его с той же скоростью дельфина, так и здесь с первого
взгляда было ясно,  что  собравшиеся  здесь  люди  источают  смертельную
угрозу. Карелла искренне сомневался, что Флетчер чувствует это столь  же
отчетливо, как и он. Он знал только одно  —  что  он  не  намерен  здесь
задерживаться надолго и особенно в компании явно пьяного Флетчера.
   Неприятности начались сразу же, как только они попали сюда.
   Флетчер начал проталкиваться к бару и молодой человек с сухим  лицом,
в темно-синем костюме и цветастом галстуке, который больше подходил бы к
апрелю, а не к декабрю, резко обернулся к нему и сказал:  «Полегче».  Он
сказал  это  чуть  ли  не  шепотом,  но  слово  повисло  в  воздухе  как
смертельная угроза. Прежде чем Флетчер успел ответить ему или как-то еще
отреагировать на его слова, молодой человек положил свою руку  на  плечо
Флетчеру и  толкнул  с  такой  силой,  что  тот  упал  на  пол.  Флетчер
недоуменно уставился на него, часто мигая, а потом неуклюже, по-пьяному,
попытался подняться. Молодой человек тут же пнул его ногой в грудь.  Это
был не сильный пинок, но и от него Флетчер  грохнулся  навзничь,  сильно
ударившись головой о посыпанный песком пол. Молодой человек  развернулся
для следующего пинка, на этот раз направленного,  несомненно,  в  голову
Флетчера.
   — Кончай, — сказал Карелла.
   Не меняя позы — а он стоял сейчас, опираясь на одну ногу,  вторая  же
была занесена для удара, — молодой человек глянул в сторону Кареллы.
   — Что кончай? — спросил он.
   Он улыбался.  Казалось,  что  он  весьма  рад  вмешательству  другого
человека, которого тоже  можно  наметить  в  жертву.  Он  всем  корпусом
развернулся в сторону Кареллы, равномерно распределив свой  вес  на  обе
ноги и плотно сжав кулаки.
   — Вы, кажется, что-то сказали? — спросил он, все еще улыбаясь.
   — Кончай,  детка,  выступать,  —  сказал  Карелла  и  наклонился  над
Флетчером, помогая тому подняться на ноги. Он  прекрасно  знал,  что  за
этим последует, и поэтому дальнейшее не явилось для него неожиданностью.
Полной неожиданностью явилось это для молодого человека. Не ожидая,  что
его противник наклонится над лежащим, он резко  выбросил  правый  кулак,
который прочертил дугу в пустом пространстве, и сам нападающий,  потеряв
равновесие, грохнулся на песок пола. Потом, совершенно инстинктивно,  он
сделал то, что привык делать в подобных ситуациях на улицах, с  тех  пор
как ему исполнилось двенадцать лет, — он сунул руку  в  карман  брюк  за
ножом. Но Карелла не стал  дожидаться,  пока  парень  достанет  нож.  Он
быстро и точно ударил его ногой в промежность и  сразу  же  обернулся  в
сторону стойки бара.  Там  еще  один  молодой  человек  был  явно  готов
вмешаться в драку.
   — Я сотрудник полиции. Не стоит горячиться, ладно?  —  очень  тихо  и
спокойно проговорил он.
   Второй молодой человек моментально перестал горячиться. В зале  сразу
же установилась мертвая тишина. Держась спиной к бару и надеясь  на  то,
что бармен не огреет его по голове бутылкой, Карелла ухватил Флетчера за
руки и поставил на ноги.
   — С вами все в порядке? — спросил он.
   — Со мной все отлично, — сказал Флетчер.
   — Пошли отсюда.
   Он провел Флетчера к двери, стараясь двигаться как можно быстрее.  Он
прекрасно знал, что жетон полицейского вовсе не может  служить  надежной
защитой в местах, подобных этому, и  хотел  поживее  убраться  отсюда  к
чертовой матери. Оказавшись на улице, он молился об одном — чтобы их  не
прищучили тут, пока они добираются до автомобиля.
   К тому времени, когда они усаживались в машину,  с  полдюжины  мужчин
высыпало из бара.
   — Закройте дверь со своей стороны! — скомандовал Карелла Флетчеру,  а
сам включил зажигание и нажал на педаль газа. Мотор  взревел,  и  машина
сорвалась с места. Карелла не снимал ногу с педали  газа,  пока  они  не
оказались примерно в миле от бара и пока он не убедился, что  погони  за
ними нет.
   — Это было великолепно, — сказал Флетчер.
   — Да, уж лучше некуда, — сказал Карелла.
