го собутыльника лихой студенческой поры. Была у того одна странноватая особенность. Если все другие по крайней мере начинали пьянку с продукта, пусть и плохонького, но все же предназначенного для питья, и переходили к прочим жидкостям лишь в ситуации критического несовпадения желаний и возможностей, математик Леонтович заранее просчитывал разницу между реальным и желаемым градусом и незамедлительно приступал к практической минимизации этой разницы. Иными словами, уже в первый, стартовый стакан с пивом, портвейном, сухим вином добавлял всякого рода спиртосодержащие жидкости - зубной эликсир, одеколон, гомеопатические растворы, лосьон ?Утро?, денатурат, процеженную политуру... В результате он никогда не страдал от недопитая, зато нередко видел то, чего в упор не видели братья по духу. Например, знакомые лица, выглядывающие из стен, заборов, растущие из асфальта, из троллейбусных пантографов, выплывающие из невских вод. ?Коля, что ж ты с ним здороваешься? - недоумевали подчас друзья. - Это же фонарный столб!?. ?Да я и сам вижу, что столб, - с важным видом отвечал Леонтович. - Но неприлична же не поздороваться, если из него Васькина рожа торчит? ?
     Татьяна являлась Нилу без всяких веществ, потворствующих видениям, - и не только в предметах сна, но подчас и в предметах яви, проступая то в контурах прибрежной зелени, то в пенных гребешках рукотворной реки Альф, то в цветочном узоре беседки. Она никуда не манила, ни о чем не просила, только глядела, строго и печально... Нил гнал от себя это видение, но оно приходило, приходило...
     В ночь после покушения на Нил-Нила он долго сидел без сна у изголовья сына, и только под утро забылся прерывистым, тревожным сном, в котором все виделась ему вершина с тремя кипарисами и, непропорционально близко, рука Роберта, заносящая стилет над распростертым Нил-Нилом. Нил-старший бежал по берегу, безнадежно увязая в песке, в тугом, тягучем воздухе. Рядом с ним мчался Том, на бегу доставая пистолет, но медленно... медленно, трагически не успевая...
     С вершины кипариса бесшумно спикировала большая черная птица и бесстрашно атаковала нависшую над мальчиком фигуру. Человек на вершине яростно отбивался, размахивая полоской стали, вдруг зашатался, схватившись за лицо, попятился и, взмахнув руками, рухнул вниз, на прибрежные скалы.
     Неведомая сила взнесла Нила над берегом и плавно опустила на то самое место, где только что протекала яростная схватка. На месте мальчика лежала, раскинув крылья, черная птица, из ее груди алым фонтаном била кровь. Нил поднес руку к ране - и кровь осыпалась ему в ладонь мелкими алыми роза ми, а округлые кристаллы птичьих глаз вспыхнули изнутри знакомым янтарным огнем...
     - Таня... - пролепетал Нил.
     - Сволочь! - выкрикнул знакомый голос. - Негодяй! Мерзавец!... Как ты мог?! Как ты мог утаить от меня...
     Нил вздрогнул - и вмиг осознал себя сидящим в кресле возле постели сына и держащим возле уха плоский прямоугольник мобильного телефона.
     - Ты обязан был немедленно позвонить! - кричал в трубку Танин голос. - Как бы ты ни относился ко мне, ты не имеешь права держать меня в неведении, когда моего ребенка хотят убить! Или ты и в этом усмотрел мои козни?!
     - Погоди, постой... Откуда ты узнала?..
     - Идиот! Какой же ты непроходимый идиот! Неужели ты думаешь, что я могла бы прожить почти год, не обмениваясь весточками с моим мальчиком, моим Нилушкой? Или что он мог бы, по твоей дурацкой воле, выкинуть из сердца свою Тата? Да дня не проходило, чтобы я не получала от него электронного письма с фотографией, рассказом о прожитом дне, восторженными словами об отце, таком добром, умном и сильном, - и очередным признанием в любви своей второй матери! И только что я получила от него полное описание того, что произошло накануне. Ах, в каких красках он расписал геройство - свое, твое и твоего безмозглого Тома! Настоящие мужчины! Эпические герои древности! Сегодня малыш даже проговорился мне про ваш славный орден Тайменей!
     - Тайпинов...
