риютский, но
ткань из  недешевых,  и  пошив  явно  индивидуальный.  На  изящном  запястье
платиновый квадрат  "Патек  Филипп". Личико  почти  детское,  прямой  носик,
пухлые губы, густые ресницы, трогательная родинка на правой щечке.
     А малышка-то премиленькая!
     Асуров нахмурился- про другое надо сейчас думать, про другое!
     - Когда-то  эта изумительная  вещь  украшала голову русской императрицы
Марии...
     - О,  бедняжка! -  на глазах мадемуазель неожиданно  выступили слезы. -
Потом ей эту голову отрубил страшный злодей Малюта Распутин, ведь так? суров
едва не подавился от клокочущего в груди смеха.
     - Не могу точно сказать, мадемуазель...
     - Анна. Анна Московиц... Так и было, конечно. У  меня по истории высший
балл!..   Решено!  Я  беру!  истый,   наивный  взгляд   ее  больших,  широко
расставленных карих глаз не допускал никаких сомнений и колебаний.
     -  Но, мадемуазель, наш служащий, -  Асуров кивком показал на Робера, -
должно  быть, проинформировал  вас относительно цены? Два миллиона  шестьсот
тысяч франков. На эти деньги можно купить роскошную виллу на Ривьере...
     - Наша вилла в  Сан-Тропе стоит  пять!  - гордо сказала мадемуазель.  -
Через  неделю мне  исполняется  восемнадцать,  и  папа  предложил мне  самой
выбрать подарок. Я выбрала!
     - Поздравляю, Анна, вы сделали идеальный выбор... Теперь, увы. перейдем
к земному и  прокатимся в  банк, ведь вы, я полагаю,  не  носите  миллионы в
сумочке.
     - Не ношу. И пока не могу сама  распоряжаться  своим банковским счетом,
тем более, папиным. Это ведь подарок от него.
     -  В  таком случае, может быть, позвонить  вашему уважаемому  батюшке и
пригласить...
     -  Нет, мсье, он  на конференции  в  Нью-Йорке, прилетает только завтра
вечером.
     -   Тогда,  вероятно,  есть  смысл  отложить  покупку  до  послезавтра?
адемуазель Анна вздохнула и с явным  сожалением возвратила футляр с диадемой
Асурову.
     -  Наверное.  Только  вы  никому...  -  Она  подняла  голову  и в  упор
посмотрела на Асурова. На мгновение ему показалось, что пол под ним качнулся
и  поплыл  куда-то  в  сторону.  -  А  давайте  сделаем  так: послезавтра вы
подвезете  мою  покупку  вот по этому  адресу.  - Она  порылась  в  сумочке,
протянула  Асурову  визитную  карточку.  -  Два  часа  дня  вас  устроит?  Я
предупрежу  папу,  он  вас  примет  и  все  уладит.  Только  пожалуйста,  не
опаздывайте,  он  человек  очень   пунктуальный  и  ценит  пунктуальность  в
других... Что?  Ах, да,  наверное,  в  таких  случаях  полагается  оставлять
задаток? суров взглянул на карточку. Виньеточный  бордюр, на  светло-золотом
поле темно золотые буквы: "Доктор медицины  Рене Московиц, Кавалер Почетного
Легиона, член Французской Академии,  вице-президент Международной Ассоциации
Психиатров". И  прочее,  и  прочее,  так  что внизу едва  хватило  места  на
телефоны  и адрес. Очень респектабельный  адрес, на авеню Гревель голодранцы
не селятся. нна  между тем высыпала на прилавок содержимое  своего кошелька.
Сто пять франков с мелочью и льготный проездной.
     - Это все, что у меня есть при себе... Тогда, может быть, вот это... на
принялась  отстегивать "Патек-Филипп". ще раз  мельком взглянув на карточку,
Асуров сказал:
     - Что вы, что вы, милая Анна, зачем? В  этом нет никакой необходимости.