   — Я восхищен. Я всегда восхищался людьми, которые могут это делать, —
сказал Флетчер.
   — А какого черта, скажите на милость, вам понадобился  этот  вечерний
моцион? — спросил Карелла.
   — Мне хотелось, чтобы вы их всех увидели... — сказал Флетчер, а затем
откинул голову на спинку сиденья и тут же заснул.
   Глава XI
   В понедельник Клинг был свободен от дежурства и с самого раннего утра
позвонил Синди Форрест. Была еще только половина восьмого, но  поскольку
он  прекрасно  знал,  когда  она  просыпается  по  утрам,  и   поскольку
телефонный  аппарат  висел  у  нее  на  кухонной  стене  сразу   же   за
холодильником, и поскольку он точно знал, что в этот  самый  момент  она
занята приготовлением завтрака, то он нисколько не был удивлен тем,  что
трубку она сняла после первого же гудка.
   — Алло? — сказала она. Она, по-видимому, торопилась и голос у нее был
запыхавшийся. Обычно она  оставляла  себе  только  полчаса  на  сборы  и
носилась каждое утро из спальни в кухню, из кухни в ванную, из ванной  в
спальню, а потом уже бегом направлялась к лифту и  умудрялась  при  этом
выглядеть ухоженной и отдохнувшей, готовой к покорению  всего  мира.  Он
представил  себе,  как  она  стоит  там  сейчас  наполовину  одетая,   и
почувствовал желание оказаться рядом с ней.
   — Привет, Синди, — сказал он, — это я.
   — О, привет, Берт, — сказала  она.  —  Не  можешь  ли  ты  секундочку
подождать? У меня закипает кофе. — Он  подождал  и,  как  было  обещано,
через секунду она снова взяла трубку. — Все в порядке, — сказала она.  —
А я пыталась дозвониться тебе вчера вечером.
   — Да, я знаю. Именно поэтому я и звоню тебе.
   — Правильно, я звонила, — сказала  она.  Потом  наступила  длительная
пауза. — Я пытаюсь припомнить, зачем это я звонила. Ах, да.  Я  в  шкафу
наткнулась на одну из твоих сорочек и хотела спросить тебя,  что  мне  с
ней делать. Поэтому я позвонила тебе сначала домой, но ты не подходил  к
телефону. Тогда я решила, что, может быть, ты  дежуришь  и  позвонила  в
участок, но Стив сказал, что ты свободен. Поэтому я  решила,  что  будет
лучше всего, если  я  просто  запакую  ее  и  отошлю  по  почте.  Я  уже
запаковала ее и надписала адрес.
   И трубка опять замолчала.
   — Вот я и думаю, что сейчас по дороге я зайду на почту и отошлю ее, —
сказала наконец Синди.
   — Хорошо, — сказал Клинг.
   — Если ты, конечно, хочешь, чтобы я так сделала, — сказала Синди.
   — А что бы ты сама предпочла сделать?
   — Ну раз я ее уже запаковала и даже надписала адрес, то,  пожалуй,  я
так и поступлю.
   — Да, теперь, пожалуй, пришлось бы  повозиться,  распаковывая  ее,  —
сказал Клинг.
   — А с какой стати я стала б теперь распаковывать ее?
   — Ну я не знаю. А зачем ты звонила мне в субботу?
   — Чтобы спросить у тебя, что мне делать с рубашкой.
   — А какой же выбор был у тебя тогда?
   — Когда? В субботу?
   — Да, — ответил Клинг. — Когда ты звонила.
   — Тогда было несколько возможностей, как я думаю. Ты  мог,  например,
сам зайти за ней сюда или я могла бы оставить ее у тебя на  работе,  или
завезти домой, или мы могли бы встретиться где-нибудь и выпить  там  или
перекусить чего, а одновременно...
   — Я не знал, что это мне разрешено.
   — Что?
   — Ну выпить вместе, как впрочем, и все остальное.
   — Теперь это все представляет чисто академический интерес, не так ли?
Тебя не оказалось дома, когда я позвонила, и на работе ты тоже  не  был,
поэтому я уже и запаковала эту чертову рубашку и сегодня же утром отошлю
ее тебе.
   — А с чего это вдруг ты так распсиховалась?
   — Кто распсиховался? — сказала Синди.
   — Голос у тебя какой-то злой.
   — Просто я должна выходить через двадцать минут, а я  еще  не  успела
даже чашку кофе выпить.
   — Боишься опоздать в больницу? — сказал Клинг. — Как же, это могло бы
огорчить твоего дружка, этого доктора Фрейда.
   — Ха-ха, — невесело рассмеялась Синди.
   — Кстати, как он?
