.  Он  обернулся  к
Джемисону. — Вы ведь, надеюсь, не будете возражать, Эллиот?
   — Ничуть, — сказал Джемисон. — В компании веселее.
   — В таком случае я с радостью присоединяюсь к вам, — сказал рыжий.
   Войдя в бар все трое заняли места за столиком.
   — Разрешите представиться, —  сказал  Парсонс.  —  Меня  зовут  Чарли
Парсонс, а это мой друг — Эллиот Джемисон.
   — Очень рад познакомиться, — сказал рыжий. — Френк О'Нейл. Я  приехал
сюда  исключительно  ради  удовольствия.  Понимаете,  часть  тех  акций,
держателем которых я являюсь, внезапно резко подскочили в цене, вот я  и
решил  воспользоваться  выплачиваемыми  дивидендами  и  весело  провести
время. — Он пригнулся над столом, понижая голос. —  У  меня  сейчас  при
себе более трех тысяч долларов. Думаю, что на них можно отлично гульнуть
и  заработать  недурное  похмелье,  а?  —  Он  расхохотался,  Парсонс  с
Джемисоном тоже рассмеялись, а потом они заказали по коктейлю.
   — Заказывайте что угодно и сколько угодно, — сказал О'Нейл. — Я плачу
за все.
   —  О  нет,  —  сказал  Парсонс.  —  Ведь  это   мы   пригласили   вас
присоединиться к нам.
   — Ерунда все это, — настаивал на своем  О'Нейл.  —  Если  бы  не  вы,
ребята, мне пришлось бы сидеть в  полном  одиночестве.  А  это  в  чужом
городе совсем не весело.
   — Видите ли, — сказал Джемисон, — я, собственно, считаю, что это было
бы несправедливо по отношению к вам...
   —  Конечно,  Эллиот,  это  будет  нечестно.  Просто  каждый  из   нас
расплатится по разу за всех, правда?
   — Нет, сэр! — возразил О'Нейл.
   Похоже было, что он довольно горячий парень,  и  вопрос  о  том,  кто
будет платить за выпивку, настраивал его на решительный  лад.  Он  сразу
повысил голос:
   — Я буду платить за все. У меня сейчас при себе три тысячи долларов и
если уж из этих денег я не в состоянии уплатить  на  несколько  паршивых
коктейлей, то я хотел бы знать, сколько же за них нужно платить?
   — Дело совсем не в этом, Френк, — сказал Парсонс. —  На  самом  деле.
Мне просто это неловко как-то.
   — Да и мне тоже, — сказал Джемисон. — Я полагаю, что Чарли  прав.  Мы
каждый заплатим по разу за всех.
   — Нет, знаете, что мы сделаем, — сказал О'Нейл. — Мы разыграем,  кому
из нас придется платить. Что вы на это скажете?
   — Разыграем? — сказал Парсонс. — Каким же это образом?
   — А мы станем бросать  монетки.  Вот  так,  —  он  вынул  из  кармана
двадцатипятицентовик.
   Им уже успели подать выпивку  к  мужчины  принялись  потягивать  свои
коктейли. Парсонс тоже достал из кармана такую же  монетку,  а  потом  и
Джемисон вынул такую же.
   — Давайте установим такой порядок, — сказал О'Нейл. — Все  мы  бросим
наши монетки. Лишний выбывает, то есть тот парень,  у  которого  выпадет
решка, когда у двух остальных будет орел или наоборот, если у него будет
орел, а у остальных решка, он не платит. А потом оставшиеся двое  бросят
монетку, чтобы определить кому из них платить.
   — Ну что ж, это справедливо, — сказал Парсонс.
   — Итак, поехали, — сказал О'Нейл.
   Все трое щелчком  заставили  вертеться  монетки  по  столу,  а  потом
накрыли их руками. Потом открыли. У Парсонса с О'Нейлом выпали  орлы,  у
Джемисона — решка.
