На ее сиськи, - пояснил Дженеро.
     - Ага, - вздохнул Карелла.
     Он думал о миллионах долларов, которые получил Джереми Ньюмен, продав картины из наследства отца. Интересно, зарегистрировано ли это завещание в Комиссии по наследствам, и если да, то каковы были его условия? А еще Карелла думал о том, что хороший напарник - это человек, с которым можно обмениваться фактами, пережевывать их, грызть и теребить до тех пор, пока не вытрясешь из них вразумительное объяснение тому, что произошло. Напарник - это человек, которому можно доверить не только свою жизнь, но и самые дикие идеи. Напарник - это человек, который может разрыдаться в твоем присутствии, не боясь, что ты его высмеешь. Карелла очень жалел, что с ним нет Клинга сейчас, на третий день после того, как жена Джереми Ньюмена нашла труп своего мужа в квартире, жаркой и вонючей, как подземелья ада.

***

     В тот вечер за обедом Мейер рассказал Клингу и Огасте два анекдота, оба про иммигрантов. Один - про русского иммигранта, который, едва приехав в Америку, сменил имя. Однажды встречает он земляка и сообщает ему, что он теперь не Борис Рыбинский, а Р. П. Стемплер. "Откуда же ты взял такое имя?" - удивляется земляк. Иммигрант пожимает плечами и объясняет: "Ну, это просто. Я теперь живу на улице Стемплера, вот и взял себе фамилию "Стемплер". Земляк подумал и говорит: "Ну ладно, а что такое "Р.П."?" "Робертсон-парк", - отвечает иммигрант.
     Второй анекдот - весьма характерный. Жители этого города никогда не отличались особой любезностью - напротив, они славятся резкостью, плавно переходящей в хамство. Анекдот очень короткий, буквально одна фраза. Иммигрант останавливает прохожего на улице и спрашивает: "Простите, вы не подскажете, как пройти в муниципалитет, или мне сразу идти на ...?"
     Огаста смеялась громче всех.
     А Клинг думал о том, что с половины первого до без четверти два она была в доме на углу Хоппер-стрит и Мэттьюз. Когда они вышли из ресторана в десять вечера, Мейер предложил подвезти их до дома, но до них было всего несколько кварталов, поэтому они попрощались с Мейерами на тротуаре и пошли пешком.
     Когда они проходили мимо ресторана, из подъезда на противоположной стороне улицы вышел мужчина и пошел следом за ними.
     Это был настоящий великан с широкими, мощными плечами штангиста. Его темные глаза и черные волосы были спрятаны под сдвинутой на лоб шляпой. Он проводил Клинга с Огастой до самого дома. Когда они вошли в подъезд, он остановился на тротуаре на противоположной стороне улицы и стал смотреть на окна, загоревшиеся на третьем этаже. Свет в окнах погас после одиннадцати. И только тогда мужчина ушел.
     Он отправился на окраину, искать себе пистолет.

Глава 6

     Здесь было еще хуже, чем в других районах. Даже в Марин-Тайгер, расположенном на возвышенности, где когда-то были плодородные пахотные земли, временами дул ветерок с реки Дикс. Но здесь, в Даймондбеке, на краю острова, находящегося в центре города, жара была невыносимой - даже в десять минут первого, когда Галлоран вышел из подземки.
     Кирпичные стены и гудроновые крыши домов целый день копили жар. Семи-восьмиэтажные здания стояли тесными рядами, квартал за кварталом, образуя лабиринт, в котором жара застаивалась и висела тяжким удушливым покровом. Все окна в домах стояли нараспашку, но воздух был неподвижен, и снаружи было так же жарко, как внутри, так что обитателям домов казалось, будто они движутся в вязком, липком, непроницаемом, буквально ослепляющем силовом поле. Люди сидели на пожарных лестницах, увешанных бельем, которое не желало сохнуть из-за влажности, на ступеньках домов, стертых и расшатанных от времени и отсутствия ремонта, вяло бродили на перекрестках, играли в шашки при свете уличных фонарей. В Даймондбеке была полночь, но с таким же успехом мог быть и полдень. Улицы были запружены народом. Все равно в такую жарищу заснуть не удастся. Завтра утром многим жителям придется ехать в центр, на работу, в офисы, рестораны, магазины и лавки, оборудованные кондиционерами. Но сейчас, ночью, вокруг была жара, тараканы и крысы.