Не  беспокойтесь.  Все   будет  доставлено  в  назначенное  место  ровно   в
назначенный час. Почтем за честь!
     -  О,  мсье,  вы так  добры!..  суров проводил девушку  до  дверей,  на
обратном  пути  достал   из  кармана  футляр,   раскрыл,  любовно   погладил
шлифованную поверхность сапфира, подмигнул Роберу.
     - Будем надеяться, малышка нашу цацку не подменила.
     - Ой, батоно Константин,  до инфаркта доведете! ба одновременно достали
лупы, вгляделись, удовлетворенно хохотнули.
     - Я же говорю- прилычный дэвушка.
     - А уж богатый! - подхватил Асуров. - Как считаешь- продадим?
     - А то! суров посерьезнел, убрал футляр с диадемой.
     - Ладно,  торгуй  тут,  а  я пойду,  кое  что  проверю. Береженого  бог
бережет. анные сетевого  поиска подтвердили все,  сказанное девушкой. Доктор
Рене  Московиц, 51  год, Эколь Медисин, психологический  факультет  Сорбонны
Кавалер  Почетного  Легиона,  член  Французской   Академии,  вице  президент
Международной  Ассоциации Психиатров,  вдовец, дочь  Анна,  17  лет, частная
школа Эдельшулле в Швейцарии. Париж, 20-й округ,  авеню Гревель, вилла в Сан
Тропе.
     Из  интереса Асуров  прогулялся и  на сайт  Эдельшулле.  Зеленые  горы,
аккуратные белые домики, общая фотография выпускного класса, третья слева во
втором ряду-  Анна  Московиц. Увеличение размыло черты девичьего  лица, зато
четко  видны  родинка  на щеке  и красно-белая  кокарда на  нелепом школьном
берете.
     Сердце Константина Сергеевича успокоилось.
     * * *
     Из-за углового столика поднялся темнокожий парень в растаманских дредах
и яркой рубахе с бахромой, развинченной походочкой приблизился к ней.
     - Хэй мэн!
     -  Хэй  мэн! ни  сыграли  в ритуальные  ладушки  и  только после  этого
расцеловались.
     - Ну, как оно?.. Я тебе пиццу заказал.
     - Как надо... А себе?
     - Клево!.. Пивка.
     - А у тебя?.. Я бы тоже выпила.  Сейчас покажу... Еще  два  пива! сатый
бармен  кивнул  и подставил  кружку  под пивной кран. Хотя обращенная к нему
фраза, как и весь разговор, была на американском английском, чтобы понять ее
не надо было быть полиглотом. Янки такого  типа ничего, кроме  пенной бурды,
не пьют. Разве что  кока-колу. ара  присела за столик,  Анна с удовольствием
сняла с себя идиотский берет и тряхнула кудрявой головой.
     Парень положил перед ней лист бумаги, разгладил.
     - Извини, нарисовал  как  умею. Разберешься. Это холл, он же- приемная,
здесь его  кабинет, здесь ванная, вот тут-  лестница на второй этаж, в жилые
комнаты.
     - Линк, я там была и сама все видела. Переходи к главному
     - О'кэй.  Значит, вот  эта  дверь-  на кухню. Кухня длинная, тут и тут-
кладовые, а выход к служебной калитке- вот тут Не перепутай.
     - Постараюсь. Выход запирается?
     -  Изнутри,  на  щеколду  и  простой  замок.  Повернешь-  откроется.  Я
проверял.
     - Ясно. Калитка?
     -  С  улицы- кодовый замок и электронный  ключ.  Со  двора-  одна белая
кнопочка, вот здесь, на столбе Нажимай и выходи.
     - От задней двери до калитки?
     - Десять шагов по прямой. Промахнуться невозможно...
     - Что за улица?
     -  Нормально. Закоулок.  Тихо, ни народу,  ни машин. Я  прямо  напротив
калитки  встану...  Насчет байка  я с  ребятами  договорился.  Не  "харлей",
конечно, "кавасаки".
