м.
   — Ну, что ты на это скажешь? — обратился он к Клэр.
   — Уверена, что ты занял бы с ним первое  место  в  штате,  —  сказала
Клэр.
   — Плевать мне на штат, — сказал Клинг. — Письмо тебе понравилось  или
нет?
   — У моего отца нет сестер, — сказала Клэр.
   — Подумаешь — легкое преувеличение, — небрежно  бросил  Клинг.  —  Но
просьба изложена достаточно драматично? Берет за душу?
   — Сработано просто отлично, — сказала Клэр.
   — Как думаешь, она попадется на крючок?
   — А что нам терять? — Терять нам нечего. Мне еще нужен конверт.  Клэр
встала и снова направилась к секретеру.
   — Сказано же тебе — не виляй, — крикнул он ей вслед.
   — Так я же не нарочно, — сказала она, оправдываясь.
   — В том-то и дело, что получается это у тебя более чем естественно, —
сказал Клинг. — В том-то и вся беда.
   Он принялся выводить какие-то узоры на чистом листе бумаги. Клэр  тем
временем разыскала конверт и, возвращаясь к нему, изо всех сил старалась
держать тело прямо, особенно следя за тем, чтобы не качать бедрами.
   — Вот, так-то лучше, — одобрил Клинг.
   — Но я чувствую себя как робот. — Она подала ему конверт,  он  быстро
надписал на нем «Мисс Энн Кейл». Потом он сложил письмо,  вложил  его  в
конверт, заклеил его и подал Клэр.
   — Ты должна вручить его завтра же, — сказал он. — И  не  напутай  там
чего-нибудь. Помни, что судьбы родины зависят от успеха твоей миссии.
   — Меня сейчас больше интересует то, что ты тут намалевал,  —  сказала
Клэр рассматривая рисунок, сделанный Клингом на чистом листке бумаги.
   — Ах, это? — сказал Клинг и выпятил грудь колесом.
   — Я мог бы спокойно выставить это на любой художественной выставке.
   На листке бумаги он нарисовал сердечко и сделал  внутри  него  весьма
незамысловатую надпись. В сердечке было написано: «КЛЭР И БЕРТ».
   — А пока будем считать, что ты заслужил поцелуй, — сказал Клэр.
   Награда была вручена безотлагательно. Скорее всего она поцеловала  бы
его и безо всякого рисунка. Однако Клинг был одновременно и обрадован, и
приятно  польщен.  Он  горячо  ответил  на  поцелуй,  и   поцелуй   этот
окончательно  лишил   его   возможности   хоть   как-то   связать   свои
художественные упражнения с татуировкой, обнаруженной  на  утопленницах,
выловленных из реки Харб.
   Он так никогда и не понял, насколько близок он был
   тогда к разрешению их загадки, или — по крайней мере  —  существенной
составной части ее.
   Глава XIII
   Оказалось, что всплывший труп второй утопленницы принадлежал  девушке
по имени Ненси Мортимер.
   Тело ее было опознано ее родителями, которые по  приглашению  полиции
приехали с этой целью из Огайо. Она была довольно  простенькой  девушкой
тридцати трех лет, с простыми вкусами и привычками. Дом она покинула два
месяца назад, уехав жить в город. При отъезде у нее  было  с  собой  две
тысячи долларов наличными.  Родителям  она  при  прощании  сказала,  что
уезжает с тем, чтобы встретиться с другом. Если встреча эта  приведет  к
благополучному исходу, она обязательно привезет  этого  друга  к  ним  и
познакомит.
   Однако было совершенно очевидно,  что  к  благополучному  исходу  эта
встреча не привела.
   Судя  по  заключению  судебно-медицинской  экспертизы,  тело  девушки
пробыло в воде реки Харб не менее месяца.
   И согласно показаниям той  же  экспертизы,  причиной  смерти  девушки
явилось отравление мышьяком.
   В древности у арабов была такая поговорка: «Покажи им  смерть  и  они
примирятся с лихорадкой». Собственно, и в наше время она имеет  довольно
широкое хождение среди  арабов.  Поговорка  эта  подходит  ко  множеству
жизненных ситуаций и, наверное, поэтому она оказалась особенно живучей.
   Приссиле Эймс доводилось видеть смерть, поэтому она  безусловно  была
готова примириться с лихорадкой. В своем родном  Фениксе  Приссила  Эймс
имела удовольствие  встречаться  со  многими  мужчинами  и  эти  встречи
заставили  ее  весьма  снизить  свои  представления  об  этой   половине
человечества. Да, она уже  повидала  смерть  и  теперь,  после  довольно
длительной переписки с мужчиной, адрес которого она нашла  в  журнальном
объявлении; она чувствовала себя достаточно подготовленной к  встрече  с
лихорадкой.
