частенько смотрели сквозь пальцы на ее  занятие.  Кроме  того,  она  уже
успела принять свою дневную порцию наркотика и пребывала  в  благодушном
настроении,  когда  Дельгадо  нашел  ее.  В  этот  момент,  если  честно
говорить, она просто наслаждалась октябрьским солнцем,  сидя  на  скамье
зеленого бульвара, тянущегося вдоль Стема. Еще издалека  она  разглядела
Дельгадо и наметанным взглядом узнала  в  нем  полицейского.  Первым  ее
желанием было смыться  отсюда  подальше,  но  она  передумала  и  решила
остаться на месте — черт с ним, с полицейским.
   — Хелло, Бланка, — сказал Дельгадо.
   — Хелло, — ответила она.
   — Ну, как ты?
   —  Отлично.  Наркотиков  при  себе  не  имею,  если  ты  ради   этого
стараешься.
   — Нет, я не ради этого.
   — Я хочу  сказать,  если  ты  хочешь  без  особого  труда  заработать
поощрение за задержку наркомана...
   — Я никого не собираюсь задерживать.
   — О'кей, — сказала Бланка и миролюбиво кивнула.
   Это  была  особа  довольно  привлекательной  внешности   —   смуглая,
черноволосая, кареглазая. Губы у нее были, пожалуй, чуть  толстоваты,  и
лицо немного портил шрам на подбородке, след от удара ножом, награда  от
сутенера, которую она получила, когда ей было всего шестнадцать лет. Она
ежедневно трижды кололась героином, несмотря на свой юный возраст.
   — Ты хочешь мне помочь? — спросил Дельгадо.
   — Чем это?
   — Мне нужно кое-что узнать.
   — Я не осведомительница, — сказала Бланка.
   — Если я спрошу у тебя  что-нибудь  такое,  на  что  ты  не  захочешь
отвечать, можешь не отвечать.
   — Подумаешь, одолжение!
   — Послушай, керида, — сказал Дельгадо,  —  мы  не  раз  шли  тебе  на
уступки, сделай же и ты что-нибудь для нас. Ну как?
   Бланка посмотрела ему прямо в лицо и тяжело вздохнула.
   — Что ты хочешь узнать? — спросила она наконец.
   — Все, что ты знаешь о Хосе Уэрте.
   — Ничего я о нем не знаю.
   — Он когда-нибудь навещал тебя?
   — Никогда.
   — А его партнер?
   — А кто его партнер?
   — Рей Кастаньеда.
   — Не знаю такого, — сказала Бланка. — А он  не  родственник  ли  Пепе
Кастаньеды?
   — Вполне возможно. В таком случае расскажи мне о Пепе.
   — А чего о нем рассказывать, — пожала плечами Бланка. —  Обыкновенный
подонок.
   — Сколько ему лет?
   — Лет тридцать или около того.
   — А чем он занимается?
   — Кто его знает? Может быть,  подпольной  лотереей,  но  я  не  знаю.
Несколько лет назад он сам был наркоманом, но он один  из  тех  немногих
известных  мне  счастливчиков,  что  сумели  бросить  это.  Когда-то  он
верховодил  здесь  бандой  уличных  малолеток,  они  еще  называли  себя
«Испанскими дворянами» или что-то вроде этого. Я тогда была  еще  совсем
маленькой. Мне тогда было пять или шесть и, знаете, он мне тогда казался
большим человеком, а может, и в самом деле был им, потому что носился по
всей округе. Они воевали с итальянской бандой с другой стороны парка,  я
уж и не помню, как те назывались, но тоже была очень  крупная  банда.  А
потом, знаете, все  как-то  увлеклись  наркотиками,  и  ребята  потеряли
интерес ко всем этим бандам и дракам друг с другом. Пепе тоже стал тогда
наркоманом, да еще каким. Но он как-то сумел избавиться от  этого.  Его,
кажется, держали в Лексинтонской тюрьме, но не знаю точно. А  может,  он
сам набрался сил и прошел сквозь ломку, не могу сказать.  Но  сейчас  он
этим не балуется, это уж я  точно  знаю,  —  она  пожала  плечами.  —  И
все-таки, как был он подонком, так им и остался.
