и  взглянул  на  своих  коллег  в
поисках поддержки. Однако и Мейер, и Карелла упорно рассматривали шнурки
на своих ботинках.
   — Ну смотрите, — сказал Бернс, — значит, если вы  понимаете,  что  вы
сейчас делаете, то валяйте дальше... Мы предупредили вас.
   — Да, вы действительно предупредили меня. И сделали это неоднократно.
Я просто отказываюсь понимать, зачем  это  вам  понадобилось,  —  сказал
Флетчер,  —  поскольку  не  чувствую,  чтобы  мне  грозила  какая-нибудь
опасность. Моя жена мертва, кто-то убил эту шлюху. Но сделал это не я.
   — Видите ли, это очень приятно для нас — получить подобное  заверение
с вашей стороны, мистер Флетчер, но одного вашего заявления все-таки еще
недостаточно, чтобы разрешить  все  наши  сомнения,  —  сказал  Карелла,
настолько неожиданно даже для себя, что, слушая собственные  слова,  сам
недоумевал, откуда они берутся. Он вдруг понял, что старается произвести
на Флетчера впечатление, пытается  пробиться  сквозь  явное  высокомерие
этого человека, заслужить его признание. «Посмотри же на меня, — как  бы
молил он, — прислушайся ко мне. Я  совсем  не  тупой  «бык»,  а  человек
наделенный чувствами и разумом, способный понять твой  лексикон  и  даже
вести  разговор  на  равных».  Полусидя   на   стареньком   исцарапанном
деревянном  столе,  высокий  и  атлетически  сложенный,  с  темно-русыми
волосами и со странным разрезом глаз, Карелла скрестил  на  груди  руки,
как бы машинально подражая позе  Флетчера.  Как  только  он  понял,  что
копирует жесты Флетчера, он тут же опустил руки и  пристально  посмотрел
на допрашиваемого, ожидая ответа. Флетчер ответил  ему  точно  таким  же
взглядом.
   — Итак? — сказал Карелла.
   — Что — «итак», детектив Карелла?
   — Ну что вы нам на это скажете?
   — На что — «на это»?
   — Откуда мы можем знать, что это не вы всадили в нее нож?
   —  Ну  для  начала,   —   сказал   Флетчер,   —   сохранились   следы
насильственного проникновения в квартиру из кухни и  поспешного  бегства
из спальни — достаточно посмотреть на распахнутое настежь окно в  первой
и разбитое оконное стекло во второй. Ящики  в  серванте,  находящемся  в
столовой, были выдвинуты...
   — А вы очень наблюдательный человек, — внезапно  заговорил  Мейер.  —
Все это вы успели заметить в те четыре минуты, которые прошли с момента,
когда вы вошли в квартиру и позвонили в полицию?
   — По роду своей работы я  должен  быть  наблюдательным  человеком,  —
сказал Флетчер, — однако на ваш вопрос  я  вынужден  дать  отрицательный
ответ. Я понял все это лишь после того, как поговорил  с  присутствующим
здесь детективом Кареллой, а также из его разговора по телефону с  вашим
лейтенантом. Кроме того, я мог  бы  еще  добавить,  что  в  квартире  на
Сильвермайн-Овал я прожил более двенадцати  лет,  и  не  нужно  обладать
особой наблюдательностью, чтобы заметить разбитое стекло  в  собственной
спальне или обратить внимание на то, что окно на кухне  распахнуто.  Как
не требуется особой гениальности и для того, чтобы сообразить, что  ваше
домашнее серебро не  только  собирались  украсть,  но  и  украли,  если,
конечно, принять во внимание тот факт,  что  несколько  ложек,  вилок  и
ножей  остались  брошенными  прямо  на  ковре  в  спальне  вперемешку  с
осколками стекла.  Вы  хотя  бы  произвели  осмотр  места,  ну  хотя  бы
выглянули из окна, чтобы посмотреть, что там делается  на  улице?  Очень
может быть, что убийца все еще там. Было бы очень и очень жаль, если  бы
вы упустили его только из-за своей невнимательности или нерасторопности.
   — Ваша квартира находится на третьем этаже, мистер Флетчер, —  сказал
Мейер.
   — Именно поэтому я и могу предположить, что он все еще находится там,
— ответил Флетчер. — Может, он там все еще возится  со  сломанной  ногой
или с разбитым черепом.
