ла с крючка.
     Соскочила ли?
     А не едет ли в задней за ними машине сам Константин Сергеевич Асуров?
     Нюта бросила взгляд в зеркало заднего вида.
     Машины сплошным потоком. ?Мерседесы?, ?ауди?, ?фольксвагены ?.
     И никому ни до кого дела нет, кто куда едет!...
     Мальмеди, Тье, Лимбург... Не тот ли это Лимбург, про который в ?Евгении Онегине? у Пушкина: ?Меж сыром лимбургским живым и ананасом золотым??
     Городки мелькали и оставались позади.
     Красные черепичные крыши, островерхий шпиль с ангелом над городской церковью. Отсюда, с фри-вея, который обходил населенные пункты, городков этих и не разглядеть. Да что там? В каждом по пять тысяч зажиточных бюргеров, по паре супермаркетов, по паре школ... Мэрия на площади, да церковь. Да еще мемориальная доска - здесь мальчик Ван-Дер-Бойм в годы нацистской оккупации совершил великий подвиг сопротивления, из-за угла показав немецкому офицеру фигу...
     - Скоро и наш городок, не доезжая Льежа - направо, как Труа Пон проедем, там, где толл-плаза, и по местной дороге семь километров до нашего Ахена... - вздохнул Жиль.
     - Так вы немцы, что ли? - спросила Нюта.
     - Немцы - это немцы, - ответил Жиль, - а валлонцы - это валлонцы.
     - А почему Ахен? - не унималась Нюта.
     - А потому что в Европе все как в овощном супе в маленьком котелке - морковка с горохом, лук с капустой, картошка с сельдереем... - ответил Жиль, замедляя бег автомобиля.
     Они подъехали к тому месту, где платят за скоростной фривей. Здесь и без того широченное шоссе становилось еще втрое или вчетверо шире, чтобы по законам гидравлики, не ограничивая грузопотока, дать водителям возможность быстро оплатить очередной участок пути.
     Нюта еще в Штатах привыкла к этой процедуре.
     Не выходя из машины, Жиль засунул кредитку в автомат и, получив чек, проехал через контроль.
     Они свернули направо. Местная дорога, скорее не дорога, а аллея, шла по распаханному под зиму полю, отгороженная от сельскохозяйственных угодий линией тополей с редкой пожухлой листвой. Впереди тащился трактор. Жиль погудел ему. Но старик в соломенной шляпе, что сидел за рулем ?Катерпиллера?, и ухом не повел...
     Такая вот здесь в деревне размеренная жизнь.
     Это на фривее - там машины мчатся со скоростью сто шестьдесят километров в час. Потому что фривей - это вроде как частички мегаполисной жизни, как жилки, связывающие Париж и Лондон, Женеву и Рим, Берлин и Антверпен...
     А все эти Ахены, Спа, Лимбурги... Одно название!
     В России бы они назывались Березовками, Гореловками да Семеновками...
     Как и положено хорошему сыну, Жиль несколько раз звонил с дороги по мобильному.
     Их ждали.
     По-европейски сдержанная формальность объятий...
     Седенькая, но подкрашенная маман в очочках, вполне крепкий, с пивным брюшком и подкрученными на прусский манер усиками папаша... Три кузена, две кузины, тетя, дядя и еще и еще какие-то соседи, Анюта сразу всех не запомнила.
     - Вы подруга Жиля по университету? Тоже приехали на каникулы? - с улыбкой спрашивает очередная кузина, протягивая руку для пожатия.
     - Нет, она не учится со мной, но тоже приехала к нам на каникулы, - отвечает за нее Жиль.
     - Добро пожаловать в Ахен. Вы американка?
     - Вы поедете с нами завтра на ярмарку в Антверпен?
     - Вы умеете ездить на мотороллере?
     - Вы любите кататься на роликах?
     Их всех так много.
     Они все так шумят.
     Дети бегают.
     Тетки орут на своих малышей.
     - Antoine, ne touche pas сa, je te dis de ne pas у toucher, Antoine, je vais me fecher, tu va etre puni! - перекрикивает остальных одна, самая горластая, велит своему Антуану не трогать чего-то, а не то будет наказан.
     Анну заботливо проводили наверх. Просторная спальня в мансарде с клинически белыми стенами. Свой отдельный туалет и душевая.
     - Мы ждем вас в столовой, Анна! Через пятнадцать минут!..
     И вот, спустя два дня, лежа поверх одеяла в этой небольшой уютной комнатке в мансарде дома родителей Жиля, Анюта наслаждалась тем, что никуда не нужно было торопиться.
     Через полчаса ее ждут к обеду. Как это прекрасно!
     Это не гостиничная свобода, где ты сама себе полная хозяйка, но в то же самое время, и до тебя никому нет никакого дела.
     А тут...
     Какие они милые!
     И как прекрасно, наверное, жить в большой семье, будучи окруженной любовью и заботой.
     Все последние месяцы Нюта, напротив, казалось бы наслаждалась полной свободой, свободой ничем не ограниченной, кроме собственных страхов, что есть наконец, та черта, за которую нельзя переходить, и что есть предел терпению ангела-хранителя, который до поры бережет-бережет, а в какой-нибудь момент отвернется, или зазевается, и полетит Анюта в тартарары, так как все время ходит по самому краю. По самому краю.
     А здесь в Ахене, в доме Громбергов, этих потомков валлонских пастухов, что теперь живут сытой, тихой, зажиточной жизнью, в этой клинически беленькой спаленке в мансарде Нюта вдруг почувствовала огромные и радость и зависть. Зависть к Жилю, что у него все это есть... Нет, не богатство - подумаешь, какая ерунда - самый средний европейский достаток! Но у него есть большая семья, где он настолько востребован и обласкан любовью, что этой любви его родных доставало даже на нее - на совершенно незнакомую им девушку...
