разряда
составляет около пяти тысяч в год, что  с  таким  жалованьем  невозможно
держать ни постоянную няню, ни гувернантку. Но она твердо верит, что  со
временем Карелла получит 1-й разряд, а это шесть тысяч  в  год.  До  тех
пор, пока Кареллы не смогут выплачивать ей приличное вознаграждение, она
согласна работать за  жилье  и  питание,  изредка  подрабатывая  ночными
дежурствами или чем-нибудь в этом роде.
   Стив Карелла не хотел об этом слышать. Он считал,  что,  оставив  их,
она, высококвалифицированная няня,  может  зарабатывать  кучу  денег.  А
работая у них, будет тратить много времени, ничего не  получая  за  свой
труд. Он не хотел принимать этого предложения. Кроме  того,  она  же  не
ломовая лошадь, как сможет она, пробыв целый день с детьми, еще работать
по ночам? Нет, они даже не хотели слышать об этом.
   Но Фанни тоже не хотела принимать их доводы.
   - Я женщина крепкая, - говорила она, - все, что мне придется делать -
это присматривать за детьми  под  руководством  Теодоры,  их  матери.  Я
говорю на хорошем английском языке,  хуже  будет,  если  детям  придется
имитировать кого-то, кто говорит на плохом английском. Кроме  того,  мне
пятьдесят три года, и у меня никогда  не  было  собственной  семьи,  мне
нравится ваше семейство, поэтому я  решила  остаться.  Чтобы  вышвырнуть
меня на улицу, потребуется более крупный мужчина, чем ты, Стив  Карелла.
Так что не будем об этом больше говорить. Все решено.
   Все действительно было решено.
   Фанни осталась. Она расположилась на втором этаже рядом с детской,  а
Кареллы спали внизу, в комнате, находящейся в стороне от гостиной. Таким
образом, ничто не стесняло их любовных утех, которые возобновились после
вынужденного, нудного шестинедельного воздержания.
   Кареллы отключили  отопление  от  неиспользуемой  части  дома,  чтобы
сократить затраты.  Шло  время.  Медленно,  но  верно,  банковский  заем
выплачивался.  Детям  было  уже  около  года,   их   желание   подражать
выразительной речи няни становилось с каждым днем все заметнее.
   Все  было  замечательно.  Но  иногда,  придя  домой,  мужчина   может
испытывать желание поговорить и поспорить, что довольно  затруднительно,
если жена не может говорить. Наверняка найдутся мужчины,  которые  будут
утверждать,  что  такую  ситуацию  в  семье  можно  уподобить   райскому
существованию. Но в этот весенний вечер четверга, когда на небе высыпали
звезды, а легкий ветерок нес с собой запахи весны, Карелла шел к  своему
дому, настроенный очень ершисто, подавляя в себе  желание  с  кем-нибудь
подраться.
   Тедди приветливо встретила мужа у порога, а он,  едва  коснувшись  ее
поцелуем, молча прошел в дом. Бросив на  него  озабоченный  взгляд,  она
последовала за ним.
   - Где Фанни? - спросил он.
   Тедди быстро задвигала пальцами, говоря ему на языке глухонемых,  что
Фанни сегодня ушла пораньше на ночное дежурство.
   - А дети?
   Она прочла по губам его вопрос и ответила на своем  языке,  что  дети
уже спят.
   - Я голоден, - проговорил он. - Давай поедим что-нибудь.
   Они прошли в кухню, и Тедди быстро  поставила  на  стоя  ужин  -  его
любимые свиные отбивные. Он угрюмо сжевал их, прошел в гостиную, включил
телевизор и стал смотреть фильм про частного сыщика, напрашивающегося  в
друзья к лейтенанту полиции, который, в свою очередь,  был  в  дружеских
отношениях, по крайней мере, с восемнадцатью  различными,  но  одинаково
соблазнительными женщинами. Он выключил телевизор, повернулся к Тедди  и
прокричал:
   - Если бы какой-нибудь лейтенант  полиции  в  этой  стране  руководил
своей бригадой так же, как  этот  сопляк,  воры  бы  толпами  бегали  по
улицам! Неудивительно,  что  ему  нужен  частный  детектив,  который  бы
говорил, что делать!
   Тедди внимательно смотрела на мужа, ничего не отвечая.
   - Хотелось бы мне посмотреть, что эта парочка делала бы,  если  бы  у
них на руках оказалось настоящее дело. Как бы они с ним  справились  без
целой дюжины совершенно очевидных фактов.
   Тедди поднялась и присела на подлокотник кресла, в котором сидел муж.
