а за  очками  в
роговой оправе рассматривали чек.
   — Это ваш  чек,  мистер  Шлессер?  —  спросил  Коттон  Хоуз.  Шлессер
вздохнул.
   — Да, — ответил он.
   — И вы послали его человеку по имени Сеймур Крамер?
   —Да.
   — Почему?
   — Какое теперь это имеет значение? Он мертв.
   — Поэтому я и пришел.
   — Все кончилось, — сказал Шлессер. — Скажите,  информация,  собранная
вами, является конфиденциальной? Как у священника или врача?
   — Конечно. В любом случае она не выйдет за пределы нашего участка.
   — И кто узнает об этом?
   — Два человека. Мой партнер, с которым я веду  расследование,  и  мой
непосредственный начальник. Шлессер снова вздохнул.
   — Хорошо, я расскажу вам. Я основал эту фирму. Она пока небольшая, но
все время  растет.  Понимаете,  у  нас  конкуренты.  Трудно  бороться  с
крупными компаниями. И все-таки мое дело растет. У меня деньги в  банке,
хороший дом в Коннектикуте. Моя фирма здесь, но живу я  в  Коннектикуте.
Мы выпускаем прохладительные напитки. Наш  оранжад  особенно  хорош.  Вы
любите апельсиновый напиток?
   —Да.
   — Будете уезжать, возьмите с собой  ящик.  Если  он  вам  понравится,
расскажите о напитке друзьям. — Спасибо, — сказал  Хоуз.  —  Так  что  с
Крамером?
   — Не так давно у  нас  на  разливочном  заводе  произошел  неприятный
случай. Ничего серьезного, но все-таки неприятно. Если об этом узнают...
Видите ли, наша фирма небольшая. Мы  только  начали  завоевывать  рынок.
Покупатели уже знают имя Шлессера. И если такое...
   — Так что все-таки произошло?
   — Не спрашивайте меня, каким образом, но произошел неприятный  случай
— в бутылку попала мышь.
   — Мышь? — воскликнул Хоуз, не веря своим ушам.
   — Да, маленькая, крохотная мышь, — кивнул Шлессер.  —  Полевая  мышь.
Разливочный завод стоит в поле. Каким-то образом мышь попала на завод, и
один из автоматов вместе  с  напитком  закупорил  внутри  бутылки  мышь.
Невероятно, но бутылка прошла  контроль  и  была  отправлена  на  склад,
откуда  и  попала  в  магазин.  Насколько  я  помню,  это  была  бутылка
сарсапарильи.
   Хоуз едва удержался от улыбки, но Шлессеру было совсем не до смеха.
   — Бутылка попала к одному из покупателей. И  тот  заявил,  что  выпил
стакан и серьезно заболел. Он угрожал подать на нас в суд.
   — Сумма иска?
   — Сто двадцать пять тысяч долларов. Хоуз присвистнул.
   — И что решил суд?
   — Вы не понимаете. Мы не могли допустить это до суда.  Мы  разорились
бы. К счастью, еще до суда мы договорились с потерпевшим, что он  примет
двадцать пять тысяч и заберет обратно  свой  иск.  В  газеты  ничего  не
попало. Это разорило бы нас. Такие вещи  надолго  запоминаются.  Мышь  в
бутылке лимонада! Боже мой!
   — И что было дальше? — спросил Хоуз.
   — Примерно через месяц мне позвонил человек и  сказал,  что  ему  все
известно.
   — Крамер?
   — Да. Он пригрозил, что, если я откажусь платить ему, он  передаст  в
газеты один документ.
   — Что за документ?
   — Оригинал  письма  от  адвоката  потерпевшего,  в  котором  детально
рассказывается об инциденте с мышью.
   — Как же это письмо попало к Крамеру?
   — Не знаю. Я проверил документацию, и действительно, письмо  исчезло.
Он потребовал за письмо три тысячи долларов.
