остановилась.
   - Куда, мадам? - спросил шофер.
   Тедди вынула из сумочки карандаш, полоску бумаги, быстро
написала: "87-й полицейский участок, Гровер Авеню", и
отдала бумагу водителю.

                    Глава 15

   Анджелика Гомес села и потрясла головой.
   Она туже натянула юбку, поставила локти на поднятые
колени и снова потрясла головой, потом осмотрелась с
недоумевающим видом, как человек, проснувшийся в незнакомой
гостинице.
   Она вспомнила.
   Анджелика провела пальцами по затылку. Там, где
Вирджиния ударила ее рукоятью револьвера, вздулась огромная
шишка. Она тронула ее и поморщилась от боли, которая
щупальцами ползла во все стороны, горячо пульсируя, усиливая
чувство разочарования и бессильного гнева. Анджелика
поднялась с пола, стряхнула пыль с черной юбки и бросила на
Вирджинию Додж взгляд, которым можно было бы убить целую
армию.
   И в этот момент она задумалась, была ли жидкость в этой
бутылке действительно нитроглицерином.
   Коттон Хейвз потрогал щеку, где острая сталь сорвала
кожу. Рана была довольно болезненной. Он приложил к щеке
холодный влажный платок.
   И он в десятый раз подумал: правда ли, что эта
бесцветная жидкость в бутылке - нитроглицерин?

   Стив Карелла, думала она.
   Я убью Стива Кареллу. Я застрелю эту проклятую сволочь и
буду спокойно смотреть, как он умирает, а они не посмеют
тронуть меня, потому что боятся моей бутылки.
   Я поступаю правильно.
   Это единственное, что я могу сделать.
   Простое уравнение, думала она, жизнь равна жизни.
   Жизнь Кареллы за жизнь Фрэнка. Вот что такое
справедливость.
   Раньше Вирджиния Додж никогда не задумывалась о
справедливости. Ее девичья фамилия была Мак Колей, мать ее
была ирландкой, а отец шотландцем. Семья жила в Калмз Пойнт
у подножия знаменитого моста, соединяющего эту часть города
с Изолой. Даже сейчас она вспоминала этот мост с приятным
чувством. Девочкой она играла в его тени, и мост был
чудесным сооружением, открывавшим доступ к самым дальним
краям земли. Однажды ей приснилось, что она перешла мост и
попала в земли, сверкающие алмазами и рубинами.
Когда-нибудь она пройдет по этому мосту до самого неба, и
там будут люди в тюрбанах, караваны верблюдов и храмы с
блестящими золочеными кровлями.
   Она перешла мост и попала прямо в объятия Фрэнка Доджа.
   В глазах полицейских Фрэнк Додж был подонком. В
четырнадцать лет его арестовали за нападение на старика в
Гровер Парк. По закону он был несовершеннолетним и
отделался тем, что его пожурили и завели на него карточку.
Между четырнадцатью и семнадцатью годами его ловили на
мелких шалостях, и каждый раз возраст, адвокат и младенчески
невинные голубые глаза спасали от тюрьмы. В девятнадцать он
совершил первый налет. На этот раз он уже был
совершеннолетним, и его голубые глаза, потеряв младенческую
невинность, приобрели вполне взрослую жестокость. Его
сунули в каталажку в Бейли Айленд. Вирджиния встретила его
сразу после освобождения.
   Для Вирджинии Франк Додж не был подонком.
   Он был человеком в тюрбане из сказок "1001 ночи", который
вел караван верхом на длинноногом верблюде, он был вратами
заколдованных стран, с кончиков его пальцев струились алмазы
и рубины, он предназначался для нее судьбой.
   Список его преступлений был такой же длинный, как правая
рука Вирджинии, но Фрэнк Додж был ее первой и единственной
любовью, а с любовью не спорят.
   В сентябре 1953 года Фрэнк Додж совершил налет на
заправочную станцию. Служащий станции позвал на помощь, и
случилось так, что детектив по имени Стив Карелла, который
был в тот день свободен и ехал к себе домой в Риверхед,
услышал крик и подъехал к станции, но Фрэнк успел выстрелить
в служащего и лишить его зрения. Карелла применил захват, и
Фрэнк Додж угодил в тюрьму, на этот раз в Кестлвью, где с
преступниками не шутят. Уже в первые дни обнаружилось, что
Фрэнк Додж далеко не идеальный заключенный. Он постоянно
скандалил и с надзирателями, и с заключенными, "качал права"
и нарушал правила, по правде говоря, порядком устаревшие.