   — Он, кстати, хорошо.
   — Ладно.
   — Берт?
   — Да, Синди.
   — Нет, ничего.
   — А что?
   — Да так ерунда. Так я отошлю тебе рубашку по почте. Я ее выстирала и
отгладила. Надеюсь, что ее там не испачкают в пути.
   — Надеюсь.
   — Да свидания, Берт, — сказала она и повесила трубку.
   Клинг тоже повесил трубку, тяжело вздохнул и направился на кухню.  Он
позавтракал соком грейпфрута, кофе и  съел  пару  ломтиков  поджаренного
хлеба, а потом снова вернулся в спальню и набрал номер Норы Симонофф. На
его предложение  позавтракать  вместе  она  ответила  вежливым  отказом,
сказав, что ей предстоит  встреча  с  художественным  редактором.  Боясь
теперь, что она откажется и пообедать вместе с ним, он спросил ее, а  не
согласится ли она встретиться и выпить чего-нибудь с ним примерно в пять
— половине шестого.  К  его  немалому  удивлению,  она  сказала,  что  с
удовольствием.  Они  договорились  встретиться  в  «Оазисе»,   небольшом
коктейль-холле в одном из старейших отелей города  на  западной  окраине
Гроувер-Парка. Потом Клинг отправился в ванную и принялся чистить зубы.
   Дом номер четыреста тридцать четыре по Шестнадцатой Северной оказался
каменным зданием, расположенным на территории участка,  между  Эйнсли  и
Калвер-авеню. Мейер и Карелла отыскали на одном  из  почтовых  ящиков  в
холле надпись «Л.Кантор», после чего стали подниматься  по  лестнице  на
четвертый этаж. Они пытались было дозвониться по номеру,  который  стоял
третьим в записной книжке Сарры Флетчер, но  на  телефонной  станции  им
сообщили, что номер этот временно не работает.
   Когда они оказались перед нужной им дверью, Мейер постучал. Ответа не
было. Подождали немного и Мейер постучал снова.
   — Да? — ответил из-за двери женский голос. — Кто там?
   — Полиция, — ответил Мейер. Последовала короткая пауза.
   — Одну минуточку, — сказал женский голос.
   — Как ты думаешь, он дома? — шепотом спросил Мейер.
   Карелла пожал плечами. Потом  они  услышали  приближающиеся  к  двери
шаги. Через закрытую дверь женщина спросила:
   — А что вам нужно?
   — Нам нужен Лу Кантор, — сказал Мейер.
   — А зачем?
   — Обычная проверка, — сказал Мейер.
   Дверь приоткрылась, оставаясь запертой на цепочку.
   — Предъявите мне ваши жетоны, — сказала женщина.
   Что бы там ни говорили о жителях города, но они уже успели  научиться
требовать  у  полиции,  чтобы  она  предъявила  им  либо  жетоны,   либо
удостоверения, потому что в противном случае может оказаться, что  перед
вами не представитель закона, а грабитель или насильник, или  убийца,  и
что тогда прикажете делать? Мейер поднес  к  щели  свой  жетон.  Женщина
внимательно оглядела его сквозь щель, а потом  снова  притворила  дверь,
сняла цепочку, а потом распахнула дверь перед ними.
   — Входите, — пригласила она.
   Они вошли в квартиру. Женщина сразу же притворила  за  ними  дверь  и
заперла ее. Они оказались в маленькой, чисто прибранной кухоньке.  Через
арку без двери им была видна  соседняя  комната,  которая,  по-видимому,
служила гостиной. Там стояли  два  кресла,  софа,  торшер  и  телевизор.
Женщине было лет тридцать пять, у нее  была  рослая  и  плотная  фигура.
Короткие прямые черные волосы обрамляли довольное  грубое  лицо.  Поверх
пижамы на ней был накинут халат, но ноги оставались босыми.  Ее  голубые
недоверчивые глаза подозрительно уставились на полицейских.
   — Он здесь? — спросил Мейер.
   — Кто здесь?
   — Мистер Кантор.
   Женщина с  удивлением  вскинула  брови.  Потом  до  нее  дошел  смысл
сказанного, и легкая улыбка тронула ее губы.
   — Лу Кантор — это я, — сказала она. — Луиза Кантор. Так  что  вам  от
меня нужно?
   — Ох, простите — сказал Мейер, внимательно приглядываясь к ней.
   — Так что же все-таки вам от меня нужно? — повторила свой вопрос  Лу.
Улыбка исчезла с ее лица, и она снова нахмурилась.
   Карелла достал  из  своей  записной  книжки  фотографию  и  подал  ее
женщине.
