ку... октор усмехнулся.
     -  Ну  что  вы,  дорогой  мой,  какие  пустяки. Три так три...  Сейчас,
извините, я покину вас на минуточку, мне нужно сделать пару звонков. А потом
мы незамедлительно  прокатимся  в банк,  и вы  получите все  сполна.  Против
наличных ничего не имеете? суров вообще перестал понимать что-либо.
     - Не имею... Только...
     - Слушаю вас, дорогой мой.
     - Неужели вы даже не хотите взглянуть?
     - Простите, на что взглянуть?
     - На диадему  императрицы,  естественно.  октор выпучил  глаза. Похоже,
впервые за время их беседы он был не на шутку озадачен.
     - Иными словами, вы хотите сказать, что она у вас с собой?
     - Да, по просьбе вашей дочери я привез ее сюда. В  холле меня встретила
ваша дочь, забрала диадему, сказала, что хочет примерить и показаться вам во
всей  красе...  Кстати, что-то  ее долго  нет,  наверное, не может подобрать
соответствующий туалет.
     - Та-ак... -  мрачно протянул  Московиц. - Значит, моя дочь.  Встретила
вас в холле. Такая симпатичная девчушка в черной коже? Зовут Анна?
     - Анна, Анна, - подтвердил Асуров. - А что, у вашей дочери другое имя?
     - Нет,  ее имя- Анна.  Только она, извините,  две недели назад уехала к
тете на каникулы. В Буэнос-Айрес.
     - Что!  - Асуров вскочил.  - Так что  же, выходит, та  Анна,  которая в
холле...
     - Не моя  дочь, -  со вздохом  подтвердил Московиц.  -  Более  того, до
последней минуты я считал, что это ваша дочь. Она появилась  здесь несколько
дней  назад, умолила меня  принять ее,  поведала горестную  историю, что  ее
отец, русский антиквар, тяжко заболел. На  почве культурного шока у  бедняги
развилась  паранойя  и бред  преследования,  якобы  кто-то  систематически и
изощренно ворует у него некие мифические сокровища  русской короны, ценность
которых  измеряется  миллиардами.  Видели  бы  вы  ее слезы...  В  общем,  я
согласился посмотреть  отца, то есть вас, назначил время,  попросил ее  быть
поблизости  на случай, если потребуется согласие ближайших родственников  на
госпитализацию... Ах, чертовка, она была так достоверна!
     Асуров выслушал  рассказ доктора в каком-то ступоре, медленно багровел,
часто дышал,  сжимал и  разжимал кулаки.  И только когда доктор замолчал, до
него дошел смысл сказанного. И то не весь.
     - Так, погодите, выходит...
     - Выходит, мсье, нас обоих обвели вокруг пальца.
     - Аа-а!!! суров взревел и рванулся из кабинета вон.
     В  этот момент  дверь распахнулась,  и в  комнату  шагнула  здоровенная
негритянка с подносом в руках.
     - Ваш глинт...
     Она  не  договорила-  Асуров,  как заправский  регбист,  всем  корпусом
врезался в нее на бегу. Натали  страшно, пронзительно заверещала, но устояла
на  ногах, только выронила поднос. Ее белоснежный передник, бежевый  ковер и
светло серый пиджак Асурова окрасились густым, дымным багрянцем.
     Константин  Сергеевич даже не заметил  этого. Выскочив в холл, безумным
взглядом обвел все  вокруг, чуть не высадил стеклянную дверь на улицу  и  не
сбил в ног Робера, мирно покуривавшего у цветочной вазы.
     -  Батоно  Константин,  что?..  суров  схватил  помощника  за  шелковые
отвороты смокинга, тряхнул с силой.
     - Где эта сучка?! Упустил?! Говори, гнида, упустил?!
     - Батоно  Константин, зачем  так говоришь, слушай?! Никто  не  виходыл,
мамой клянусь...
     -  Да  пошли вы  все!!!  -  заорал  Асуров и  бросился  обратно в  дом.
ахлопнувшиеся за  его  спиной  стеклянные  створки не  смогли приглушить его
визгливый, как у базарной торговки, крик:
     - Аферист! Где ты прячешь сообщницу! Гони деньги или отдай вещь!.. обер
пожал  плечами:  судя  по  всему,  батоно  Константин  нарывался  на  крайне
неприятную статью, и пойти соучастником было бы, мягко выражаясь, неумно.
     Тобагуа  тихо спустился по ступенькам,  открыл ворота и вышел на улицу.
Помахав  рукой  шоферу, смиренно дожидавшемуся за рулем лимузина,  он открыл
заднюю дверцу и плюхнулся на мягкое кожаное сидение.