     И снизу через окно вновь раздается внешне грозное, но такое милое ?Antoine, ne louche pas!..? - это тетя Жанна прикрикивает на расшалившегося малыша...
     Ее, Анюту, ждут внизу к обеду.
     Уже теперь через двадцать минут.
     Ах, как это хорошо!
     Как это радостно и приятно - ощущать себя частичкой клана, где не каждый за себя, но где и ты за всех, и все за тебя... И где когда по телевизору показывают футбол, то семейные спрашивают друг друга - как там наши? И это совсем не то, когда футбол смотрят где-нибудь в лондонском пабе. Там вроде как тоже все пришли поболеть за одну команду, и зайди случайно в пивную чужак - ему и нос разобьют чего доброго, если своя команда проигрывает... Но там это совсем по-другому!
     Там после игры все выпьют еще по одной пинте ?Гиннеса? или светлого лагера, и разойдутся каждый по своим домам.
     А здесь...
     А здесь все свои...
     Мама с папой, сестренка и брат...
     И даже дяди, тети и кузены с кузинами - и те живут неподалеку - в соседних деревушках - двадцать минут на машине... Вот они - валлонские пастухи... На площадке перед домом стоят два новых ?мерседеса?, три ?гольфа?, один ?поло?, две ?тойоты? и ?мазда?...
     Анюта снова задумалась о том, как близка она была к большим неприятностям еще буквально вчера!
     Какой же он дилетант, этот Асуров! Дилетант и халявщик!
     Она еще раз вспомнила кстати прочитанную недавно историю в каком то немецком журнале, может, и в ?Шпигеле?, где приводились воспоминания одного из сотрудников восточногерманской спецслужбы Штази, о том, как совместно с русскими коллегами из КГБ они проводили операцию, целью которой было заполучить данные о новых разработках одной из западногерманских фирм. Кажется, называлась ?Сименс?... Но неважно!
     Русским, как рассказывал бывший сотрудник Штази, была очень нужна микросхема или прибор, который разработали инженеры Сименса. И русские требовали от коллег из Штази в очень сжатые сроки, буквально за неделю, подготовить операцию, целью которой было получить экземпляр этого прибора, который, кстати говоря, демонстрировался на выставке фирм, работающих в области электроники, что проходила в тот год в Штутгарте.
     Сотрудники Штази просили месяц на подготовку, необходимо завербовать новых агентов, подготовить операцию по даче взятки работнику Сименса, и тому подобное... Однако резидент русских сам решил показать немецким коллегам класс. Он просто явился на выставку, просто сунул руку в стенд, где стоял прибор, и просто взял со стенда вожделенную микросхему...
     Все было сделано для того, чтобы, не мудрствуя лукаво, посрамить аккуратных педантов-немчуру - мол, никакой подготовки не надо, нужны только русская лихость и кураж...
     Но резидента взяли прямо на выходе с выставки. И выслали из Германии в двадцать четыре часа, так как числился он вторым атташе по культурным связям...
     Вот и Асуров - такая же халява!
     Послал ее, думая, что ему, Асурову, достаточно только лихости да куражу, чтоб на Мамедова наехать... А то, что Мамедов, хитрый татарин, своего сынка без серьезного присмотра фиг оставит - об этом Асуров как то даже и не подумал!
     А если и подумал, то решил, что пусть завалится Нюта, а он - умный и лихой разработчик операций по новому рэкету - улизнет и придумает себе что-нибудь другое.
     Халява он и дилетант!..
     Нюта наконец встала, открыла свой чемодан...
     Что надеть к обеду?
     Осмотрелась в комнатке.
     Ага, есть утюг!
     Надо погладить это темно-голубое платьице, и с белыми кроссовочками оно будет очень и очень хорошо! Не ходить же в джинсах, с ее-то ножками!
     Включила радио.
     Диктор по-французски передавал какие-то местные новости. Говорили о проблемах коровьего бешенства и о том, что санитарная инспекция сейчас ожидает новых инструкций от правительства, а пока в Англии огнеметами сожжено почти семнадцать тысяч голов крупного рогатого скота, и страховые компании и ?Банк Агриколь? пытаются успокоить бельгийских скотоводов... Фермеры в панике... Падают цены на говядину, и в тоже самое время поднимаются цены на рыбу и мясо птицы...
     Объединенная Европа...
     Нюта выключила приемник, надела платье, расчесала волосы перед зеркалом...
     Тук-тук-тук...
     - Анна! Тебя тут кто-то разыскал по нашему телефону!
     Это Жиль, он вошел и с удивлением на лице подал Нюте трубку бескордового телефона... Она взяла ее...
     - Але!
     Это был Аслан...
     - Анна? Мы тут неподалеку... Не хочешь с нами встретиться? Нам не хотелось бы беспокоить этих бельгийцев - они ведь тут совсем ни при чем - в наших с тобой делах!.. Ай-ай-ай, нехорошая девочка! Заставила нас такой длинный путь проделать! Ай, нехорошо... Подходи одна, без твоих бельгийцев, на остановку автобуса напротив мэрии, на главной площади в этой деревне. Там нас увидишь...
     - Что-нибудь случилось? - спросил Жиль.
     - Мне надо уезжать, прости...