Он пытался добиться освобождения под залог, но всякий раз
неудачно. И его письма жене, тщательно прочитывавшиеся
тюремным начальством, становились все более отчаянными.
   Когда Фрэнк Додж отбывал второй год своего срока,
обнаружилось, что он болен туберкулезом. Его перевели в
тюремную больницу. Вчера Вирджиния узнала, что Фрэнк умер.
   Сегодня Вирджиния сидела в 87-м полицейском участке с
револьвером и бутылью и ждала человека, который убил Фрэнка.
Она нисколько не сомневалась в том, что в гибели ее мужа
виновен Стив Карелла. Если бы она не верила в это
совершенно искренне, то никогда бы не решилась на подобное.
   Интересно, что ее план оказался удачным. Они все
боялись, действительно боялись. Это доставляло ей
величайшее удовлетворение. Она не могла выразить свои
чувства, не могла объяснить, почему избрала именно Стива
Кареллу, чтобы отомстить обществу, почему решила бросить
вызов закону и его защитникам в форме. По правде говоря,
она могла бы просто подождать Кареллу внизу и выстрелить ему
в спину, когда он пройдет мимо.
   Да, это было проще.
   Она могла бы сделать это. Не было никакой необходимости
в мелодраматических заявлениях, не стоило устраивать суд над
защитниками закона и решать, жить или умереть этим людям,
которые отняли у нее все, что ей было дорого.
   Вирджиния сидела за столом, думая о своем покойном муже.
Пальцы ее крепко сжимали рукоять револьвера. Бутылка,
стоявшая перед ней на столе, отражала свет ярких ламп,
свисавших с потолка.
   Вирджиния мрачно улыбнулась.
   Они гадают, действительно ли эта жидкость в бутылке -
нитроглицерин, подумала она.

   - Что ты думаешь по этому поводу? - спросил Баки.
   - Я думаю, что это куча дерьма, - ответил Джим. - Пошли
за испанскими девочками.
   - Нет, подожди минуту, - возразил Баки, - не спеши,
подожди одну минуту.
   - Слушай, - сказал Джим. - Тебе хочется поиграть в
сыщиков и разбойников, хорошо, играй. Я хочу пойти за
испанскими девочками. Я хочу найти эту Мезон Авеню. Я хочу
прикорнуть на чьей-нибудь большой и мягкой груди. Господи,
я хочу с кем-нибудь переспать, понятно?
   - Ладно, это может подождать. Предположим, что это
настоящее?
   - Да нет, - раздраженно ответил Сэмми.
   - Совершенно верно, - подтвердил Джим.
   - Откуда ты знаешь? - спросил Баки.
   Глаза Сэмми сверкнули за стеклами солидных очков.
   - Прежде всего каждый, кто посмотрит на эту штуку, сразу
же увидит, что все это чушь, - сказал он. - "Рапорт отдела
детективов" - что это за дерьмо?
   - А? - спросил Баки.
   - О господи. Баки, я тебя очень прошу, пошевели мозгами.
"Рапорт отдела детективов". Ха! Тебе известно, что это
такое?
   - Что?
   - Это штука, которую отправляют знакомым, и они посылают
подарки, что-нибудь вроде игрушечного пистолета или свистка,
чтобы ночью будить всех соседей.
   - Мне кажется, тут все в законе, - сказал Баки.
   - Кажется, да? Здесь где-нибудь напечатано название
города? А? Скажи мне.
   - Нет, но...
   - И когда ты только вырастешь, Баки? - поинтересовался
Джим. - Это такая же штука, какую ты получил от Роджерса,
только там было написано: "Рапорт космического отдела" и к
писульке был приложен игрушечный дезинтегратор и декодер.
   - Ну, а сам текст?
   - А что текст? - возразил Сэмми. - Посмотри на него -
женщина с револьвером и бутылкой нитроглицерина! Ну и ну!
   - А что тут такого?
   - Совершенно невероятно, - заявил Сэмми. - Скажи мне,
если эта ненормальная дамочка сидит у них с револьвером и
бутылкой нитроглицерина, как смог этот детектив, как его
там, напечатать рапорт и выбросить его на улицу, а?
Невероятно, Баки. Совершенно невероятно.
   - А мне кажется, что все тут законно, - упрямо сказал
Баки.
   - Послушай... - начал Джим, но Сэмми прервал его:
   - Давай я, Джимбо!
   - А мне кажется, что тут все законно, - упрямо повторил
Баки.
   - Эта штука подписана? - спросил Сэмми. - Ты видишь
где-нибудь подпись?