     - Хунвэйбинов!.. Короче, так - я не знаю твоих планов и знать не хочу, но лично я намерена до конца разобраться в этой истории. И кто бы ни стоял за этим Робертом - я найду его, и ему придется иметь дело со мной! И не вздумай мне мешать!
     - Я и не собираюсь...
     - Вот и прекрасно! А от тебя мне нужно только одно - стопроцентной гарантии, что ничего подобного не повторится! Ты можешь предоставить такие гарантии?
     - Да...
     - Надеюсь, ты сознаешь серьезность этого ?да?, потому что в противном случае я должна буду принять всю ответственность за мальчика на себя...
     - Я сознаю.
     - Превосходно! Возможно, в ближайшее время с тобой свяжется мой человек и задаст несколько вопросов.
     Связь оборвалась...
     - Том, надо бы разобраться по всей этой истории, как думаешь? - спросил за завтраком Нил.
     Здоровяк Том молча кивнул.
     - И начать, я думаю, надо с Лондона. Есть у тебя там кто-нибудь толковый на примете?
     - Родди Бревер, - не задумываясь, отозвался Том. - Старший инспектор Скотланд-Ярда в отставке. Пару раз оказал очень квалифицированные услуги моим боссам... Моим бывшим боссам.

(13)

     Гребински заговорщицки подмигнул Макгвайеру, когда они вместе поднимались на лифте на десятый этаж.
     - Будет интересная рыбалка, друг, - сказал он условную фразу и даже слегка подтолкнул своего коллегу локтем в бок, выражая тем самым высочайший всплеск эмоций.
     Вход на десятый этаж осуществлялся по правилам высшей степени защиты. Сюда вообще ходил только один лифт из двенадцати, работающих в здании. Остальные проносились мимо заблокированного этажа, и сотрудники Главного управления, проезжая закрытый этаж, в шутку напевали припев из последнего хита Элтона Джона: This train don?t stop there anymore...
     Но для Гребински и Макгвайера этот поезд здесь останавливался. Надо было только засунуть свои электронные идентификационные карточки в щелку замка и подставить под тонкий световой лучик радужную сетчатку своего собственного глаза...
     - Рыбалка будет интересной, - повторил Гребински, когда они уже входили в приемную Хэмфри Ли Берча.
     Бесполая секретарша кивнула им, и два начальника департаментов без задержки прошли в кабинет директора ФБР.
     Полгода прошло, как Хэмфри Ли Берч занял эти апартаменты, но на столе его не прибавилось ни одной из тех ?silly little things?, что отличают обычно менеджеров, происходящих из простых смертных. Только фотография юного Хэмфри Ли с Эдгаром Гувером висела на прежнем месте, как бы символизируя дух новой стабильности, воцарившейся здесь с приходом нового хозяина.
     - Присаживайтесь, господа, - сказал директор, не поднимаясь из кресла.
     Рукопожатия здесь были не в чести. Как и лишняя болтовня.
     Гребински и Макгвайер выжидающе молчали, соблюдая этикет.
     Хэмфри Ли Берч тоже выдержал паузу, как бы собираясь с мыслями, концентрируясь перед тем, как с филигранной точностью изложить суть вещей.
     Наконец, он начал говорить:
     - Нашу с вами деятельность, господа, вас, как директоров самых влиятельных департаментов - департамента внутренних расследований и департамента системных разработок, а также меня, как директора всей системы Федерального Бюро, я рассматриваю как работу некого комитета по гарантии стабильности...
     Гребински и Макгвайер молча смотрели прямо перед собой.
     - А система стабильна тогда, когда нет утечек информации, - продолжал Хэмфри Ли Берн.
     Греби иски и Макгвайер молчанием своим как бы выражали полное согласие с тем, что говорил их шеф.
     - Итак, в основе нашего учения о стабильности любой системы, будь то Нью-йоркская биржа или система ресторанов ?Макдоналдс?, основывается на незнании. На незнании лишнего. - Гребински и Макгвайер молча глядели на своего руководителя. - И вся система стабильности американского общества, и вся мировая стабильность основываются на том же самом принципе, на принципе изоляции мира от лишних знаний.
     - Меньше знаешь, лучше спишь, - не удержался весельчак Гребински.