     - Поехали!
     - А как же ваш начальник? - не оборачиваясь, поинтересовался шофер.
     - Его другие заберут...
     * * *
     - Теперь  можно!  инк  высунулся  из своего  закутка, и  увиденное  так
потрясло его, что он чуть пивом не захлебнулся.
     На бельевой  веревке, протянутой поперек гаража, висело закрепленное на
нескольких отрезках тонкой, прочной лески ослепительное чудо. Сыто лоснилось
благородное золото, искрили гранями разноцветные прозрачные каменья.
     -  Abso-fuckin-lutely   fanta-fuckin-stick!  [Абсолютная,  твою   мать,
фантастика!  (англ., жарг.  )]- выдохнул восхищенно  Линк и поднялся,  чтобы
разглядеть поближе.
     - Сам ты  "fuckin" stick"!  -  беззлобно  рассмеялась  Анна,  одетая  в
мешковатый заляпанный комбинезон. - Э-э, не лапай, уронишь!
     Бетонный пол  под тем местом, где висела  диадема, был накрыт клеенкой,
поверх клеенки лежали в два слоя старые газеты, рядом стояли два аэрозольных
баллончика.
     - Ну,  насмотрелся?  - Анна достала черный респиратор, поднесла к лицу,
сделала пару пробных вдохов.
     - Точь-в-точь Винки, у соседа нашего собачка такая была...
     - Гав-гав! Ну, вали, а то покусаю!
     - Не хочу! Хочу еще поглядеть!
     -  Все равно тут сейчас  так завоняет, что сам сбежишь. Лучше сгоняй за
той парикмахершей. Пока обернетесь- как раз подсохнет и выветрится.
     -  Так точно,  сэр!  -  с сожалением отозвался Линк.  Анна взяла в руки
баллончик.
     - Ну, я пошел?
     - Да, и прихвати еды побольше. Процедура, говорят, затяжная.
     - Правильно говорят... - Линк с гордостью подергал себя за густой пучок
косичек.  ставшись  одна, Анна  вновь  натянула  респиратор,  примерилась, и
выпустила из баллончика тугую серебристую  струйку  краски.  Точнехонько  на
сверкающее великолепие царской диадемы.
     Драгоценность на глазах превращалась в "фенечку".
     * * *
     Длиннолицая брюнетка за  стеклом  заученно улыбнулась и наманикюренными
ноготками притянула к себе просунутый в щелочку паспорт.
     -  О,  Америка!  -  Она  раскрыла  паспорт,  и  лицо  ее  на  мгновение
напряглось.  Но только на мгновение, и тут  же  сменилось прежней улыбкой. -
Путешествуете? Как  вам понравилось во Франции? импатичная смуглая девушка с
множеством африканских косичек смущенно улыбнулась в ответ.
     - Sorry, I  don't  speak  French  [Простите, я не говорю  по-французски
(англ. )].
     -  I see... [Понятно... (англ. )]рюнетка перешла на сносный английский,
задала  еще  несколько пустых вопросов. А глаза ее так и бегали- то  на лицо
девушки, то  вниз и в сторону. Словно с чем-то сверяясь. евушка с  косичками
терпеливо ждала. Наконец, ноготки выщелкнули ее паспорт обратно.
     - Счастливого путешествия, мисс. Будем рады видеть вас снова!
     -  Спасибо. однялся короткий  шлагбаум, пропуская девушку в зал, где ее
дожидался парень с таким же обилием косичек. Только в отличие от  подруги он
был не просто смуглым, а вполне чернокожим. следующего барьера, таможенного,
выстроилась солидная очередь. Девушка что-то  тихо сказала  парню, он  мелко
вздрогнул, она  потянула его за рукав, и  они двинулись к автомату  с колой.
Взяли по баночке, при сели на свободную скамейку, лениво озираясь.
     В будке паспортного контроля, через которую толь ко что прошла девушка,
было пусто. В  другом конце зала у двери с табличкой "Служебное помещение" о
чем-то  переговаривалась  с усатым  мужчиной в темно  синей форме  та  самая
брюнетка  с  лошадиным  лицом.  Перехватив  ее  взгляд, девушка  с косичками
приветливо помахала рукой. Брюнетка отвернулась.
     - Начинается, - тихо проговорила девушка в самое ухо спутника. месте  с
банкой из-под колы парень выкинул в урну еще какой-то предмет синего цвета.
