роваешься, подруга? - с нотой вызова спросил один из парней.
     Тонкие усики над пухлой верхней губой скривили его усмешку, делая ее издевательской.
     - Что, своего здоровья не хватает?
     - У меня, что ли? - удивился он.
     - Зачем тогда у меня просишь?
     - Ну, на тебя-то хватит! - Он схватил ее за руку.
     - Взаймы не даю! - скрипнула она зубами, выгнулась, зацепив свободной рукой его ухо, резко дернула на себя.
     Его пальцы на Надюшкином запястье мгновенно разжались. Не дав парню опомниться, она обернула вокруг его шеи длинную ручку спортивной сумки, затянула. Мальчишка затряс головой, хватая руками веревки, но освободиться от сумки не мог. Надя оттолкнула его. Он попятился, перебирая ногами, потерял равновесие и шлепнулся в лужу, расплескивая вокруг грязные брызги. С хохотом разбежались в разные стороны его товарищи. Растерянно оглядывая распластанное в грязи тело с сумкой на голове, стоял Баха.
     - Проводи меня! - спокойно попросила Надюшка. Баха кивнул, словно только и ждал такой просьбы. По дороге они разговорились.
     - Что в сумке-то было? Форма?
     - Да нет. Все на мне. Талоны на спортивное питание.
     - Много?
     Она пожала плечами:
     - За месяц.
     Отоваривать их случалось редко, она прикинула, и получилось, что ей по большому счету они были без особой надобности.
     - Ты их себе забери. Кто в столовке знает, что ты не занимаешься спортом? Возьми, тебе, глядишь, пригодится.
     - А сама чего? - недоверчиво спросил Бахтишка.
     - Да не люблю в столовку соваться. Туда не знаешь в какое время лучше заходить. Если подвезли пиво, ловить нечего, не протолкнешься. Я на эти талоны кофе беру. Отец его жбанами глушит.
     - Ну, сгодится, хоть и не деньги, конечно...
     - Почему, то есть как это не деньги? - Надька рассердилась.
     - Да ладно, не свирепей. Хочешь, покажу, как надо настоящие бабки клеить?
     - По карманам шерстить, что ли? На стреме стоять предлагаешь?
     - Сказала бы еще "на атасе". Я ж на линии работаю. Тебе делать ничего не надо. Если хочешь, можешь посмотреть, но, если проболтаешься, тебя Алик собственными руками задавит.
     Имя Бахиного подельника она слышала, хотя видеть ни разу не приходилось. Но по рассказам она составила для себя его образ и понимала, что Баха его побаивается куда больше, чем собственного отца.
     - А откуда он узнает, что я проболталась? Ты лучше свой язык держи за зубами.
     В условленный день они встретились.
     В троллейбусной давке народ разъезжался со службы по своим микрорайонам. В час пик на центральных улицах транспорт едва справлялся с людскими потоками. Цепляясь за поручень, Надюшка пристально следила за движениями юркого подростка. Баха энергично расталкивал локтями пассажиров, пробираясь по ближе к середине. У передней двери с безразлично отстраненным видом стоял рябоватый мужчина. Фиксатой улыбочкой он приветливо посверкивал тетке, завалившейся на него авоськами да баулами; периодически одергивал рукав пиджака, прикрывая запястье с наколотыми тушью мохнатыми членистоногими лапками. При каждом толчке искусно заштрихованный по всем правилам светотени паучок с любопытством выглядывал из под манжета. "Алик", - поняла Надежда и перевела взгляд на Баху. Тот уже припал к спине дородного дядьки. Правая рука его держалась за поручень над головой, воистину не ведая, что творит левая, пальцы которой жили своей жизнью. Не касаясь ткани подкладки, медленно сковырнули кнопку бумажника, застыли без движения до следующей встряски. Большой и безымянный пальцы раздвинули внутреннюю строчку прошвы в портмоне, а средний и указа тельный, нащупав бумажную стопку, крепко зажали ее, и рука плавно поползла из кармана.
     Купюры были новенькими. Глянцевая бумага скользила, Бахе недоставало сноровки удержать пачку двумя пальцами. Надежда увидела, как в его руке мелькнул веер денег и осыпался почти у самых ее ног.