     - Именно, - кивнул Хэмфри Ли, - и даже не то что лучше спишь, а вообще, меньше знаешь - дольше живешь, помните, как в дешевых детективах о трупах обычно говорили: он слишком много знал...
     - Таким образом, шеф, мы берем на себя большое бремя заботы перед обществом, освобождая его от избытка знаний и принимая эти знания на себя, - хитро усмехаясь, закончил свою шутку Гребински.
     Хэмфри Ли Берч скрестил пальцы обеих рук, помолчал немного, переводя свой взгляд с одного из своих собеседников на другого, и продолжил:
     - Итак, система стабильности общества зиждется на предотвращении утечки сакральной информации. Ведь, как сказано в Писании, не можно человекам видеть лица Его... И это об информации, потому как в начале было Слово, а слово - оно и есть информация.
     - Шеф, вы говорили об этом, - Макгвайер позволил себе некое нарушение субординации, - вы говорили об этом в прошлый раз, когда вы решили учредить комиссию по проверке работы девятого отдела...
     Хэмфри Ли снова скрестил пальцы и обвел присутствующих долгим взглядом.
     - А знаете... - продолжил он, - а знаете, что русские в конце шестидесятых проводили собственное расследование убийства Кеннеди?
     Гребински с Макгвайером синхронно вскинули брови, изобразив удивление.
     - Ну и сигуранца вместе с финской контрразведкой могли на здоровье проводить свои независимые расследования, и что? - возразил Макгвайер.
     - Русские это вам не сигуранца с финской разведкой, - ответил Хэмфри Ли Берч, - русские в конце сороковых увели у нас секрет самого секретного проекта, секрет атомной бомбы, и это тоже было частью сакральной информации, господа...
     Снова помолчали, прислушиваясь к тишине.
     - Русские проводили собственное расследование, параллельно с сенатской комиссией, причем этим занималось здесь по меньшей мере три сотни русских агентов, причем лучших агентов, включая и дипломатов, и нелегалов. И они очень приблизились в своем расследовании к сути... - Хэмфри Ли вывернул сцепленные в пальцах ладони и слегка потянулся. - Я не знаю, насколько они тогда приблизились к теме, но вы должны знать, что любая большая скрытая система рано или поздно проявляет себя в некоторых движениях, причем убийство Кеннеди было именно того свойства, когда большая, скрытая до поры система проявила себя. И здесь мы снова вернемся к понятию стабильности общества, господа. Комиссия не могла ничего найти, потому что комиссия Уоррена сама была частью той скрытой системы, а вот русские...
     - Шеф, вы полагаете, что начальник ?девятки? работает на русских? - перебил своего патрона Макгвайер.
     - Мы сделаем так, что он будет работать на русских, - ответил Хэмфри Ли, поворачиваясь в профиль, и глядя на свою фотографию, где он был вместе с Гувером.
     - Мне как начальнику департамента внутренних расследований, - вступил в разговор Гребински, - было поручено установить наблюдение за начальником девятого отдела, и я уже докладывал вам о его недавних встречах в Майами, сэр.
     - Да, в том и беда, господа, что мы одномоментно и часть системы и не часть ее, - сказал Хэмфри Ли Берч, - и если змея сама кусает себя за хвост, как в символе вечности, то мы, как несущие бремя обладания информацией, мы попадаем в ту часть схемы, когда оказываемся той самой кожей, которую змея периодически сбрасывает.
     - Вы становитесь философом, шеф, - заметил Гребински.
     - Причем китайским философом, шеф, - добавил Макгвайер.
     - Недаром Ли - мое второе имя, - усмехнулся Ли Берч, слегка потягиваясь.
     Все немного помолчали, снова прислушиваясь к тишине.
     Как в разведке вблизи линии фронта. Остановились послушать биение своих сердец.
     - Но довольно трепаться, господа, - сказал наконец Хэмфри Ли Берч, - первый вопрос, где Питер Дубойс? И второй вопрос, как нам тихо слить начальника ?девятки??
     - В этих ваших вопросах масса латентной восточной философии, шеф, - снова усмехнулся Гребински. - Восточный мудрец дядюшка Джо говорил: нет человека - нет проблемы, а у нас наоборот - нет Питера Дубойса, и проблема есть...