***

     Анюта увидела ?Ридерз Дайджест?. Он лежал, брошенный на заднем сиденье Аслановского БМВ. Полистала... Взгляд задержался на интервью со знаменитой голливудской кинозвездой... ?У моего мужа двое детей от первого брака, у него... Моя взрослая дочь Анна учится в Европе...?
     Дочь Анна, учится в Европе... А дома, в России, мама-Таня тоже снималась в кино...
     Мама-Таня.
     Мама-Таня...
     Слезка горячей капелькой вдруг выбежала из глаз и потекла по щеке.
     ?Ну почему? Ну почему у этого Жиля - валлонского мелкого буржуа, почему у него все так хорошо?.. Почему у него все хорошо? Почему у него столько заботливых и дружных родственников? Почему вдруг и мне захотелось этого глупейшего буржуазного счастья? Чтобы многочисленная родня сидела на лужайке перед домом! И чтобы тетушка Жанна покрикивала на расшалившегося племянника: ?Antoine, ne touche pas!? И почему у меня ничего этого нет? А у Жиля есть?.. Впрочем, у меня ведь есть мама-Таня! И папа есть! И братики!?
     Нюта совсем по-детски расхныкалась.
     - Аслан, отпусти меня домой!
     Но Аслан не отпустил. Он был страшным человеком.
     Единственной святыней, ради которой он был готов подмять все и всех, была борьба. Борьба его народа с неверными. И ради этой борьбы он был готов танком проехаться по всем - по своему другу Юсуфу, по отцу своего друга, уважаемому министру республики Татарстан... и по судьбе какой-то залетной девчонки Анны... Причем в этой его борьбе не было места для таких понятий, как дружба, верность и любовь. И тем более - не было там места для жалости и сострадания. Так что зря Нюта нюни распустила.
     - Отпусти меня, Аслан, домой, к маме!
     - Сперва отработай, а потом отпущу, - ответил Аслан. - Говори, кто тебя подослал к Юсуфу и зачем...
     С обреченностью мухи, напрасно бьющейся в паутине паука-крестовика, Нюта поняла, что от такого человека так просто не скроешься. И она выложила Аслану все, что знала об Асурове, бывшем офицере КГБ, и о его планах...
     Схема у Аслана была довольно-таки простой.
     Сделать все то же самое, что задумал гэбэшник Асуров, только денег срубить с папаши-министра побольше, да и вместо себя - подставить под удар глупца Асурова...
     Нюта поняла, что не только Асурова подставит под удар Аслан, но и ее, Нюточку. Если, конечно, сам не убьет, когда она сделает свое дело, или не достанет у нее ловкости и ума, чтобы соскочить...
     Аслан смотрел на нее и про себя усмехался.
     Мамедовы обязаны дать денег на борьбу.
     А если они не хотят дать денег добром, то придется взять эти деньги силой.
     Юсуф, этот безвольный, морально разложившийся сибарит, прожигатель жизни - его не жалко! И его папаша, зажравшийся бывший чекист, присосавшийся теперь к нефтяной трубе, - если не дает денег на борьбу чеченского народа, его тоже не жалко!
     Эти, они хоть мусульмане!
     А Асуров и американская девка - это вообще грязь!..
     - Отработаешь, тогда отпущу. Влезла в это дело, девочка, не так просто из него вылезти, не я тебя в это дело впутывал, так что не строй из себя гимназистку...
     Аслан широко, хищно улыбнулся, и Нюта поняла, что влипла по самые уши.