     Идя по авеню в поисках дома, адрес которого дал ему Джимми Бейкер, Галлоран слышал, как крысы шуруют в заброшенных дворах. Он видел крысиные глазки, сверкающие из темноты. Он слышал, как крысы что-то грызут. Заброшенные дворы были завалены мусором. Здесь было проще выкинуть мусор в окно, в соседний ничейный двор, чем выставлять его на обочину, аккуратно упакованным в полиэтиленовые мешки. Мусорщики заботились о Даймондбеке куда меньше, чем о более приличных районах.
     Галлоран был одним из немногих белых, бродивших по Даймондбеку в ту ночь. Одной из аксиом науки выживания в городе было, что белым после наступления темноты в Даймондбек лучше не соваться. Белые, появлявшиеся здесь вечером, были либо наркоманами в поисках косячка, либо городскими фраерами, которым захотелось поиметь черную девочку. В любом случае, это была легкая добыча для местных шаек. А те, кто каждый день ездит на работу в центр, будут сидеть у себя на пожарных лестницах, смотреть на улицу, где кого-то убивают или грабят, беспомощно качать головой и проклинать расовые различия, из-за которых честных, порядочных людей ставят на одну доску с ворами, проститутками и сутенерами. Повздыхают, потолкуют о том, что ничего не поделаешь, такова жизнь, хотя это и несправедливо, а утром оденутся в костюмы, купленные в одном из лучших магазинов в центре города, и ровно в девять явятся на работу, печатать под диктовку, продавать белье или возить пассажиров из аэропорта в роскошные кварталы на Стюарт-стрит или на набережной реки Дикс, где швейцар в ливрее отворит дверцу такси и скажет: "Доброе утро, сэр. Ужасная жара, сэр!" Но это будет утром. А сейчас ночь.
     Галлоран был крупным мужчиной, и вполне мог оказаться детективом из здешнего, 83-го участка, и это было ему на руку. Кроме того, было в нем нечто, говорившее о том, что этот человек не новичок в уличных драках и связываться с ним опасно. Лучше поискать добычу полегче, чем нарываться на копа или, наоборот, бандюгу, которого разыскивают за убийство в четырнадцати из пятидесяти штатов. Так что Галлоран беспрепятственно шагал по оживленной ночной улице.
     Джимми Бейкер был его товарищем по камере в Кастлвью. В прошлом октябре Джимми был отпущен на поруки, отмотав десять лет за вооруженное ограбление. Они с Джимми делили между собой самых хорошеньких мальчиков в тюрьме. Они работали на пару. Выбирали какого-нибудь смазливого пацана, и Галлоран запугивал его до потери сознания, разыгрывая из себя большого страшного зверя, который того и гляди съест парня живьем. Тут в дело вступал Джимми. Джимми был довольно хрупким и слабым, но он бесстрашно вставал на защиту пацана и заявлял Галлорану, что, если тот не оставит мальчишку в покое, он, Джимми, ему яйца отрежет. Благодарный пацан прилипал к Джимми, и через недельку Джимми начинал трахать его, пригрозив, что, если парень не уступит, он отдаст его на съедение страшному Галлорану. Классический прием доброго и злого дяди. А еще через недельку Джимми с Галлораном уже трахали парня по очереди. К тому времени мальчишка, конечно, понимал, что его облапошили, но рассчитывал, что зато эти двое не подпустят к нему других зверюг. А зверюг в Кастлвью было не меньше, чем крыс во дворах Даймондбека.
     Бильярдная, которой владел Джимми, находилась в центре квартала, межцу баптистской церковью и салоном красоты, рекламировавшим выпрямление волос и осветление кожи. Когда Галлоран вошел в бильярдную около четверти первого, там было человек двадцать молодых негров, игравших на бильярде. "Чертовым ниггерам делать больше нечего, как играть на бильярде посреди ночи! - подумал Галлоран. - Моя дочь, черт бы ее побрал, вышла замуж за ниггера!" Как ни странно, он никогда не думал о Джимми Бейкере как о ниггере. Джимми Бейкер был просто его товарищ по камере. И лучшего мужика Галлоран за всю жизнь не встречал. "Это исключение из правил", - подумал Галлоран. Они с Джимми поимели уйму мальчишек там, в Кастлвью. Нет, Джимми - свой парень. Черный или белый, Джимми - он свой. В его присутствии Галлоран никогда не употреблял слово "ниггер". Несмотря на то, что Джимми был ниггером.