     - Розыски бывшего агента Питера Дубойса и его сообщницы, известной как инспектор Министерства юстиции Марша Гринсдейл, продолжаются, - отрапортовал Макгвайер. - На это дело брошены лучшие силы...
     - В штате Минюста никакой Марши Гринсдейл нет, - подхватил Гребински. - Как и следовало ожидать.
     - Служащие ?Сэнди Плейграунд? опознали в Гринсдейл гражданку Великобритании Дарлин Морвен, бывшую главной подозреваемой в деле о двойном убийстве, которое вел Дубойс.
     - Биометрические данные этого не подтверждают. К тому же у нашей леди стопроцентное алиби. В день, когда произошло бегство Дубойса, она развлекалась в Ниагара-Фоллз в изысканном обществе Уильяма Петти-младшего, Клайва Макмиллана, а позднее - некоего Джона Мэтьюза из Кливленда.
     - Мы его проверили. Судимостей нет. Приводов нет. Уроженец Соединенных Штатов. Занимается страховым бизнесом. Холост. Гетеросексуал.
     - А ?мешок?, которого оставили в лечебнице, этот доктор Киршвассер? - поинтересовался Берч.
     - Киршеншнайдер, - поправил Гребински. - Безнадежен. Полное ?ку-ку?. Называет себя царем Давидом, врачей и охранников жалует в герцоги или производит в фельдмаршалы и, пардон, путает собственную пижаму с наложницей.
     - И при этом он не Киршеншнайдер и не доктор, - сказал Макгвайер. - Личность мы установили. И в самом деле Давид, точнее, некто Дэвид Лоусон. Одно время работал на ЦРУ, потом переехал в Европу.
     - Лоусон, - задумчиво повторил Берч. - Лоусон. Крайне интересно... Да... Мне нужен подробнейший отчет психиатра, ведущего этого пациента. Что же касается Дубойса... Джентльмены, не ослабляйте усилий по его розыскам, но...
     - Но?.. - хором переспросили Гребински и Макгвайер.
     - Но в случае успеха - никакого задержания, никаких силовых действий. Аккуратное, крайне осторожное наблюдение. Обо всем докладывать лично мне... Что же касается начальника ?девятки?...
     - Интересная была рыбалка, - согласился Макгвайер, когда они проезжали восьмой этаж.
     И они вдруг оба в голос пропели куплет:
     - This train don?t stop there anymore...

(14)

     Если Хэмфри Ли Берч в минуты крайнего сосредоточения непроизвольно сосал засунутый в рот палец, мистер Блитс в такие моменты грыз ногти, что он в данный момент и делал, сидя в рабочем кабинете главной своей резиденции.
     Никто, даже самый близкие к Хозяину люди, включая и обожаемую супругу Миринду, не имел доступа сюда, в святая святых. Исключение по необходимости делалось лишь для старой Марты, начинавшей горничной еще при Гейле Блитсе-Первом, дедушке основателя и владельца ?Свитчкрафт?. Два раза в неделю, в строго отведенные для этого часы, она входила сюда с ведром и пылесосом и принималась за уборку, предварительно поцокав языком при виде того жуткого кавардака, что, невзирая на все ее усилия, всякий раз воцарялся здесь чуть ли не сразу после ее ухода. В отличие от прочих интерьеров и экстерьеров образцово-показательного ?Палисейдз?, фотографии этого небольшого помещения никогда не появлялись на страницах глянцевых журналов. Да и вообще нигде не появлялись, поскольку их попросту не было в природе.
     Но, если вообразить невообразимое и представить себе, что какой-нибудь особо ушлый папарацци все-таки влез сюда, замаскировавшись под старую Марту, и запрятанной в ручке швабры фотокамерой нащелкал эксклюзивных снимков, ни один редактор не дал бы за них и ломаного гроша и распорядился бы спустить ловчилу с лестницы и больше никогда не пускать. Ишь ты, за дурачков нас держит! Чтобы у богатейшего человека планеты - да такая конура!
