когда веселая компания беззастенчиво располагается рядом с ним  и
начинает распивать спиртное. Казалось,  он  в  любую  минуту  готов  был
завопить: «Я не имею к ним ни малейшего отношения!»
   Но, как бы там ни было, он притащил сюда этих  ребят,  и  ребята  эти
представляли собой самую шумную и самую  неуправляемую  ораву  из  всех,
какие когда-либо  приходилось  наблюдать  Карелле.  Однако  в  настоящий
момент он ничего не имел против шума. Более того, и шум этот, и неуемное
мальчишечье  веселье  даже  сливались  каким-то  образом  с   внутренней
музыкой, которая звучала у него  в  ушах,  пока  он  следовал  за  своей
будущей добычей.
   До него донесся разговор двух ребят.
   — У  них  там  есть  змея,  которая  целиком  заглатывает  поросенка.
Представляешь себе? — говорил один.
   — Змей, которые глотают поросят, не бывает, — возразил ему второй.
   — Не бывает? Да? Много ты знаешь. Мой  отец  видел  фильм  с  Френком
Беком, так там змея заглатывала поросенка целиком. И эту змею они держат
тут у себя.
   — Ту самую змею?
   — Нет, конечно, не ту, что снималась в фильме, дурак. Но точно  такую
же змею.
   — Тогда откуда ты знаешь, что и эта тоже глотает поросят целиком?
   И хотя Карелла был бы не прочь дослушать диалог до конца, он  не  мог
отвлекаться от слежки за своим подопечным. Парнишка  как  раз  входил  в
павильон со змеями, и Карелла не хотел выпускать его из поля  зрения.  В
какой-то момент он вдруг решил, что фальшивые усы его  отваливаются.  Он
тут же остановился, ощупал пространство у себя под носом, убедился,  что
все в порядке, и вошел в павильон. Казалось, что парнишка отлично знает,
куда ему следует направляться. Он почти не  смотрел  на  видневшихся  за
стеклами террариумов змей. Он решительным шагом направился к террариуму,
в котором под защитой толстых стекол лежали две  кобры.  Он  остановился
перед этими кобрами, проявляя именно к ним то ли искренний, то ли хорошо
разыгрываемый интерес. Разок-другой он даже постучал по стеклу,  пытаясь
привлечь к себе их внимание.
   Карелла выбрал себе место рядом с небольшим  террариумом,  в  котором
лежала гремучая змея, пойманная, как о том свидетельствовала табличка, в
Скалистых горах. Змея эта либо спала,  либо  вовсе  издохла,  во  всяком
случае  она  не  подавала  ни  малейших  признаков  жизни.  Она  лежала,
свернувшись клубком и всем своим видом показывая, что пошевельнуться  ее
не заставит даже самое сильное землетрясение. Однако сама змея нисколько
не интересовала Кареллу. Кареллу привлекало здесь то обстоятельство, что
задняя стенка террариума была окрашена  темно-зеленой  краской,  а  этот
темный фон в комбинации с толстым  стеклом  передней  стенки  террариума
производил отличный зеркальный  эффект.  Поэтому  он  мог,  демонстрируя
повышенный  интерес  к  этой  дохлой  змее,  отлично  видеть,  благодаря
зеркальному эффекту, то, что делает парнишка в другом  конце  павильона,
не привлекая к себе его внимания.
   А парнишка, по-видимому, и в самом деле был неравнодушен к змеям.  Он
всячески пытался привлечь  к  себе  внимание  кобр,  стучал  по  стеклу,
посвистывал и  вообще  вел  себя  по-идиотски,  как  обычно  ведут  себя
новоявленные отцы у окон палаты родильного дома.
   Однако идиотское поведение парня длилось отнюдь не бесконечно,  да  и
не так-то долго он оставался там в полном одиночестве. Карелла  оказался
лишенным  возможности  услышать  столь   важный   для   него   разговор,
состоявшийся возле террариума для кобр, потому что  в  павильон  плотной
массой  ввалилась  школьная  экскурсия.  Неописуемый  хаос,  моментально
воцарившийся  в  павильоне,  следовало  целиком  и  полностью  приписать
достижениям школьной системы города.  Подопечный  Кареллы  тем  временем
вовсе позабыл про кобр. Дело в том, что там появился еще один  парнишка,
на этот раз с гривой черных волос и  в  черной  кожаной  куртке,  черных
брюках и черных ботинках.
   Карелла только бросил взгляд на вновь прибывшего и тут же решил,  что
это и есть Гонзо.