   — Ты видела его в последнее время?
   — Да, он всегда вертится где-то здесь поблизости.  Его  всегда  можно
увидеть на улице в окружении целой кучи сопляков, которые готовы  часами
слушать его треп. Большой человек...  Подумаешь!  Вроде  шлюхи,  которая
решила раскаяться, — сказала Бланка и пренебрежительно фыркнула.
   — А сегодня ты его видела?
   — Нет. Да я сама только что вышла на улицу. У меня сегодня  всю  ночь
был клиент.
   — А где я смогу найти его, как ты думаешь?
   — Кого — клиента или Пепе? — спросила Бланка и улыбнулась.
   — Пепе, — сказал Дельгадо, не ответив на улыбку.
   — В игорном зале  на  Эйнсли,  —  сказала  Бланка.  —  Он  вечно  там
пропадает.
   — Хорошо. А теперь вернемся к Уэрте, ладно?
   — Зачем?  —  спросила  Бланка,  провожая  взглядом  автобус,  который
проезжал мимо них.
   — Затем, что мы как-то слишком быстро отодвинули  его  в  сторону,  —
сказал Дельгадо.
   — Я его почти не знаю, — сказала Бланка. Она все еще  смотрела  вслед
ушедшему автобусу.
   — А ну-ка, посмотри на меня, — сказал Дельгадо. Она резко  обернулась
к нему.
   — Я же предупредила тебя, что я не осведомительница, — сказала она. —
Я не стану отвечать тебе на вопросы об Уэрте.
   — Почему? А чем он таким занимается?
   — Не стану отвечать.
   — Наркотики?
   — Не стану отвечать.
   — Да или нет, Бланка? Мы отлично  знаем,  где  ты  живешь,  мы  можем
натравить на тебя полицию нравов, которая тебе не даст  и  десяти  минут
спокойно дышать. Так что рассказывай мне об Уэрте. — О'кей. Он  снабжает
наркоманов, ну и что?
   — Я считал, что он занимается сделками по торговле недвижимостью.
   — Вот-вот. У него небось есть один-единственный акр земли  где-нибудь
в Мексике. Но и на нем он выращивает марихуану.
   — А более серьезными вещами он торгует?
   — Нет. Только травкой.
   — А партнер его знает об этом?
   — Я не знаю, что знает, а чего не знает его партнер. Я не хожу у него
в партнерах. Сходил бы и сам узнал у партнера.
   — Может быть, я так и сделаю, —  сказал  Дельгадо.  —  Но  сначала  я
поговорю с братом его партнера.
   — Ты хочешь сейчас встретиться с Пепе?
   — Да.
   — Скажи ему, что он все же должен мне пять долларов.
   — За что?
   — А ты сам не можешь догадаться? — спросила Бланка.
   Дженеро стоял на тротуаре, поджидая Уиллиса, который как раз  выходил
из телефонной будки.
   — Известно что-нибудь? — спросил он.
   — Пока ничего. У них там сегодня скопилось слишком  много  материалов
на анализ.
   — А как же мы узнаем, что там у него в  этом  мешочке?  —  возмутился
Дженеро.
   — Придется подождать. Они просили позвонить им через полчаса или чуть
позже.
   — Эти парни из лаборатории просто доводят меня до кипения,  —  сказал
Дженеро.
   — Ну что тут поделаешь? — сказал Уиллиса. — Каждому из нас приходится
нести свой крест.
