в тот самый день, когда Константин Сергеевич Асуров увидел за завтраком в русской газете самодовольную харю бывшего своего начальника, генерала КГБ Мамедова, ныне нефтяного магната и крупного политического деятеля, и в накатившей волне зависти и злобы огненными буквами в мозгу высветилось: ?Ну, я тебя еще обую!?, появилась в его жизни мадемуазель Анна и ?обула? самого Константина Сергеевича. Да так, что лишился он и того немногого, что имел на тот момент...
     А на тот момент состоял он управляющим ювелирно-актикварного салона ?Русский Аполлон?, расположенного в центре Парижа на улице Ришелье-Друат, ровно посередине между Биржей и Лувром. Салон принадлежал русскому французу Нилу Баренцеву, его же бывшему сексоту, завербованному в результате филигранной чекистской многоходовки с переодеваниями и перевоплощениями. Помнится, сам Асуров поначалу недоумевал, с чего вдруг понадобилось такой огород городить ради какого-то размазни с суицидальными наклонностями. Но в этом случае начальству действительно оказалось виднее - через несколько лет, уже при Горбачеве, вся гэбэшная цепочка, курировавшая агента ?Дэвида Боуи?, стараниями этого агента получила правительственные награды, внеочередные звания и повышения по службе.
     Нил Баренцев из заурядного вузовского учителишки и депрессивного хлюпика превратился в международного мультимиллионера и человека... скажем так, способного принимать ответственные решения.
     С самим Константином Сергеевичем вышло иначе. Одна-единственная ошибочка в критическую минуту - и, если бы не случайная встреча с тем же Нилом, до конца дней своих ходил бы экс-подполковник Асуров в смотрителях общественного туалета у Эйфелевой башни. Жизнь только-только пошла на подъем...
     Самое обидное, что эта юная паршивка ?развела? его, как по нотам, - точь-в-точь как Сонька Золотая-Ручка в истории с профессором Бехтеревым, прописанном в любом учебнике криминалистики...
     В глубине души Асуров понимал, что последствия аферы, жертвой которой он стал, были бы не столь катастрофичны, если бы он вел дела, строго придерживаясь духа и буквы контракта, заключенного с Баренцевым. Ну, пожурил бы его хозяин слегка, посмеялся над ним, и все пошло бы по-прежнему. Для мсье Нила не то что украденнная диадема, а и весь салон - мелочь, баловство. Но когда в ходе начавшегося расследования ?флики? вскрыли чудовищные злоупотребления в деятельности ?Русского Аполлона?...
     Константин Сергеевич гнал от себя подобные мысли, и это давалось ему на удивление легко.
     Во всех его бедах виновата чертова девка! И никто другой!
     Впрочем, когда Асуров выследил ее в Берлине в обществе - кого бы вы думали? - господина Баренцева собственной персоной, он свое суждение откорректировал.
     В его жизненном фиаско повинны двое!
     Первой ответит малолетняя аферистка Анна.
     И вот в результате хитроумной операции девчонка у него в руках. И никуда этой пташке не упорхнуть. Сама ему жизнь сломала - сама и починит. И не только починит, а сделает в десять раз краше прежней.
     И это будет справедливо...
     Потянув за ручку, он вошел в купе люкс.
     - Вот, прошу, сэндвичи с курятиной.
     Нюта подняла голову.
     - Где вас так долго мотало?.. Может, все-таки отстегнете наручник, а то рука затекла... С материалами на Мамедова я ознакомилась, теперь хотелось бы знать ваш план.
     - Экая вы нетерпеливая, однако... - Поставив снедь на столик, Асуров достал из внутреннего кармана ключик и положил перед Нютой. - Сами отстегнетесь, мне не с руки. И давайте для начала перекусим. Разговор нам предстоит серьезный и очень долгий...
     Двигаясь по службе в системе Комитета Государственной Безопасности, Константин Сергеевич Асуров усвоил главные истины, на которых и строилась вся незыблемая до поры парадигма философии Лубянки и Литейного.
     Во-первых, все люди грешны. И на каждого можно найти компромат, чтобы использовать потом против конкретно взятого человека. Имея такой компромат, человеком можно манипулировать. Руководить его поступками, запугивая, что оглашение неких секретных сведений разрушит карьеру этого человека или его личную жизнь.