   Однако Гонзо это был или не Гонзо, он, несомненно, являлся именно тем
лицом, кого поджидал здесь юный подопечный  Кареллы.  Все  еще  лишенный
возможности  хоть  что-нибудь  услышать  из-за   слишком   восторженного
восприятия классом основ зоологии, Карелла, тем не менее, успел увидеть,
что парни, за которыми он наблюдал, пожали друг другу  руки.  Затем  они
одновременно полезли каждый к себе в карман, а  потом  снова  обменялись
рукопожатием. Карелла понял, что только что у него на глазах наркотик  и
деньги сменили своих владельцев.
   Карелла уже полностью утратил интерес к своему вчерашнему  знакомому.
Внимание его теперь переключилось на парня в черной кожаной куртке.  Тем
временем светловолосый  парнишка,  которого  он  так  долго  выслеживал,
улыбнулся, повернулся и  решительно  направился  к  одному  из  выходов.
Карелла спокойно дал ему уйти.  Второй  поднял  воротник  своей  куртки,
нерешительно  постоял   какое-то   мгновение,   а   потом   двинулся   в
противоположном направлении. Теперь главной целью Кареллы было задержать
его вместе с имевшимся у него запасом наркотика. А кроме  того,  ему  не
терпелось доставить этого парня в дежурку своего участка  и  задать  ему
там несколько вопросов по поводу покойного Анибала Эрнандеса.
   К сожалению, сегодня, похоже,  вся  школьная  система  города  решила
работать против Кареллы.
   Как только он покинул свое место у витрины гремучей змеи и направился
вслед за черной кожаной  курткой,  так  леденящий  душу  вопль  заставил
содрогнуться все помещение.
   — Вот он! — возопил юношеский голос.
   Вопль этот, раздайся он из-за древесного ствола где-нибудь  в  дебрях
девственных  джунглей,  наверняка  мог  бы  заставить  самого  отважного
охотника опрометью броситься куда глаза глядят и бежать  без  оглядки  в
надежде найти укрытие за мощными стенами ближайшей фактории. В данной же
обстановке все ограничилось тем, что у Кареллы отвалились фальшивые усы.
   А еще через какое-то мгновение ему стала ясной  и  причина  возникшей
заварушки. Мальчишка, оказывается, обнаружил клетку питона и бросился  к
ней, чтобы проверить, успел ли тот сегодня заглотить целиком  поросенка.
В следующее же мгновение Карелла сообразил,  что  он  оказался  на  пути
бегущего стада, и если только, черт побери, он вовремя не увернется,  то
это кончится для него плохо. И он сошел с пути, а вся эта  орущая  орава
промчалась мимо него. В хвосте  стада  плелся  совершенно  потерянный  и
удрученный пастырь, все еще пытающийся сохранить на своем  лице  надетую
при входе в павильон маску: «Я не имею к ним ни малейшего отношения!»
   Вопли и крики  у  клетки  с  питоном  утратили  остатки  человеческих
признаков. Карелла повернулся. Черная куртка испарилась.
   Он бросился  к  двери,  проклиная  про  себя  и  директоров  школ,  и
преподавателей  зоологии,  и  этого  дурацкого  Френка   Бека,   который
умудрился снять свой дурацкий фильм.
   Он выбежал наружу и сразу же в лицо ему  ударил  холодный  ветер,  от
которого у него немедленно защемило зубы. Однако черной куртки нигде  не
было видно.
   Он кинулся бежать, хотя бег этот  был,  по  правде  говоря,  довольно
бесцельным, поскольку он не мог знать, в  какую  сторону  рванул  отсюда
парнишка. Тем не менее он продолжал бежать, осыпая про себя  все  и  вся
проклятиями, но тут он заметил белокурого парнишку, за которым он следил
раньше.
   Белокурый парнишка был, естественно, совсем не тем человеком, который
его сейчас  интересовал,  но,  как  говорится,  синица  в  руке...  Ведь
парнишка как никак только что купил героин у Гонзо. Это уже что-то. Ведь
он каким-то образом узнал об  изменении  места  встречи,  а  значит,  он
вполне может снова каким-то образом выйти на Гонзо. Одним словом, как бы
там ни  было,  не  стоит  сейчас  упускать  предоставившийся  шанс.  При
существующей в этом городе системе образования человек  в  любой  момент
может оказаться затоптанным  младшей  группой  детского  сада,  решившей
поохотиться на бекасов. Карелла решил не терять времени.
   Он почти беззвучно подкрался сзади к парнишке и, поравнявшись с  ним,
тронул его за рукав.