   По правде говоря, его уже давно  довел  до  точки  сам  Дженеро.  Они
организовали доставку в  лабораторию  пластикового  мешочка  с  какой-то
травкой и попросили сделать анализ и установить, что это  такое.  Однако
лаборатория, как правило,  буквально  завалена  анализами  такого  рода,
потому что полицейские не могут  предъявить  обвинение  в  хранении  или
распространении наркотиков без заключения лаборатории. Уиллис  прекрасно
понимал ситуацию и был намерен спокойно дожидаться своей очереди, однако
Дженеро настоял на  том,  чтобы  он  срочно  позвонил  в  лабораторию  и
выяснил, что там делается. И вот теперь, в пятнадцать часов сорок  минут
они узнали наконец, что там делается, а именно, что с  их  заказом  пока
ничего не делается. Дженеро продолжал  ворчать,  а  Уиллису  все  больше
хотелось поскорее попасть домой или хотя бы  поплакаться  кому-нибудь  в
жилетку по поводу трудностей, что на каждом шагу подстерегают  детектива
в этом городе.
   Сейчас они находились в районе Куортер, но  не  в  той  шикарной  его
части, что расположена на левом берегу. Однако и здесь, в  этом  районе,
квартирная плата была весьма  высокой,  возможно,  по  причине  близости
хороших магазинов, театров и кафе.
   Дом номер 3541 по Керриер-авеню  несколько  поблек  под  воздействием
времени, хотя некогда считался солидным  домом.  Он  стоял  в  окружении
таких же добротных, но уже утративших прежний  блеск  домов.  Детективам
удалось отыскать на одном из почтовых ящиков фамилию Хамлинга  и  Уиллис
позвонил в квартиру номер 22. Ответный звонок дистанционно  управляемого
запора прозвучал почти немедленно и дверь отворилась. Они вошли в скудно
освещенный холл парадной. Прямо перед ними была ведущая наверх лестница.
И холл, и весь дом насквозь пропахли лизолем. Они  поднялись  на  второй
этаж, нашли дверь с  номером  22,  прислушались,  но  за  дверью  стояла
тишина. Детективы постучались.
   — Бобби? — донесся из-за двери женский голос.
   — Полиция, — сказал Уиллис.
   — А что вам нужно? — спросил тот же голос.
   — Откройте дверь, — сказал Дженеро.
   За дверью установилась тишина. Они продолжали прислушиваться. Им  уже
было известно, что Роберта Хамлинга в квартире нет, потому  что  девушка
сразу же спросила: «Бобби?» Но никто лучше полицейских не  знает,  какую
смертельную  опасность  могут  представлять  женщины,  поэтому   они   с
напряжением ожидали дальнейшего развития событий, стоя  перед  дверью  в
пальто нараспашку, готовые в любой момент  выхватить  револьверы.  Когда
дверь наконец открылась, их взорам предстала девушка-подросток в джинсах
и выцветшей майке. У нее было круглое  лицо,  синие  глаза  и  свисающие
космами волосы.
   —  Да.  Что  вам  угодно?  —  спросила  она.  Выглядела   она   очень
перепуганной и нервной. Одну руку она держала все еще на дверной  ручке,
а второй поглаживала горло.
   — Мы ищем Роберта Хамлинга, — сказал Уиллис. — Он здесь проживает?  —
Да, — сказала она.
   — Он сейчас дома?
   — Нет.
   — А когда вы ожидаете его прихода?
   — Я не знаю.
   — Ваше имя, мисс? — спросил Дженеро.
   — Соня.
   — Соня, а дальше?
   — Соня Соболев.
   — Сколько вам лет?
   — Семнадцать.
   — Вы проживаете здесь?
   — Нет.
   — А где вы проживаете?
   — На Риверхед.
   — А что вы делаете здесь?
   — Жду Бобби. Он мой друг.
   — А когда он ушел из дома?
   — Не знаю.
   — А как же вы сюда попали?
   — У меня есть ключ.
   — Вы не возражаете, если мы войдем и будем ждать его вместе?
   — Мне все равно, — сказала она и пожала плечами. — Если хотите войти,
так входите, пожалуйста. — И она отступила в сторону, давая  им  дорогу.