   — Ну вот, он выпадает, — сказал О'Нейл.  —  Теперь  нам  между  собой
нужно решить, кому платить. Чарли. Они снова завертели монетки.
   — А как теперь? — спросил Парсонс.
   — Теперь вы угадывайте, одинаково у нас  упали  монетки  или  нет,  —
сказал О'Нейл.
   — Ну, пусть будет одинаково.
   Они открыли монетки. У обоих выпали орлы.
   — Вы проиграли, — сказал Парсонс.
   — Я всегда проигрываю, — сказал О'Нейл и казалось, что,  несмотря  на
проявленную им готовность заплатить по общему счету, он выглядел  весьма
расстроенным тем, что ему и в самом деле придется платить. — Нет, просто
я ужасно невезучий, — продолжал он. —  Бывает,  что  кто-то  там  зайдет
случайно на карнавал и стоит ему бросить пару мячей, он тут  же  уходит,
выиграв электрическую газонокосилку. Или на лотерее  купит,  к  примеру,
один-единственный билет и сразу же выигрывает автомобиль.  А  я  покупаю
эти билеты просто пачками, но за всю свою жизнь так ни разу ничего и  не
выиграл. Ничего не поделаешь, таким я уродился.
   — Не стоит расстраиваться,  —  попытался  успокоить  его  Парсонс.  —
Просто я заплачу за следующую порцию.
   — А вот это вы зря, —  сказал  О'Нейл.  —  Просто  давайте  разыграем
следующий заказ.
   — Но мы же еще не успели выпить этот, — мягко возразил Джемисон.
   — Это ничего не значит, — сказал О'Нейл. —  Впрочем,  и  следующий  я
наверняка проиграю. Давайте вертеть монетки.
   — Вам не следовало бы так относиться к игре, — сказал  Парсонс.  —  Я
вот, например, уверен, что если вы играете в орлянку, в карты  и  вообще
во что угодно, можно в какой-то степени влиять на удачу. Честное  слово,
это так. Все дело в том, что у вас на уме. Стоит только  вам  все  время
думать о том,- что вы проиграете и тогда проигрыш вам обеспечен.
   — О чем бы я там не думал, я все равно проигрываю, — сказал О'Нейл. —
Ладно, давайте метнем наши монетки.
   Они метнули монетки и прикрыли их ладонями. У Парсонса выпал орел.
   У О'Нейла — тоже орел. У Джемисона выпала решка.
   — Нет, вы только поглядите на этого везунчика, —  сказал  раздраженно
О'Нейл. — Вы наверняка можете прыгнуть в чан с  дерьмом  и  вылезете  из
него пахнущим лавандой.
   — Вообще-то в жизни мне не так  уж  и  везет,  —  извиняющимся  тоном
проговорил Джемисон.
   Он бросил взгляд на Парсонса, который только движением бровей выразил
ему сочувствие в том,  что  в  лице  О'Нейла  они  выбрали  себе  весьма
странного, собутыльника.
   — Ну что ж, — сказал О'Нейл, — давайте доведем это дело до конца.  На
этот раз я буду угадывать, — они с Парсонсом метнули монетки  и  накрыли
их руками. — Одинаково, — сказал О'Нейл.
   Парсонс открыл свою монетку. Выпал орел. У О'Нейла выпала решка.
   — Вот сволочь! Ну, убедились? Мне никогда не выиграть! Ладно, давайте
сыграем еще разок на следующую выпивку.
   — Так ведь у нас и без того есть уже одна выпивка в запасе,  —  мягко
сказал Парсонс.
   — Так что — вы хотите, чтобы я обязательно платил  за  вашу  выпивку,
так что ли? — выкрикнул О'Нейл.
   — Нет, что вы, дело совсем не в этом.
   — Так почему же в таком случае вы не хотите дать мне шанс отыграться?
   Парсонс мягко улыбнулся и поглядел на Джемисона, как бы прося у  того
поддержки. Джемисон откашлялся.
   — Вы неправильно нас поняли, Френк, — сказал он. — Мы ведь совсем  не
собирались пьянствовать целую ночь. Кстати, я ведь еще  и  пообедать  не
успел.