   — Послушай... — начал было он, но парень резко обернулся.
   Какую-то секунду лицо его буквально ничего не  выражало.  Но  тут  же
глаза его распознали фальшивые усы, потом на лице отразилось узнавание и
он инстинктивно отшатнулся, почуяв грозящую ему опасность.  Потом  он  с
силой оттолкнул от себя Кареллу, застав его  врасплох,  из-за  чего  тот
отлетел назад на пару шагов.
   — Эй! — выкрикнул Карелла, но парень уже мчался от него во всю прыть.
   Парнишку этого, конечно, нельзя было назвать звездой беговых  дорожек
мирового класса, но бегал этот сукин сын здорово.
   Карелла и оглянуться не успел, как парнишка уже сворачивал по дорожке
в направлении рощицы. Карелла бросился вслед за ним.  Он  никак  не  мог
понять, с чего это парень идет на  такой  риск  всего-то  из-за  покупки
одной порции героина, но  останавливаться  не  стал.  Бывает  время  для
размышлений и теоретических выкладок, а бывает и время  для  решительных
действий, и сейчас ему  явно  следовало  не  столько  шевелить  мозгами,
сколько  ногами.  Может  быть,  пришло   время   и   для   того,   чтобы
воспользоваться оружием, однако Карелла не был пока что в этом уверен, и
поэтому его револьвер спокойно оставался  на  своем  месте  —  в  правом
кармане нацепленного им для маскировки  балахона.  Да  и  стоит  ли  зря
размахивать  револьвером,   когда   предстоит   всего   лишь   задержать
перепуганного до смерти наркомана. Совершенно  не  предвидя  какого-либо
иного развития событий, Карелла принялся взбираться вверх по откосу,  за
которым дорожка исчезала среди деревьев.
   Он  разглядел  впереди  белокурую  голову,  прячущуюся  за  одним  из
разбросанных по рощице валунов.  Он  прибавил  шагу,  с  неудовольствием
отметив про себя, что довольно-таки сильно запыхался и что теперь он  не
так уж молод, как прежде. Он уже здорово углубился в заросли деревьев, и
ему приходилось теперь перебираться  через  валуны,  скользя  на  мелких
камнях, которых тут, в стороне от дорожки, было более чем достаточно. Он
иногда видел белокурую голову, которая то появлялась, то исчезала вдали,
но потом вдруг он  выпустил  ее  из  виду  и  испугался,  что  умудрился
упустить и этого мальчишку тоже. Он обежал вокруг огромного камня и  тут
же замер как вкопанный.
   Прямо в лицо ему глядел ствол пистолета тридцать второго калибра.
   — Не вздумай раскрыть рот, легавый, — сказал парнишка.
   Карелла только и мог, что растерянно  моргать.  Он  никак  не  ожидал
напороться тут на пистолет  и  проклинал  сейчас  про  себя  собственную
беспечность,  а  заодно  придумывал,  как  бы  ему  выбраться  из   этой
неприятной ситуации. Он внимательно поглядел в глаза парнишке  и  решил,
что тот сейчас не находится под воздействием наркотика, а это  означало,
что с ним можно попытаться поговорить нормально, а значит,  и  объяснить
ему всю глупость подобного поведения. Однако рука,  сжимавшая  пистолет,
была твердой рукой, а глаза, которые спокойно выдержали его  взгляд,  не
были глазами человека, которого легко уговорить. — Послушай...  —  начал
было он.
   — Я же велел тебе не раскрывать рта. Я пристрелю тебя тут, легавый. —
Парнишка говорил это таким спокойным тоном, что  трудно  было  поверить,
что речь шла о смерти — внешне все выглядело так  мирно.  Однако  ничего
миролюбивого не было в глазах мальчишки, а Карелла внимательно следил за
их выражением. Ему уже случалось смотреть  в  глаза  целящегося  в  него
человека, и у него было убеждение, что перед тем как  нажать  на  спуск,
человек чуть прищуривает глаза.
   — Ну-ка, подними руки, — сказал парнишка. — Где он у тебя?
   — О чем это ты?
   — О револьвере, который нашел у тебя  вчера  патрульный.  Он  у  тебя
по-прежнему за поясом?
   — А откуда ты знаешь, что я полицейский? Это что, интуиция? — спросил
Карелла.
   — Ты его носишь в кобуре. Интуиция тут  ни  при  чем.  Никто  из  тех
ребят, что носят при себе оружие,  не  держит  его  в  кобуре.  Так  что
извлеки-ка его на свет божий, да побыстрее.
