Фаренгейту".
   Восемьдесят, по-нашему, больше двадцати... Здесь, на юге штата  зимы,
наверное, вообще не бывает, так, ранняя  осень,  переходящая  в  позднюю
весну...
   В конце самодвижущейся дорожки, по  которой  из  терминала  пассажиры
Пан-Америкэн  попадают  в  главный  вестибюль,  среди   плотной   группы
встречающих, Таня стала высматривать своего... А вот и он. Парнишка  лет
восемнадцати, с мелированными косичками,  гирляндой  сережек  в  розовых
ушах и крашеной в  рыжее  жиденькой  бородкой.  В  руках  парень  держал
табличку "Мунлайт Пикчерз - миссис Розен".
   - Хай, миссис Розен это я, - сказала Таня, протягивая парню руку.
   Он как-то вяло пожал ее, и вопреки Таниному ожиданию, не взял  у  нее
чемодана, буркнул что-то  неразборчивое  и  бодрым,  достойным  собачьих
бегов пэйсмэйкерским шагом засеменил к паркингу... Таня со своей  сумкой
и чемоданом  на  колесиках  еле  поспевала,  думая  про  себя:  пареньку
поручили ее встретить, и он выполняет строго  "от  сих  -  до  сих",  по
воспитанию своему полагая, что все политесы - от  лукавого.  И  Таня  не
сердилась на этого паренька,  хотя  от  быстрого  шага  ее  с  чемоданом
заносило на поворотах. Она с улыбкой подумала, что  если  расплести  его
косички, повынимать сережки из ушей и отмыть от краски бороду, получится
тип  этакого  сердитого  студента  конца  XIX  века,   в   чистом   виде
народоволец, которому впору Родю Раскольникова играть.
   Стью, как звали сердитого студента, доиграл свою роль до конца, когда
буквально добежав до своего "плимута" и раскрыв багажник, и  не  подумал
помочь ей закинуть в него тяжелый чемодан.
   По дороге в гостиницу сердитый студент все же разговорился.
   Оказалось, что Стью год  как  в  Лос-Анджелесе,  приехал  завоевывать
Голливуд  с  Восточного  побережья.  Поступал  в  актерскую  школу,   не
поступил, но  пристроился  на  киностудии  администратором.  Снимался  в
массовках, работал декоратором. Теперь снова будет поступать  на  курсы,
всю зиму брал уроки актерского мастерства. Разговорившись, Стью  немного
оттаял и по прибытии в "Маджестик-Отель" даже помог  Тане  выгрузить  из
багажника чемодан.
   В общем-то Стью оказался милым парнем, и за то, что он терпеливо ждал
ее на паркинге, покуда  Таня  совершала  гостиничные  формальности,  она
решила угостить сердитого студента завтраком.
   Стью взял себе омлет, кофе и кусок яблочного пирога.
   "Стопроцентный американец", - подумала она, глядя, как одной  вилкой,
обходясь без ножа, Стью терзает омлет,  прихлебывая  кофе  из  фаянсовой
кружки. Сама же ограничилась тостами и чашкой зеленого чая  без  сахара.
Надо следить за фигурой: назвалась груздем - полезай в кузов!
   Актриса должна страдать. Так что ли великая Анна Павлова про  балерин
говорила, про сладкую каторгу?
   И тосты и чай показались отвратительно-пресными. Это  вам  не  Париж,
это Америка! Здесь вкусно покормить никто не умеет!
   Таня смотрела, как он ест, и вдруг поймала  себя  на  мысли,  что  ей
очень нравилось смотреть, как ест Павел.  Ее  ослик  -  Пашка...  И  что
теперь ей так не хватает любимого мужчины, хотя бы сидеть утром на кухне
и смотреть, как он пьет апельсиновый сок... Наверное, в  тюрьме  сок  не
дают, да и вообще не понятно, чем их там кормят.  Надо  Лизку  попросить
передачу собрать. Хотя нет, нет, и думать о  нем  сейчас  нельзя,  а  то
опять  все  рухнет.  Надо  собраться  и  не  раскисать   -   и   никаких
воспоминаний!..