   — Неужели каких-то три жалких коктейля вы называете  загулом  на  всю
ночь? — раздраженно  сказал  О'Нейл.  —  Давайте  сыграем  еще  на  одну
выпивку.
   Парсонс мягко улыбнулся.
   — Френк, разговор этот имеет чисто теоретический  интерес.  Мы  можем
просто не досидеть тут до этой третьей порции. Послушайте, разрешите мне
просто оплатить два прошлых заказа, ладно? Вообще-то, идея  прийти  сюда
целиком моя и мне немного неловко, что,..
   — Я проиграл и расплачиваться буду я! — твердо объявил  О'Нейл.  —  А
теперь давайте сыграем на третью порцию.
   Парсонс тяжело вздохнул. Джемисон  пожал  плечами  и  переглянулся  с
Парсонсом. Все метнули монеты.
   — Орел, — сказал Джемисон.
   — Решка, — сказал Парсонс.
   — Решка, — мрачно объявил О'Нейл. — Нет,  этот  Джемисон  никогда  не
проигрывает, правда? Ей-богу, он может  только  выигрывать.  Ну  что  ж,
Чарли, давайте теперь сразимся и мы.
   — Теперь моя очередь угадывать, да? — спросил Парсонс.
   — Да, да, — нетерпеливо подтвердил О'Нейл. — Теперь, черт возьми,  ты
должен угадывать, — он  щелчком  заставил  вертеться  монету  волчком  и
прихлопнул ее ладонью. Парсонс поступил так же.
   — На этот раз они не должны совпасть. — Парсон поднял руку  —  выпала
решка. О'Нейл открыл свою.
   — Орел! Можно было и не смотреть, я мог бы сказать вам  заранее,  что
получится. Черт побери, я никогда не выигрываю. Ни-ког-да! — Он  сердито
поднялся. — А где тут мужской туалет? Я схожу в туалет! — и  он  сердито
отошел от стола, сопровождаемый пристальным взглядом Парсонса.
   — Я вынужден извиниться перед вами,  —  сказал  Парсонс.  —  Когда  я
пригласил этого типа, мне и в голову  не  могло  прийти,  что  он  такой
азартный и к тому же невезучий игрок.
   — Ну, что  вы,  собственно,  играть-то  он  сам  предложил,  —  сказа
Джемисон.
   — Господи, он уже и впрямь распсиховался не на шутку.
   — Да, странный тип, — сказал Джемисон, покачивая головой.
   И тут Парсонса внезапно озарила новая идея.
   — Послушайте, — сказал он, а давайте разыграем его.
   — Как разыграем?
   — Видите ли, он  совершенно  не  умеет  с  достоинством  проигрывать,
такого мрачного игрока мне еще ни разу не приходилось встречать.
   — Признаться, мне тоже, — сказал Джемисон.
   — Он сказал, что у него сейчас при себе три  тысячи.  Вот  давайте  и
освободим его от них.
   — Что? — Джемисон был явно оскорблен таким предложением.
   — Да не всерьез же. Мы их у него отберем,  а  потом  спокойно  вернем
обратно.
   — Но вы говорите — отберем. А как? Я что-то не  совсем  вас  понимаю,
как это сделать.
   — Мы несколько изменим правила игры, когда он вернется. Сделаем  так,
что проигрывает тот, кто окажется в меньшинстве.  А  играть  будем  так,
чтобы наши с вами монеты всегда совпадали. И тогда в  девяти  из  десяти
случаев  он  будет  оказываться  в  меньшинстве  и,  естественно,  будет
проигрывать.
   — Но каким образом мы будем  достигать  этого?  —  спросил  Джемисон,
начиная проявлять явный интерес.
   — Очень просто. Вы будете ставить свою монету  на  ребро,  а  значит,
всегда сможете опустить ее по своему выбору на орел или на решку. Если я
трону пальцем нос, вы опускаете ее на орел, если не коснусь носа,  пусть
будет решка.