   - Хотелось бы мне посмотреть, что  бы  они  делали  с  парой  зверски
отрубленных рук. Небось, оба хлопнулись бы без сознания.
   Тедди потрепала его по голове.
   - Мы опять возвращаемся к Андровичу, - прокричал он  и  подумал,  что
нет никакой надобности надрывать горло, потому что Тедди читала  по  его
губам, и децибелы здесь ни хрена не значат. Но тем не менее он продолжал
кричать. - Мы опять замыкаемся на Андровиче, и  что  это  нам  дает?  Ты
хочешь знать, что мы при этом имеем?
   Тедди кивнула.
   - О'кей. Мы имеем пару рук, принадлежащих какому-то белому мужчине  в
возрасте   от   восемнадцати   до    двадцати    четырех.    Мы    имеем
бездельника-матроса, который бросается  в  постель  с  каждой  встречной
красоткой. Это и есть Карл Андрович. Он утверждает,  что  договорился  с
танцовщицей стриптиза по имени  Бабблз  Сиза  скрыться  куда-нибудь.  Ты
слушаешь?
   - Да, - кивнула Тедди.
   - Итак, они  договорились  исчезнуть  в  День  Валентина,  что  очень
романтично.  Все  бродяги   всегда   романтичны.   Только   любительница
приключений  не  появилась  в  назначенный  день.  Она  оставила  своего
дружка-матроса,  ожидавшего  напрасно.   -   Он   заметил,   что   Тедди
нахмурилась. - В чем дело?  Тебе  не  нравится,  что  я  называю  Бабблз
бродягой? Я ее воспринимаю именно так. Она провоцировала драки в  клубе,
где выступала со стриптизом, заигрывая одновременно с  двумя  мужчинами.
Она вела такую же игру с Андровичем  и,  возможно,  с  барабанщиком,  по
имени Майк Чирападано. Во всяком случае, она и Чирападано исчезли в один
и тот же день, что похоже на сговор. Она умудрилась  влюбить  в  себя  и
своего  агента  Чарли  Тюдора.  Похоже,  она  развернула  широкое   поле
деятельности. Если это нельзя назвать  бродяжничеством,  то,  во  всяком
случае, это что-то близкое к нему.
   Он следил за пальцами жены, когда она ему отвечала.  Он  прервал  ее,
опять переходя на крик:
   - Что ты имеешь в виду, может быть, это проявление доброжелательности
ее натуры? Мы знаем, что она водила  за  нос  матроса,  а,  возможно,  и
барабанщика, да и  своего  агента,  наверно,  тоже.  Все  очень  крупные
мужчины. Она признает только крупных.
   - Барабанщик и агент  только  предположение,  -  заговорила  пальцами
Тедди. - Единственно, у кого есть точные сведения, - это матрос.
   - Мне не нужно никаких точных сведений. Я  узнаю  таких,  как  Бабблз
Сиза, за километр.
   - У меня создалось впечатление, что детективы  всегда  полагаются  на
точные сведения.
   - Ты сейчас говоришь о юристе, который  никогда  не  задаст  вопроса,
если не знает, какой получит ответ. Я - не юрист. Я полицейский, который
обязан задавать вопросы.
   - Вот и задавай их, только перестань допускать,  что  все  танцовщицы
стриптиза...
   Карелла заорал так громко, что чуть не разбудил детей.
   - Допускать! Кто допускает? - завопил он, наконец, втянувшись в спор,
которого так жаждал с тех самых пор, как пришел домой. Спор, однако, был
необычный: руки Тедди, двигаясь быстро, спокойно выпускали слова,  а  он
кричал и шумно выражал несогласие с ее незвучащими пальцами.  -  Что  же
такое должна сотворить женщина, чтобы ее можно было считать испорченной?
Вполне вероятно, что она пристукнула этого Чирападано, и не  успокоится,
пока не разбросает его руки, ноги, сердце и печенку в  бумажных  пакетах
по всему городу. Я не удивлюсь, если ей вздумается отрезать его...
   - Не распускай свой язык, Стив, - запротестовала Тедди руками.
   - Где она, черт бы ее побрал? Вот, что мне хотелось бы знать.  И  где
Чирападано? И чьи это руки? И где остальная часть тела?  И  каков  мотив
этой истории? Ведь должен же быть мотив? Люди просто так не убивают себе
подобных не так ли?
   - Ты детектив. Ты должен знать.
   - Всегда есть мотив. Это уж точно. Всегда. Проклятье если бы мы знали
больше. Проводила ли  Бабблз  время  с  этим  барабанщиком?  Почему  она
послала к чертям  этого  матроса?  Может  быть,  потому,  что  предпочла
барабанщика? А если так, то можно предположить, что устав  от  него  или
разозлившись, она его прикончила. И опять же, зачем отрезать кисти  рук?