   Сразу после завтрака поехали  на  студию,  которая  оказалась  совсем
недалеко...
   А  в   приемной   у   кастинг-директора   Аарона   Фридляндера   Таня
расстроилась.
   Актрис собралось там что-то около дюжины. Татьяна такого  не  любила.
Не любила ревнивых оценивающих  взглядов,  высокомерно  поджатых  губ  и
умело скрытого хамства секретарш.
   В  приемной  работал  телевизор,   стояла   кофи-машин   с   разовыми
стаканчиками, навалом лежали иллюстрированные журналы.
   Таня представилась секретарше, сказав, что ее приглашали на кинопробы
именно на сегодня, и уже приготовилась скучать минимум час или два,  как
из-за дверей матового стекла вихрем выскочил всклокоченный худой  еврей,
сильно напоминавший Арта  Гарфункеля  в  самом  начала  его  сценической
карьеры...
   - Вы Таня Розен? - выпалил похожий на Арта Гарфункеля.
   - Да, я, - приветливо ответила Таня, не успев отхлебнуть кофе.
   - Тогда пойдемте скорее!
   И похожий на Гарфункеля потащил ее через бесконечные  коридоры,  мимо
немыслимых декораций и гор всяческих упаковок с  самыми  фантастическими
надписями, вроде "багрового океана" или "кровавой погони"...
   Наконец, пришли.
   - Это Майк - он наш главный оператор, - махнув в  сторону  бородатого
типа, сказал похожий на Гарфункеля, -  а  я  Эрон,  помощник  Колина  по
кастингу...
   Теперь все встало на свои места. И Таня успокоилась.
   Ей все понятно. Вот вокруг Майка крутятся две девчонки с фотокамерами
- ассистентки, будут делать фотопробы в декорациях и в костюмах... Через
это она уже много раз проходила. И в этом смысле  "Мосфильм"  и  чешская
студия "Баррандов" ничем не отличаются от "Мунлайт Пикчерз".
   - Вы читали сценарий? - спросил Эрон.
   - Только "скрипт-ин-бриф", короткую версию, которую вы мне присылали,
- ответила Таня.
   - О'кэй, - сказал Майк, - давайте подберем  что-нибудь  из  реквизита
для пробы.
   Он указал на  длиннющий  подвесной  монорельс,  по  замкнутому  кругу
которого медленно крутились бесчисленные вешалки с  платьями,  кителями,
костюмами, юбками, блузками, форменными и цивильными портками и  прочими
предметами верхней и нижней одежды... Были тут и  индейские  пончо...  И
русские сарафаны... Богатый выбор! Танин опытный глаз приметил и  черные
гестаповские  кителя,  от  них  прямо-таки  исходила  энергия   артистов
Тихонова и Броневого и всех семнадцати мгновений родного фильма.
   - Подберите и наденьте что-нибудь русское для пикника, -  посоветовал
Майк,  -  надеюсь,  вы  знаете,  как  жены  русских  моряков  на  пикник
одеваются.
   Майк удовлетворенно цокал языком и пристально разглядывал Таню,  ходя
вокруг нее и в творческой задумчивости теребя свой подбородок.
   - Все хорошо, все хорошо, - повторял он,  кивая,  -  все  о'кэй,  все
о'кэй...
   Ассистенты просили Таню садиться и вставать, поворачиваться к  свету,
четко  выполнять  их  указания  и  -  самое  утомительное  -   постоянно
переодеваться и гримироваться. Часа через три фотосъемка закончилась,  и
оператор взял в руки видеокамеру. Таня с непривычки устала, хотя виду не
показывала.