   Карелла шевельнул рукой.
   — Стой! — резко скомандовал парнишка. — Лучше скажи  мне,  где  он  у
тебя. Я его сам возьму.
   — И зачем тебе, парень, выпрашивать неприятности на свою  голову?  Ты
бы  мог   отделаться   простым   предупреждением   за   административное
правонарушение.
   — Да?
   — Конечно. Поэтому спрячь-ка лучше свой пистолет, а  я  обещаю  тебе,
что забуду о том, что видел его у тебя.
   — Да что это с тобой, фараон? Перепугался?
   — С чего это ты взял? — спросил Карелла, продолжая следить за глазами
парнишки. — Я,  например,  уверен,  что  ты  не  настолько  глуп,  чтобы
попытаться стрелять в меня тут в парке.
   — Ты так думаешь? А ты  хоть  немного  представляешь  себе,  скольких
людей именно в парках пристреливают ежедневно?
   — И сколько же? — спросил Карелла,  затягивая  время  и  одновременно
прикидывая, удастся ли ему хоть на мгновение отвлечь чем-нибудь внимание
противника, чтобы выхватить револьвер и выстрелить первым.
   — Хватает. А с чего это ты взялся выслеживать меня, фараон?
   — Ты ведь  не  поверишь...  —  начал  Карелла,  но  тот  не  дал  ему
продолжить.
   — Тогда не трать время на вранье. Начинай с того, что тебе  на  самом
деле от меня понадобилось.
   — Мне нужен был твой дружок.
   — Да что ты говоришь? И какой же из дружков? У меня много друзей.
   — Тот, с которым ты встречался у клетки с кобрами.
   — А зачем он тебе мог понадобиться?
   — Мне нужно задать ему несколько вопросов.
   — На какую тему?
   — Это уже мое дело.
   — Где твоя пушка, фараон? Сначала ты мне об этом расскажи!
   Карелла промолчал, однако он тут же заметил, как почти  непроизвольно
сузились глаза у парнишки.
   — В правом кармане моего пальто, — быстро сказал он.
   — Повернись спиной, — скомандовал белокурый. Карелла повернулся.
   —  Подними  руки  вверх.  И  смотри,  без  фокусов,   предупреждаю...
Чувствуешь вот это? Это ствол моего пистолета. Он  приставлен  к  твоему
позвоночнику и будет на этом месте, пока я достаю твой револьвер.  Стоит
тебе попытаться повернуться или побежать,  или  просто  дернуться,  и  я
перешибу тебе позвоночник. Я не испугаюсь  и  нажму  на  этот  спусковой
крючок, так что не испытывай меня. Понял?
   — Понял, — сказал Карелла.
   Он почувствовал, как рука парня быстро проскользнула в его карман.  А
мгновение спустя надежная тяжесть привычной тридцатьвосьмерки исчезла.
   — Вот и все, — сказал парнишка. — Теперь можешь повернуться лицом.
   Карелла послушно выполнил и этот приказ. Вплоть до згого  момента  он
не считал свое положение особенно серьезным. Ему удавалось выкручиваться
и из более сложных ситуаций. Вплоть до настоящего момента он был уверен,
что либо сумеет уговорить своего противника, либо  изловчится  выхватить
из кармана свой револьвер. Но теперь револьвера у него не было, а  глаза
парнишки светились тем решительным и жестоким блеском, который  заставил
его наконец сообразить,  что  он  сейчас  смотрит  в  глаза  собственной
смерти.
   — Это было бы просто глупо, —  услышал  он  свои  собственные  слова,
однако звучали они как-то неубедительно и неискренне, — Ну что за блажь,
застрелить меня здесь без всякой причины. Я ведь уже говорил  тебе,  что
охотился совсем не за тобой.
   — Тогда почему  ты  задавал  мне  все  эти  вопросы  еще  вчера?  Ты,
наверное, думал, что я ничего не понимаю, не так ли? Ты прощупывал меня,
вынюхивал насчет места встречи. Но я  тоже  в  свою  очередь  прощупывал
тебя, Сам понимаешь, что все не так-то просто, когда ты не знаешь в лицо
того, с кем ты должен встретиться. Нет, это совсем не просто. Я дал тебе
почувствовать, будто я уже попался в твои силки, но я  разглядел  их  за
целую милю. А патрульный только помог все расставить по своим местам.  А
когда он вытащил у тебя из-за пояса револьвер, то я уж ни на  минуту  не
сомневался в том, что ты «бык». До этого  момента  я  только  чувствовал
это.