   - Конечно, - ответил Баки. - Детектив второй степени
Мейер Мейер.
   - Это напечатано. А подписано?
   - Нет.
   - Ну и...
   - Ну и что?
   - Послушай, ты будешь корпеть над этим всю ночь?
   - Нет, но...
   - Для чего мы сюда пришли?
   - Ну...
   - Чтобы играть в космический патруль с игрушечным
дезинтегратором Роджерса?
   - Нет, но...
   - Чтобы тратить время, размышляя над посланием, которое
какой-нибудь парнишка отпечатал на пишущей машинке своего
старшего брата, когда играл в сыщиков и разбойников?
   - Нет, но...
   - Я задам тебе один простой вопрос, парень, - сказал
Сэмми. - Самый простой. И я хочу от тебя самого простого
ответа. Идет?
   - Конечно, но мне кажется, тут все законно...
   - Ты пришел сюда для чего? Чтобы переспать с девочкой,
да или нет?
   - Да.
   - Ну..?
   - Ну...
   - Давай выбрось это. Пошли. Ночь только началась. -
Сэмми ухмыльнулся. - Ну, пошли, парень. Что скажешь? Как
насчет того, чтобы бросить бумагу и идти с нами? Идет?
   Баки размышлял некоторое время.
   Потом он сказал:
   - Вы идите без меня. Я вас догоню. Я хочу позвонить по
этому номеру.
   - О, ради святого Будды! - сказал Сэмми.
   В 6.55 в дежурной комнате раздался телефонный звонок.
Хел Виллис посмотрел на Вирджинию и, когда она кивнула ему,
взял трубку.
   - Восемьдесят седьмой участок, - сказал он. - Говорит
детектив Виллис.
   - Одну секунду, - сказал голос на другом конце провода.
Было слышно, как тот же голос говорит кому-то, очевидно,
находящемуся в той же комнате: - Откуда мне знать? Отдай
это ребятам Банко. Господи, да к чему нам дело о карманных
кражах? Рилей, ты самый большой дурак изо всех, с которыми
мне приходилось работать. Я говорю по телефону, ты что, не
можешь подождать одну паршивую минуту? - Затем голос
вернулся: - Алло?
   - Алло? - переспросил Виллис.
   Вирджиния за своим столом на другом конце комнаты
смотрела на него и слушала разговор.
   - С кем я говорю? - спросил голос.
   - Говорит Хел Виллис.
   - Вы детектив?
   - Да.
   - Это 87-й участок?
   - Да.
   - Так. Значит, тут какой-то розыгрыш.
   - А?
   - Это Майк Салливан из Главного, полицейского управления.
Нам позвонили несколько минут назад... секунду... - На
другом конце провода послышалось шуршание бумаги. - Нам
звонили в 6.49. Звонил студент колледжа. Сказал, что
подобрал на улице бланк донесения, на котором была
напечатана просьба о помощи. Что-то относительно девицы с
бутылкой нитро. Знаете что-нибудь об этом?
   Вирджиния Додж неестественно выпрямилась на стуле.
Револьвер почти коснулся горлышка бутылки. Со своего места
Виллис видел, как дрожат ее руки.
   - Нитро? - спросил Виллис, не отрывая глаз от рук
Вирджинии. Он был почти уверен, что дуло револьвера вот-вот
коснется стекла.
   - Да. Нитроглицерин. Как насчет этого?
   - Нет, - ответил Виллис, - у нас... у нас ничего такого
нет.
   - Да, так я и думал. Но тот парень назвал свое имя и все
прочие данные, так что казалось правдоподобным. Ну ладно,
бывает. Я подумал, что, во всяком случае, стоит проверить.
Никогда не мешает проверить. - Салливан добродушно
засмеялся.
   - Верно, - сказал Виллис, лихорадочно пытаясь как-то
намекнуть Салливану, что послание соответствует
действительности, кто бы ни составил его. - Конечно,
никогда не мешает проверить. - Говоря это, он не переставал
смотреть на револьвер в трясущейся руке Вирджинии.
   Салливан снова рассмеялся:
   - Никогда не знаешь, где встретишь какого-нибудь психа с
бомбой, а, Виллис? - И он рассмеялся еще громче.
   - Да, никогда... никогда не знаешь.
   - Конечно, - внезапно смех в трубке замер, - между
прочим, у вас есть полицейский по имени Мейер?
   Виллис молчал. Неужели это послание составил Мейер?
Интересно, есть ли там его подпись? Если он скажет "да",
сможет ли Салливан понять, в чем дело? Если же он скажет
"нет", станет ли Салливан проверять по списку работников
87-го участка? А Мейер...