И где остальная часть тела? А, если это не его руки, то чьи?  И  вообще,
имеют ли Бабблз и Чирападано какое-то отношение к этим рукам? Может,  мы
идем по неверному следу. О Боже, лучше бы я был сапожником.
   - Не правда, ты совсем не хочешь быть  сапожником,  -  возразила  ему
Тедди.
   - Ты, очевидно, лучше меня знаешь, чего я  хочу.  Клянусь,  ты  самая
большая спорщица, какую я когда-либо встречал. Подойди и  поцелуй  меня,
пока мы не подрались всерьез. Тебя так  и  подмывает  на  драку  с  того
самого момента, как я вошел.
   Улыбаясь, Тедди приникла к его груди.

Глава 14

   На следующий день Карелла имел драку, которую так жаждал накануне.
   Как ни странно, но подрался он с полицейским. Да, это  было  довольно
странно, потому что Карелла, высокосознательный человек, понимал,  какой
большой вклад в работу вносят коллеги. Он обычно избегал всяких трений в
бригаде, поэтому этот инцидент только доказывал, что "ручное дело",  как
стали называть его ребята, вконец измотало ему нервы.
   Драка произошла рано утром  совершенно  неожиданно,  подобно  летнему
шквалу, налетающему ниоткуда  и  мгновенно  заливающему  улицы  потоками
дождя. Карелла звонил  Таффи  Смит,  другой  девушке,  квартировавшей  с
Бабблз Сиза. Он размышлял о том, что это осточертевшее  дело  напоминает
истории популярного среди телезрителей частного сыщика, в  которых  куда
не повернись, отовсюду возникают сладострастные красотки. Он  ничего  не
имел против женских прелестей. Такие  дела  расследовать  приятней,  чем
дело какой-нибудь старой дамы. В то же время от всех  этих  красоток  не
было никакого проку, их показания нисколько не помогали расследованию, и
именно это мучило его и выводило из себя и, возможно, привело к драке.
   Хернандес сидел за столом рядом  с  Кареллой  и  печатал  на  машинке
отчет. Солнечный свет, пробиваясь  сквозь  зарешеченные  окна,  оставлял
кружевные тени на полу. Дверь в приемную лейтенанта Бернса была открыта.
Кто-то  включил   электрический   вентилятор,   не   потому   что   было
действительно жарко, а лишь только потому, что после  длительного  дождя
солнце создавало иллюзию жары.
   - Мисс Смит? - спросил Карелла в трубку.
   - Да. Кто говорит?
   - Детектив Карелла из 87-го полицейского участка.
   - О Боже, - проговорила Таффи.
   - Мисс Смит, нам бы хотелось поговорить  с  вами  относительно  вашей
пропавшей соседки, Бабблз Сиза. Не могли бы мы сегодня к вам  заехать  в
любое удобное для вас время?
   - Видите ли, я не знаю. Я должна идти на репетицию.
   - В котором часу у вас репетиция, мисс Смит?
   - В одиннадцать часов.
   - И в котором часу вы будете свободны?
   - О, это довольно трудно сказать. Иногда это продолжается целый день.
Хотя, может быть, эта будет короткой. Мы много сделали вчера.
   - Вы не могли бы назвать мне хотя бы приблизительно время?
   - Может быть, около  трех.  Но  я  не  уверена.  Послушайте,  давайте
договоримся на три, но вы позвоните сюда,  прежде  чем  уезжать,  о'кей?
Тогда, если я задержусь, дежурная служба вам  передаст,  когда  я  смогу
освободиться. Вас это устроит?
   - Вполне.
   - Или вы хотите, чтобы я оставила вам ключ? Тогда вы  сможете  войти,
сделать себе кофе. Может быть, так будет лучше?
   - Нет, нет, спасибо.
   - Ну, тогда увидимся в три, о'кей?
   - Отлично.
   - Только обязательно позвоните, прежде чем выезжать,  о'кей?  И...  и
если я не буду успевать, я передам через дежурную службу. Договорились?
   - Спасибо, мисс Смит, - сказал Карелла и повесил трубку.
   Энди Паркер вошел через решетчатую перегородку и бросил шляпу на свой
стол.
   - Ну и денек, мужики,  -  проговорил  он.  -  Обещают  до  семидесяти
градусов. Представляете? И это в марте! Наверно, этот дождь смыл начисто
все остатки зимы.