   И здесь ее ожидал приятный сюрприз — лихорадка  оказалась  сладостным
головокружением.
   Ведь свидание с человеком, знакомым только по переписке, естественно,
и должно настраивать на некоторую сдержанность и осторожность. И если вы
решаетесь бросить, наконец, к чертовой матери, свой родной  Феникс  ради
того, чтобы встретиться с мужчиной — и неважно, что вы  уже  видели  его
фотографию и  что  фотография  эта  выглядела  довольно  привлекательно,
впрочем,  она  тоже  выслала  ему  свою  фотографию,  сознавая,  что  та
несколько льстит ее внешности —  трудно  рассчитывать  на  то,  что  вам
встретится рыцарь в сияющих доспехах. Нет, к  такой  встрече  вы  просто
обязаны подходить с определенной осторожностью.
   А особенно это верно, если вы обладаете опытом Приссилы Эймс, которая
давно уже убедилась в том, что все рыцари — ни что иное, как пустая игра
романтического воображения.
   И тут, бог свидетель, пред ней  предстал  самый  настоящий  рыцарь  в
сияющих доспехах.
   Пред ней  в  полном  блеске  предстал  великолепнейший  представитель
мужской половины рода  человеческого,  добродушный  белокурый  гигант  с
широкой и открытой улыбкой, веселыми глазами и приятным  голосом  и  при
этом — сложенный как Аполлон!
   В нем она встретила живое воплощение девических грез,  предмет  самых
сокровенных своих мечтаний!
   Одним словом, это был Мужчина — мужчина с большой буквы!  Впечатление
было  такое,  будто  Приссилу  сшибло  налетевшим,  неизвестно   откуда,
грузовиком.
   Она спускалась по трапу самолета и тут он предстал перед ней. Он  шел
навстречу, широко улыбаясь, и она сразу же почувствовала,  как  учащенно
забилось сердце, однако, в голове промелькнула мысль: «Нет, тут какая-то
ошибка, это совсем не он», хотя почти сразу же поняла, что это — он, тот
самый мужчина, которого она, возможно, дожидалась всю свою жизнь.
   Первый день  прошел  как  песня  —  песня  души.  Пребывание  в  этом
волшебном и прекрасном городе, знакомство с его улицами, непрерывным  их
шумом, заставило вновь ощутить необыкновенный прилив жизненных  сил.  Но
главным  было  то,  что  она  постоянно  ощущала  его  близость,  нежное
прикосновение его пальцев к руке — осторожное, но властное. Он пригласил
ее на ленч, а потом они пошли в ее отель. А дальше он уже не выпускал ее
из своего поля зрения. И вот, прошло уже две недели с того первого  дня,
а она все еще не могла освоиться с этой воплощенной мечтой, с магической
прелестью его  постоянного  присутствия.  Переполненная  чувствами,  она
иногда задумывалась о том, неужели и всегда будет  так,  неужели  всегда
она будет чувствовать это легкое головокружение. Господи,  да  ведь  она
просто пьяна им!
   Она стояла сейчас перед зеркалом в своем гостиничном номере, поджидая
его прихода. Она сознавала, что  явно  похорошела  за  эти  дни.  Волосы
как-будто немного потемнели, а глаза приобрели несвойственный им  прежде
блеск, грудь стала полней и выше, а  губы  приобрели  более  женственные
очертания — и все это благодаря ему, благодаря тому,  что  он  сделал  с
ней. Она несла его любовь как доспехи, как щит  с  выставленным  напоказ
гербом.
   Услышав его деликатный стук, она сразу же бросилась к двери.
   Он стоял перед ней в своем темно-синем  плаще,  намокшая  под  дождем
прядь волос по-мальчишески свисала ему на лоб.  Она  тесно  прижалась  к
нему и губы ее потянулись для поцелуя.
   — Милый, милый, — говорила она и он нежно прижимал ее к себе.
   Она с восторгом ощущала запах его табака, крема для бритья и все  это
смешивалось с запахами промокшей под дождем одежды.
   — Прис, — проговорил он, и само это слово прозвучало как ласка.  Нет,
ни один человек на всем белом свете не умел произнести ее имя  так,  как
это делал он. Никто еще никогда не произносил имя так, чтобы сразу  было
понятно, что это ее и только ее имя. Сейчас он  отодвинул  ее  на  длину
вытянутых рук и любовался ею.