   — Понятно, — сказал Джемисон, улыбаясь.
   — Ставки постепенно будем увеличивать. Так мы вытрясем из него все до
цента. А  потом  возвратим  ему  и  это  послужит  ему  хорошим  уроком.
Договорились?
   Джемисон не мог сдержать улыбку.
   — Господи, — сказал он, — да этот парень просто лопнет от злости.
   — Пока не поймет, что все это шутка, — сказал  Парсонс.  Он  похлопал
Джемисона по плечу. — Он уже направляется сюда. Предоставьте  мне  вести
весь разговор.
   — Хорошо, — сказал Джемисон, начиная  находить  забавной  создавшуюся
ситуацию.
   О'Нейл вернулся к столику и сел на свое место. Он явно был  зол,  как
черт.
   — Нам что, до сих пор не принесли по второй? — спросил он.
   — Нет еще, — сказал Парсонс. — А знаете, Френк, тут все дело именно в
вашем отношении к игре. Именно поэтому вы  и  проигрываете.  Я  как  раз
говорил об этом Эллиоту.
   — Какое там к черту отношение, — сказал О'Нейл. — Просто я невезучий.
   — Берусь доказать вам это, — сказал  Парсонс.  —  Давайте  для  пробы
сыграем еще разок-другой.
   — А мне казалось, что кто-то здесь  возражал  против  загула  на  всю
ночь, — сказал О'Нейл с явным подозрением в голосе.
   — А мы на кон поставим по нескольку долларов, ладно?
   — Я и так проиграю, — сказал О'Нейл.
   — А почему бы нам и в самом деле не проверить теорию Чарли? — вставил
свое Джемисон.
   — Конечно, — сказал Парсонс. — У меня тут  при  себе  есть  некоторая
толика денег. Давайте  теперь  проверим,  насколько  быстро  вы  успеете
вытрясти их из  меня,  если  будете  пользоваться  моей  теорией.  —  Он
обернулся в сторону Джемисона. — У вас ведь тоже  найдутся  какие-нибудь
деньги, правда, Эллиот?
   — У меня примерно двести пятьдесят долларов, — сказал Джемисон.  —  Я
вообще не люблю носить  при  себе  крупные  суммы.  Мало  ли  что  может
случиться.
   — Это разумно, — сказал, кивая, Парсонс.  —  Ну,  и  что  вы  на  это
скажете, Френк?
   — Ладно, ладно, так в чем же состоит эта ваша теория?
   — Просто сконцентрируйтесь на том, что вы должны выиграть, вот и все.
Думайте изо всех сил. Говорите себе: «Я обязательно выиграю, я выиграю»,
вот, собственно, и все.
   — Ничего из этого не получится, но я не отказываюсь. Так  по  сколько
мы поставим?
   — Давайте для начала  по  пятерке,  —  предложил  Парсонс.  —  А  для
быстроты мы можем установить такие правила. Проигрывает тот, кто будет в
одиночестве. Он-то и отдаст остальным по пять долларов каждому. Ну, как,
пойдет?
   — Получается, по-моему, немного накладно... — начал было Джемисон.
   — А по-моему, просто отлично,  —  сказал  О'Нейл.  Парсонс  подмигнул
Джемисону, тот ответил ему незаметным кивком.
   — Ну что ж, можно и рискнуть, — сказал Джемисон.
   И игра началась. О'Нейл проигрывал с  завидным  постоянством.  Потом,
по-видимому,  для   того,   чтобы   игра   не   выглядела   слишком   уж
подозрительной, начал понемногу  проигрывать  и  Джемисон.  Игра  велась
молча. Их столик находился в углу и к тому  же  от  зала  их  прикрывала
стена из волнистого стекла. Да и в любом случае, едва ли кто-нибудь  мог
здесь потребовать, чтобы трое мужчин прекратили  эту  довольно  невинную
забаву.