     А компромат берется оттуда, где правят страстишки!
     Да-да! Вот еще одно правило: людьми правят страсти. Секс, любовь к деньгам, к власти. Картишкам, наркотикам...
     И нет такого человека, которого было бы не на чем зацепить.
     И если не его - бывают же исключения в жизни, вроде монахов или скопцов, - то зацепить можно ближайших родственников... И дергать тогда за ниточки, играя на любви к сыну или дочери, дескать, не хочешь их гибели? Тогда веди себя, как мы тебе скажем. А если компромат очень трудно достать, его всегда можно создать искусственно.
     Собственно, на таких секретных досье, на таких кнопках и основывалась система управления кадрами. Всегда и везде. И во времена монаха Макиавелли, и во времена генсека товарища Сталина...
     Именно этому и научился за годы службы в органах Константин Сергеевич Асуров. В этом и состояла повседневная практика работы офицеров его управления.
     За это их и держали.
     Только не все методы той работы теперь годились.
     Это раньше можно было сунуть во время обыска пару книжек Петра Григоренко и Александра Солженицына - сунуть на полку незаметно от понятых, и еще несколько купюр долларовых в книжку стихов Анны Ахматовой... А потом зови понятых да предъявляй обвинение! А еще он умел вербовать до смерти испугавшихся интеллигентиков, которые от первого предъявления им красненьких корочек с надписью ?КГБ? уже пускали в штаны.
     Только здесь, на Западе, от этих навыков было мало проку.
     Кому тут подбросишь Солженицына или сто долларов в томик Ахматовой?
     Да и в России Солженицын миллионными тиражами на тех же типографиях теперь печатается, где раньше печатались брошюры Юрия Владимировича... Андропова. А доллар теперь в России так же официален, как и рубль, и даже более. Вот дожили!
     Но тем не менее... Страстишки везде людьми правят. А отсюда и компромат. А отсюда и папки заветные с файлами. А отсюда и рычаги к управлению людишками. Надо только надыбать этот компромат. Или создать его.
     И здесь, на Западе, - у очень богатых и очень влиятельных людей случаются неприятности. В этой самой открытости их общества и заключается их слабость. Ведь если у члена Политбюро его сынок попа дал в грязную историю, разве эту историю доводили до суда? Асуров вспомнил случай с Кириленко и усмехнулся. Вся контора знала, да что там контора, по ?Голосу Америки? на всю вселенную рассказывали, а толку? Система!
     А вот здесь, здесь никакие связи и деньги не помогут, когда сынок в дерьмо влипнет. Вот битл Ринго Старр - один из самых богатых людей в Европе, а когда сынок его попался на наркотиках, то сидел, родимый, как обычный рядовой англичанин... Разве что в суде адвокат покрасноречивее и подороже был у него. Или вот сынок министра федеральной земли Нижняя Саксония - скандал двухнедельной давности, тоже - пьяный задавил своей бэ-эм-вухой двоих пешеходов, насмерть задавил... И ведь не замять этого скандала! Потому как общество открытое.
     Большие детки - большие бедки... Большие бедки - большие бабки... Не хочешь больших бедок от больших деток, плати большие бабки!
     И Мамедов заплатит!..
     - Общую вашу мысль я поняла, - сказала Анна, выслушав Асурова. - А что вы предполагаете делать конкретно?
     - Прибудем на место, я изучу обстановку, выработаю решение и дам вам знать, - важно надувая щеки, изрек Асуров...
     Экспресс все стучал и стучал колесами, проносясь по германской земле. Стемнело. Разговаривать больше было не о чем, они разобрались по диванчикам и выключили свет.
     Обоим не спалось, и каждый думал о своем...
     Как их учили в школе КГБ? Иных вербуют за две минуты. Иных - вербуют за час. На курсах повышения в Теплом Стане Асурову рассказывали о примерах стремительной, буквально виртуозной вербовки агентов.