   — Ты просто восхитительна, —  сказал  он.  —  И  за  что  только  мне
привалила такая удача?
   Она так и не знала, как отвечать на  его  комплименты.  Поначалу  она
считала, что он просто  льстит  ей.  Но  в  этом  мужчине  чувствовалась
какая-то поразительная искренность и честность, она просто по глазам его
видела, что он говорит правду. И какие бы не были у нее недостатки,  она
чувствовала, что мужчина этот совершенно искренне убежден в том, что она
красива, умна и весьма привлекательна.
   — Я, пожалуй, прихвачу с собой зонтик, — сказала она.
   — Не нужно нам никакого зонтика, — отозвался  он.  —  Такой  приятный
дождик, Прис, теплый дождик. Ты не против? Люблю бродить под  дождем.  А
тем более мне будет приятно побродить под дождем с тобой.
   — Как тебе угодно, — тут же ответила она, с любовью  глядя  на  него.
«Наверное, я выгляжу полной идиоткой», — подумалось ей. — «Он  наверняка
видит  это  бездумное  восхищение  в  моих  глазах  и  наверное  считает
маленькой дурочкой, а не взрослой женщиной...»
   — А куда... куда мы сегодня пойдем? — спросила она вслух.
   — Мы отправимся в одно  местечко,  где  можно  отлично  пообедать,  —
сказал он. — Нам предстоит сегодня длинный разговор.
   — Разговор?
   — Да, — подтвердил он. И, заметив,  как  настороженно  напряглось  ее
лицо, чуть заметно улыбнулся.  Пальцы  его  нежно  коснулись  ее  лба  и
настороженность сразу же улетучилась. — И  не  воспринимай,  пожалуйста,
это чересчур серьезно, — с мягкой улыбкой сказал он.  —  Неужели  ты  не
знаешь, как я люблю тебя?
   — Правда? — спросила она и в глазах ее промелькнул испуг, но  он  тут
же притянул ее к себе.
   — Конечно, я люблю тебя. Прис, милая Прис, если бы ты  знала,  как  я
люблю тебя! — Страх ее немедленно пропал и она  уткнулась  лицом  ему  в
плечо, может быть, только для того,  чтобы  он  не  разглядел  блаженную
улыбку счастья на ее лице.
   А потом они бродили под дождем. Дождь действительно оказался  теплым.
Он как-то мягко и незаметно завладел городом. Вода легонько  всхлипывала
у  бетонных  обочин  тротуаров  как  девица,  оплакивающая  так   и   не
появившегося любовника. Он тихо струился по стенам домов и стеклам окон,
мягко прикасаясь к тротуарам, к скамейкам в парке, сейчас таким одиноким
и  покинутым,  к  едва  пробившейся  нежной  листве  деревьев,   поливая
живительной влагой все то, что прорастало из теплой и темной земли  и  с
непреодолимой силой  рвалось  вверх,  к  небу.  Казалось,  сама  природа
разговаривала с Приссилой и ее  мужчиной  на  языке,  древнем  как  само
время. Дождь нашептывал  что-то  двум  возлюбленным,  которые  наперекор
всему шагали по улицам города, убаюканные его теплой и ласковой песней.
   Когда они вошли в ресторан, он снял  свой  плащ  и  стряхнул  с  него
дождевые  капли.  К  ним  уже  спешила  очень  хорошенькая   рыжеволосая
гардеробщица, и когда он подал ей свой плащ, она приветливо  улыбнулась,
по-видимому, ослепленная его внешностью. Он, однако, отвернулся  от  нее
без ответной улыбки и помог Приссиле снять пальто,  а  потом,  перекинув
его через руку, принялся озираться в поисках метрдотеля.
   Метрдотель провел их в угол ресторана, где было  несколько  свободных
столиков.
   Пол зала представлял собой огромную шахматную доску из белых и черных
квадратов. Стены были покрыты богатой итальянской мозаикой, через  узкие
высокие окна проникал слабый  свет  вечерних  сумерек.  В  самом  центре
мраморного столика горела яркая свеча.  Откуда-то  со  стороны  бара  до
Приссилы доносился резкий  крик  попугая.  Она  напрягала  шею,  пытаясь
заглянуть за огромные, тускло мерцающие сферы,  похожие  на  аптекарские
стеклянные  шары,  наполненные  разноцветной  жидкостью   —   пурпурной,
красной, оранжевой, желтой и ярко-зеленой.
   — Вам угодно будет  заказать  сразу,  сэр?  —  деликатно  осведомился
официант.
   — Принесите нам сначала чего-нибудь выпить,  —  ответил  он.  —  Мне,
пожалуйста, реми-мартин. А тебе, Прис? —  осведомился  он,  обращаясь  к
ней.