   - Похоже, что так, - ответил Карелла, внося в свой  блокнот  визит  к
Таффи и делая пометку позвонить ей в 2.30, до отъезда из участка.
   - Наверно, именно такая погода у тебя дома, Чико, - обратился  Паркер
к Хернандесу.
   Фрэнки Хернандес печатал  и  не  расслышал,  что  сказал  Паркер.  Он
перестал печатать, поднял глаза и спросил:
   - Ты мне что-то сказал, Энди?
   - Да. Я сказал, что, наверно, у тебя дома всегда такая погода  в  это
время.
   - Дома? Ты имеешь в виду Пуэрто-Рико?
   - Конечно.
   - Я родился здесь.
   - О, конечно. Я знаю, каждый встречный пуэрториканец  родился  здесь.
Послушать их, никто из них не приехал сюда с острова.  Если  им  верить,
можно подумать, что такого острова вообще нет в природе.
   - Ты не прав, Энди, -  спокойно  возразил  Хернандес.  -  Большинство
пуэрториканцев гордятся тем, что приехали сюда с острова.
   - Только не ты. Ты это отрицаешь.
   - Я родом не с острова.
   - Ну да, правильно. Ты родился здесь, да?
   - Совершенно верно, - подтвердил Хернандес и продолжал печатать.
   Хернандес не рассердился, и Паркер, казалось, не был зол,  а  Карелла
даже  не  обратил  внимания  на  происходивший  разговор.  Он  составлял
тщательный график визитов, которые собирался сделать с Хейзом.  Он  даже
не поднял головы, когда Паркер заговорил снова.
   - Таким образом, ты американец, Чико, не так ли?
   На этот раз Хернандес услышал его, несмотря  на  грохот  машинки.  На
этот раз он быстро поднял глаза и спросил:
   - Ты мне что-то сказал? - Но хотя он задал тот же самый вопрос, что и
в первый раз, когда Паркер обратился к нему, он произнес его  по-другому
- жестко и с раздражением. Кровь прилила к голове. Хернандес понял,  что
Паркер опять провоцирует его на защиту Дела, а у него  не  было  желания
защищать что бы то ни было в такое прекрасное утро, но вызов был брошен,
и Хернандес повторил свои слова. - Ты мне что-то сказал?
   - Да, Чико, я разговариваю с тобой. Интересно, что вы, пуэрториканцы,
никогда не слышите то, что не хотите слышать...
   - Прекрати, Энди, - вдруг вмешался Карелла.
   Паркер повернулся к его столу.
   - Какого черта ты суешься?
   - Прекрати, вот и все. Ты мешаешь работать в моей дежурке.
   - С каких это пор она стала твоей?
   - Я сегодня отвечаю за дежурство,  а  твоего  имени,  кстати,  нет  в
сегодняшнем графике дежурств. Если хочешь с кем-нибудь  повздорить,  ищи
желающих на улице.
   - Когда ты сделался защитником народов?
   - В эту самую минуту, - сказал Карелла, вставая,  и  резко  отодвинул
стул.
   - Да?
   - Да.
   - Только не лопни от...
   И Карелла ударил его.
   До самого последнего момента он не думал, что пустит  в  ход  кулаки,
вплоть до того момента, когда заехал кулаком в челюсть  Паркеру,  и  тот
отлетел к железной перегородке. Он сознавал в тот  момент,  что  ему  не
следовало бы набрасываться на Паркера, но в то же  время  убеждал  себя,
что не мог сидеть и слушать, как оскорбляют  Хернандеса  в  такое  утро,
хотя понимал, что ему не пристало распускать кулаки.
   Паркер, не говоря ни слова, оттолкнулся  от  решетки  и  бросился  на
Кареллу, который согнул  его  пополам  резким  ударом  в  живот.  Паркер
схватился за живот, и Карелла нанес ему удар по шее, от которого  Паркер
распластался на столе.
   Паркер поднялся и, взбешенный, стоял перед Кареллой, готовый к  новой
ожесточенной схватке. Казалось,  в  это  мгновение  он  забыл,  что  его
противник так же натренирован и искусен в приемах драки, как и  он  сам,
забыл, что Карелла умеет драться так чисто и жестко, как того  требовала
ситуация, а ситуация, как правило, требовала жесточайших приемов борьбы,
и именно они становились как бы второй натурой.
   - Я сейчас переломаю тебе все кости, Стив, - проговорил Паркер,  и  в
его голосе прозвучал злой упрек, смешанный с предупреждением,  нотка,  к
которой  прибегают  взрослые,  чтобы  привести   в   чувство   чрезмерно
увлекшегося ребенка.