   - Вы еще на проводе? - спросил Салливан.
   - Что? Ах, да.
   - У нас иногда шалит телефон, - пояснил Салливан, - я
подумал, что нарушилась связь.
   - Нет, я слушаю, - ответил Виллис.
   - Так. Ну, как там насчет Мейера?
   - Да. У нас есть Мейер.
   - Детектив второй степени?
   - Да.
   - Интересно, - сказал Салливан. - Этот парень сказал,
что послание подписано детективом второй степени Мейером.
Очень интересно.
   - Да.
   - И этот Мейер сейчас у вас?
   - Да.
   - Это действительно интересно, - сказал Салливан. - Ну
ладно, никогда не мешает проверить. Что? Ради бога, Рилей,
разве ты не видишь, что я на телефоне? Мне надо идти.
Виллис. Не волнуйтесь, ладно? Приятно было поговорить с
вами. И он повесил трубку. Виллис сделал то же самое.
   Вирджиния медленно положила трубку на рычаг, взяла со
стола бутылку с нитроглицерином и подошла к столу у окна, за
которым сидел Мейер.
   Она не сказала ни слова, поставила бутылку на стол перед
Мейером, занесла руку с револьвером и ударила его по лицу,
разбив губы. Мейер прикрыл лицо руками, но вынужден был
опустить их под ударами револьвера, парализовавшими его
кисти, а Вирджиния все била его по глазам, по лысой голове,
разбив нос и раскровянив рот.
   Ее остановившиеся глаза неестественно блестели. Она
наносила удары револьвером, словно рукоятью плетки, злобно,
жестоко, метя в самые уязвимые места, пока Мейер, потеряв
сознание и истекая кровью, не упал головой на стол, едва не
столкнув на пол бутыль с нитроглицерином.
   Вирджиния подхватила бутыль и холодно посмотрела на
Мейера.
   Потом она вернулась к своему столу.

                       Глава 16

   - Я ненавидел этого старого осла и рад, что он сдох, -
сказал Алан Скотт.
   Он больше не был тем скромным молодым джентльменом,
потрясенным смертью отца, каким был вчера, когда Карелла
впервые встретился с ним. Они стояли в оружейной комнате
старого дома на первом этаже, где стены были увешаны
охотничьими трофеями - головами убитых зверей и оленьими
рогами. Голова весьма свирепого тигра висела на стене как
раз позади Алана, и выражение его лица сегодня, составляя
разительный контраст с его вчерашней томной бледностью, было
таким же, как у этого хищника.
   - Сильно сказано, мистер Скотт.
   - Не очень. Он был злобной и мстительной сволочью. Со
своей Скотт Индастриз Инкорпорейтед он погубил больше людей,
чем у меня пальцев на руках. Почему я должен любить его?
Вы ведь не выросли в доме промышленного магната?
   - Нет, - ответил Карелла, - я вырос в доме итальянского
иммигранта, простого пекаря.
   - Вы ничего не потеряли, можете мне поверить. Конечно,
старик не мог делать всего, что ему хотелось бы, но та
власть, которая у него была, окончательно его испортила.
Для меня он был чем-то вроде злокачественной опухоли, от
которой гниет все кругом. Мой папа. Дорогой старый
папочка. Проклятая сволочь.
   - Вчера, мне кажется, вы были очень расстроены из-за его
смерти.
   - Меня расстроил сам факт смерти. Смерть - это всегда
шок. Но я не любил его, можете мне поверить.
   - Вы ненавидели до такой степени, что могли убить его?
   - Да. Мог бы убить. Но я не убивал. Возможно, я сделал
бы это рано или поздно. Но это не моих рук дело. И поэтому
я хочу быть совершенно откровенным с вами. Мне ни к чему
оказаться втянутым в дело, к которому я не имею никакого
отношения. Вы подозреваете убийство, верно? Иначе вы не
крутились бы здесь так долго.
   - Ну...
   - Бросьте, мистер Карелла. Давайте будем честными друг с
другом. Вы знаете, что этого грязного старика убили.
   - Я ничего не знаю определенно, - сказал Карелла. - Он
был найден в запертой комнате, мистер Скотт. По правде
говоря, это очень похоже на самоубийство.
   - Конечно. Но мы оба знаем, что это не было
самоубийство, верно? В этой проклятой семейке найдутся
умники, по сравнению с которыми Гудини покажется младенцем.
Не поддавайтесь гипнозу запертой комнаты. Если кто-нибудь
очень сильно хотел, чтобы старик умер, он нашел бы способ
убрать его. И сделать все так, чтобы это выглядело как
самоубийство.