   Она  была  настолько  поражена  тем,  как  он  небрежно,  на  истинно
французский манер, произнес название вина, что не сразу сообразила,  что
он обращается и к ней.
   — Что? — спросила она.
   — Выпьешь, что-нибудь? — повторил он с улыбкой.
   — А мне просто виски, — сказала она.
   — Слушаюсь, мисс, — сказал официант. —  Виски  для  леди,  и  как  вы
сказали, что для вас, сэр?
   Он  глянул  на  официанта  и  она  заметила,  что  во   взгляде   его
промелькнуло неприкрытое раздражение. И с каким-то близким к  жестокости
выражением  он  проговорил,  растягивая  слова   по   слогам:   «Р-е-м-и
м-а-р-тин», как произнес бы это человек с перехваченным горлом.
   — Слушаюсь, сэр. Само собой разумеется, сэр,  —  поспешно  проговорил
официант и с поклоном попятился от стола.
   Приссила не могла налюбоваться  на  своего  мужчину,  восхищаясь  его
смелостью, быстротой и уверенностью в себе.
   — Так о чем же ты хотел, чтобы мы поговорили? — спросила она наконец.
   — Сначала мы выпьем, — ответил он с улыбкой. — Нравится тебе здесь?
   — Да,  здесь  просто  великолепно.  Все  так  непривычно.  В  Фениксе
наверняка нет ничего и похожего.
   — Это — самый замечательный город в мире, — сказал он,  наклоняясь  к
ней. — Это — единственный город, где можно жить по-настоящему. А если ты
к тому же еще и влюблен, то никакие остальные города недостойны с ним  и
рядом стоять. Даже Париж. Париж всеми признан как самый подходящий город
для влюбленных, но он все равно уступает этому городу.
   — А ты бывал в Париже?
   — Я был там во время войны, — сказал он. —  Меня  тогда  забросили  к
немцам в тыл.
   — Но это было, наверное, очень опасно, —  проговорила  она,  чувствуя
глупый прилив страха и одновременно понимая, что пугаться задним  числом
— полный идиотизм.
   Он равнодушно пожал плечами.
   — А вот и наше пойло, — сказал он.  Официант  принес  заказанное  ими
спиртное и осторожно поставил перед каждым из них.
   — Угодно вам сейчас ознакомиться с меню? — спросил он.
   — Да, пожалуйста.
   Официант оставил меню и на цыпочках удалился. Приссила  подняла  свой
стакан, он свой.
   — За нас с тобой, — сказал он.
   — И только?
   — А это, собственно, и все, Прис, — сказал он и снова она встретилась
с его прямым и искренним взглядом. — Мы — это все, что мне нужно.  —  Он
выпил. — Отлично.
   Она выпила одновременно  с  ним,  чувствуя,  что  просто  по-идиотски
пялится на него.
   — А О чем... о чем ты хотел поговорить?
   — О дате, — просто ответил он.
   — О... о дате?
   — Ты же знаешь, что я хочу, чтобы мы  поженились,  —  сказал  он,  и,
внезапно потянувшись над столом, прикрыл своей рукой ее руку. — Прис, ты
слышала мой крик о помощи и ты откликнулась на этот зов. О, Прис, поверь
мне,  были  буквально  десятки  писем,  адресованных  мне  после   этого
объявления. Честное слово, я никогда раньше и  не  предполагал,  что  на
свете столько одиноких жен... одиноких людей. Но из всех этих писем,  да
будь их даже не десятки, а тысячи, миллионы, я выбрал одно-единственное.
И вот мы с тобой нашли друг друга. Да, это было нечто вроде столкновения
в космосе. Прис, представь, летели себе в окружающей пустоте и мраке — и
вдруг, на тебе, — столкнулись! — Он неожиданно снял свою руку с ее  руки
и резко ударил кулаком  в  раскрытую  ладонь  левой.  Этот  резкий  звук
заставил ее вздрогнуть, но  одновременно  как  бы  и  заворожил  ее.  Он
динамичен и очень непредсказуем, и кроме того он, несомненно, склонен  к
драматизации. — Вот так вот, — продолжал он, —  и  сразу  словно  что-то
взорвалось, во  все  стороны  полетели  брызги  огня,  а  потом  в  одно
мгновение ты вдруг стала неотъемлемой частью моей жизни, и как-то  сразу
мне стало даже  трудно  представить  себе,  что  мы  можем  существовать
раздельно, как-то сразу мне захотелось,  чтобы  ты  стала  моей,  причем
сразу же и навечно. У меня есть приличная работа и ты  прекрасно  знаешь
об этом. Можно даже сказать —  хорошая  работа.  Может,  я  и  не  самый
приятный человек в мире, но...