Она все еще была сильно напугана.
   Когда они проходили в дверь, она бросила быстрый тревожный  взгляд  в
коридор, как бы моля, чтобы там появился Хамлинг и чтобы сделал  он  это
как можно скорее. Уиллис заметил этот взгляд, Дженеро — нет. Она закрыла
за ними дверь и все втроем  они  вошли  в  комнату,  меблировка  которой
состояла из нескольких кресел, мягкого дивана  и  низенького,  покрытого
пятнами столика для кофе.
   — Садитесь, пожалуйста, — сказала Соня. Детективы уселись  на  диван.
Соня заняла кресло напротив них.
   — Насколько хорошо вы знаете Роберта Хамлинга? — спросил Уиллис.
   — Достаточно хорошо.
   — Когда вы в последний раз его видели?
   — О-о, — отозвалась она,  пожимая  плечами.  Чувствовалось,  что  она
обдумывает, как бы ей ответить.
   — Да? — Ну а какая разница?
   — Может быть и существенная.
   — Ну, что-нибудь на прошлой неделе.
   — Когда именно?
   — А почему бы вам не спросить об этом Бобби, когда он вернется?
   — Обязательно спросим и его, — сказал  Дженеро.  —  Но  пока  что  мы
спрашиваем вас. Когда вы его видели на прошлой неделе?
   — Не помню, — сказала Соня.
   — Знаете ли вы человека по имени Люис Скотт? — спросил Уиллис.
   — Нет.
   — А слышали ли  вы  когда-нибудь  о  магазине  под  названием  «Тоска
обезьяны»?
   — Да, пожалуй, слышала.
   — Вы когда-нибудь покупали в нем одежду?
   — Не помню.
   — Вы покупали в нем шелковую блузку черного цвета?
   — спросил Дженеро.
   — Не помню.
   — Покажите-ка ей эту блузку, Дик,  —  сказал  Уиллис.  Дженеро  снова
добыл конверт из плотной бумаги. Он вынул из  него  блузку  и  подал  ее
девушке.
   — Ваша? — спросил он.
   — Не знаю.
   — Да или нет? — спросил Дженеро.
   — Может быть и моя, но я не  могу  уверенно  сказать.  У  меня  много
разных вещей.
   — У вас что, так много шелковых блузок  черного  цвета,  купленных  в
магазине «Тоска обезьяны»?
   — Нет, конечно, но можно  ведь  перепутать  и  свою  одежду.  Я  хочу
сказать, что когда видишь черную шелковую блузку, то это не  обязательно
твоя блузка. Это же может быть любая другая. Почем я могу знать?
   — Какого размера блузки вы носите?
   — Тридцать четвертого.
   — Это тридцать четвертый размер, — сказал Уиллис.
   — Но это еще не делает ее моей блузкой, не так ли? — спросила Соня.
   — Последнюю ночь вы провели здесь в городе Айсола?
   — спросил Уиллис.
   — Да, конечно.
   — Где именно? — Да так себе, болталась по городу.
   — Где?
   — Ходила себе и там и сям...
   — Где — там и где сям?
   — Соня, ты не обязана отвечать ему, —  послышался  голос  от  входной
двери, и оба детектива одновременно обернулись на него.
   Молодому человеку, стоявшему в дверях, на вид было лет  восемнадцать,
и у него были светлые волосы и висячие усы. На нем были синие  джинсы  и
такого же цвета рубашка, поверх которой красовалась распахнутая на груди
куртка на белом меху.
   — Мистер Хамлинг, я полагаю, — сказал Уиллис.
   — Он самый, — сказал Хамлинг. Он повернулся,  чтобы  закрыть  входную
дверь. Ярко-оранжевое солнце было намалевано на спине куртки.
   — А мы разыскиваем вас, — сказал Уиллис.
   — Вот я и нашелся, — сказал  Хамлинг.  —  Это  вы,  наверное,  насчет
Люиса, да?