   — И вы заплатили ему?
   — У меня не было выхода. Я уже заплатил двадцать  пять  тысяч,  чтобы
избежать огласки. Еще три тысячи меня не разорят. Я думал, что это  все.
Оказывается, нет.  Перед  отсылкой  оригинала  он  сделал  ксерокопии  и
потребовал, чтобы я платил ему триста долларов, он присылал в обмен одну
ксерокопию.  Мне  казалось,  что  рано  или  поздно  у  него  ксерокопии
иссякнут. Впрочем, теперь это не имеет значения. Он мертв.
   — Может быть, у него остались друзья.
   — Что вы хотите сказать?
   — Партнер, родственник или кто-нибудь еще,  кто  будет  шантажировать
вас и дальше.
   — В таком случае мне придется выплачивать триста  долларов  в  месяц.
Это всего лишь три тысячи шестьсот в год. Я трачу в десятки  раз  больше
на одну рекламу. И все  пойдет  прахом,  как  только  письмо  попадет  в
газеты. Так что, если у Крамера объявится  партнер,  я  буду  платить  и
дальше.
   — Мистер Шлессер, где  вы  были  вечером  двадцать  шестого  июня?  —
спросил Хоуз.
   — То есть когда был убит Крамер?
   —Да.
   Шлессер расхохотался.
   — Это просто глупо!  Вы  думаете,  что  я  убью  человека  за  триста
долларов в месяц? За вшивые триста долларов?
   — Предположим, мистер Шлессер, — сказал  Хоуз,  —  что  Крамер  решил
передать письмо в газеты независимо  от  того,  сколько  вы  готовы  ему
платить. Предположим, что он оказался мерзавцем.
   Шлессер молчал.
   — Итак, где вы были вечером двадцать шестого июня, мистер Шлессер?
   Глава пятая
   Фотографа звали Тед Бун.
   Его  студия  находилась  на  шикарной  Холл-авеню,  и  он  знаком   с
детективами 87-го участка, потому что всего месяц тому  назад  они  вели
расследование убийства  его  бывшей  жены.  Буну  позвонил  Берт  Клинг,
знавший его лучше других. Клинг просил его о помощи.
   — Спрашивай. Я сделаю все, что в моих силах.
   — Мы ведем сейчас одно  дело.  Скажи,  ты  ведь  делаешь  снимки  для
журналов мод?
   —Да.
   — Тебе приходилось иметь дело с  манекенщицей  по  имени  Люси  Старр
Митчелл?
   — Люси Старр Митчелл. — Бун задумался. — По-моему, нет. Она от какого
агентства?
   — Не знаю.
   — А сейчас она идет? Видишь ли, у манекенщиц бывают периоды взлетов и
падений. Иногда  ее  фотографии  становятся  настолько  известными,  что
читатели начинают говорить: "Ах, какая  изящная  блондинка!"  —  вместо:
"Ах, какое изящное платье!" Понимаешь? Модной становится сама модель,  а
не платье, которое она рекламирует.
   — Понятно.
   — Но это имя ничего мне не  говорит.  Если  бы  она  хорошо  шла,  я,
несомненно, узнал бы ее. Я снимаю почти всех лучших манекенщиц.
   — Она снималась лет двенадцать-тринадцать тому назад.
   — Тогда я ее не знаю. Это было еще до меня. А ты попробуй позвонить в
рекламные агентства. У них есть архивы, и они тут же ответят тебе.
   — Хорошая идея.
   — А я тем временем расспрошу знакомых. Может, они знают. Напомни свой
телефон.
   — Фредерик 7-8024.
   — Так что я тебе позвоню.
   — Спасибо, Тед.
   — О чем ты говоришь, Берт.
   Берт Клинг  не  отходил  от  телефона  до  вечера.  Он  обзвонил  все
рекламные агентства, но так ничего и не узнал.  Скорее,  узнал,  но  это
нельзя было назвать чем-то  существенным.  Люси  Старр  Менкен  не  была
зарегистрирована ни в одном рекламном агентстве.