     - Главное- чтобы ехал нормально.
     - Вечером доставят- опробуем.
     - Заодно маршрут откатаем.
     - Слушаюсь, босс... ут подали пиво и пиццу, разговор стих.
     Доев, Анна стрельнула у Линка сигаретку и с удовольствием затянулась.
     - Энни, - трагически прошептал Линк. на посмотрела на него с упреком.
     -  Мы,  кажется,  договорились.  Никакой  травки.  Потом-  расслабляйся
сколько влезет, но сейчас...
     - Да я не об этом!.. Понимаешь, я... Эта толстозадая  Натали... Когда я
ее пялил, чувствовал себя таким гадом, таким грешником... Маму вспомнил, они
так похожи...
     - Вот только нытья твоего мне не хватало! Что  ты хочешь? Чтобы я  тебя
утешила прямо здесь, на столе?
     - Я домой хочу...
     - Не  ной! Мы  вообще  зачем все это делаем?! Не затем ли, чтобы ты мог
спокойно вернуться домой?
     * * *
     Асурову не спалось. Теперь, когда перспектива получения миллионов стала
такой близкой и реальной, его терзало чувство острейшего недовольства собой.
Он  вдруг понял,  что с  самого начала выстроил  всю  комбинацию  с диадемой
неправильно,  в корне неправильно.  Вся эта шумиха, фотографии в прессе и на
сайте, громкая презентация... Идиот! Надо было  с самого начала замкнуть все
на  себя, минуя  салон- с  "мушкетером" побеседовать в кабинете  с глазу  на
глаз, расплатиться  из  своих денег, приватно  навести необходимые  справки,
тихой сапой выйти на правильного покупателя. Да, в таком случае все могло бы
растянуться на годы, зато можно было бы со спокойной душой забрать бабки, ни
с кем  не  делясь.  А  теперь... Отодвинуть Баренцева ну никак не получится,
разовый приход такой огромной суммы  спрятать  невозможно,  придется  играть
по-честному,  в  соответствии  с контрактом,  хотя и не  хочется.  Допустим,
причитающиеся  ему,  Асурову,  комиссионные по этой  сделке,  тысяч двести с
хвостиком,  через  хитроумные  бухгалтерские проводки можно  удвоить. Итого,
почти полмиллиона. Уютный домишко  в  симпатичной  провинции,  или небольшая
яхта,  или год  не вылезать  из  лучших  ресторанов.  Приятно,  конечно,  но
будущего на этом  не построишь. Это вам не  два шестьсот... Чертов Баренцев!
Греет пузо где-нибудь на Багамах или щиплет жирных гусей за карточным столом
в  Монте-Карло,  и  даже не в курсе,  что другие  тут для него  надрываются,
миллионы ему зарабатывают... Самое обидное,  что Нил Романыч, скорей  всего,
этого даже и не  заметит. Что ему два "лимона", когда  он  теперь их сотнями
меряет?!  Да  и  на салон давно  уже кладет  с  прибором...  А может, вообще
как-нибудь затихарить эту  сделку от  хозяина? Мол, не было  на  самом  деле
никакой диадемы, так,  рекламная  акция,  изготовили  красивую  побрякушку и
распубликовали,  для  поднятия  престижа  и  привлечения интереса.  И  копию
предъявить,  в  подтверждение.  А покупателю, докторишке этому  миллионщику,
подсунуть  счет  с  другим  номером- не "Русского  Аполлона", а  лично  его,
Константина Сергеевича Асурова?  е пойдет! Не покатит,  блин! Слишком  много
народу видели,  нюхали,  щупали оригинал-  и Робер, верный хозяйский пес,  и
оценщик, и ювелиры, сработавшие  копию,  и  народ  на презентации,  наконец,
дочурка эта богатенькая- возьмет, да и выйдет в свет в царе ком украшении. А
в свете то этом самом и Нил Романыч временами вращается... ороче, лопухнулся
ты, подполковник.  С другой стороны,  еще не вечер... суров  перевернулся  с
боку на бок, посмотрел на светящийся дисплей часов. Действительно, не вечер.