(4)

     И на старуху случается проруха. А она, Нюта, - она разве старуха? Но и на молодуху, наверное, проруха тоже случается. ?Причем чаще, чем на старуху...? - с горькой усмешкой подумалось Анюте.

     When in disgrace with fortune and men?s eyes
     I all alone beweep my outcast state...

     Нюта стала припоминать любимые Шекспировские строчки:

     When in disgrace with fortune and men?s eyes
     I all alone beweep my outcast state
     And trouble deaf heaven with my bootless cries
     And look upon myself and curse my fate
     Wishing me like to one more rich hope,
     Featured like him, like him with friends possessed
     Desiring this man?s art and that man?s scope
     With what I most enjoy contented least,
     Yet in this thoughts myself almost despising,
     Haply I think on thee, and my state,
     Like to the lark at break of day arising
     From sullen earth, sing hymns at heavens gate,
     For thy sweet love remembered such wealth brings
     That then I scorn to change my state with kings.

     ?Когда в раздорэ с Нэбам и Судбой,
     Я вэсь сафсэм одын...
     Я на сэбя сафсэм прэзрэнно взглЯну...
     Глухие нэбэса сваэй малбой
     Трэвожна духом жрэбий свой я клЯну!..

     Двадцат дэвятый санэт в пэрэводэ Аслана Русланова...Боже, какая образованная девочка погибает! Где же справедливость?.. - Нюта едва не расхныкалась и тут же сама себе принялась возражать: - А какая Богу разница, образованная девочка гибнет, или игнорантная совсем? Ну, кабы не зубрила я в своей особо хорошей школе шекспировых сонетов, то была бы менее для Бога ценной?..?
     И Нюта горько усмехнулась пришедшему вдруг открытию, что судьба любит замешивать человеческие драмы на контрастах. Уж куда как сексуальнее, если черные дикари насилуют не просто какую-то белую женщину, но самый смак, если эта женщина еще будет и высокообразованной, тонко воспитанной и непременно с порфирогенетной родословной!
     Ее везли на стрелку с Асуровым.
     Теперь она должна будет подыграть Аслану, чтобы Асурова подставить по всем статьям.
     Подставить, как вульгарный холщовый мешок.
     Асурова Нюте было ни капельки не жалко!
     На роль мешка он годился больше всего.
     Но ведь его убьют!
     Не эти... Его потом убьют люди Мамедова. И как же тогда она, Нюточка? Возьмет ли на себя грех мокрухи? И если не прямой грех, то косвенный - соучастный?
     Она сидела на заднем сиденье ?седьмой? бэ-эм-вухи и безучастно глядела, как давешние глупые бельгийские пейзажи, что еще вчера она наблюдала из машины Жильберта, теперь катятся в обратную сторону.
     - Voyage, voyage... Dans l? espace d? ou jamais ne revienne! - неслось из колонок, понатыканных во всех дверцах и углах асланового авто.
     ?Как раз про меня поют, - подумала Нюта и снова усмехнулась: - Путешествие туда, откуда нет возврата...
     - Аслан, а ты знаешь, где речка Стикс протекает? - спросила Нюта, перекрикивая эту певичку со странным сценическим именем Дезаэрлесс...
     - Чего? Стикс? Какой Стикс? Посмотри в карту!
     Аслан, не оборачиваясь, вынул из бокового кармашка водительской двери сложенную гармошкой схему дорог Бельгии и бросил ее Нюте.
     - Эта речка не в Европе, Аслан, - сказала она устало.
     - А где?