   — И все-таки я искал совсем не тебя, — в  который  уже  раз  повторил
Карелла.
   Они стояли на голой каменистой почве в тени огромного валуна. Карелла
прикидывал в  уме  возможность  внезапного  нападения  на  парня,  чтобы
заставить его потерять равновесие и  завладеть  его  пистолетом.  Однако
шанс на успех был чрезвычайно мал.
   — Не за мной, да? Послушай, «бык», брось пудрить мне мозги.  Мне  уже
пытались пудрить баки и не  такие  как  ты.  Ты  считаешь,  что  сможешь
пришить мне что-нибудь  покрупнее,  да?  Знаю  я  твой  хитроумный  план
затащить меня в этот свой паршивый участок, а там калечить меня  до  тех
пор, пока я не признаюсь в чем угодно. Ну так вот, «бык», ты ошибся.
   — Да на кой черт мне было связываться с каким-то мелким наркоманом? —
сказал Карелла.
   — С наркоманом? Это я наркоман? Ладно, не заливай.  Такие  номера  со
мной не проходят, понял? Не на того напал...
   — Да что это с тобой, в  конце  концов?  —  спросил  Карелла.  —  Мне
случалось, конечно, видеть, как паникуют пойманные наркоманы,  но  ты  —
что-то особенное. Неужели ты так струхнул из-за простого  привода?  Черт
побери, да ведь я всего-то и собирался, что задать  тебе  пару  вопросов
относительно того парня, с которым ты только что встречался. Неужели  ты
никак не можешь вдолбить это себе в башку? Ты мне не  нужен.  Мне  нужен
он.
   — Да что ты говоришь? А я чуть было не  поверил  тебе,  будто  ты  не
интересуешься грошовыми наркоманами, — сказал парень.
   — И это верно.
   — Тогда зачем он мог тебе понадобиться? Ему восемнадцать  лет,  а  на
игле он с четырнадцати. Без героина он не может  и  полсуток  протянуть.
Нет, ты тут что-то путаешь.
   — Но он же толкач, разве не так? — спросил совершенно  обескураженный
Карелла.
   — Кто? Он? — парень расхохотался. — Ну ты даешь, фараон,
   — А что?..
   — Ну ладно, тогда послушай, что я тебе скажу, — сказал парень.  —  Ты
ходил за мной по пятам вчера и сегодня ты прицепился ко мне как репей. У
меня сейчас при себе достаточно героина, чтобы тебя приняли в полиции  с
распростертыми объятиями. Кроме того, я явно являюсь нарушителем закона,
потому что этот пистолет таскаю при себе, не имея  на  него  разрешения.
Кроме  того,  ты  можешь  предъявить  мне  обвинение   в   сопротивлении
представителю власти, да еще у вас там наверняка  найдется  какая-нибудь
статья  относительно   ответственности   за   то,   что   я   обезоружил
полицейского. Так что, возьми твоя, ты сделал бы со мной все что угодно.
Ты мог бы упрятать меня за  решетку  на  сколько  угодно.  И  если  даже
сегодня я смоюсь, то завтра же ты снова прищучишь меня, потому что кроме
твоих обещаний у меня нет никаких гарантий.
   — Послушай, сматывайся спокойно. Брось только  где-нибудь  по  дороге
мой револьвер, а сам спокойненько сматывайся,  —  сказал  Карелла.  —  Я
совсем не стремлюсь заработать пулю и совсем не  собираюсь  цепляться  к
тебе. Я уже говорил тебе, что мне нужен не ты, а твой дружок. —  Карелла
помолчал и добавил: — Мне нужен Гонзо.
   — Я Гонзо, — сказал парень, и глаза его чуть заметно прищурились.
   Единственным предупреждением были эти чуть сузившиеся глаза.  Карелла
уловил это и попытался увернуться, но пистолет уже выплюнул огонь.
   Он не заметил, чтобы пистолет  дернулся  в  руках  парня.  Он  только
почувствовал рвущую боль в груди и  услышал  три  прогремевших  один  за
другим выстрела, а потом понял, что падает,  и  ему  стало  сразу  очень
жарко. Все это было как-то очень странно и очень глупо, глупо, глупо — и
то, что ноги просто перестали  удерживать  его,  а  грудь  вдруг  залило
огнем, а небо заколыхалось и устремилось к  земле,  а  потом,  казалось,
сама земля с размаху налетела на него и ударила его в лицо. Он не  успел
выбросить вперед руки, чтобы хоть как-то смягчить  удар,  потому  ч