   Мейер отнюдь не возражал, что на его  долю  выпало  следить  за  Люси
Менкен. Дело в том, что слежка обычно ведется сзади, а вид  со  спины  у
Люси Менкен был ничуть не хуже, чем спереди.
   Второго июля Мейер сидел в синем автомобиле, стоявшем  напротив  дома
Менкенов. В 8. 05 из дома вышел  мужчина,  отвечающий  приметам  Чарльза
Менкена, мужа Люси Менкен. В 9. 37 Люси Менкен подошла к гаражу, села  в
красный "триумф" и поехала по направлению к Пибоди. Мейер последовал  за
ней.
   Люси Менкен вошла в парикмахерскую, а Мейер ждал ее у входа.
   Люси Менкен зашла в кафе, а Мейер остался в автомобиле.
   В 1. 04 она вошла в магазин тканей.
   К четверти третьего Мейер начал подозревать ужасную правду. Он  вышел
из автомобиля, прошел через  магазин  и  обнаружил  второй  выход.  Люси
Менкен, случайно или намеренно, ускользнула от него. Мейер вернулся к ее
дому. Красного "триумфа"  в  гараже  не  было.  Тяжело  вздохнув,  Мейер
расположился поудобнее и принялся ждать ее возвращения.
   Люси Менкен подъехала к дому в 6. 15 вечера.
   Мейер оставил машину, поужинал и затем позвонил лейтенанту Бернсу. Не
скрывая стыда, он  признался,  что  скромной  домашней  хозяйке  удалось
скрыться от слежки и более пяти часов она находилась неизвестно где.
   Лейтенант терпеливо выслушал грустную историю. Затем он сказал:
   — Ладно, не расстраивайся. Сведений об убийствах из Пибоди к  нам  не
поступало. Скоро тебя сменит Уиллис.
   Мейер повесил трубку и вернулся к машине.
   Уиллис сменил его в 9. 30 вечера.
   Мейер сел в машину и поехал домой. Его жена поинтересовалась, чем  он
так расстроен.
   — Я — неудачник, — пожаловался Мейер. — Мне тридцать семь лет, и я  —
неудачник.
   — Спи, — сказала жена.
   Мейер повернулся на бок и заснул. Он даже  не  подозревал,  что  весь
день за ним следили и что он привел свой хвост прямо к дому Менкен.
   Наступило утро среды, третье июля.
   Прошла неделя  с  того  дня,  когда  Крамер  был  убит  выстрелом  из
автомобиля. За все это время полиция узнала не так уж много. Они  узнали
происхождение вкладов на сумму в 300 и 500 долларов. Был еще ежемесячный
вклад в 1100 долларов, однако выяснить, кто прислал эти  деньги,  им  не
удалось.
   И самое главное, им было неизвестно, откуда взялись крупные суммы  на
банковском счету Сая Крамера.
   Они узнали, что Крамер жил действительно на широкую ногу. Его костюмы
были сшиты по заказу, рубашки сделаны в Италии. Квартира была обставлена
дорогой мебелью и под  руководством  известного  дизайнера.  Пил  Крамер
только   лучшее   виски.   Ему    принадлежало    два    автомобиля    —
"кадиллак-кабриолет" и "джип" с приводом на обе оси. Машины были куплены
недавно.
   Итак, Крамер не жалел денег, тратя свыше 500 долларов в неделю. Кроме
того, он приобрел  и  обставил  роскошную  квартиру,  обзавелся  дорогим
гардеробом, купил две автомашины. Все это появилось у него в сентябре, и
за все было заплачено наличными. Полиция  была  этим  немало  озадачена,
особенно если учесть, что банковский счет Крамера оставался нетронутым.
   Вдобавок он сумел найти красивую любовницу по имени Нэнси О'Хара.