     Вся  ручная  кладь  составляла  одну замшевую  сумочку  на  ремне,  без
эксцессов прошедшую проверку на просвет. Парень и девушка дружно сняли с шеи
миниатюрные золотые замочки на золотых цепочках, положили на поднос, туда же
выгрузили кошельки,  ключи,  и  сами  друг  за  другом  без  звона  миновали
металлические воротца. На пути  к  стеклянному павильону  выхода на  посадку
осталось последнее препятствие- тот самый усач в форме, с которым беседовала
брюнетка из паспортного контроля.
     - Везете  ли вы с собой что-либо, подлежащее декларации? го  английский
был безупречен.
     - Нет, нам нечего декларировать, - ответила девушка за двоих.
     - Ювелирные изделия, драгоценные металлы или камни?
     - Только голды. Две штуки. - Девушка предъявила замочки, которые они не
успели надеть. Усач кивнул.
     - Инспектор Эрик Бомон. Прошу вас обоих проследовать за мной.
     - Это вы так  со всеми,  или только  с черномазыми... - задиристо начал
парень, но девушка дернула его за рукав, и он замолк.
     -  Идем,  Линк. ервое, что они увидели, оказавшись за дверью с надписью
"Отдел безопасности",  был их багаж. Обе сумки  и рюкзачок стояли на длинном
столе посреди  комнаты, все вещи  были  вытряхнуты  и беспорядочными кучками
лежали  вокруг.  В  одной  из кучек заканчивал копаться долговязый  патлатый
субъект, тоже в синей форме.
     - Ваше? - лаконично осведомился Бомон.
     - Наше, - столь же лаконично ответила девушка, а парень возмутился:
     - Хэй, мэн, какого черта?!
     - Спокойно, мистер Соломон, - ответил ему Бомон. - Мы всего лишь делаем
свою работу. При благополучном развитии событий вы еще успеете на самолет. А
пока  прошу приготовиться  к  личному  досмотру.  Господин Нонжар, займитесь
молодым человеком.  олговязый выпрямился,  криво оскалился  и ткнул  парня в
спину.
     - Пошли!
     -  А  вас, мисс, обслужит офицер  Вайсмюллер. з-за компьютера поднялась
круглолицая курносая толстушка. Утиной походочкой приблизилась к девушке.
     - За занавесочку, дорогуша. Не бойся, это не больно. уда больше, нежели
синяя форма, ей пошел бы фольклорный эльзасский костюм с вышивкой.
     Девушка растерянно посмотрела на Бомона.
     - Что  она говорит? Я не понимаю. омон перевел.  Начал с усмешечкой, но
встретился с  девушкой взглядом- и закончил невразумительным  блеянием. Даже
ухватился за  спинку стула, так его шатало. два молодежь развели по отсекам,
в комнату просунулась черноволосая, китайско-вьетнамского вида голова.
     - Нашли? - спросил Бомон.
     - Да, шеф. Упаковка из-под печенья "Бальзен".
     - Пустая?
     - Ну... - Вьетнамец-китаец замялся.
     - Говорите, Лю.
     - Там... Использованный презерватив со следами губной помады. Прикажете
отдать на экспертизу, шеф?
     - Выбросить  к  чертовой  матери!..  Идите, Лю, вы  свободны... онжар и
Вайсмюллер закончили одновременно.
     - Чисто, шеф.
     - Чисто, шеф.
     - Пусть одеваются, - распорядился Бомон.
     - Что будем  делать? - свистящим шепотом  спросил  Нонжар.  - Снимаем с
рейса и в управление, для дальнейших разбирательств?
     -  А  смысл? Четыре девчонки за два дня, а  финтифлюшки нет, как нет. А
тут  американка, одними пардонами  можем не отделаться. -  Бомон  подошел  к
компьютеру,  посмотрел  на  цветное   изображение  роскошной   диадемы,   на
черно-белый фоторобот,  занимающий  вторую половину  экрана.  -  Точно  тебе
говорю,  не она  это. Косички, кожа смуглая, никакой родинки, а главное-  ни
слова  по-французски...  В общем,  приноси  официальные извинения,  сажай  в
самолет, а я пойду кофейку выпью. Устал...
     Не так уж  он и  устал,  заступив  на  смену всего полтора  часа назад.
Просто боялся колдовского взгляда этой юной, загадочно-прекрасной американки
с цветочной фамилией и африканскими косичками.


     Глава восьмая. Вот и беда
     (август 1995, Колорадо)
     Все счастливые семьи похожи друг на  друга... "  Ну, и пускай! Какое им
до кого дело? Тогда в  Питере... Леня, Ник и Ваня... наши ребята, с которыми
так хотелось встретиться, собраться всем вместе, просто посидеть, поржать. А
когда сидели  за столом  в  ресторане гостиницы, и  все  вроде  сбылось, как
мечталось, даже лучше... Но было что-то между ними не  то, какая-то трещинка
что ли  пролегла.  А когда  расстались, долго  прощаясь  при этом,  говоря о
дружбе  и  обязательной  следующей  встрече,  они  с  Павлом  вдруг испытали
облегчение.