   — Вы знакомы с этой женщиной? — спросил он.
   — Да, — сказала Лу.
   — Можете назвать ее имя и фамилию?
   — Да, — устало сказала Лу. — Это Седди Коллинз. А что с ней?
   Карелла решил играть в открытую.
   — Она была убита, — сказал он.
   — М-м-м, — сказала Лу и возвратила ему фотографию.
   — Я так и подумала.
   — А что заставило вас так подумать?
   — Я видела ее фотографию в газете на прошлой неделе. Или, по  крайней
мере, фотографию женщины, чертовски похожей на нее. Но фамилия там  была
другая, и я подумала тогда: «Нет, это не она», но,  господи,  сейчас  вы
показали эту фотографию, и значит, что это все-таки была она.
   — Лу пожала плечами и подошла к плите. — Может быть, вы хотите  кофе?
— спросила она. — Я сварю в один момент, если хотите.
   — Нет, спасибо, — сказал Карелла. — А насколько хорошо вы  ее  знали,
мисс Кантор? Лу снова пожала плечами.
   — Мы знакомы были очень недолго. Познакомились мы в сентябре. И после
этого я встречалась с ней три или четыре раза.
   — Где вы познакомились с ней? — спросил Карелла.
   — В баре, который называется «Пурпурные стулья»,  —  ответила  Лу.  —
Да-да, — быстро добавила она, — я — именно то, что вы подумали.
   — Никто вас ни о чем не спрашивает, — сказал Карелла.
   — Вопрос был написан у вас на лице.
   — Так как же с Седди Коллинз?
   — А что Седди Коллинз?  Говорите,  что  вам  нужно,  я  не  собираюсь
вытягивать из вас вопросы.
   — А почему?
   — Главным образом, потому, что я не люблю, когда  вмешиваются  в  мои
личные дела.
   — Никто здесь не касается ваших личных дел, мисс Кантор. Вы  молитесь
своему богу, я своему. Мы  сюда  пришли,  чтобы  поговорить  о  женщине,
которая была убита.
   — Тогда и говорите о ней. Что вам хотелось бы знать? То, что она была
нормальной? Все бывают нормальными, пока не перестают ими быть, разве не
так? Ей хотелось познать нечто новое. И я помогла ей в этом.
   — А вы знали, что она замужем?
   — Знала. Ну и что?
   — Она сказала вам?
   — Да, сказала. Она разревелась тут однажды, а я потом всю ночь должна
была утешать ее. Так что я знала, что она замужем.
   — А что она говорила о своем муже?
   — Ничего особенного.
   — А что именно?
   — Она говорила, что у него другая женщина. Говорила, что  он  сбегает
от нее каждый уик-энд к ней, а сам говорит маленькой Седди, что  у  него
какие-то дела в другом городе. И это, черт побери,  продолжается  каждый
уик-энд, представляете?
   — И как долго это продолжалось?
   — А кто это может знать? Она узнала об этом перед самым Рождеством, в
прошлом году.
   — И как часто вы говорите, виделись с ней?
   — Три или четыре раза. Она приходила ко мне во время уик-эндов, когда
он уезжал из дома. Плакаться в жилетку.
   — А что вы можете сказать насчет вот этого? — сказал Карелла и  подал
ей записную книжку Сарры, раскрытую на страничке «Для записей».
   — Я не знаю никого из этих людей, — сказала Лу.
   — А эти буквенные обозначения под вашим именем, — сказал Карелла.
   — Так что же тут?
   — «ПС» и потом «СД». Можете как-нибудь расшифровать их?
   — Ну, что касается «ПС», то это совершенно очевидно, не так ли?
   — Очевидно? — спросил Карелла.
   — Конечно же. Мы встретились с ней в «Пурпурных стульях»,  —  сказала
Лу. — А что же еще это могло бы означать?
   Карелла вдруг почувствовал себя полнейшим идиотом.
   — Да, естественно, — сказал он.
   — А как тогда насчет этих вот, вторых? — спросил Мейер.
   — Представления не имею, — ответила Лу и вернула записную  книжку.  —
Больше у вас ко мне никаких вопросов нет?
   — Нет, вопросов больше нет и спасибо вам огромное, — сказал Карелла.
   — Мне будет очень не хватать ее, —  сказала  вдруг  Лу.  —  Она  была
просто великолепна.
   Процесс расшифровки кода сходен с катанием на велосипеде: как  только
поймешь что к чему, то сразу же  дело  и  пойдет  на  лад.  С  некоторой
помощью со стороны Джералда Флетчера, который  в  качестве  гида  провел
Кареллу по злачным заведениям прошлой ночью,  и  с  немалой  помощью  Лу
Кантор, которая великодушно предоставила ему ключ к шифру,  Карелла  мог
теперь по-новому взглянуть на список в записной книжке Сарры и разгадать
значения букв. Но, правда, не совсем так.