   Он сделал ложный  выпад  левой  рукой,  и,  когда  Карелла  попытался
уклониться, сильно ударил его правой рукой по носу,  из  которого  сразу
показалась кровь. Карелла быстро поднес руку  к  носу,  увидел  кровь  и
принял позицию обороны.
   - Прекратите вы, идиоты ненормальные, - вмешался, встав  между  ними,
Хернандес. - Дверь к шефу открыта. Хотите, чтобы он пожаловал сюда?
   - Конечно, Стиву наплевать. Они с  шефом  закадычные  дружки.  Верно,
Стив?
   Карелла разжал кулаки.
   - Мы продолжим в другой раз, Энди, - сказал он сердито.
   - Совершенно верно, черт бы тебя побрал,  -  ответил  Паркер,  быстро
выбегая из дежурки.
   Карелла  вытащил  из  заднего  кармана  платок  и   начал   промокать
кровоточащий нос. Хернандес приложил к его затылку холодный ключ.
   - Спасибо, Стив, - проговорил он.
   - Пожалуйста.
   - Ты это зря. Я уже привык к выпадам Энди.
   - Я вижу. Но я не привык.
   - Спасибо.
   Хейз вошел в дежурку, увидел окровавленный платок  в  руках  Кареллы,
бросил быстрый взгляд на открытую дверь в приемную лейтенанта и  спросил
шепотом:
   - Что произошло?
   - Я вышел из себя, - ответил Карелла.
   Хейз посмотрел на его окровавленный платок и сказал:
   - По-моему, ты все еще продолжаешь выходить из себя.

***

   Таффи Смит нельзя было назвать ни сладострастной, ни соблазнительной,
ни даже хорошенькой. Это была крошечная девушка с коротко подстриженными
пепельными  волосами.  Своим  хрупким   телосложением   она   напоминала
воробышка. На покрытом веснушками носу сидели огромные очки, за которыми
светились самые ярчайшие, виденные когда-либо Кареллой и Хейзом, голубые
глаза.
   Очевидно, только руководствуясь теорией Фрейда, можно было  объяснить
страсть этой девушки приготавливать кофе для всех, кто бы ни пришел. Без
сомнения, ребенком она была свидетельницей того, как  мать  ублажала  ее
отца с кофейником в руках. Или, может быть, в детстве на нее  опрокинули
кипящий кофейник, и она подсознательно воспринимала кофейник как  личную
угрозу, которую надо было предотвратить, подчинив себе.  Или,  возможно,
ее воспитывала деспотичная тетушка из Бразилии, где, как поется в песне,
кофейные бобы растут в несметных количествах. Как бы  то  ни  было,  она
сейчас же побежала на кухню поставить кофе, пока детективы  устраивались
в гостиной. Сиамский кот, вспомнив Хейза, урча, вился у его ног.
   - Твой старый знакомый? - поинтересовался Карелла.
   - Я его один раз кормил.
   Таффи Смит вернулась в гостиную. - Сегодня у меня все из рук валится.
Мы репетировали целый день. Мы инсценируем детектив. Я играю  магазинную
воровку. Ужасно изматывающая роль, поверьте мне. В пьесе  заняты  актеры
из трудовой Ассоциации  актеров,  которые  сейчас  не  имеют  постоянной
работы.
   - Понятно, - поддержал разговор Карелла.
   - Как вам живется с двумя танцовщицами стриптиза?  -  поинтересовался
Хейз.
   - Великолепно. Что в них может быть плохого? Они очень милые девушки.
- Она помолчала. - Я долго сидела  без  работы.  А  ведь  кто-то  должен
платить за квартиру. Все это время оплата лежала на них.
   - На них?
   - Да. На Барбаре и Марле. Правда, теперь Барбары нет.  Вы  знаете  об
этом. Послушайте, как выглядит форма Б?
   - Что? - удивился Карелла.
   - Форма Б. Она упоминается в пьесе. Действие  происходит  в  дежурной
комнате полицейского участка, понимаете?
   - Понимаем.
   - Ну да, конечно. И там упоминается форма Б, так наш  директор  хочет
знать, как она выглядит. Вы бы не могли прислать мне одну?
   - Дело в том, что мы не имеем права раздавать официальные  документы,
- сказал Хейз.
   - О, я этого не знала. А у нас есть  настоящие  наручники.  Ведь  это
тоже официальный атрибут, правда?
   - Да. Где вы их взяли?
   - Один парень, который раньше был полицейским. У него старые связи. -
Она подмигнула.
   - Ну, может быть, мы пришлем вам форму Б, если вы не скажите  никому,
откуда она у вас.
   - Это было бы