Пять утра.
     Для поездки  к покупателю  был  заказан  черный, сверкающий  лимузин  с
шофером.  Чтобы  мсье  Московиц  понял, что  имеет  дело  не  с  прощелыгами
какими-нибудь,  а  с достойными,  состоятельными людьми. Тобагуа управляющий
заставил надеть черный смокинг с белоснежной  сорочкой,  сам  же, по долгому
размышлению,  облачился в "неформальный" серьги костюм модного  полувоенного
кроя,  не  забыв  дополнить  галстук  булавкой  с  небольшим,  но  настоящим
бриллиантом.
     Дом  господина  Московица  производил  впечатление.   Даже  не  дом,  а
небольшая,  утопающая  в  зелени усадебка, что  в городской  черте  влетело,
должно быть,  в изрядную копеечку. Ворота  раздвинулись  сами собой, и  сами
собой распахнулись стеклянные двери.
     - Остаешься на входе, -  шепотом скомандовал Асуров, поправил  галстук,
пригладил три волосинки на плешивом лбу и вошел в дом.
     С диванчика в просторном холле поднялась Анна и шагнула навстречу ему.
     -  Добрый  день,  мсье,  вы   точны,  благодарю.  на   протянула  узкую
аристократическую ладошку, и Асуров с удовольствием пожал ее.
     По  сравнению с  первой встречей  Анна была совсем другой. Обтягивающий
костюм  из  черной  кожи,  дымчатые очки-"стрекозы" прикрывающие  пол  лица,
уверенность в движениях и манерах.
     - Отец ждет вас.  Я все ему рассказала, он, конечно, хочет взглянуть на
диадему.  Давайте  сделаем так- вы пока  побеседуете, а я надену ее и явлюсь
вам во всей красе. Папа точно не устоит. Да?
     - Да... - проговорил Асуров, откровенно любуясь девушкой.
     - Ну  так дайте  сюда. Надеюсь, вы не забыли ее  в своем магазине?  нна
насмешливо улыбнулась.
     -  Нет, что  вы, - залепетал  Асуров, - вот она. го пальцы на мгновение
замешкались,  открывая замочки  "дипломата",  вдруг  прошиб пот, и мелькнула
несуразная,  недостойная  мыслишка:  хорошо,  что Робер дежурит у  двери.  е
переставая  улыбаться,  Анна  протянула  руку  и  сомкнула  пальчики  вокруг
заветного футляра.
     - Хорошо, - сказала она. - Вам сюда. на  подошла к двойной белой двери,
расположен  ной прямо напротив  входа,  постучала. Бархатный  мужской  голос
отозвался:
     - Да-да?
     - Это Анна. Он пришел. верь распахнулась, на пороге показался невысокий
коренастый мужчина с седой бородкой.
     Анна отступила на шаг, развела руки в легком полу поклоне.
     - Мой папа.
     -  Очень  приятно,  мсье,  -  проворковал  доктор  Московиц  и   сделал
приглашающий жест. - Прошу...
     Асуров шагнул к кабинету. Напоследок, повернув голову, бросил взгляд на
Анну. Она ободряюще подмигнула.
     Как только мужчины скрылись за дверью,  улыбка резко сбежала с ее лица.
Быстро,   деловито  она  прошла   к  другой  двери-  маленькой  и  скромной.
Распахнула.
     Дорогу ей  перегородила  внушительной  комплекции  негритянка  в  белом
переднике. Та самая толстозадая кухарка, похожая на мать Линка.
     - Мадемуазель, куда вы? Сюда нельзя...
     - Доктор  велел подать  горячий  глинтвейн с корицей  и яблоком,  -  не
сбавляя шаг, отчеканила Анна. он ее возражений не предусматривал.