     Когда он вошел, все парни, игравшие в бильярд, оторвались от своего занятия и уставились на него. Глаза у них забегали, как шарики по бильярдному столу. Они приняли его за копа. Вот сейчас раздастся: "Руки вверх, лицом к стене, мать вашу!" Сидящий за высокой стойкой у самого входа толстый негр, читавший утренний выпуск какой-то бульварной газеты, поднял глаза. Над головой у негра висела вывеска, на которой было написано, сколько стоит час игры. В зубах у негра была сигара. Он, видимо, решил не обращать на Галлорана внимания и снова уткнулся в газету. Если этот мужик из полиции, пусть сам скажет, чего ему надо.
     - Мне нужен Джимми Бейкер, - сказал Галлоран, не тратя времени на приветствия.
     - А кто его спрашивает? - осведомился негр.
     - Джек Галлоран.
     - А по какому вопросу?
     - Мы вместе сидели в Кастлвью.
     - Секундочку, - ответил негр и снял трубку телефона, стоявшего на стойке. Набрал одну цифру, подождал.
     - Джеймс! - сказал он. - Тут пришел мужик, назвался Джеком Галлораном, хочет тебя повидать.
     Выслушал, кивнул, повесил трубку.
     - Вон туда, - сказал он. - Красная дверь в дальнем углу.
     - Спасибо, - ответил Галлоран.
     Негр продолжал курить сигару и читать газету. В комнате снова застучали бильярдные шары. Играющие тихо переговаривались:
     - Три сбоку... Неплохой удар, приятель... Четыре сюда...
     Галлоран подошел к красной двери и отворил ее.
     Джимми Бейкер сидел за столом, заваленным бумагами. На столе стояли два телефона. Он слегка располнел с тех пор, как Галлоран видел его в последний раз, но в остальном остался прежним Джимми. Он улыбнулся Галлорану через стол, на черном лице блеснули крупные белые зубы. Джимми поднялся ему навстречу, протягивая обе руки, радостно скалясь и качая головой. Теперь вместо короткой тюремной стрижки на голове у него красовалась пышная шапка курчавых волос. На нем были джинсы в обтяжку, черная шелковая рубашка, расстегнутая до пупа, и на шее болтался золотой медальон на цепочке.
     - Привет, дружище! - сказал он, пожимая Галлорану обе руки. - Ну, мужик, и видок же у тебя, я тебе скажу!
     - С чего это ты вдруг сделался Джеймсом? - поинтересовался Галлоран, улыбаясь в ответ. Он действительно был рад видеть Джимми.
     - О-о, я тут теперь большая шишка! - ответил Джимми, закатывая глаза. - Иначе как Джеймсом меня никто и не величает - а временами даже мистером Джеймсом! Так бы и начистил ему рожу! Ты когда вышел, дружище?
     - Неделю тому назад. Какое у нас сегодня число?
     - По часам или на самом деле? - уточнил Джимми. - Если по часам, то сейчас уже вторник, двенадцатое августа. Ну а на самом деле сейчас все еще ночь понедельника - по крайней мере, до тех пор, пока не рассветет. Садись. Выпить хочешь? Не, мужик, ты классно смотришься, на самом деле! Неделю как вышел, да? Пива хочешь? У меня есть холодное пиво. А может, тебе чего покрепче? Ты только скажи! Гос-споди, как же я рад тебя видеть!
     - Я тоже рад тебя видеть, Джимми, - сказал Галлоран. Он все еще улыбался. - Как ты тут устроился?
     - Так-сяк, - ответил Джимми. - У меня есть бильярдная, я проворачиваю кой-какие делишки, приторговываю наркотиками - короче, в целом нехило. Ну и попутно подыскиваю себе дельце покрупнее, выжидаю. Рано или поздно что-нибудь да подвернется. А ты как?
     - Ну, я ведь только вышел, ты же знаешь. Куча дел.
     - Ну да, конечно, тебе надо устроиться. Такой геморрой, верно? Временами хочется вернуться в тюрягу - как хорошо, все о тебе заботятся, сидишь, ни о чем думать не надо! Так хочешь пива? Слушай, выпей бутылочку пивка, а?
     - Ну давай, - сказал Галлоран.
     Джимми подошел к небольшому холодильнику, стоявшему под столом у дальней стены. Достал две бутылки пива, открыл.
     - За наш гребаный Касл! - сказал он.
     - Твое здоровье, - ответил Галлоран и едва пригубил пиво. Ему не хотелось снова ужираться, как вчера, когда его подцепила та шлюха.
     - Как тебе эта жарища? - осведомился Джимми. - Родной город устроил тебе роскошную встречу, а? Большой и горячий привет. Сдохнуть можно!