     Большинство агентов, которых Асурову доводилось вербовать, были личности ничтожные, жалкие слизняки... Их припрешь, запугаешь, посулишь загранкомандировку на научный конгресс. Или помощь с поступлением в аспирантуру... А то возьмешь, бывало, за жабры, припрешь к стенке - ага! У тебя в тумбочке Солженицын лежит? Ты анекдот про Ленина вчера в туалете рассказывал? И этот уже полные штаны от страха наложил! Будет теперь, как миленький, на шефа любимого стучать - отчеты левой рукой писать на имя старшего оперуполномоченного Асурова... Правда, для отдельных личностей, типа того же Баренцева, будь он неладен, приходилось изощряться, придумывать индивидуальные подходы. Но такие личности попадались ох как редко!..
     Однако для предстоящего дела не стукач нужен. Не слизняк-интеллигент, что любого шороха боится! Нужна помощница такая, что сама кого хочешь напугает! Такая, что не побоится и пистолет в руки взять, и яд в стакан сыпануть! И чтоб не предала...
     И для этого требовалась настоящая вербовка. Крепчайший крючок, с которого его агентессе не соскочить, не сорваться... Заваривая всю эту кашу, он понимал, что страшно рискует, но, похоже, риск оправдался.
     Девчонка будет работать на него.
     Потому что он крайне убедительно разъяснил ей, что если она не будет на него работать, он грохнет, он уроет всех ее корешей - и немчика Северина, и самого Нила Баренцева, с которым она столь трогательно обжималась под липами одноименной берлинской улицы Унтер-ден-Линден. Вконец припер, не оставив никакого иного выбора, кроме как по служить ему, Косте Асурову. Верой и правдой по служить. И тогда он по-честному, ?по честноку? отпустит ее подобру-поздорову на все четыре стороны. И простит ей даже ту парижскую подставу... Вот ведь какая чертовка! За одну только эту проделку следовало ее так наказать, чтоб помнила всю оставшуюся жизнь...
     Но он умеет быть и великодушным. Он, экс-подполковник Костя Асуров... Will you walk into my parlor, said the spider to the fly... Вот он, Асуров, и есть этот паук... А она, Аннушка, - глупая муха-цокотуха... Нет, ну до чего же ловко он ее опутал! Никуда теперь не денется. Будет выполнять его волю. Будет!
     Иных вербуют за две минуты.
     Иных - вербуют за час.
     Теперь и он, если потребуется, расскажет коллегам, как за несколько часов, пока ехал в купе с прикованной наручниками девушкой, сделал из нее верную помощницу, этакую Никиту из известного кино.
     Вот это работа!
     Никиту готовили к вербовке целый месяц, а он, Асуров, за один вечер справился!
     Тут весь блеск в верном расчете. В верном психологическом расчете. Как в Теплом Стане учили... Одному надо денег. Другого припугни... А эту он взял на чувствительности ее.
     В Теплом Стане они внимательно изучали фильм Лиозновой по Юлиану Семенову ?Семнадцать мгновений весны?.
     Хихикали над некоторыми чисто бабскими режиссерскими сопливыми выдумками, типа безмолвной встречи Штирлица с женой в кафе ?Элефант?... Но в целом... В целом на примере фильма можно было многому научиться. Вот почему у Биттнера ничего не получилось с перевербовкой радистки Кэт? Ведь у него в руках было самое любимое и дорогое для женщины - ее грудное дитя! А не получилось с перевербовкой, и все тут!
     Они долго обсуждали с психологами этот сюжет и все же пришли не к тому выводу, что советского разведчика перевербовать нельзя... Среди своих коллег такую пропагандистскую муру они не жаловали. Они пришли к выводу, что Биттнер не смог перевербовать Кэт оттого, что психологически она опиралась на веру в то, что резидент Штирлиц придет и выручит ее. Не будь надежды на Штирлица - от несокрушимой верности Кэт Лубянке не осталось бы и следа, как только Биттнер раздел ребенка перед раскрытой форточкой...
     Во г и в случае с Анной.
     Он ее потому завербовал, что ей надеяться не на кого...
     Плюс, как учили, - склонные к авантюрам люди легче идут на сделку. Анна же... Нюрочка, Нюточка... Она уж точно имела эту склонность. Ангелочек с чертиком внутри.
     Ай да Костя, ай да сукин сын!..

***

     ?Ну и сукин сын! - думала между тем Нюта, глядя в потолок купе. - Сукин сын и недоумок! Северина он убьет, видишь ли, Нила убьет... Заодно уж и папу римского, и канцлера Коля... Напугал...?