     Кухарка замерла, раскрыв белозубый рот.
     - Поспешите, Натали... - кинула через плечо Анна. обственное имя вывело
кухарку из ступора. Она кинулась  исполнять распоряжение хозяина, переданное
через... Через  новую  секретаршу, что ли? Они так  быстро меняются,  что не
уследишь. Хозяин любит разнообразие...
     Анна  беспрепятственно  преодолела   длинную   кухню,   тамбур,   легко
справилась с  замком, в несколько стремительных шагов пересекла  дворик, уже
четко видя цель- белую кнопку справа от железной калитки.
     Нажала,  плавно  толкнула  калитку,  и  только   оказавшись  на  улице,
запрятала футляр за пазуху куртки.
     Возле нее с ревом остановился мотоцикл. Водитель тоже был весь в черной
коже, с черным шлемом на голове. Второй шлем болтался на высоком руле.
     - Сюда!
     Линк  убрал  руку  с  педали, Анна сняла шлем,  отработанным  движением
надела на  себя, защелкнула застежку, вскочила  в  седло и крепко  обхватила
Линка за пояс.
     - Ну?! Получилось?
     - Да.  Газуй! отоцикл  вздыбился, резко  стартуя,  и парочка унеслась в
восточном направлении, в сторону Периферик-  кольцевой дороги вокруг Парижа.
ам они  влились в мощный транспортный поток, на четвертой по счету развязке,
не доезжая парка Вилетт, ушли влево, вернувшись таким образом в город.
     * * *
     Разговор у доктора Московица сразу принял какой-то непонятный оборот.
     - Располагайтесь, дорогой мой, располагайтесь, будьте как дома... октор
гостеприимно показал на кресло напротив внушительного  письменного стола. На
кожаный диванчик. На кушетку,  поставленную в середине светлого, просторного
кабинета.
     - Спасибо... - Асуров  растерянно  сглотнул. - То есть, куда  именно...
располагаться?
     - Где вам будет комфортнее... суров выбрал кресло. Доктор кивнул.
     - Так, так,  хорошо, расслабьтесь, не напрягайтесь. Может быть, рюмочку
коньяку?
     - Благодарю вас, господин доктор, вы очень любезны...
     - Ну что вы, что вы... - Обворожительно улыбаясь, доктор продефилировал
к столику с разнокалиберными сосудами. - Что предпочитаете? "Мартель"? "Энее
си"? Может быть, "Граф Полиньяк"?
     -  Нет! - сдавленно  вскрикнул Асуров. Доктор внимательно посмотрел  на
него и зацокал языком.
     - Зачем же  так  нервничать,  дорогой  мой,  для этого  нет  решительно
никаких  оснований. Не желаете конь як- и не надо... осковиц уселся напротив
Асурова. идел, молчал и улыбался.
     Молчал и Асуров, не зная, как все это понимать.
     -  Итак, мой  дорогой мсье...  -  Доктор прервал паузу за  мгновение до
того, как она сделалась невыносимой. - Простите, вы не напомните ваше имя?
     - Но, господин доктор, какое это имеет отношение?..
     - Друзья зовут  меня Рене, - прервал Московиц и выжидательно  посмотрел
на Асурова.
     - Константин, - представился, наконец, Асуров. - Константин Асуров.
     - Асюров, - почти правильно повторил доктор. - Интересная фамилия... Ах
да, Анна мне говорила, вы, кажется, русский?
     - Да, - коротко  согласился Асуров, не желая вдаваться в биографические
подробности.   -  "Русский  Аполлон",  антикварно  художественный  салон  на
Ришелье-Друат...
     - Надо  же,  как интересно, мир полон совпадений. Мой  дедушка тоже был
подданным Российской империи.  Не  русским,  правда,  но  кое-каким  русским
словам  он  меня  научил.  - Доктор начал  декламировать, подчеркивая каждое
слово выразительным жестом рук. - Погром. Казаки. Самогон.  Жидовска  морда.