   Прошлой  ночью   Флетчер   руководствовался   скорее   географическим
положением злачных мест, а не порядковым номером  записей.  Сначала  они
зашли в гриль-бар «Педди», затем в «Забаву» (3), после нее  в  «Пурпуные
стулья»  (ПС)  и,  наконец,  «Отдых  у  Квигли»   (ОУК).   Из   каких-то
соображений, возможно, просто для  того,  чтобы  не  повторяться,  Сарра
Флетчер сочла необходимым пометить буквенными  обозначениями  те  места,
где она подыскивала себе временных сожителей.
   Теперь, когда Карелла освоил езду на велосипеде, ему было  совершенно
ясно, что буква «С» под номером телефона Майкла Торнтона могла  означать
только «Салун», где, по признанию Торнтона, он  и  познакомился  с  ней.
Джералд Флетчер, правда, не завел его  туда  прошлой  ночью,  но  скорее
всего и это место значилось в его  списке  и  он  намеревался  заглянуть
туда, чему, правда,  помешало  явное  опьянение  и  драка  в  «Отдыхе  у
Квигли».
   Но что, черт возьми, могли означать буквы «СД»?
   По скромным подсчетам Кареллы за последние двадцать  четыре  часа  он
побывал в большем количестве баров, чем успел это сделать  за  последние
двадцать четыре года своей жизни.  И  все-таки  он  решил  этим  вечером
отправиться в «Салун». Трудно выведать что-нибудь, не задавая  вопросов,
а кроме того, и при езде  на  велосипеде  нельзя  полагаться  только  на
интуицию.
   Скрипачи ходили  между  столиками,  наигрывая  мелодии  самых  модных
песенок, но  ни  одна  из  них,  как  оказалось,  не  в  состоянии  была
произвести на Нору такое впечатление, как «Что-то» в исполнении Битлз.
   — Я очень обрадовалась вашему звонку, — сказала Нора.  —  Терпеть  не
могу идти прямо домой после тяжелого рабочего  дня.  Да  и  эта  встреча
сегодня прошла у меня просто ужасно. Художественный редактор начал  свою
карьеру сорок лет назад, работая грузчиком на складе, а  потом  закончил
заочные курсы, одни из тех, что рекламируют  на  спичечных  коробках.  И
этот человек имеет наглость заявлять мне, что рука у девушки  нарисована
не так, — она поглядела на него и сочла нужным пояснить. — Речь  шла  об
обложке с изображением девушки, как бы  отбрасывающей  упавшую  на  лицо
прядь волос.
   — Понятно, — сказал Клинг.
   — Вот вам, например,  приходится  когда-нибудь  выслушивать  подобную
чепуху? — спросила она.
   — Бывает иногда.
   — Во всяком случае, я была очень рада вашему звонку. После встречи  с
таким  идиотом  просто  необходимо   выпить,   чтобы   хоть   как-нибудь
успокоиться.
   — А как же насчет компании?
   — Что?
   — Я, конечно, рад тому, что вам захотелось выпить, но...
   — Да перестаньте вы, — сказал Нора, — вы же прекрасно знаете, что мне
нравится ваше общество.
   — Когда же это оно вам успело понравиться?
   — Всегда нравилось. И не будем об этом.
   — А можно задать вам один вопрос?
   — Конечно можно.
   — А почему вы находитесь здесь со мной, а не с этим вашим  загадочным
другом?
   — Видите ли, — сказал Нора и тут же отвернулась, готовя новую ложь, —
как я уже говорила вам... о,  погодите,  скрипачи  направляются  в  нашу
сторону. Быстренько придумайте, что бы им заказать.
   — Закажите им «Что-то», — сказал Клинг, и Нора при этих словах  резко
обернулась в его сторону с опасно поблескивающими глазами.
   — Тут нет ничего забавного, Берт, — сказала она.
   — Расскажите мне о своем друге.
   — Мне нечего особенно рассказывать. Он врач и проводит много  времени
в своей больнице. А в результате получается так, что он бывает  свободен
далеко не так часто, как мне хотелось бы, и поэтому я считаю  совершенно
нормальным, например, сходить куда-нибудь и выпить, как сейчас  с  вами.
Собственно, это не так-то уж и тактично с вашей  стороны  говорить  мне,
чтобы я заказала «Что-то», зная о том, что эта мелодия  имеет  для  ме