     - Ага, - сказал Галлоран.
     - И ты, значит, пришел повидать старика Джимми, а? - сказал Джимми, снова улыбаясь. - Ох, дружище, как же я рад тебя видеть!
     Наступило продолжительное молчание.
     - Мне нужна пушка, - сказал наконец Галлоран.
     - Ого! - сказал Джимми, и глаза его сузились.
     - Я подумал, что ты можешь знать, где ее раздобыть.
     - А что ты задумал? Может, меня это тоже заинтересует?
     - Не думаю.
     - Потому как, я ж говорю, я выжидаю, когда подвернется стоящее дельце.
     - Нет, это не для тебя.
     - Нет, а все-таки, на что тебе пушка? В смысле, я, конечно, помогу тебе ее раздобыть - блин, да мы ее моментом добудем! Но только для чего она тебе?
     - Надо повидать одного мужика.
     - А-а, вот оно что!
     - Ага.
     - И какая же пушка тебе нужна?
     - Чтоб живым не ушел, - ответил Галлоран.
     - Кому ж это так повезло? - рассмеялся Джимми.
     - Пожалуй, лучше тебе не говорить, - сказал Галлоран. - Так оно будет безопасней для тебя.
     - Меньше знаешь - крепче спишь, а?
     - Вот именно.
     - Ну ниче, мужик, мы тебе добудем пушку, которая проделает дырку в этом пидоре! Здо-оровую дырку! Только дай я сперва кой-куда звякну, идет? Выясню, как обстоят дела на рынке в эту чудную летнюю ночку. Ты давай допивай свое пиво - это минутное дело.
     Дела на рынке обстояли великолепно. Прежде чем они ушли из бильярдной, Джимми позвонил в три места, и к часу ночи они уже сидели у невысокого негра, на вид смахивающего на бухгалтера. Он был в белой рубашке с закатанными рукавами и расстегнутым воротом, в толстых очках без оправы и обильно потел. Джимми называл его просто Сэмом. На столе перед Сэмом был разложен целый арсенал - штук сорок пистолетов и револьверов.
     Они находились в квартире на четвертом этаже дома на Карлтон-стрит. Много лет назад, во времена Великой депрессии, на первом этаже дома располагался бар, незаконно торгующий спиртными напитками. А в соседнем доме был бордельчик, где часто бывали белые, которые потом возвращались в центр, к своим мехам и бриллиантам. Но это все было во времена Депрессии. А сейчас это был просто многоквартирный дом, по которому бегали крысы. Сэм сидел у себя на кухне, и оружие, разложенное на белом кухонном столике, сверкало в свете лампочки без абажура, горящей под потолком. В соседней комнате кто-то тихо храпел. Должно быть, жена Сэма. Лицо и голые руки Сэма блестели от пота.
     - Для чего вам, собственно, нужна пушка? - осведомился Сэм.
     - Это неважно, - отрезал Джимми.
     - Я имею в виду, что, ежели вам надо спрятать ее под пиджаком, тогда я посоветовал бы взять вот этот, курносенький, калибра 0,38.
     - Ему нужна такая пушка, которая сделает свое дело за один раз, - сказал Джимми.
     - Я ж только хочу знать...
     - За один раз, и наверняка, - уточнил Джимми.
     - То есть надо что-то помощнее, так?
     - Да, - сказал Галлоран.
     - И неважно, что она будет торчать, и все такое?
     - Неважно.
     - А дело дневное или ночное?
     - Пока не знаю.
     - Потому как если это будет днем, тебе, мужик, таки придется ее спрятать как следует, а здоровая пушка - вроде вот этого "раджер-магнума" - будет торчать, словно хер.
     - Ну, тогда я, наверно, сделаю это ночью.
     - Мощнее "раджера" ничего не найти, - сказал Сэм.
     - Который из них "раджер"? - спросил Галлоран.
     - Вот этот вот.
     - Блин, да это же настоящий миномет! - заметил Джимми.
     - Он и бьет как миномет, - сказал Сэм. - В некоторых штатах его даже фараонам носить запрещают. Потому как если фараон пальнет из него в какого-нибудь фраера, пуля прошьет этого фраера насквозь и еще убьет какую-нибудь брюхатую бабу в соседней лавочке. Эта пушка действительно охренительно мощная. Ты говоришь, тебе надо наверняка, - ну, так она сделает свое дело наверняка, и еще с запасом.
     - И во сколько мне это обойдется? - спросил Галлоран.