   Они подбрасывали монетки, ловили их  и  хлопали  об  стол,  прикрывая
ладонью, потом открывали и передавали друг другу  деньги.  О'Нейл  успел
уже проиграть около четырехсот долларов.  Проигрыш  Джемисона  составлял
около двухсот. Парсонс часто подмигивал Джемисону, давая понять, что все
идет по плану.  О'Нейл  продолжал  жаловаться  на  невезение,  обращаясь
теперь все чаще к Джемисону, который проигрывал теперь почти  наравне  с
ним.
   — Эта его чертова  теория,  похоже,  помогает  исключительно  ему,  —
говорил он.
   Игра продолжалась.
   Теперь Джемисон почти вовсе не  проигрывал.  Проигрывал  один  только
О'Нейл, который мрачнел все больше и больше. Наконец он прекратил игру и
злобно уставился на своих партнеров.
   — Ну-ка, выкладывайте, что здесь происходит? — сказал он.
   — А в чем дело? — невинно поинтересовался Парсонс.
   — Я спустил уже около шестисот долларов. — Повернувшись  к  Джемисону
он спросил. — А вы сколько проперли?
   Джемисон прикинул в уме примерную сумму.
   — Долларов двести тридцать — тридцать пять, что-то в этих пределах.
   — А вы? — спросил О'Нейл у Парсонса.
   — Так я же выигрываю, — сказал Парсонс.
   О'Нейл уставился на  своих  двух  партнеров  не  предвещающим  ничего
хорошего взглядом.
   — Послушайте, а не  сговорились  ли  вы  тут  вытрясти  из  меня  мои
денежки? — спросил он.
   — Вытрясти? — переспросил Парсонс.
   — А откуда мне знать, может, вы  давно  сработавшаяся  пара,  которая
занимается шулерством. Что вы на это скажете? — спросил О'Нейл.
   Джемисон с трудом удерживался от того, чтобы не  расхохотаться  прямо
ему в лицо. Парсонс скова незаметно подмигнул ему.
   — С чего это  вы  такое  решили?  —  спросил  Парсонс.  О'Нейл  резко
поднялся.
   — Я пойду за полицейским, — сказал он. Улыбка тут же слетела  с  лица
Джемисона.
   — Послушайте, — сказал он, — не кипятитесь. Мы ведь, собственно...
   Парсонс, наслаждаясь тем, что у него в кармане лежат двести  тридцать
пять долларов Джемисона и шестьсот — О'Нейла, чувствовал себя уверенно.
   — Не стоит лезть в бутылку, Френк. Игра есть игра.
   — А к тому же, — сказал  Джемисон,  —  мы  всего  лишь...  —  Парсонс
предупреждающе положил руку ему на рукав и снова подмигнул.  —  В  игре,
Френк, нужно все-таки иметь везение, — сказал он О'Нейлу.
   — Везение везением, а жульничество это и есть жульничество, —  сказал
тот. — Я иду за полицейским. — И он пошел прочь от стола.
   Джемисон побледнел.
   — Чарли, — сказал он, — нужно его остановить. Шутки шутками,  но  это
заходит...
   — Сейчас я его верну, —  сказал  Парсонс,  добродушно  посмеиваясь  и
вставая. — Господи, ну и подонок же нам попался, не правда ли? Сейчас  я
приведу его обратно. Подождите меня здесь.
   О'Нейл тем временем был уже у двери.
   В  тот  момент,  когда  он  сердито  толкнул  дверь,  Парсонс   успел
выкрикнуть ему вслед: «Эй, Френк! Погоди минутку!» — и выбежал на  улицу
вслед за ним.
   Оставшись в одиночестве за столиком  и  все  еще  не  оправившись  от
страха, Джемисон дал себе слово никогда больше не участвовать в подобных
розыгрышах.
   Прошло не менее получаса, пока до его  сознания  дошло,  что  жертвой
розыгрыша сделался он сам.
   Правда, он еще долго твердил себе, что этого не может быть.
   Так он просидел в баре еще с полчаса.