     По несчастью или к счастью,
     Истина проста: икогда не возвращайся
     В прежние места...
     li0  истина  не  так проста.  Может,  как  раз  и  надо возвращаться  в
покинутые тобой места, чтобы показать вечному нытику в твоей  душе,  что все
прошло для  тебя там. Там все  другое, давно чужое. Одни руины. Живи здесь и
сейчас. Радуйся переменам в твоей жизни, пой новые песни, читай новые книги.
Что же еще нужно? У Павла на работе все в полном порядке и в плане денег, и,
самое главное, что дело  свое он любит  и знает. Еще  как  знает!  Когда они
встречаются с профессором Вилаи, и, забыв об окружающих, обо всем  на свете,
с горящими  глазами,  говорят о  своей  любимой проблеме  сверхпроводимости,
испытываешь  чувство какого-то умиления.  Это  когда в школьные  годы, да  и
почему только в школьные, мечтаешь: вот бы встретились Пушкин и Лермонтов. И
сказали бы друг другу самое главное, или бы просто постояли рядом... Но это,
к  сожалению, невозможно.  разве  здесь  это  было возможно?  Один бежит  из
Венгрии   от  фашистов,  попадает  в  Америку,  становится  большим  ученым,
занимается какими-то научными проблемами,  читает статью никому неизвестного
Павла  Чернова  из  Советского  Союза  как  раз  по сути своих исследований,
вдохновляется, работает дальше... Другой вынужден оставить науку, мечется по
стране,  преследуемый,  чудом  избежавший  гибели,  попадает в Штаты... Цепь
случайностей.  А  в  результате встречаются  два  этих  человека  разные  по
возрасту, по рождению, по всему разные... И заняты теперь одним общим делом.
И понимают друг друга с полуслова. Летают высоко над всеми, но рядом. Может,
это и есть та самая сверхпроводимость, которую  они ищут? то  это она? Будто
про профессора и Павла думает, а на самом деле  про себя и Павла.  Это они с
Павлом  летают рядом,  далеко от всех остальных,  это между  ними эта  самая
сверхпроводимость. Потому и Леня, Ваня, Ник почувствовали себя лишними. Ведь
и сказки  на этом месте,  обычно, заканчиваются. Жили они долго и счастливо.
Вот и сказке конец. Кто уж о  тихом семейном счастье будет рассказывать? Кто
об этом будет читать?..
     - Чему ты улыбаешься?
     - Так... Они жили долго и счастливо и умерли в один день...
     - И похоронили их рядом на высоком холме. Про плывут пароходы:  "Привет
супругам Розен!  ",  пролетят самолеты: "Привет супругам Розен! ", а пройдут
пионеры...
     -  А пионерам  здесь  делать нечего.  Детям  до шестнадцати  лет... ицо
Татьяны склонилось над  лицом Павла, распущенные  черные  волосы  закрыли их
обоих от мира.
     - Мы  в шалаше,  - прошептала  она. - Над  нами только далекое звездное
небо. А  рядом  лес, поле ромашек  и  васильков.  Стрекочут  кузнечики... Ты
слышишь?
     - Да... А еще...
     - Тсс...  Молчи.  А внизу у реки  пасутся кони. Они пьют  звездное небо
прямо из речки, а гривы у них такие длинные, что касаются дна...
     - ... и ослик.
     - Какой ослик?
     - Маленький  ослик с грустными глазами. Можно,  он тоже будет пастись у
речки?
     - Ты мой маленький ослик. Ослик Паша. My little donkey Paul.
     - Пол-ослика? Обижаешь!
     -  Иди  ко  мне,  Большой  Брат...  это утро  пятилетний  бутуз  Алеша,
пришедший  в спальню  родителей, очень  удивился, когда  вместо двух  мягких
горных  хребтов,  между  которыми  ехал  обычно  его  игрушечный  автопоезд,
обнаружил тихо посапывавший остров, окруженный океаном одеяла.  Ему пришлось
вернуться в детскую, где еще спал младший  братец Митя, и искать в  игрушках
эскадренный  миноносец  "Сент-Луис".  Военный корабль  сначала  патрулировал
мирный  остров,  но  началась буря, поднялась волна, и  "Сент Луис" врезался
носом в  береговые скалы... то-то ткнулось в спину, Павел вздрогнул и открыл
глаза. Объятья супругов  Розен  распались. Начинался  обычный  будний  день.