   - Кто, например?
   - Например, я, - сказал Алан. - Если бы я действительно
решил убить его, я нашел бы способ, не беспокойтесь. Кто-то
опередил меня, вот и все.
   - Кто?
   - Вам нужны подозреваемые? В вашем распоряжении вся
семейка.
   - Марк?
   - Конечно. Почему бы не Марк? Старик издевался над ним
всю жизнь. С четырнадцати лет Марк ни разу не поссорился с
ним. Ненависть копилась у него в душе, пока он улыбался
папочке. А чего стоит последняя пощечина! Старик отправил
Марка в крысиную нору в Нью-Джерси, где он проходил эту
несчастную практику, и он принят в фирму на великолепное
жалованье в пятнадцать тысяч долларов в год! Сын босса!
Этот сволочной старик больше платит своим конторским
служащим.
   - Вы преувеличиваете, - сказал Карелла.
   - Хорошо, я преувеличиваю. Но не думайте, что Марку
нравилось, как поступает с ним этот сукин сын. Ему
нисколько не нравилось, и у Дэвида тоже были причины
покончить с дорогим папочкой.
   - Например?
   - Например, прекрасная Кристин.
   - О чем вы говорите, мистер Скотт?
   - А как вам кажется?
   - Вы имеете в виду...
   - Конечно. Слушайте, я хочу вести с вами честную игру.
Можете мне поверить, я ненавижу так сильно, что могу
разделить с кем-нибудь свою ненависть. И я не хочу, чтобы
мне свернули шею за то, что кто-то прикончил кого-то, даже
по заслугам.
   - Значит, ваш отец...
   - Мой отец был похотливой старой жабой, он удерживал
Кристин в своем доме угрозой, что не будет давать Давиду ни
пенни, если они переедут от него. Точка. Неприятно, но
факт.
   - Весьма неприятно. А Кристин?
   - Попытайтесь поговорить с ней. Айсберг. Может быть, ей
нравился этот расклад, кто знает? Во всяком случае, она
хорошо знала, кто намазывает ей масло на бутерброд, можете
мне поверить.
   - Может быть, вы договорились, мистер Скотт, и сделали
это вместе. Есть такая возможность?
   - Эта семейка не может договориться даже сыграть партию в
бридж, - ответил Алан. - Удивительно, как мы смогли вместе
открыть эту дверь. Вы знаете слово "общность"? Так вот,
девиз Скоттов - "апартеид". Может быть, что-то изменится
теперь, когда он умер, но я сомневаюсь.
   - Значит, вы полагаете, что кто-то в этом доме - один из
ваших братьев или Кристин - убил вашего отца?
   - Да. Это мое мнение.
   - Через запертую дверь?
   - Через запертый банковский сейф, если угодно, через
стену в шесть дюймов толщиной. Там, где есть желание,
найдется и способ.
   - А тут было желание, и еще какое!
   Алан Скотт улыбнулся.
   - Я скажу вам кое-что, детектив Карелла. Если вы будете
вести расследование, исходя из наличия мотива, то сойдете с
ума. В этом столетнем особняке мы накопили столько мотивов,
что ими можно взорвать весь наш город.
   - А как вы считаете, мистер Скотт, я должен вести
расследование?
   - Я бы попытался понять, как неизвестный ухитрился
повесить старого мерзавца сквозь запертую дверь.
Представьте себе, как это было сделано, и вы узнаете, кто
это сделал. Я только предполагаю, мистер Карелла.
   - И, конечно, это самая легкая часть работы детектива, -
заметил Карелла. - Я ухожу. Мне больше здесь нечего делать
сегодня.
   - Вы вернетесь завтра?
   - Может быть. Если что-нибудь придет в голову.
   - А если не придет?
   - Значит, назовем это самоубийством. У нас есть мотивы,
как вы сами сказали, много мотивов. И у нас есть орудие
убийства. Чего у нас нет, молодой человек, так это
возможности.
   Я не гений, мистер Скотт. Я просто рабочая лошадь. Если
мы все же будем сомневаться в том, что это самоубийство, мы
поместим ваш случай в разряд открытых дел, - пожал плечами
Карелла.
   - Вы не производите такого впечатления, мистер Карелла.
   - Какого впечатления?
   - Впечатления человека, который легко сдается.
   Карелла долго смотрел на него.
   - Не путайте открытое дело с невостребованным письмом, -
сказал он наконец, - спокойной ночи, мистер Скотт.

   Когда