   — За все годы моей работы в полиции, — проговорил  Мейер,  и  Карелла
неожиданно понял, что  тот  тоже  старается  произвести  впечатление  на
Флетчера, — я ни разу не встречался с преступником,  который  выпрыгивал
бы из окна третьего этажа. (Карелла подумал, что здесь не хватает только
слова «подзащитный»),
   — У этого преступника, похоже, были основания  для  столь  необычного
поступка, — сказал Флетчер. — Он только что убил  женщину,  по-видимому,
неожиданно натолкнувшись на нее в квартире, которую он, вероятно, считал
пустой. Он услышал,  как  кто-то  открывает  входную  дверь,  и  тут  же
сообразил, что не сможет покинуть квартиру  тем  же  путем,  которым  он
попал в нее, потому что кухня  расположена  слишком  близко  от  входной
двери. Он, должно быть, решил, что  сломанная  нога  лучше  пожизненного
заключения!  Скажите,  пожалуйста,  как  этот  портрет   соотносится   с
портретами тех преступников, которых вы знаете?
   — Я знал разных преступников, — глупо возразил Мейер, — и кое-кто  из
них был слишком хитер, даже во вред себе. — Он почувствовал себя  полным
идиотом еще до того, как закончил  эту  бессмысленную  фразу.  Да,  этот
Флетчер умел заставить человека почувствовать себя полным кретином.
   Мейер бессознательно провел рукой по лысине, стараясь не смотреть  на
Кареллу и Бернса. Он  понимал,  что  каким-то  образом  подвел  их.  Тут
требовался удар рапиры, эффектный выпад,  а  у  него  получилось  что-то
вроде размахивания  перочинным  ножом.  —  А  как  насчет  ножа,  мистер
Флетчер? — сказал он. — Вы его видели когда-нибудь раньше?
   — Нет, никогда. — А это случайно не ваш нож? — спросил Карелла.
   — Нет, не мой.
   — Сказала ли ваша жена что-нибудь, когда вы вошли в спальню?
   — Моя жена была мертва, когда я вошел в спальню.
   — Вы уверены в этом?
   — Убежден!
   — Ну, хорошо, мистер Флетчер, — внезапно вмешался Бернс. — Не  будете
ли вы любезны посидеть немножко снаружи?
   — Разумеется, — сказал Флетчер и, поднявшись, вышел из комнаты.
   Трое детективов простояли молча изрядное количество минут.
   — Ну, и что вы думаете обо всем этом? — спросил наконец Бернс.
   — Я думаю, что именно он сделал это, — сказал Карелла.
   — А что заставляет тебя так думать?
   — Нет, я выразился бы иначе.
   — Валяй, выражайся иначе.
   — Я думаю, что он мог бы это сделать.
   —  Даже   при   наличии   столь   явных   признаков   насильственного
проникновения в квартиру и кражи?
   — Особенно при наличии всех этих признаков.
   — Выкладывай-ка, что у тебя на уме, Стив.
   — Он мог вернуться домой и застать свою жену с ножом в боку,  застать
раненой, но не смертельно,  а  затем  прикончить  ее,  рванув  этот  нож
поперек живота.  Медицинский  эксперт  считает,  что  смерть  наступила,
по-видимому, мгновенно в результате поражения внутренней  аорты  или  от
шока, или же от комбинации этих причин. У Флетчера, не  будем  забывать,
было целых четыре минуты, чтобы сделать это, тогда как на все  дело  ему
хватило бы и четырех секунд.
   — Это возможно, — сказала Мейер.
   — А может быть, все дело в том, что мне просто не нравится этот сукин
сын, — честно добавил Карелла.
   — Ну давайте посмотрим, что нам скажут ребята из лаборатории.
   На оконной раме в кухне сохранились отличные отпечатки пальцев, такие
же четкие отпечатки были сняты и на выдвижном ящике серванта,  стоявшего
в столовой, где хранилось столовое серебро.  Четкие  отпечатки  остались
также на самом столовом серебре, рассыпанном по полу у разбитого окна  в
спальне.  Но  значительно  более  существенным   было   то,   что   хотя
значительная часть отпечатков  на  рукоятке  пружинного  ножа  оказалась
смазанной, там все же тоже остались весьма четкие отпечатки. И  все  эти
отпечатки совпадали друг с другом, а значит, они были оставлены одним  и
тем же человеком.
   Джералд Флетчер великодушно позволил полиции взять и у него отпечатки
пальцев, после чего их сверили с теми, которые Маршалл Дейвис отправил в
полицейскую лабораторию. Отпечатки, оставленные на окне,  на  ящике,  на
серебре и на пружинном ноже не совпадали с отпечатками пальцев  Джералда
Флетчера.