   — А это уж вы сами нам скажете.
   — Конечно же насчет Люиса, — сказал Хамлинг. — Я знал, что  рано  или
поздно вы на меня набредете.
   — А что с ним?
   — Он выпрыгнул из окна этой ночью.
   — А где вы находились, когда он выпрыгнул?
   — Мы вдвоем там были тогда, — сказал Хамлинг, глянув на  девушку.  Та
молча кивнула.
   — Так, может, вы расскажите нам, как это произошло?
   — Он накачался наркотиками, — сказал Хамлинг. — Он  вообразил,  будто
может летать. Я пытался его как-то удержать, но он  подбежал  к  окну  и
выпрыгнул. Вот и все.
   — А почему вы не сообщили в полицию?
   — А чего я там не видел. У меня ведь длинные волосы, а  длинноволосых
в полиции не любят.
   — Ну ладно, — сказал Уиллис, вздохнув, — но теперь вы видите, что  мы
сами пришли к вам и готовы вас выслушать. Так что можете теперь подробно
рассказать нам, что произошло, чтобы мы могли наконец составить отчет  и
закрыть к черту это дело.
   Дженеро глянул на него, но  Уиллис,  не  обращая  на  него  внимания,
доставал свой блокнот.
   — Не скажите ли, в котором часу вы туда отправились?
   — В половине пятого или что-нибудь около этого, — сказал  Хамлинг.  —
Послушайте, а у меня из-за этой истории не возникнут неприятности?
   — А с чего бы им возникать? Если Скотт выпрыгнул из окна,  то  это  —
чистейшей воды самоубийство. Все просто и ясно.
   — Ну, он именно это и сделал.
   — О'кей, вот и помогите нам поскорее  закрыть  это  дело,  хорошо?  —
сказал Уиллис, и Дженеро снова бросил на него  взгляд.  —  Так  что  там
происходило, когда вы пришли к нему?
   — И зачем только я пошел туда, хотелось бы мне, чтобы хоть кто-нибудь
мне это объяснил! — сказал Хамлинг.
   — Но вы ведь все-таки были там, так ведь?
   — Да, но...
   — Так чего же вы от нас хотите? Чтобы мы сделали вид, что вас там  не
было? Не тяните резину. Никто не собирается  впутывать  вас  в  какие-то
неприятности. Вы хоть когда-нибудь  задумывались  о  том,  сколько  этих
накачавшихся всякой дряни психов скачут в окна каждый божий день?
   — Просто мне очень не хотелось бы попасть в газеты. Не люблю я  этого
шума, — сказал Хамлинг. — Это,  собственно,  и  было  главной  причиной,
почему я вам не позвонил.
   — Мы это прекрасно понимаем, — сказал Уиллис. — И мы сделаем все, что
будет в наших силах,  чтобы  не  причинить  вам  никаких  неприятностей.
Просто дайте нам необходимые данные, чтобы мы могли поскорее  напечатать
свой отчет. Больше нам от вас ничего не нужно.
   — Ну, что же, давайте, — неуверенно согласился Хамлинг.
   — Так как же это случилось? Вы все втроем поднялись к нему или как?
   — Нет, я столкнулся с ним на улице, — сказал Хамлинг. — Я  был  тогда
один. Соне я позвонил позднее и она туда приехала.
   Уиллис быстро записывал что-то в блокнот. Дженеро продолжал неотрывно
следить за ним. У Дженеро было какое-то странное ощущение — будто что-то
происходит рядом с ним, но что именно, он никак не может понять. И  было
у него все время предчувствие, что сейчас он чему-то  научится.  Он  был
одновременно и растерян,  и  полон  какого-то  радостного  предвкушения.
Поэтому он помалкивал, внимательно следя за всем и слушая.
   — Значит так, — сказал Уиллис. — Значит вы столкнулись с  этим  вашим
другом и...
   — Да никакой он мне не друг, — сказал Хамлинг.
   — Разве вы не знали его?