     - Она в загробном мире, в аду! А ад - он точно не в Европе...
     - Ад везде, - подумав, сказал вдруг Аслан, - он, этот ад, и у нас в Чечне, а может быть где угодно, если взрывчатки побольше в одном месте собрать...
     ?Он не такой уж и дурак... И образованность здесь ни при чем, - подумала Нюта про себя. - От умного трудней скрыться. От глупого Асурова ушла, а от умного Аслана...? Как бы не случилось так, что ей придется еще выполнить смертельные па на носу у этой чеченской лисицы? Нет, не лисицы, а волка!
     Они же на зеленом знамени своем - волка нарисовали! А волк и лиса - одного отряда собачьих... Волк и лиса - одна сатана!
     Нюта снова внутренне хихикнула.
     А кто тогда Асуров? Он и не волк и не лиса. И на медведя он тоже мало похож. Скорее на скунса. Или шакала. Но скунса и шакала не было в сказке. Сказка то была русская... Грядет теперь битва дракона с тигром...
     Нюта снова принялась выдумывать названия своим неизбежно надвигающимся приключениям. Кто дракон? Аслан? А Мамедов-папа - это титр? Тогда скунсу и хорьку здесь ловить нечего! Скунса и шакала тигр с драконом сожрут в одну секунду за милую душу и не почувствуют! И управу на дракона с тигром можно найти только у Ивана-Царевича дураковатого, но бесконечно милого и надежного! Но где ж его теперь взять? Тем более здесь - в глупой Бельгии по дороге в еще более глупую Швейцарию!
     С этими мыслями она и заснула.
     Свернувшись калачиком на заднем сиденье аслановой ?БMB?.

***

     Асуров был слегка ошарашен ее внезапным звонком. Он даже не сразу нашелся что сказать.
     - А я думал, что ты уже никогда не позвонишь, - наконец-то выдавил он из себя.
     - Надо срочно встретиться, - сказала Нюта, инстинктивно прикрывая ладошкой трубку.
     - У меня в гостинице...
     - Нет, на площади Отель де-Вилль, напротив Городской ратуши, скамейка у входа в кафе ?Жасмин?... через пятнадцать минут...
     Она специально не давала Асурову времени, что бы осмотреться и принять какое-то решение. За чет верть часа этот тугодум вряд ли что надумает.
     Она повесила трубку автомата и пошла через площадь к кафе.
     Нахальные голуби так и лезли под ноги, совершенно потеряв всякий стыд, по-своему полагая, что хозяева на площади не эти двуногие прямоходящие, а они - сизо-серые двукрылые, и прямоходящие двуногие только мешают им, двукрылым, клевать обильно разбросанную повсюду белую булку...
     Нюта присела на скамейку, поглядела на часы, закурила, задумалась...
     Где-то рядом сидят люди Аслана. Страхуют ее.
     Страхуют не от того, что Асуров ее убьет, а от того, чтобы не сбежала.
     Где тут они?
     Может, вон тот арабского вида парень с девушкой скандинавского типа? Или те два чернявеньких южанина с бутылкой белого вина? Или сидят на крыше ?Отель де Билль? со снайперской винтовкой?
     Все может быть. Все может быть...
     Площадь отлично просматривалась. Машины здесь не ездят - пешеходная туристская зона.
     Откуда Асуров незаметно подкрадется?
     Этот идиот любит изображать из себя Джеймса Бонда. Дешевка!..
     А вот и он - моего сердца чемпион!
     - Ну что?!
     - Воспитанием не блещете, мосье, ни ?здрасьте? девушке, ни ?комман сава?! - недовольно ответила Нюта.
     - Ты куда пропала, я уж забеспокоился... - нача