   Но все это ровным счетом ничего не означало, в том  случае,  если  он
оставался в перчатках, когда прикончил свою жену.
   Глава II
   Утром в понедельник небо над рекой Харб было синим и  безоблачным.  В
Сильвермайн-Парке молодые мамаши  прогуливались  с  детскими  колясками,
радуясь неожиданно предоставившейся возможности воспользоваться выпавшим
в декабре солнечным деньком. Воздух был свежим  и  холодным,  но  солнце
ярко светило, и это придавало  улицам  на  редкость  уютный  и  какой-то
патриархальный вид. По реке, пыхтя,  проходил  буксир,  чайка  с  резким
криком пикировала к воде, женщина, склонившись над коляской,  поправляла
на младенце одеяло, что-то ласково приговаривая. У ограды парка, заложив
руки за спину, стоял полицейский, глядя  на  освещенную  солнцем  водную
гладь реки.
   Наверху, в квартире на третьем этаже дома номер семьсот двадцать один
по Сильвермайн-Овал, очерченный мелом силуэт был единственным свидетелем
того, что именно здесь прошлой ночью лежала зарезанная женщина.  Карелла
и Клинг обошли этот сделанный мелом контур  и  направились  к  разбитому
окну. Ребята из лаборатории тщательно собирали и раскладывали по пакетам
с надписями осколки стекла,  исходя  из  того  предположения,  что  если
кто-то действительно выпрыгнул в это окно, то он  мог  оставить  на  них
пятна крови или обрывки одежды. Карелла посмотрел в  неправильной  формы
дыру в стекле на узкий проход внизу. Расстояние  между  окном  и  стеной
дома, стоявшего напротив, составляло примерно двенадцать футов. Конечно,
можно было допустить, что злоумышленник мог, уцепившись  за  раму  окна,
дотянуться до оконной  рамы  на  противоположной  стене  и  забраться  в
квартиру соседнего дома. Но для этого  требовался  бы  точный  расчет  и
соответствующая подготовка, а уж если человек решил  заняться  воздушной
акробатикой, то он не  станет  выпрыгивать  в  спешке  и  панике  сквозь
разбитое стекло. Кроме того, ему пришлось бы предварительно убедиться  в
том, что квартира напротив пуста. Одним словом, больше всего было похоже
на то, что злоумышленник просто свалился на тротуар внизу.
   — Да, неприятно, должно быть, лететь в такую щель,  —  сказал  Клинг,
заглядывая через плечо Кареллы.
   — Какая тут высота, по-твоему?
   — Примерно тридцать футов.
   — Он должен был, по меньшей мере, ногу сломать, прыгая отсюда.
   — А может быть, этот парень был акробатом.
   — Ты считаешь, что он просто нырнул в окно головой вперед?
   — А как же еще?
   — Но он же мог сначала выбить стекло, а уж потом пролезать в дыру.
   — Если уж он пошел на все это, то почему бы ему просто не открыть это
чертово окно?
   — А вот мы сейчас  и  посмотрим,  —  сказал  Карелла.  Они  осмотрели
задвижку и раму.
   — Ничего, если я попробую? — спросил Клинг.
   — Да, теперь здесь можно все трогать, ребята уже сняли отпечатки.
   Клинг ухватился за ручку и потянул на себя.
   — Крепко держит, — сказал он.
   — Попробуй-ка еще раз.
   Клинг потянул снова, но рама не поддалась.
   — По-видимому, ее заклинило.
   — Скорее всего ее просто так и закрашивали в  закрытом  положении,  —
сказал Карелла.
   — Вполне может быть, что он попытался  открыть  окно.  И  разбил  его
только после того, когда понял, что открыть его невозможно.
   — Да-да, — протянул Карелла. — А тут еще спешка тоже дала себя знать.
Флетчер уже открывал входную дверь в квартиру, а может, даже  уже  вошел
внутрь.
   — Тогда, наверное, парень этот маханул своей сумкой...
   — Какой еще сумкой?
   — Ну должна же у него быть сумка или  еще  что-то,  как  ты  думаешь?
Куда-то он все-таки собирался спрятать ворованное?
   — Наверное. Хотя я не считаю его особенно опытным в этом деле.
   — Почему?
   — Работал без  перчаток.  Оставил  отпечатки  буквально  повсюду.  Он
наверняка был новичком.
   — Но даже если и так, у него  все  равно  должен  был  быть  с  собой
какой-нибудь портфель или сумка. Вот им-то он наверное и разбил  стекло.
Это заодно и объясняет, почему тут на полу  валялось  столовое  серебро.