     Вскрикнув, она пошатнулась, как если бы ее кто-то толкнул, и растянулась на полу, прихватывая кого-то за ноги. Она сделала все, чтобы падение выглядело естественным, и успела прикрыть деньги собственным телом. Боковым зрением проверила салон: кажется, никто не понял. Подобрала под животом купюры, подоткнула их под резинку блейзера, а для вящей реалистичности, встав, накинулась на Баху:
     - Чего толкаешься?
     Парень побледнел. Похоже, растерялся. Она кожей ощутила его испуг и добавила уже более спокойно:
     - Сам не выходишь, чего на проходе застрял? А ну, подвинься! - Она оттолкнула его и ринулась к переднему выходу. - На следующей выходите?
     Тетка впереди невразумительно прокряхтела. Надежда напирала всем телом, придвигаясь вплотную к Алику. Обида за Баху, злость душили ее.
     Она ненавидела в этот момент себя, что ввязалась в авантюру. И все же любопытство, желание испытать неведомые ощущения, проверить себя придало ей решимости. Сразу появилось странная уверенность, что при передаче денег она наложит на Алика что то вроде заклятия. И она впервые захотела этого, в надежде, что разъединит подельников, и тогда Баха сумеет жить по иным правилам. На остановке на секунду задержалась, наклонилась. "Ворованные деньги обожгут твои руки", - прошептала она и подняла покрасневшее лицо, дерзко вперив в Алика взгляд, словно бросала вызов. Протянула хрустящие купюры.
     - Это не вы обронили? - насмешливо спросила Надежда.
     Он метнул взгляд из стороны в сторону, взял деньги и неожиданно вспомнил, что ему пора выходить.
     Вечером в подъезде Баха пересчитывал ее долю:
     - Я уж думал, подставишь. Я аж на измену под сел, а ты ничего, не повелась.
     - И это все? - не поверила она своим глазам. - Да там раз в десять было больше! Твой партнер тебя за пацана держит.
     - Не лезь, куда не зовут, поняла? Партнер. Тоже придумала! Не будь его, я век бы сопливым пацаном оставался. От получки до получки на побегушках у мастера с "Текстильмаша" бегать, как петушок какой?
     Фигушки. Я не идиот.
     - Знаешь, ты в бутылку не лезь, но Алик как раз твоими соплями и пользуется. Если тебя задержат, слезами привод в ментовку не замоешь.
     Это, конечно, твое дело, а мне кажется, что по малолетке в зону - не в поход с отрядом идти. Идиот или нет, а повесишь на себя свое и чужое, сам не возрадуешься.
     - Да пошла ты, прорицательница!
     - А ну, шурши отсюда по-скорому! - рассвирепела она.
     За ее спиной настежь распахнулась дверь, в проеме показалась испуганная Наталья Даниловна.
     - Надежда! На каком языке ты разговариваешь с мальчиком!
     Насупленный мальчик смотрел исподлобья, закусив губу.
     - И это девочка из приличной семьи... - покачала головой мама.

***

     Неделю после этого ее не покидало ощущение испачканности.
     Казалось, что отец сверлит насквозь своими глазами, как по книжке читая в ней то, о чем и думать-то не хотелось. Она избегала любой возможности разговора с ним, хотя втайне хотела с кем-нибудь поделиться, кому-то поведать о своей порочности. "Но только не ему!" - Надежда знала, как он верит ей, потому не смела даже заикнуться о собственной глупости.
     Она полезла за колонку в ванной комнате, где за трубой вытяжки был устроен тайник. Никому из домашних не пришло бы в голову залезть ногами на краешек ванной и, балансируя с подстраховкой в виде натянутой для белья лески, заглянуть в отдушину. Она достала деньги, прислушалась. До ее слуха донесся обрывок разговора родителей. Мать что-то рассказывала о последнем педсовете, делилась своими сомнениями по поводу "трудных" подростков.
     - Грязь липнет к грязи, - услышала она фразу отца.
     Надька спрыгнула на кафель, быстро оделась и, не предупредив родителей, побежала к бабе Ане.
     - Чего такая взмыленная? - лукаво спросила старуха.
     - Баб Ань! Возьми деньги. Может, кому-то пригодятся...
     - Расскажи, чем нашкодила, тогда, может, и сгодятся.
     Она внимательно выслушала все Надюшкины сомнения. Призадумалась.
     - Ну, чего молчишь? - не стерпела девочка долгого молчания.
     - Каждый идет по своей дорожке. Видно, паренек этот свою уже выбрал. А ты оставь деньги под порогом, иди домой и не оглядывайся.
