взглядом  женщин,  которые  быстро
забрались в машину, сильно хлопнув дверцей.  Автобус мгновенно тронулся,  но
Лизавета  успела прочитать номера. Сомнения ее не обманули- эта  была машина
из гаража  драгоценного супруга.  изавета поспешно забралась в  свою "БМВ" и
двинулась  за   автобусом.   То,  что   такое  количество   женской   одежды
предназначалось не ей, для Лизаветы  было  очевидно, но тогда кому и  зачем.
Гуманитарной  помощью давно  занималась сама Лизавета,  да  и не похож  этот
ассортимент на гуманитарку. Между тем автобус  повернул  из центра города  и
скоро  остановился  у высокого  каменного  забора. Никогда  прежде  Джош  не
привозил ее сюда и не говорил о том, что у него есть этот особняк. Забор был
настолько  высок, что  только  малая часть  крыши  была видна за  деревьями.
Лизавета припарковала  машину так, чтобы видеть как будут выгружать товар, и
кто  будет встречать подозрительный груз. начала из  машины вышел  слуга, он
ключом  открыл  автобус,  что  немало  удивило  Лизавету.  Женщины  проворно
выскочили  из  машины,  и  в  этот момент  сразу открылись  железные ворота.
Сначала дамы прошли во двор, и только потом въехала машина. Ворота закрылись
так же быстро, как и открылись, но Лизавета успела  нажать на газ и проехать
мимо. Закрывал ворота бывший слуга супруга,  который как будто бы был уволен
хозяином  несколько месяцев назад но причине болезни,  и это  событие  тогда
расстроило Лизавету. Этот старый слуга много лет служил в семье мужа,  и то,
что старик  жив  и здоров и,  мало  того, работает как ни в чем не бывало, а
Лизавета  этого  не знает, сильно  встревожило ее. Спрашивать  напрямую мужа
Лизавете  не хотелось, интуиция подсказывала  ей,  что за  этим всем кроется
тайна  и  скорее всего  малоприятная.  Надо  самой  размотать  этот  клубок.
Лизавета  поехала  вдоль  забора,  который  шел  по  всему  периметру,  и  с
противоположной стороны  обнаружила  еще  один  въезд, парадный. Ворота были
закрыты.
     Лизавета проехала немного дальше,  притормозила  и, не  закрыв  машину,
вышла.  Глухими эти ворота можно было бы назвать только условно,  поэтому  в
зазор она рассмотрела весь двор и дорогу, ведущую к скромному входу. То, что
она увидела  не сразу- вернее не сразу поняла, что она увидела,  - заставило
ее метнуться к своей машине и на скорости удалиться прочь от особняка.
     За  семь  лет Лизавета  привыкла к  тяжелому  климату  Кении,  к  новым
продуктам и  даже  научилась готовить,  правда,  она это делала  только  под
настроение, потому что  повар в  доме был  непревзойденным кулинаром  и  мог
удовлетворить  даже самого  капризного  едока. С  Джошуа они  объездили  всю
страну в первый же год их совместной жизни. Национальные  парки с множеством
диких  животных,  озеро  Виктория,  гора  Кения,  вулканы Эндрью  и  Телеки,
кофейные плантации, саванны,  Индийский океан- все  успела посмотреть за эти
годы Лизавета. Порой казалось, что все, что происходит вокруг, происходит не
с ней. Баобабы, пальмы и манговые рощи не так сильно впечатляли ее,  но  вот
люди- другое  дело.  Скоро она уже  отличала  арабов от  индийцев, нилотов и
кушитов  от банту. А  масаи, те вообще навсегда поразили ее воображение. Еще
бы:  всю жизнь простоять на одной ноге,  а это  обычная поза  для масаев,  и
нисколько  от  этого  не  уставать-  это  как-то  малопонятно  для  простого
европейца. Так много новых ощущений, запахов,  вкусов вошло в жизнь  простой
русской женщины, что  в первый год Лизавета просто  не успевала  скучать  по
России, деревне, где прошло ее детство и юность, по Ленинграду. Но уже после
трех лет насыщенной впечатлениями жизни в Африке Лизавету стали преследовать
приступы национальной болезни- ностальгии.  Как в России все ждут конца зимы
и  ловят каждый  солнечный луч, пробивший  серы