     А ведь Гейл Блитс всего-то на всего воспроизвел здесь во всех деталях обстановку первого своего самостоятельного рабочего кабинета в цокольном этаже непрезентабельного кирпичного домика на задворках старого Портленда, штат Орегон, откуда, собственно, и начался стремительный взлет ?Свитчкрафт?. Кстати, тогда же возникло и само название - по приколу трех покуривших травки ?головастиков?, гадавших, какое же имечко вставить в бланк заявки на регистрацию будущей фирмочки, на открытие которой папаша Гейла, мистер Блитс-Второй, отвалил от щедрот своих аж пятьдесят тысяч!
     Ах, как же весело было тогда, с каким азартом спорили, фонтанировали идеями, с каким фанатичным блеском в глазах убеждали первых потенциальных клиентов в непревзойденных качествах именно своего, свитчкрафтовского ?софта?, не жалея глаз и не наблюдая часов, пялились в мерцающие мониторы первого поколения ?персоналок?, до костей простукивали пальцы на допотопных клавиатурах... А какое закатили гульбище, когда на счету малютки ?Свитчкрафт? первым зубиком проклюнулся первый миллион!..
     Куда ушли те времена? Gone with the wind - как сказала бы Маргарет Митчелл. От них остался лишь ископаемый, безнадежно сломанный ксерокс, который Гейл распорядился поставить в дальнем углу, да пара пожухлых плакатов - с Джимми Хендриксом и, разумеется, с ?Биттлз?. Самыми-самыми... любимыми и боготворимыми... Все остальное, согласно подробнейшим указаниям мистера Блитса, реконструировали дизайнеры. Помнится, они пытались навязать ему другие решения, но этот вопрос даже не обсуждался.
     Он, как всегда, оказался прав. Думалось и работалось здесь, как ни в одном другом месте, будь то модерново-функциональный ?парадный? мастер-кабинет ?Палисейдз? или помпезно-навороченные ?хозяйские? вип-зоны в разбросанных по всему миру офисах и филиалах ?Свитчкрафт?. Именно в этой ностальгической, устремленной в прошлое обстановке рождались идеи, формирующие будущее... да что там скромничать и прибедняться - будущее всего мира...
     Но сегодня Гейл Блитс задумывался о вещах не столь глобальных.
     Перед ним на потертой пластиковой поверхности скромного конторского стола лежали два документа.
     Первый представлял собой аналитическую записку политического эксперта ?Свитчкрафт? доктора Курта Хесса, в которой уважаемый аналитик излагал перспективы нового антимонопольного законодательства, давно уже проталкиваемого весьма влиятельными силами, преимущественно связанными с нефтяной отраслью. В последнее время эти усилия значительно возросли, консервативному лобби удалось привлечь на свою сторону либералов и технократов, одобрительно высказываются в адрес этого законопроекта и конгрессмены от обеих партий, и представители президентской администрации, и даже члены Верховного суда. Разворачивается мощная PR-кампания в средствах массовой информации. Наконец, согласно последним социологическим данным, за принятие такого закона выступают восемьдесят два процента американских избирателей. Вероятность прохождения закона через Палату представителей и Сенат уже этой осенью Хесс оценивал в семьдесят процентов. Двадцать восемь эксперт давал за то, что закон будет доработан и принят уже после Рождественских каникул, и только два - что он будет отклонен.
     Конкретно для корпорации ?Свитчкрафт? принятие этого закона предполагало незамедлительное начало процедуры разделения ее между пайщиками как минимум на две части... Нынешним владельцам это сулило, в лучшем случае, многомиллиардные убытки...
     Вторым документом был предоставленный юридическим отделом прогноз ситуации в случае принятия этого закона. Тон его был сдержанно-оптимистичным. В какой бы редакции ни был принят новый антимонопольный закон, писали юристы ?Свитчкрафт?, он по определению будет включать в себя множество пробелов и неточностей, начиная с самого понятия ?монополия?, подлежащего множественным толкованиям. Разделение, даже если оно и начнется, будет элементарно похоронено под грудой исков и встречных исков, разбирательство которых растянется на годы и десятилетия, и в конечном итоге империя ?Свитчкрафт? выйдет из этой войны несокрушенной. ?Это далеко не первое покушение на нашу целостность, - гордо заявлял Нортон, главный юридический консультант корпорации, - и все предыдущие вылазки противника заканчивались ничем. Так будет и на этот раз?. В качестве защитной меры юрист пр