есиль еще удивлялась, как Татьяна  Розен управлялась с  тремя  мужиками  без
домработницы и  при этом умудрялась так выглядеть. Сесиль никогда не жила  в
русской деревне  без  газа, водопровода и с удобствами во дворе. Она никогда
не  вкалывала на ленинградской стройке, успевая  халтурить и  еще бегать  на
танцы. Бедняжка! Что она  видела? С чем  могла сравнить? Привычка к комфорту
даже в мелочах,  не говоря  уже о самом необходимом. А  главное, чего Сесиль
никак  не  смогла бы  понять, было то, что  она  запросто отказалась бы и от
этого односемейного американского дома  в Денвере, и от собственной машины и
от всех этих  примочек цивилизации,  и  вернулась  назад в неустроенность  и
неприхотливость, но только вместе с ее мальчиками и Нюточкой.
     Можно, конечно, было  Мите и Леше завтракать в  детском саду, но мелкие
хлопоты по приготовлению нехитрой  трапезы стоят того, чтобы  начинать  день
всем  вместе за большим  семейным столом в светлой  гостиной.  Слушать милых
малышей и наблюдать Павла в роли отца семейства.
     - Мама, почему мы с Митей едим эту кашу, а папа сэндвичи с кофе? тарший
Алексей вступил в период "почемучки" и заодно отстаивания собственных прав.
     - Мама, да! Посему... кофе? - Трехлетний Митя,  похожий на деда Дмитрия
Дормидонтовича, отца Павла, не  только внешне,  но  и какой-то уверенностью,
основательностью, забавлял родителей манерой вставлять  в свою  детскую речь
вводные предложения. - Посему кофе? Хоселось бы снать!
     - Потому что папа уже большой, ему не надо расти, как вам.
     - И еще потому, - подключился Павел к воспитательной работе, - что папа
научился прокладывать  траншеи при помощи супергрейдера, а вы  еще нет! леша
открыл рот с непроглоченной кашей.
     - Суп и клейтел, - повторил Митя.
     -  Внимание! Вот супергрейдер фирмы "Спун энд компани"!  - все, включая
Татьяну, заворожено смотрели на обычную  ложку в руке Павла.  - Прокладываем
первый  туннель с  Севера  на  Юг, не забывая выгружать  в рот  отработанный
грунт...
     Каша  была съедена в  пять  минут.  Мальчики  побежали  за  игрушечными
экскаваторами в свою комнату, чтобы взять их с собой в детский сад.
     - Как бы они сегодня не стали ездить по каше своими машинами?
     - Придется  им сказать,  что  у  "Спун энд  компани" выигран тендер  на
производство проходческих  работ...  -  в улыбке Павла ей показалась скрытая
озабоченность. - Ты говорила, что уже присмотрела water bed?
     - Да. Сегодня  ночью мы были с тобой в шалаше,  а завтра будем качаться
на волнах. на заглянула игриво ему в глаза, но Павел отвел свой взгляд.
     - А сколько стоит это удовольствие?
     - Полторы тысячи. А что, Паша, что-нибудь не так?
     -  Да, нет, все так. Ладно,  после... После... аня отвозила мальчиков в
детский  сад  сама. Вздохнув,  она повернула зеркало в  салоне машины  таким
образом, чтобы не видеть заднего сиденья. Иначе она просто не смотрела бы на
дорогу, а все время наблюдала  за мальчуганами.  Теперь ей оставалось только
слушать.
     Алеша  жужжал   за   спиной,  дублировал   ее   движения,   поворачивал
воображаемый руль, и время от времени верещал на высокой ноте, очень похоже,
но не к месту, изображая скрип тормозов.
     - Леша, не пугай меня, - попросила  Таня. альчик переключил скорость, и
ей стало слышно бормотание младшего.
     - Кто-кто  в теемочке  живет? - тихо сам себя спрашивал Митя и отвечал,
изменяя   голосок:  -  Митя-  мыска-норуска...   Алеса-  лягуска-квакуска...
Нюточка- ежик-ни-головы-ни-ножек... Папочка- зайчик-побегайчик...
     Мамочка-Татьяна прислушалась. Кто же она такая?
     - ... и мамочка- кабан-клыкан... абан-клыкан! Но Митя  сказал это таким
нежным голоском, что кабан-клыкан получился у него еще меньше мышки-норушки.
     Давясь от смеха, Татьяна думала,  что сегодня вечером до слез рассмешит
этим рассказом Павла, а потом  будет  играть  обиженную и пр