     Лежит вон, сопит...
     Трахнуть бутылкой из-под пива по кумполу, вызвать проводника, наябедничать что-нибудь? Только тогда дело кончится полицией, а с полиции общаться ей совсем неинтересно...
     Или тихонько сойти на ближайшей станции, сесть на встречный до Берлина, вместе с Северином разыскать Нила, рассказать, как бывший его служащий козни строит, грохнуть грозится, урыть... Да Нил сам его сто раз уроет, мокрого места не останется...
     Или... или все-таки сыграть в эту игру?
     Во-первых, чтобы гада, дрыхнущего на соседнем диванчике, подставить совсем уж по полной программе.
     Во-вторых, больно уж у этих Мамедовых из асуровской папочки морды противные, что у панаши, что у сынка. Таких общипать - не грех, наоборот, доброе дело.
     В-третьих, и самых главных, - тогда и к любимому можно явиться гордой победительницей. Смотри, единственный мой, никакая я не соплячка, которой при папочке с мамочкой самое место, а взрослая, умная и красивая женщина. И вообще самая крутая, меня не только любить надо, но уважать и восхищаться...
     А в-четвертых, просто интересно...

(2)

     Идея, которая привела в этот город Асурова, обрела мощнейший дополнительный импульс, когда он просматривал фоторепортаж, опубликованный в субботнем выпуске ?Журналь де Женев?. Константин Сергеевич листал это издание за своим полуденным кофе на террасе отеля ?Бель Эсперанс?, что на улице Балле. Отсюда открывался превосходный вид на Женевское озеро.
     Вообще, что касается здоровья и жизни в этом швейцарском городе, то Константину Сергеевичу вспоминалась одесская присказка. ?Щоб я так жил...? - говорил он про себя, глядя на размеренное неторопливое бытие местных, которые своим здоровым флегматизмом, выработавшимся за пять веков мирной жизни, влияли даже на итальянских туристов, заставляя тех меньше кричать и размахивать руками.
     Женева, куда Асуров пять дней тому назад прибыл с Анной, была совершенно иной, нежели те города, где Асурову доводилось работать, страдать, завидовать, любить женщин, пить вино... в общем, жить. Жизнь здесь была ничуть не провинциальнее парижской, но в то же самое время совсем иной. Плавной, чрезмерно сытой и даже жирной... Люди, обитающие по так называемому ?левому? берегу, как будто это не озеро, а река, настолько внутренне переродились, обалдев от своих сытости и безопасности, что в чудачествах городского своего жизненного завода в корне отличались не то что от российских жителей, но и от парижских и тем более берлинских.
     Первое, что прежде всего бросилось ему в глаза, - в Женеве, даже не в выходные, а в обычные будние дни, в два-три часа ночи на улицах было полно народу. При этом отнюдь не туристов, а самых обыкновенных граждан, коих встретишь обычно средь бела дня. Пожилые благопристойные дамочки, не торопясь... выгуливали своих собачек... И это в три-то часа утра, бессонница, что ли, там у них? Вот пожилой мужчина катается на велосипеде... Причем именно не спешит домой, а катается, а вот двое соседей мирно беседуют, встретившись у подъезда, о погоде и последних новостях. Вот останавливается машина, в ней полно народу, и спрашивают дорогу, как проехать к озеру Ле-Ман? Вот девушка, одетая, как будто только что вышла из офиса, спокойно, не торопясь и не шарахаясь, объясняет этим немчикам, как проехать к озеру, по всей видимости, домой вообще не торопится, идет прогуливается. А при этом магазины закрываются в полседьмого...
     Спокойно-размеренная атмосфера, источавшая какой-то уэллсовский элойский дух земного рая, раздражала Асурова... Жизнь здесь была дороже, чем во Франции, процентов на двадцать. И за короткое время своего пребывания Асуров уже узнал, что из-за изначальной дороговизны швейцарского франка многие хитрые французы обожали селиться где-нибудь на французской границе, а работать в швей царской фирме.