     Чей бы голос тебя ни позвал - не оглядывайся. Жалко будет - головы не поверни.
     - Почему?
     - А проверить твою силу хочу. - Старуха откинула со лба седую прядь, единственную среди густой гривы иссиня-черных волос, и сипло рассмеялась.
     - Да не оглянусь я!
     Надежда стряхнула с колен растянувшегося плашмя дымчатого кота.
     Любимец хозяйки не был подготовлен к такому повороту дела, потому как мирно дремал во время их беседы. Неловко брякнулся под ноги, громко вякнул от неожиданности.
     - Тоже мне - силу воли нашла! - девочка отряхивала налипшую шерсть. Кот нахально прыгнул обрат но. - Да иди ты, лярва! - в сердцах прошипела она, сталкивая упирающегося Дыма.
     Старуха зашлась смехом пуще прежнего. На лице, обычно неподвижном, задвигались морщинки. Собрались вокруг крючковатого носа, как скомканный листок старой промокашки, едва не шуршали. "Во дает, старая!" - девочка растерялась. Граница нормальности и безумия в который раз показалась до странности зыбкой, размытой. И все же от сердца наконец отлегло. Надежда загадала, чтобы первым на бабкин порожек ступил тот, кому до зарезу нужны деньги. Ткнула деньги под половичок и пошла к калитке.
     А за спиной через открытую дверь доносились приговоры Анны Давыдовны. Она кормила кота.
     - Ешь, Дымыч... Ешь, говорю... Что значит - не буду?...
     Надя покачала головой и закрыла за собой калитку. Шла домой и смеялась над бабкиными чудачествами, представляя картинку, как отпихивается кот от надоевшей жрачки и ноет при этом, как капризный ребенок: "Не хочу... Не буду...".
     - Надька! - вдруг окликнул ее кто-то, когда она уже свернула в свой двор.
     Она вздрогнула, но не обернулась. Рванула в подъезд, перемахивая через две ступени. Она слышала за спиной голос Бахи, но, памятуя слова бабки, обернуться не могла. Смятение охватило ее. Промелькнула догадка, что старуха все заранее знала. Перед носом распахнулась дверь.
     - Где носишься, заяц? - хитро спросил отец.
     Она светло заглянула в его глаза.
     - Я уже дома!
     На душе было легко и чисто. Ей вовсе не дума лось, что она лукавит, и чудилась в самой себе такая искренняя, просто ангельская ясность.
     - Тебя Аленка битый час дожидается.
     - Ты где пропадаешь? - с порога накинулась подружка. - Мы тебя обыскались. Опять у своей ведьмы торчишь?
     - А что за спешка?
     По всему было видно, что Аленку распирает от новостей.
     - Мы с Саней отвозили сегодня Баху в ожоговый центр.
     "Почему?" - только успела подумать Надя, как тут же поняла "почему". Она вытаращилась на подругу, не в силах произнести ни слова.
     - Что случилось? - наконец, выдавила она.
     Надя не хотела верить собственным ушам. Собралась в комок, приготовившись выслушать все как полагается, но дурнотное марево наплыло на глаза. Она вслушивалась, а звуки Аленкиного голоса доносились словно издалека.
     - Ковырялись с мопедом в гараже у Сани... - Торопыжка Аленка спешила во всем, новостями делилась так же, в спешке, перепрыгивая через то, что потом оказывалось значительным. Надя напрягалась, боясь упустить что-то важное для себя. - Бахтишка полез за ключом на полку и уронил бутыль с кислотой. Саня не знал, что она там стоит. В общем, пока сообразили...
     Надя закрыла глаза - и четче, чем наяву, увидела, как запрокидывается набок огромная бутыль, как вытекает из ее горла концентрированная кислота, ощутила жгучий запах уксуса и привкус его на кончике языка.
     - Ожог сильный? - вяло, отрешенно спросила она.
     - Глубокий, - Аленку распирало. Она тряхнула кудряшками, закатила глаза и выдохнула:
     - Потому, говорят, и опасный.
     И тут услышала странный всхлип.
     - Надька! Ты чего? - изумилась Аленка.
     Ничего не понимая, она смотрела, как ручейки слез набирали силу в широко распахнувшихся глазах подруги, струились по щекам, по подбородку.
     - Я не хотела...
     Плечи ее сотрясались.
     - Да брось ты. Не ты ж ему на руку кислотой плеснула!