Он, по всей  вероятности,  маханул  просто  этим  портфелем  или  сумкой
наотмашь,  когда  понял,  что  окно  никак  не  поддается,  а  из  него,
естественно, посыпались засунутые туда впопыхах вещи.
   — Да, возможно что и так, — сказал Карелла.
   — А после этого он, наверное, выбрался в дыру и, повиснув  на  руках,
спрыгнул вниз. Значит,  он  летел  ногами  вперед.  Это  все-таки  более
походит на правду, чем просто нырять вниз головой через стекло,  не  так
ли? Фактически же он мог сначала выбросить портфель, а уж  только  потом
вылезти сам...
   — Если только у него был этот портфель.
   — У всех квартирных воров на свете бывают при себе портфели,  даже  у
начинающих.
   — Ну, что ж, возможно, что ты и прав.
   — В таком случае, если у него все-таки был этот портфель, то  не  мог
ли он сначала бросить его, а затем,  выбравшись  через  дыру  в  стекле,
повиснуть на руках и только потом прыгать? Ты понимаешь, что я говорю, я
имею в виду, что так расстояние до земли было бы немного поменьше?
   — Не знаю, имел ли он на все это достаточно  времени,  Берт.  К  тому
времени Флетчер уже должен был войти в квартиру, а может быть, уже  и  в
спальню.
   — А говорил что-нибудь Флетчер о разбитом окне? Не слышал ли он  звон
разбиваемого стекла?
   — Что-то не припомню, чтобы мы спрашивали его об этом.
   — Придется спросить, — сказал Клинг.
   — Зачем? А какая разница?
   — Не знаю, — сказал Клинг, пожимая плечами. — Но если этот парень был
все еще в квартире, когда Флетчер вошел в нее...
   — Да?
   — Тогда времени у обоих остается впритык, не так ли?
   — Он должен был там находиться, Берт. Он просто должен был  услышать,
как открывается входная дверь. Потому что  в  противном  случае  у  него
наверняка хватило бы времени на  то,  чтобы  уйти  себе  спокойно  через
кухонное окно, выбраться на пожарную  лестницу,  то  есть  уйти  тем  же
путем, каким он и забрался в квартиру.
   — Да, ты прав, — задумчиво проговорил Клинг. — Ну  и  счастливчик  же
этот Флетчер, — сказал он. — Этот парень свободно мог дождаться и его  и
припороть тем же ножом.
   — Ладно, давай выйдем наружу и посмотрим, что там делается под окном,
— сказал Карелла.
   Женщина, выглянувшая в окно на первом  этаже,  увидела  двух  крупных
мужчин в пальто, которые что-то рассматривали на земле в  проходе  между
домами. Оба были с непокрытыми головами.  Один  из  них  был  шатеном  с
узким, восточным разрезом глаз. Второй выглядел помоложе, но  производил
еще более жуткое впечатление — огромный блондин с персиковым  пушком  на
румяных щеках. Жуть. Она сразу побежала  к  своему  телефону  и  набрала
номер полиции.
   В  проходе,  ничуть  не  подозревая  о  бдительной  женщине,  которая
подглядывала за ними  в  щелочку  своих  занавесок,  Карелла  с  Клингом
внимательно изучали бетонный тротуар. Потом они, задрав головы, довольно
долго глядели вверх  на  разбитое  окно  на  третьем  этаже  в  квартире
Флетчера.
   — Чертовски высоко для прыжка, — сказал Клинг.
   — А снизу кажется еще выше.
   — Где он мог приземлиться, как ты думаешь?
   — Примерно здесь, где  мы  стоим.  Может  быть,  какой-нибудь  фут  в
сторону и дальше, — сказал Карелла и  снова  внимательно  оглядел  бетон
тротуара.
   — Нашел что-нибудь? — спросил Клинг.
   — Нет. Я просто пытаюсь тут кое-что рассчитать. — Что?
   — Ну скажем так, если ему  удалось  приземлиться,  так  ничего  и  не
сломав...
   — Ну, скорее всего, так оно и было, Стив. В противном случае  он  все
еще лежал бы тут.
   — Вот именно это я и хочу сказать. Даже если  он  и  не  сломал  себе
ничего, то все равно как-то не верится, что он просто поднялся и зашагал
себе прочь, понимаешь? — Он снова посмотрел вверх  на  окно.  —  Да  тут
должно быть все сорок футов, Берт.
   — У тебя эта высота растет просто по минутам, — сказал Клинг. —  А  я
по-прежнему считаю, что тут не больше тридцати, примерно, конечно.
   — Пусть даже и так. Парень прыгает с высоты тридцати футов...