Эбэнамать...     оследнее     слово     вышло     у     доктора     каким-то
идиллически-мечтательным.
     Асуров выдавил из себя улыбку.
     - У вас явные способности к языкам, господин доктор.
     -  Рене...  Впрочем,  как   вам  будет  удобно...  Итак,  мсье  Асюров,
расскажите что-нибудь о себе.
     - Что-  о  себе? т  неожиданности  получилось почти  грубо, но  доктор,
похоже, неправильной нотки не заметил.
     - Все, что посчитаете нужным. Вы ведь, кажется, родились не здесь, а  в
России. Давно ли  приехали? Как  вам  здесь нравится?  Комфортно  ли  прошел
адаптационный  период,  или вы  считаете, что  он до сих пор  не закончился?
суров нервно забарабанил пальцами по столу.
     - Доктор, я не понимаю...
     - Не надо нервничать, дорогой мой, поверьте, вы пришли к другу, который
желает  вам только  добра... Оказаться в чужой стране, среди чужих  людей, с
другим языком, другой культурой, другими обычаями- это само  по себе большой
стресс. Поверьте, я знаю, о чем  говорю.  Когда после Сорбонны я прилетел на
стажировку в  Нью-Йорк, мне очень  долго  было  так  тоскливо, так  одиноко.
Бессонница,   безотчетные  тревоги,   вялость,   сменяемая  немотивированным
возбуждением.  Разом пробудились все детские страхи, неврозы. Представляете,
полдня я проводил за столом, принимая пациентов,  а полдня- на  кушетке, сам
превращаясь в  пациента... Кстати,  может быть,  приляжете? Поверь  те,  так
будет удобнее. И расслабьте узел  на галстуке. Асуров шумно выдохнул. Все. С
него хватит.
     - Какой к черту галстук, доктор! Можно подумать, вы не  догадываетесь о
цели моего визита! Я к вам не лечиться пришел!..
     - Конечно,  конечно, дорогой мой.  Ну,  разумеется, не лечиться. Как вы
могли такое  подумать? Мы  просто  сидим, беседуем,  как  два  старых друга,
делимся свои ми проблемами.
     - Да нет у меня проблем! Никаких проблем!  Просто отдайте мне деньги за
диадему, которую купила в моем салоне ваша дочь!
     - А, так  вы  говорите-  диадему? Моя  дочь? В вашем салоне?  -  Доктор
говорил    спокойно,    медленно,    сопровождая    слова    волнообразными,
умиротворяющими движениями  рук.  -  Очень  интересно.  Продолжай  те,  мсье
Асюров, продолжайте...
     - А что продолжать?! Пришла,  выбрала, сказала- это ваш ей  подарок  на
восемнадцать лет.
     - Восемнадцать? Так  так... Так  что, говорите, она  выбрала  от  моего
лица? Диадему?
     - Именно диадему! Принадлежавшую русской императрице Марии!
     -  Да-да,  понимаю... Русской  императрице,  конечно,  как  же иначе...
Несомненно, редкой ценности вещь?
     -  Еще бы! Золото девяносто восьмой пробы!  Сапфира девятнадцать карат!
Рубины! Топазы!  Бриллианты! А работа?! Клейма самого Винклера!  возбуждении
своем Асуров  перешел на русский, но доктор по прежнему кивал, будто понимая
каждое слово.
     - О да, бесценное произведение!  Надеюсь, вы  назначили соответствующую
цену?  Сколько?  Миллионов  пятьдесят, я  полагаю?  суров  запнулся,  поднял
голову, встретил ясный, добрый взгляд доктора.
     - Нет, не пятьдесят, конечно. Она стоит значительно меньше. Два...  три
миллиона франков.  Но  если  по-вашему  это  дорого,  мы  могли бы  обсудить
скид