     Аленка беспомощно взглянула на Антона Адамовича. Отец положил тяжелую руку на плечо дочери. Легко сжал - мол, держись. Надя подняла на него полные отчаянья глаза. Отец улыбнулся ей, но улыбка получилась вымученная.
     - Мирный атом - в мирное русло, - вдруг сказал Скавронский.
     Каждая из девчонок поняла его слова по-своему.
     - С тобой такое было? - теребила потом Антона дочь.
     - Эй! Полегче, не напирай! Я же не знаю, что у вас произошло.
     Могу только догадываться.
     - Значит, с тобой такое было?
     - Было - не было... Я же не знаю, о чем речь... - Он видел, как становятся темными, мутными от безысходных внутренних поисков ее глаза. - Знаешь, как твоя бабка подписывала свои склянки, мешочки с травами?
     - Как? - Она не понимала, к чему он клонит, но верила, что этим он ей все и объяснит.
     - "Гифт". Пользовала людей настоями, порошками, по крупице, по капле. А надпись на ее пузырьках каждый читал по-своему. Одни считали, что это лекарство от фрау Гифт, другие переводили с немецкого и ставили подальше, потому что "гифт" - это "яд".
     - Но ведь ты говорил, что фамилия вовсе не немецкая...
     - Вот именно. И на языке твоего прадеда она означает "дар", "подарок".
     Надежда еще долго после этого искала в самой себе отгадку: как такое могло получиться? Почему обжегся именно Бахтишка, кому она только добра и желала? Неужели из-за размолвки в подъезде? Может, из нее вырвалась злость и она не умеет контролировать собственных эмоций?
     Неужто в ней живет такая страшная злоба? Как она до сих пор не замечала в себе этой лютости? Значит, она очень, очень плохая, раз может такое сотворить? "Ничего себе подарок", - с ужасом думала она и снова, и снова возвращалась памятью в тот день. И рефреном звучал в ушах хохот старухи. Теперь он казался ей зловещим, пугающим. "Напрасно я к ней пошла", - решила она, и будто черная кошка, пробежавшая между ней и Бахой, прошмыгнула своим хвостом и перед домом бабы Ани.

(2)

     До своего шестнадцатилетия Надежда и не вспоминала об этой истории, а может, старалась не думать. В день рождения полил грустный, плаксивый дождь. К обеду вдруг зачастил. Небо сгрудилось черной ту чей, потяжелело, как весной, и наконец опрокинулось на город самой настоящей грозой.
     - Как по заказу, Надюха! - обрадовалась мама. - Добрый, весенний, ноябрьский гром, - сделала она ударение на каждом слове. - Не заказывала?
     В доме пахло мамиными пирогами, царила суета, накрыли на стол.
     - Ой, Антошенька! А шампанское? - спохватилась Наталья Даниловна.
     - Я мигом сгоняю! - Надежду переполняло ощущение праздника.
     - Погоди, - остановил отец. Оглянулся на Наталью, заговорщицки спросил:
     - Может, сейчас?
     Наташа кивнула ему и, оглянувшись на дочь, поинтересовалась:
     - Чего бы сама хотела?
     - Собаку...
     - Ну, извини! - всплеснула руками мама.
     - Это ты меня извини.
     Родители ушли в спальню, плотно закрыли дверь. Надя слышала, как они о чем-то переговариваются, но ни слова не могла разобрать. Сев на краешек дивана, она стала ждать. Интересно, что ей подарят сейчас? Она чувствовала, что подарок будет значительным. Закрыла глаза, чтобы не увидеть его раньше времени, чтобы испытать большее удовольствие от приятного сюрприза.
     - Ну, открывай глаза! Не знаю, впору ли будет.
     Отец раскрыл бархатную коробочку, обитую внутри атласом. Надюшка задохнулась.
     Отцовское обручальное кольцо и такая же серьга в форме полумесяца. Сколько раз она тайком заглядывалась на этот комплект.
     Знала, насколько это дорого родителям.
     - Ну! - пробасил Антон. - На какой палец?..
     Она уже много раз потихоньку примеряла это кольцо. Поэтому безошибочно вытянула указательный палец. Отец все понял, расхохотался, потрепал ее за щеку.