   -  Так,  теперь  свободные  интерпретации   на   нашу   тему.   Прошу
приготовиться! Через три минуты продолжим.
   Ассистенты потянулись к бутылкам с водой, не подумав об актрисе. Таня
сама взяла непочатую бутылку и жадно выпила половину. Силы вернулись,  а
давно забытые азарт и кураж закружили голову.
   Памятуя, что форма, особенно черная, да еще и с золотыми погонами  ей
очень к лицу, Татьяна, взяла с монорельса вешалку с парадным  двубортным
кителем, точно таким, какой был у Леньки Рафаловича, и, накинув  его  на
плечи, прошлась туда-сюда перед Майком и ассистентками.
   Да, безусловно, военно-морская форма красит русскую  женщину.  Поверх
легкого белого шелкового платьица в горошек - стиля  конца  пятидесятых,
что она выбрала, Таня накинула  на  плечи  этот  китель,  как  холодными
вечерами у  костра  делали  на  пикниках  молодые  офицерские  жены  или
невесты... А на голову нацепила капитанскую фуражку  с  белым  верхом  и
золотой капустой по черному козырьку.
   Красотка из Мурманска, да и только!
   Молодая жена капитана... из тех девушек, что учились в  Ленинградском
педагогическом институте и ходили на танцы в  училище  имени  Ленинского
Комсомола...
   Потом  выбрала  из  нескольких  гитар  цыганскую,  потертую,   но   с
перламутровой отделкой. Майк захлопал в ладоши. Эрон причмокнул губами и
щелкнул пальцами.
   - То что надо! - сказал Майк. - Эрон, дай миссис Розен текст,  снимем
пару тэйков именно с гитарой.
   Майк взял камеру.
   - А можно, я лучше спою, - спросила Таня,  -  там  по  сценарию  жена
капитана на пикнике поет романс, это очень по-русски, будьте уверены!
   - О'кэй, давайте петь, - согласился Майк, - Колину может понравиться.
   Таня слегка подкрутила колки и взяла аккорд. Инструмент  был  старый,
но исправный. Кивнув Майку, что  готова,  присела  на  высокий  стул,  и
старая цыганская помощница, послушная Таниным рукам,  отворила  калитку,
пропуская всех в американской студии в  прекрасный  и  таинственный  мир
русского романса.
   Майк  показал  оттопыренный  большой  палец,  а  Эрон  и   ассистенты
захлопали в ладоши.
   - Отлично! - сказал Майк, не выключая камеру.
   - А это что, "Калинка"  на  другой  мотив?  -  спросил  "посвященный"
ассистент.
   -  Не  калинка,  а  калитка,  дверца,  ведущая  в  сад,  -   искренно
рассмеялась Таня, немного откинув голову назад.
   - Вот, вот, это то и надо! Натурально, с искрой! Снято! Все свободны.
- Майк опустил камеру и  немедленно  направился  к  мониторам,  даже  не
взглянув на Таню.
   - Поезжайте теперь спокойненько домой, - добавил Эрон, -  мы  с  вами
сами свяжемся. Стью отвезет вас.
   По дороге они совсем по-приятельски болтали о том о сем.
   Стью рассказывал смешные истории про Эрона. И про то, что Майк сильно
пил, но Колин его подшил и записал в Организацию анонимных  алкоголиков.
Прощались почти друзьями. Но в  какой-то  момент  Тане  показалось,  что
парень слишком заискивает, вероятно, рассчитывая на  повтор  бесплатного
омлета. Нет, не жалко, конечно, но напряжение и усталость навалилась,  и
желание упасть на подушку было единственным в этот вечер.
   Действительно, работа - лучший доктор. Таня не смогла принять  душ  и
провалилась в спасительный здоровый сон.