   — Прошу тебя, — сказала она, — пожалуйста...
   —... но работаю я хорошо и я смогу позаботиться о тебе  и  обеспечить
тебе безбедное существование. Прис, ты ведь  и  приехала  сюда,  в  этот
город, в мой город, лишь ради того, чтобы  отыскать  меня.  И  благодаря
этому мы нашли друг друга, Прис. И я не хочу мучиться ожиданием  дальше.
Просто не желаю ждать ни минуты.
   — К чему... к чему ты клонишь? — спросила она.
   — Я хочу прямо сейчас же услышать собственными ушами, что ты согласна
выйти за меня замуж.
   — Ты же и сам знаешь, что я согласна, — ответила она  и,  потянувшись
через стол, взяла его руку.
   — Значит, завтра же, — сказал он.
   — Что...
   — Завтра. — Она пристально вгляделась  в  его  глаза.  Глаза  у  него
сияли. Рот его казался сейчас нежным и ласковым.
   — Хорошо, — тихо сказала она.
   — Вот и прекрасно. — Он радостно усмехнулся. — Черт побери, —  сказал
он, — я чувствую, что просто должен сейчас же  расцеловать  тебя.  —  Он
рывком поднялся со своего места, обошел вокруг стола и поцеловал ее  как
раз в тот момент, когда к столу направлялся официант,  чтобы  принять  у
них заказ. Официант  не  решился  даже  предупредительно  кашлянуть.  Он
просто стоял и глядел на то, как они целуются. Как только они  перестали
целоваться, он задал свой вопрос.
   — Угодно ли... э-э-э... угодно ли вам еще что-нибудь? — спросил он.
   Они дружелюбно рассмеялись и сделали заказ.
   — Я чувствую себя просто великолепно, — сказала она.
   — А я — на верху блаженства, — признался он. —  Мне  кажется,  что  я
сейчас справился бы со всем городом голыми руками. Знаешь,  Прис,  когда
ты рядом, у меня такое чувство, будто мне все подвластно. Все на свете!
   — Мне... мне очень приятно, что ты именно так чувствуешь.
   — И знаешь почему это так? Потому что ты любишь  меня  и  эта  любовь
придает мне силы.
   — Я... я тоже чувствую себя сильнее, — сказала она.
   — А сильно ты меня любишь? — спросил он.
   — Неужели ты этого не видишь?
   — А как сильно? — настаивал он.
   — Кроме тебя... ты... кроме тебя для  меня  ничто  не  существует,  —
сказала она.
   — Прис, —  сказал  он  с  сияющими  от  счастья  глазами.  —  У  меня
накопилось что-то там вроде десяти тысяч долларов  в  банке.  Я  намерен
сразу же попроситься в отпуск, клянусь богом! Я попрошу месячный  отпуск
и мы с тобой махнем на Бермуды  или  еще  куда-нибудь,  что  ты  на  это
скажешь? А может, махнем и в Европу. Ну, как, Прис?
   — Мне не следовало бы тебе позволять такое, — ответила она.
   — А почему?
   — Мне не следовало бы разрешать тебе так глупо тратить твои деньги.
   — Мои деньги? — спросил он. Недоуменное выражение  появилось  на  его
лице. — Мои деньги? Мои? Прис, дорогая, но ведь как только мы поженимся,
так сразу же все мое автоматически станет и твоим. Все, буквально все.
   — Ну, и все-таки...
   — А разве ты смотришь на это как-то иначе?  Неужели  ты  не  считаешь
все, что у нас есть, нашим общим достоянием?
   — Нет, естественно, это так. Но...
   — Тогда ни слова об этом. Вопрос решен. Мы отправляемся на Бермуды.
   — Но я предпочла бы... Я в самом деле  больше  хотела  бы,  чтобы  мы
начали сразу подыскивать какую-нибудь квартиру... а  потом...  понемногу
стали бы обставлять ее. Мы могли  бы,  например,  поехать,  в  небольшое
свадебное путешествие, дорогой, но не следовало бы нам...
   — О,  господи,  какой  же  я  идиот!  Конечно  же,  нам  нужно  найти
какое-нибудь подходящее жилье в этом  городе.  Моя  квартира  для  этого
слишком мала, особенно, если мы планируем дальнейшее увеличение семьи, —
он глянул на нее так, как будто сказал какую-то бестактность. —  Я...  я
помню содержание твоего письма... твое