   А потом он отправился в ближайший полицейский участок и рассказал все
детективу по имени Артур Браун. Браун терпеливо выслушал  его,  а  затем
попросил описать внешность этих двух профессиональных игроков в орлянку,
которым удалось вытрясти  обманом  из  Джемисона  двести  тридцать  пять
кровных его долларов.
   Глава IV
   Бюро  по  учету  пропавших  без  вести  лиц  относится  к  розыскному
управлению и поэтому те двое людей, с  которыми  пришлось  разговаривать
Берту Клингу, были тоже детективами.
   Одного из них звали Амброузом, второго — Бартольди.
   — Вполне естественно, — сказал Бартольди, — что нам  здесь  абсолютно
нечем больше заняться, кроме как проявлять интерес к утопленникам.
   — Естественно, — подтвердил Амброуз.
   —  У  нас  тут  только  на  сегодняшний  день  поступило  шестнадцать
заявлений о пропаже детей, не достигших десятилетнего возраста, но  нам,
конечно, следует бросить все это и немедленно заняться  трупом,  который
спокойно пролежал в воде шесть месяцев.
   — Четыре месяца, — поправил его Клинг.
   — Ах, простите, — сказал Бартольди.
   — Да, с этими детективами из восемьдесят седьмого участка,  —  сказал
Амброуз, — нужно держать ухо востро.  Стоит  только  ошибиться  на  пару
месяцев и они уже готовы глотку тебе перервать. Они там все помешаны  на
технических деталях и проявляют к ним огромный интерес.
   — Да уж стараемся, — сухо отозвался Клинг.
   — Напротив, они  там  все  гуманитарии,  —  сказал  Бартольди,  —  На
сегодняшний день их очень волнует проблема утопленников.  Они  заботятся
там о судьбах человечества.
   — А нам только и достается, — сказал Амброуз, —  что  выяснить,  куда
мог запропаститься какой-то трехлетний мальчишка, который вдруг взял  да
и  исчез  прямо  со  ступенек  родного  дома.  Где  уж  нам   до   судеб
человечества.
   — Можно подумать, что я попросил у вас  разрешения  провести  ночь  с
вашей родной сестрой, — сказал Клинг. — Единственное, о чем я прошу, так
это разрешить ознакомиться с вашей картотекой.
   — А я, может, предпочел бы, чтобы вы провели ночь с моей  сестрой,  —
сказал Бартольди. — Правда, боюсь, что  вы  разочаровались  бы  довольно
скоро, потому что ей пока что всего восемь лет,  но,  несмотря  на  это,
таков мой выбор.
   — И дело здесь не в том, что  мы  не  верим  в  сотрудничество  между
различными управлениями, — сказал Амброуз. — Мы и сами готовы  прийти  в
любой момент на выручку нашим день и ночь топающим по  улицам  коллегам.
Разве это не так, Ромео?
   Ромео Бартольди утвердительно кивнул.
   — А ты порассказал бы им о наших боевых характеристиках, Майк.
   — Это именно мы вышли на просторы Тихого океана, — сказал Амброуз,  —
сразу же после  второй  мировой  войны,  чтобы  помочь  решить  проблему
безымянных утопленников.
   — Но уж если вам удалось расчистить весь тихоокеанский театр  военных
действий, то  может,  вы  сможете  и  мне  помочь  с  одним-единственным
утопленником, — сказал Клинг.
   — Что самое трудное с этими топтунами, — сказал Бартольди, — так  это
то, что головы у них никак не приспособлены к канцелярской работе. У нас
тут заведена отлично упорядоченная картотека, видите? Но если мы  станем
пускать к ней всех этих торопыг со всего города, чтобы те рылись в  ней,
то после этого нам уже просто невозможно  будет  разыскать  в  ней  хоть
кого-нибудь.
   — Я просто в восторге, что у вас здесь такая  великолепно  налаженная
система, — сказал Клинг. — Вот только мне не совсем ясно — планируете ли
вы  держать  все  эти  данные  в  секрете  от   всех   остальных