   Какое  наслаждение  порой  приносит  сон  человеку...   Неразгаданное
состояние. В снах, нет невозможного, мы не в  силах  управлять  ими  или
отменить... Как хочется порой увидеть и пережить хотя бы во сне то,  что
уже невозможно в жизни или о чем только мечтаешь. Но  сны  беспощадны  и
непредсказуемы, и  приносят  не  только  наслаждения,  но  и  страдания,
которые ошибочно считают украшением жизни...
   Они шли по пустыне и сильно хотели пить, но нигде не было и намека на
оазис. Павел ни на минуту не отпускал ее руку и успокаивал. Как  всегда,
голос его звучал уверенно и твердо. Потом появились деревья, и  идти  по
песку стало легко. Павел нашел родник, и они, упав на землю, жадно  пили
голубую воду, потом смеялись, руки Павла касались ее лица,  волос,  губы
целовали ее всю, а крона ветвистого дерева закрывала их от жгучих  лучей
солнца. Неожиданно он встал и направился вглубь рощи,  а  она  никак  не
могла  подняться  и  только  кричала,  чтобы  он  вернулся,  но  он   не
оборачивался и пропал за густыми кустарниками. Потом у родника мелькнула
тень, и громадная змея с тремя головами двинулась в рощу, стирая  гибким
телом следы Павла на песке. Таня кричала и звала  любимого,  но  деревья
сплелись ветвями в непроходимую стену, и крик услышала только она  сама,
когда проснулась...
   Дурной сон портит утро, главное - поскорее его  забыть.  Таня  решила
клин клином вышибить и, забывшись в душе, стала думать о другом.
   "А если не пройду кастинг,  если  у  них  свои  понятия  о  профессии
актрисы  и  возьмут  смазливую  соплячку,  которая  в   приемной   нагло
рассматривала меня и усмехалась, что-то гадкое нашептывая омерзительному
спутнику. Ладно, посмотрим - кто кого, а  пока  надо  узнать  расписание
самолетов,  утренним  рейсом  надо  бы  улететь.  Нечего  тут  без  дела
болтаться..." - думала Таня, приводя себя в порядок...  Взяв  чемодан  с
так и не пригодившимися нарядами, она  спустилась  в  холл  отеля  сдать
ключи.
   Уже в лифте вспомнила, что собиралась съездить в Беверли Хиллз. Потом
прогуляться по магазинам, купить что-то Лизке, ребятишкам... И тут снова
поймала себя на том, что, думая о сувенирах для близких, она думает и  о
Пашке. О своем ослике Пашке. Что и ему неплохо бы  присмотреть  моднющий
галстук, или золотые запонки, или какую-нибудь милую безделицу...
   - Миссис Розен! Для вас есть корреспонденция...
   Таня удивленно поджала губки.
   Какая еще корреспонденция? Из дома что ли? От Лизаветы? Так ей  легче
позвонить, чем письма посылать... Да и какие письма могут  быть  в  наши
времена? Интернетный мейл, разве что!
   С  нескрываемым  интересом  она  приняла  из  рук  дежурного  розовый
конверт. Розовый! Как это претенциозно, однако. Конверт был не  заклеен.
Тут же возле стойки Таня вынула из  розовой  оболочки  скрывавшуюся  там
красивую открытку... По белому  мелованному  глянцу  черной  вязью  было
каллиграфически выведено:
   "Колин Фитцсиммонс имеет  честь  и  удовольствие  пригласить  госпожу
Розен  на  дружескую  вечеринку  по  поводу  завершения  кастинг-отбора.
Вечеринка состоится  по  адресу  Оушен  Бульвар,  431.  Прибытие  гостей
ожидается в 8 часов вечера. Господин Фитцсиммонс надеется,  что  госпожа
Розен почтит эту  вечеринку  своим  участием,  что  несомненно  послужит
укреплению корпоративного  духа  его  команды,  девизом  которой  станет
боевой клич русских моряков - на абордаж, вперед за "Оскарами"".