   — Если он сначала повис на руках и только потом прыгнул,  то  из  это
цифры придется вычесть еще примерно десять футов.
   — Ладно, так что там у нас получается? Двадцать футов?
   — Примерно столько.
   — Парень прыгает с высоты двадцати футов прямо на бетонный тротуар  и
не ломает себе ничего, а потом встает, отряхивается и бежит спринтом еще
пятьдесят ярдов, правильно? — Карелла с сомнением покачал головой. — А я
так считаю, что он постоял здесь хоть немного. Просто хотя бы для  того,
чтобы отдышаться.
   — Ну и что?
   — Ну и скажи, выглядывал Флетчер в окно или нет?
   — А зачем ему выглядывать?
   — Ну, если твоя жена лежит мертвая на полу с воткнутым в живот ножом,
а ты входишь и видишь, что окно выбито, неужели ты не сообразишь или  не
захочешь броситься немедленно к этому окну и выглянуть в него?  Хотя  бы
просто для того, чтобы поглядеть, нет ли там этого  типа,  который  убил
ее?
   — Но он очень хотел побыстрее дозвониться в полицию, — сказал Клинг.
   — Почему?
   — Но это  нормально,  Стив.  Если  парень  в  этом  не  виноват,  он,
естественно, хочет, чтобы делом занялись те, кому это  положено,  кто  в
таких делах поднаторел и разбирается лучше  него.  Он  быстро  звонит  в
полицию и остается в квартире...
   — А я все еще уверен, что это он сам сделал, — сказал Карелла.
   —  Не  старайся  сделать  свою  версию   предметом   рассмотрения   в
федеральном суде, — сказал Клинг. — Лично я  ничего  так  не  хочу,  как
влепить приличного пинка  этому  мистеру  Флетчеру,  но  давай  все-таки
сконцентрируем все наши усилия на том, чтобы отыскать  того  парня,  чьи
отпечатки мы уже имеем, о'кей?
   — Ладно, — сказал Карелла.
   — Я хочу сказать, Стив, что постарайся быть логичным. Если  отпечатки
этого парня имеются на рукоятке ножа, а нож этот, черт побери, торчит из
тела жертвы...
   — И если муж этой жертвы мгновенно сообразил, на  какой  великолепный
шанс он наткнулся, — закончил за него Карелла. — Жена валяется на полу с
воткнутым в нее ножом, квартира явно взломана и обворована,  так  почему
бы ему не довести дело до конца, смело рассчитывая на то, что все  потом
свалят на взломщика?
   — Конечно, — сказал Клинг. — А теперь попробуй  еще  и  доказать  все
это.
   — Доказать этого я, конечно, не могу, — сказал Карелла. — По  крайней
мере, до тех пор, пока мы не поймаем взломщика.
   — Вот и отлично, поэтому давай-ка ловить его. Куда, как  ты  думаешь,
он мог направиться после того, как приземлился здесь?
   — Одно из двух, — сказал Карелла. —  Либо  он  через  эту  вот  дверь
спустился в подвал здания, либо перелез через тот забор, что находится в
конце прохода.
   — А как пошел бы ты сам?
   — Если бы я грохнулся с высоты двадцати футов или больше,  то  я,  по
всей видимости, просто пошел бы к маме и выплакался.
   — А я направился бы к двери в подвал. Если бы  я  свалился  с  высоты
двадцати футов, то мне просто не захотелось бы залезать еще на  какие-то
заборы, а потом опять прыгать с них.
   —  Наверное,  ты  прав,  но  только  в  том  случае,  если  ты  такой
счастливчик, что свалился так, что ничего себе не сломал и не вывихнул.
   Пока  шел  этот   обмен   мнениями,   подвальная   дверь   неожиданно
распахнулась и перед ними  предстал  краснолицый  резвый  полицейский  с
револьвером тридцать восьмого калибра в руке. — Ну-ка, ребятки,  что  вы
тут вытворяете? — сказал он.
   — О, господи, этого только нам не хватало, — сказал Карелла.
   В любом случае Маршалл Дейвис сделал все, что мог.
   Пока  Карелла  с  Клингом  проделывали  сложный   ритуал,   доказывая
полицейскому, что они сами  являются  полицейскими,  Дейвис  позвонил  в
восемьдесят  седьмой  и  попросил  позвать  кого-нибудь  из  детективов,
которые занимаются убийством миссис Флетчер. А поскольку оба  детектива,
занятые расследованием убийства миссис Флетчер,  были  заняты  в  данный
момент именно расследованием уби