     - Только говори настоящую цену, слышь, мужик, - сказал Джимми.
     Сэм решил, что они были любовниками в тюрьме. А что, обычное дело: мужик сходится с соседом по камере, и вскоре они начинают обращаться друг с другом, как муж с женой. Наверно, и эти из таких.
     - Эта пушка стоит сто пятьдесят, - сказал он.
     - Дороговато будет, - немедленно ответил Джимми.
     - В магазине такая потянет на две сотни, - возразил Сэм. - А эта новенькая, с иголочки, ни разу не стреляная. Сто пятьдесят - это минимум.
     - Сто двадцать пять, - сказал Джимми. - И патроны, сколько понадобится.
     Сэм покачал головой.
     - Патроны не проблема. Но за сто пятьдесят.
     Джеймс, эта пушка мне самому обошлась в сотню, клянусь мамой! Пятьдесят сверху - это ж не навар!
     - Ну че, как по-твоему? - спросил Джимми у Галлорана.
     - У меня столько бабок не наскребется, - ответил Галлоран.
     - А сколько у тебя есть?
     - Около сотни.
     - Не, так не пойдет! - сказал Сэм, встал и потянулся, показывая, что разговор окончен.
     - Тебе эта пушка таки нужна? - спросил Джимми.
     - Похоже на то, что она мне подходит, - сказал Галлоран.
     - Эта пушка череп сносит на раз, - заметил Сэм.
     - Так она тебе нужна или нет? - уточнил Джимми.
     - У меня не будет ста пятидесяти, - вздохнул Галлоран. Он взял пистолет и взвесил его на ладони.
     - Патроны - 0,44 "магнум" или 0,44 "спешиал", - сказал Сэм. - У меня есть и те, и другие, так что на этот счет не беспокойтесь.
     - Хорошая пушечка, - сказал Галлоран.
     - Дуло семь с половиной дюймов, - продолжал Сэм. - "Магнум" 0,357 по сравнению с этим - дерьмо собачье. Этот в два раза мощнее.
     - Ага, - кивнул Галлоран.
     - Эту пушку еще называют "черный коршун-супер", - говорил Сэм. - Калибр как у карабина! В любом магазине за нее возьмут не меньше двух сотен. А я прошу всего-то сто пятьдесят!
     - Да у меня просто нет таких бабок! - сказал Галлоран.
     - Если эта пушка тебе нужна, ты ее получишь, - отрезал Джимми. Он обернулся к Сэму. - Патроны прилагаются, я правильно понял?
     - Сколько потребуется.
     - Ну, тогда по рукам, старый мошенник! - Джимми рассмеялся и полез в карман. Он достал пачку банкнот, стянутую резинкой, стянул резинку, надел ее на руку и отсчитал три бумажки по пятьдесят. И, все еще смеясь, заметил: - Дороговато заламываешь, мужик! Надо было отвести его к Никки Гарджеру.
     - У Никки "раджеров" нету! - возразил Сэм.
     - Вот погоди, зайдешь ты ко мне в бильярдную! - пригрозил Джимми, протягивая ему деньги. - Я с тебя сдеру двадцать баксов за час игры!
     - Джимми, я ж за него сам сотню выложил!
     Галлоран еще раз взвесил пистолет на ладони. Посмотрел Джимми в глаза и очень тихо сказал:
     - Спасибо тебе.
     "Ну точно, любовники! - сказал себе Сэм. - Я так и думал!"

***

     В спальне на третьем этаже тихо гудел кондиционер. В комнате было прохладно, но Клингу не спалось. Два часа ночи, а на работу ему только к четырем вечера. Но он собирался встать пораньше, чтобы выйти из дому вместе с Огастой. Он хотел проверить, не пойдет ли она снова к своему дружку на Хоппер-стрит. Хотел выяснить, неужели она ходит к нему каждый день вместо ленча, трахается вместо того, чтобы обедать где-нибудь в китайском ресторанчике. Клинг испытывал искушение выложить ей все как есть, рассказать, что он выследил ее на Хоппер-стрит, видел, как она входила в дом 641, и спросить, что ей там было надо. Покончить с этим раз и навсегда! Он вспомнил совет Кареллы.
     - Огаста! - шепнул он.
     - М-м?
     - Гасси!
     - М-м...
     - Ты не спишь?
     - Сплю... - ответила она и повернулась на другой бок.
     - Гасси, мне надо с тобой поговорить.
     - Давай спать, а? - сонно пробормотала Огаста.
     - Гасси...
     - Спи!