   Под текстом стояла размашистая подпись, сделанная синим шариком. "Как
на автограф фанату расписался", - подумала Таня и улыбнулась.  А  почему
бы и не пойти? Надо обязательно пойти! Как же пропустить такое событие?!
"Все? Я принята?" - спрашивала себя Татьяна. Она даже не могла дать себе
ответ - счастлива ли она? У нее будет маленькая роль. Маленькая роль. Но
как говорил астронавт Армстронг про свой первый маленький шажок по Луне?
Вот то-то и оно! Кверху нос, Танька! Все только начинается! Ах... Как бы
Паша порадовался за нее!
   Паша. Пашенька...

***

   Таня не могла  знать,  что,  прилетев  вчера  поздно  вечером,  Колин
встречался с Эроном Фридляндером и Майком. Они приезжали к Колину в  его
ранчо на Оушн Бульвар и показывали материалы кино - и фотопроб.
   Колину понравились Танины фотографии. Но  когда  Майк  прокрутил  ему
пленку, где Таня пела романс, сама себе аккомпанируя на гитаре, Колин не
удержался и воскликнул:
   - Марика Рёкк! Девушка моей мечты,  только  десять  лет  спустя!..  А
пригласи-ка ты ее на завтрашнюю пати, - сказал Колин Эрону.
   - Правильно, - кивнул Майк, - поглядим на нее еще разок.
   - Верно, только приглашение ты сам напиши, - добавил Эрон.

***

   Таня была почти счастлива. Она в команде. У нее роль... Она снимается
в большом кино у большого продюсера. Начинается новая жизнь. Вот он  сон
в руку... Красная дорожка, и она идет по ней с Колином  Фитцсиммонсом...
Идет за "Оскаром"? Идет к славе?
   Но кто та женщина? Кто та женщина, с которой она  подралась  во  сне?
Таня вновь напрягла память... "Нет! Не могу вспомнить. Не могу..."
   Вечеринка начиналась в восемь.
   Истинно калифорнийская вечеринка с изначальным идейным зарядом на всю
ночь!
   Давно уже Таня так не заботилась о том, как одеться и  какую  сделать
прическу. Номер в гостинице мгновенно превратился в тряпочный развал, но
ничего из привезенного из дома не нравилось. Город Ангелов диктовал свою
моду и свое, только ему присущее настроение. Таня сидела на полу  номера
и уныло смотрела на разбросанные вещи... Почему-то  вспомнились  дурочки
из самолета.
   "А ведь они правы, можно напрокат взять, все равно ничего  купить  не
успеваю. Но я  же  не  начинающая  шлюшка,  а  профессиональная  русская
актриса. Надо выбрать по высшему  разряду",  -  Таня  уверенно  отыскала
нужный телефон и через полчаса открыла дверь престижного салона.
   Худой, с глазами изможденными кокаином и однополой  любовью,  весь  в
цветных наколках стилист, минут  пятнадцать  разглядывал  ее.  Тер  свою
крашеную в зеленый с оранжевым густую  шевелюру,  чесал  в  задумчивости
крашеную в лиловое бородку "а-ля Троцкий", мычал, цокал  языком,  щелкал
пальцами, крутил  лилово-зеленые  усы  и  наконец  принялся  активно  ее
преображать...
   Ах, Голливуд! Здесь нет необходимости покупать  платья  от  Армани...
Здесь все можно на один вечер взять напрокат!
   - И я в этом пойду  на  вечеринку?  -  ахнула  Таня,  поглядевшись  в
зеркало, - ведь там соберутся известные люди!
   - Это Голливуд, мэм, здесь нет неизвестных людей, - отвечал  стилист,
- и я вообще не зря ем свой хлеб, у меня берут советы и Роки Валентин, и
Сузи Ли, и Брэнда Кармен, я обещаю, вы будете на вечеринке лучше всех!
   - Но мне не  семнадцать  лет,  как  вы  вероятно  заметили,  -  робко
возразила Таня.