     Совершенно счастливая, под раскаты грома она побежала за шампанским. Промокла насквозь под проливным дождем, с длинной косы стекали струи. На плаще образовалось темное пятно, да еще так неприлично, прямо на попе. Оглядывая себя в витрине магазина, Надежда заметила рядом темную фигуру.
     - Здравствуй, баб Ань!
     - И тебе, милая. Чего как мокрая курица? - Глаза старухи лукаво прищурились.
     - Да ты ж сама не посуху ходишь, - в тон ей ответила девушка.
     - Ну, я еще пупырями не покрылась, а у тебя вон с носу стекает.
     Или не разглядела? - Анна хитро прищурилась, приглядываясь к Наде поближе. - Сопля это, что ли?
     Надька свела глаза к переносице, в этот момент тяжелая капля обрушилась с листа чинара на самый кончик носа. Старуха ухмыльнулась, обнажив белые зубы. Надюшка провела ладошкой по носу, подняла взгляд на дерево. Листья были грязными, еще плохо умытыми после пыльного лета.
     - Измазалась? - словно заглядывая в зеркало, спросила бабку Надя.
     - Куда уж чище. Дождиком вон как окатило. - Но зоркий взгляд старухи скользил по перстню:
     - Знатная вещь. Парная, должно быть?
     - Как узнала? - Надя сразу вспомнила, что со старой Анной ничему удивляться не приходится. - Еще серьга к ней.
     - Одна? А почему не в ухе?
     - Не проколото еще.
     - А ты зайди, организуем. - Старуха расплылась в улыбке. - Да и мой подарок тебя дожидается.
     - Да не надо было... Но зайду... Спасибо!
     Надежде стало неловко за свои нелепые мысли об этой женщине. "Она помнит дату моего рожденья..." Горячая волна благодарности смыла всю накипь давних страхов, сомнений. Надя смотрела вслед медленно удаляющейся, опираясь на палку, старухе. Кто она? Откуда? Почему никогда о себе не рассказывала? "А разве я спрашивала?" - вдруг подумала девушка, и ей так захотелось узнать все ответы на свои вопросы, что она чуть не забыла о празднике и приглашенных к застолью...
     - Ой, подсушиться надо! - запричитала мама. - Люди придут, а ты и не готова.
     Ее пальцы застревали в длинных волосах дочери, путались, расплетая косу. Ласково урчал фен. Надюха шалила, окатывая мать теплой струей воздуха.
     - Не хулигань!
     - Ну чего ты такая серьезная?
     В самый разгар застолья, когда Саня Жуков травил свои медицинские байки, в дверь позвонили. Антон с Натальей вскинулись, заторопились к двери. Кто бы это мог быть? Надежда больше никого не ждала, и такая прыть родителей ее несколько сбила с толку. Она осталась за столом, внутренне поторапливая Саню. Держал он себя в этой компании за старшего. В отличие от Аленки с Надеждой, еще не решивших, куда они будут поступать после школы, он уже был студентом мединститута. Его новая жизнь наполнилась чувством собственной значимости и впечатлениями, вынесенными из анатомического зала. Поросшие мхом студенческие шуточки сыпались из него, как из рога изобилия. Аленка застывала с куском колбасы, оглядываясь на него, как бы не подсластил пищу очередной порцией формалина и расчлененных трупов. Но дружный хохот выводил ее из оцепенения, она вгрызалась в кусок и снова давилась страшными историями.
     Надя тихонько встала. Дверь на кухоньку была прикрыта. Она сторожко заглянула туда. Крик радости огласил квартиру, заставив вздрогнуть тихо сидящих за кухонным столом взрослых.
     - Крестная! Какими судьбами?
     Надежда сграбастала Лизу в охапку. Приехали Шпомеры. И надо же! В такой день! Виновница торжества ненасытно оглядывала родные лица.
     Женька на службе раздался в кости, заматерел. Надюхе так хотелось полюбоваться на него в военной форме, но он пришел в "гражданке".
     - Сколько звездочек? - тронула она плечо его штатского пиджака и оглянулась на крестную.
     Рыжая Лиза осунулась, похудела, став совсем прозрачной после Афгана. Она чмокнула Надежду. Протянула ей подарочный пакет.
     - Это тебе на выпускной. Ладно, иди, гуляй пока, а мы позже присоединимся.
     - Только без меня ничего не рассказывайте, ладно? - по-щенячьи поглядывая на Женьку, попросила она, умоляя всем своим видом.
     - Хвост оторвется! - потрепал он ее за косу. -