   — Нет, я просто встретился с ним в кафе и мы  разговорились,  знаете,
как это бывает? Вот  он  и  предложил  мне  зайти  к  нему  и  послушать
пластинки, ну, знаете... Послушайте, а не будет  у  меня  неприятностей,
если я по честному все расскажу вам?
   — Я буду очень рад, если вы правдиво расскажете нам все как  было,  —
сказал Уиллис.
   — Так вот, он сказал, что у него есть  хорошая  травка  и  мы  сможем
отлично побалдеть. Вот я и решил пойти с ним и  покурить  травки.  В  то
время я не думал ни о чем-нибудь более солидном. Я хочу сказать,  что  я
тогда не догадывался, что у него может быть героин дома...
   — Значит тогда вы еще этого не знали?
   — В том-то и дело, черт бы его побрал. Я  обычно  стараюсь  держаться
подальше от всех этих псевдо-хиппи, потому что с ними потом только и жди
неприятностей.
   — Каких именно неприятностей? Что вы под этим понимаете?
   — Ну, знаете, они вечно воображают о себе бог знает  что,  все  хотят
выглядеть не тем, что они есть на самом деле. Субботние хиппи — сплошные
лицемеры. Никто из них не в состоянии быть настоящим хиппи,  они  только
делают вид, пыжатся.
   — А вы какой?
   — Я считаю себя настоящим, — сказал Хамлинг с достоинством.
   — А как Соня?
   — Ну, она тоже в известной степени субботняя, — сказал Хамлинг, —  но
она очень славная девчонка, поэтому против нее я ничего не  имею.  —  Он
широко улыбнулся. Соня не смогла улыбнуться в ответ.
   Она все еще была очень напугана. Она сидела, крепко  сцепив  руки  на
коленях и, постоянно переводя  глаза  с  Уиллиса  на  Хамлинга,  как  бы
понимая, что сейчас перед нею разыгрывается какая-то очень опасная игра.
Ей хотелось любой ценой оказаться где-нибудь подальше отсюда.
   Дженеро тоже чувствовал это  и  чувствовал  —  пусть  весьма  смутно,
поскольку был новичком в этом деле, что главной жертвой в этой игре была
девушка, и что напарник его в любую  секунду  готов  вцепиться  в  горло
своей  жертве.  Девушка  тоже  знала  это.  Казалось,  что   Хамлинг   —
единственный в этой комнате, кто так и не понял происходящего. Уверенный
в себе, он невозмутимо продолжал свой рассказ.
   — Во всяком случае, мы поднялись сюда и  выкурили  пару  закруток,  а
потом выпили немного вина и вот тогда-то я и предложил, что позвоню Соне
и приглашу ее сюда, чтобы отпраздновать вместе.
   —  А  что  вы  праздновали?  —  спросил  Уиллис.  Хамлинг  растерянно
замолчал. Какое-то время он  обдумывал  поставленный  вопрос  и  наконец
улыбнулся.
   — Жизнь. Сам ее процесс. Радость жизни.
   Дженеро продолжал внимательно следить за их  разговором  и  понемногу
начинал кое-что понимать. Так, например, сейчас он понял, что только что
Хамлинг солгал. Что бы там они не праздновали, но  это  было  отнюдь  не
жизнью и не радостями жизни. Он не мог бы точно сказать, когда и  почему
он понял, что Хамлинг солгал, но знал он это сейчас вполне  определенно.
При этом он также знал, что Уиллис снова вернутся к вопросу о поводе для
вечеринки и тогда попытается изобличить Хамлинг во лжи. Чувствовал  себя
Дженеро сейчас просто  великолепно.  У  него  было  ощущение,  будто  он
смотрит кино о сыщиках и ворах и ему никак не хотелось, чтобы фильм этот
закончился. Ни разу за все время, пока он следил за Уиллисом,  ему  и  в
голову не приходила мысль, что он  и  сам  сейчас  является  детективом.
Единственное, что он з