   - И не девяносто, правда ведь?! Мадам, вы приехали откуда? Из Фриско?
- усмехнулся стилист. - Вы не видали  голливудских  вечеринок,  здесь  и
шестидесятилетние бабки заголяются смелее, чем тинэйджерки  в  Оклахоме.
Это Голливуд!
   И все-таки Таня не решилась. Слишком смело!
   Заплатила крашеному двести  долларов  за  консультацию,  потом  взяла
такси, поехала в "Нина Риччи" и купила себе черное petit robe за  тысячу
долларов. В  гардеробе  каждой  женщины  должно  быть  черное  платье  с
вырезом. Если есть бюст - вырез спереди, если бюста нет  -  сзади.  Таня
взяла платье с вырезом на груди. Долго думала - брать ли напрокат  колье
с бриллиантами, но посчитала слишком претенциозным и решила, что  тонкой
золотой цепочки с православным крестиком будет вполне достаточно.
   "Что-то молнию заедает, - недовольно подумала Таня, когда умелая рука
застегивала молнию. - А! Сойдет для одного вечера!"
   Парикмахер, очевидный француз, которому Таня  доверила  свои  волосы,
превзошел самого себя.  А  главное,  он  с  истинно  французским  шармом
похвалил ее платье. От такого комплимента  просто  закружилась  голова!.
Значит, все правильно, все в точку!  Настроение  поднялось  на  Эйфелеву
башню за считанные секунды. Таня была довольна собой как никогда, а  это
значило: все вокруг будут чувствовать то, что чувствует  она  -  счастье
быть и уверенность стать...
   В полдесятого Таня подъехала на Оушн Бульвар, 431.
   Она правильно рассчитала, и приехала когда все уже собрались, но  еще
не сильно нализались и нанюхались...
   В дверях  типичного  южнокалифорнийского  миллионерского  бунгало  ее
встретили Эрон Фридляндер и Майкл с какими-то сильно поддатыми  цветными
девчонками.
   - А вот и Таня! Хай, дорогая...
   Обязательные в артистической среде поцелуи...
   - Хай!
   - Бонсуар!
   - Буэнос ночес!
   А стилист-то был прав! Прав на все свои двести баксов!
   Женщины здесь были одеты  оч-чень  смело.  С  какой  то  остервенелой
лихостью...
   И то, что крашеный  давеча  предлагал,  было  еще  не  самым  крайним
экстремумом в ряду оголтелых калифорнийских модниц, собравшихся  в  доме
Колина Фитцсиммонса.
   У Тани разбежались глаза...
   Гитарист Джон Бон Джови,  обладательница  прошлогоднего  "Оскара"  за
женскую роль Рита Иолович, режиссер Спилберг, битловский продюсер Джордж
Мартин. Все были здесь! И она была здесь... И все говорили ей  "хай",  и
со  всеми   она   терлась   щечками   cheek-to-cheek   в   формальностях
артистически-братско-сестринских поцелуев...
   Она выпила бокал шампанского.
   - Я хочу познакомить тебя с одним русским, он прекрасно поет и играет
на гитаре, как Юл Бриннер в молодости,  -  сказал  Эрон,  беря  Таню  за
локоток и подводя ее к гостям, рассевшимся вокруг ярко-сочного брюнета с
гитарой.
   Брюнет был, словно из сказки про тысячу и одну ночь,  -  классический
злодей-любовник...    Колдун    Сакура    из    Седьмого     путешествия
Синдбада-морехода. Огромные черные глаза,  сочные,  обрамленные  черными
усиками  и  бородкой  красные  губы...  И   удивительно   проникновенный
бархатный баритон...
   Когда она подошла, брюнет пел романс Пилата из оперы Ллойда-Вебера...
Пел очень хорошо. В  голосе,  как  и  на  пластинке  семидесятых  годов,
звучали боль и страдание бесконечно... бесконечно русского