     В первые дни, из чистого любопытства, Асуров попробовал все местные вкусности - белые вина из Вадуа, красное цюрихское, минеральные воды, кирш, швейцарский шоколад, расплавленный сыр фондю, подаваемый в специальной тефлоновой кастрюльке, когда нанизанные на палочки кусочки хлеба макаются в расплавленную сырную жижицу... Перепробовал, но про себя отметил, что лучше немецкого ?эрбсен зуппе?, что он едал в берлинских гаштетах, ничего такого в Западной Европе нет...
     Константин Сергеевич пил свой кофе, листал толстенный ?Журналь? - и вдруг почувствовал, как от злобы и зависти начинают пылать его щеки. Грудь вновь стеснило от приступившей ревности, когда под серией фотографий он увидел комментарии с повторяющейся фамилией Мамедов...
     Сын российского олигарха Рашида Мамедова, юный прожигатель жизни Юсуф Мамедов татарским красавицам предпочитает европейских топ-моделей.
     И далее более подробно:
     Старший сын советника президента Татарстана по экономическим вопросам Рашида Мамедова, девятнадцатилетний Юсуф Рашидович, предпочитает жить не в Казани, а в Женеве, где его отец приобрел в позапрошлом году большой участок земли с дворцом постройки архитектора Шинкеля.
     Отец Юсуфа, Рашид Мамедов, является классическим российским олигархом из числа так называемых ?назначенных миллионеров?. Бывший генерал КГБ, татарин по национальности, личный друг татарского президента и премьера Черновыдрина, в период приватизации Мамедов был поставлен во главе огромной нефтяной компании ?Татнефтепродукт?. Его личное состояние, по материалам журнала ?Форбс?, оценивается в пятьсот миллионов долларов.
     Рашид Мамедов теперь является одним из самых влиятельных людей в Татарстане. Он имеет троих детей. Старшего сына Юсуфа и двух дочерей - Фариду и Фатиму.
     Юсуф Мамедов, второй год проживающий в Швейцарии, ведет самый светский образ жизни.
     Его сестра, семнадцатилетняя Фарида Мамедова, тоже любит вечеринки, и если ее старшего брата интересуют гоночные машины, то ее больше привлекают студии звукозаписи, где юная Фарида пытается записать свой первый диск вместе с модным ди-джеем Ральфом фон Дудендорфом, больше известным под кличкой Кокс...
     Далее, под серией живописующих ночную жизнь фотографий, шли короткие подписи типа: ?Новой подружкой Юсуфа Мамедова стала супер-топ модель Надя Штайнер. Татары предпочитают блондиночек... И это у них со времен Чингисхана!?
     Юсуф Мамедов купил себе новый ?феррари? желтого цвета стоимостью двести тысяч швейцарских франков и теперь катает на нем свою белокурую Надю Штайнер... Интересно, кто выбирал цвет машины? Как читатель видит из фоторепортажа, цвет платья и шляпки на очаровательной Наде Штайнер подобран в тон машине... Или машина была подобрана в тон к платью?..
     - Тьфу на вас сто раз! - Асуров в сердцах швырнул журнал на стол, едва не сметя блюдечко с бисквитом.
     Эти генералы, с которыми он, Асуров, в свое время был ?на ты и за руку?, все они теперь шикарно устроились! Имеют яхты, дворцы, владеют компаниями с миллиардным оборотом.. А еще буквально вчера они вместе сидели на партийных собраниях в родном управлении Конторы, и изображали внутренние радения за социалистическую родину и ненависть к капитализму!
     Эх!
     Как же так?
     Он, Асуров, всегда был таким способным и перспективным офицером и еще подсмеивался над чуркой Мамедовым... А теперь этот Мамедов так легко превратился в самого богатого в Татарстане капиталиста. Как же так? Разве это справедливо? Разве умный и способный Костя Асуров не достоин лучшей жизни? Ему, Косте Асурову, тоже хочется своего куска от жирного пирога, который так стремительно поделили его бывшие сослуживцы, примазавшиеся к приватизационной кормушке, среди которых самым удачливым оказался именно генерал Мамедов.
     Злоба...
     Злоба и ревность...
     А вернее сказать, простая зависть, что сдавливала жилку в самом сердце. И гулко стучала в висках. Но Асуров не допускал мысли о том, что это была простая зависть неудачника. Нет! П