   Перед полицией встал вопрос: разве неожиданное богатство Сая  Крамера
не было достаточной причиной для убийства?
   Мертвое  тело,  все  еще  лежащее  в  городском  морге,  красноречиво
утверждало, что было.
   Величественное и славное 4 июля — День Независимости — наступило.
   Часть детективов 87-го участка отдыхали в день  праздника.  Остальным
пришлось трудиться за двоих. Вместе с полицейскими в форме они старались
в  поте  лица,  чтобы  день,  насколько   это   возможно,   прошел   без
происшествий. Это им удалось.
   Несмотря на то что фейерверки были запрещены в городе, продавцы этого
товара не отходили от прилавков. Казалось, что все горожане, от шести до
шестидесяти лет, только и ждали момента, чтобы чиркнуть спичкой, поджечь
фитиль  и  смотреть,  заткнув  пальцами  уши,  что  произойдет   дальше.
Мальчишка на Тринадцатой улице ослеп на один глаз, когда  другой  бросил
ему в лицо хлопушку. На Калвер-авеню  двое  парней  запускали  ракеты  с
крыши дома. Один из них упал и погиб, разбившись о тротуар.
   Этот День Независимости  оказался  не  таким  жарким  —  бывало,  что
температура подскакивала куда выше,  —  но  не  очень  шумным.  Шум  был
великолепным прикрытием для тех горожан, которым хотелось пострелять  из
револьверов. Не имея в руках программы  праздника,  невозможно  отличить
звук взрывающейся ракеты от звука выстрела, а программ в этот день никто
не продавал. Полицейские гонялись  за  мальчишками,  пускающими  ракеты,
стараясь  по  дороге  закручивать  пожарные  гидранты   и   одновременно
вылавливать преступников, грабящих квартиры и  магазины  под  прикрытием
невероятного шума. Им приходилось не спускать глаз с моряков,  уволенных
в город в поисках экзотики и вместо этого часто оказывающихся в морге  и
в больницах  с  разбитыми  черепами.  Наконец,  полицейские  следили  за
молодежью, которая, с началом школьных каникул, не знала, что делать  со
всем этим свободным временем, и развлекалась, как могла.
   Словом, праздновали все, кроме полицейских.
   И каждый из  них  мечтал  быть  пожарным.  ...  В  пожарном  депо  на
территории  87-го  участка  то  и  дело  звонили  колокола  тревоги,   и
пожарники,   выплевывая   недоеденные   бутерброды,   соскальзывали   по
металлическим столбам, натягивали шлемы и рукавицы и бежали к машинам. В
этот день пожаров было намного больше, чем в любой другой.
   И каждый из них мечтал быть полицейским.
   Глава шестая
   Хэл Уиллис зарабатывал на жизнь тем, что  служил  детективом  в  87-м
полицейском участке.
   Он получал жалованье независимо  от  того,  ловил  ли  он  вора,  или
вступал в перестрелку с бандитами, или печатал на своей машинке отчет  в
трех экземплярах. Он получал свое жалованье даже тогда, когда следил  за
женщиной, пытавшейся скрыть свои пышные формы под  платьем,  похожим  на
мешок.
   Как бы то ни было, это была интересная работа. Уиллис не мог  понять,
каким  образом  домашняя  хозяйка  с  такой  грудью  и  бедрами   сумела
ускользнуть от Мейера. Да, Мейер стареет,  подумал  он.  Пора  выпускать
быка  на  пастбище  вместе  с  коровами.  Точно,  мы  сделаем  из   него
производителя.  Он  станет  предком  целого  поколения  полицейских.   В
Гроувер-парке  ему  воздвигнут  памятник  с  надписью:   "Мейер   Мейер,
производитель".
   "Боже, какие только мысли приходят в  голову,  —  подумал  Уиллис.  —
Наверно, я болен".
   Он был невысоким мужчиной, едва достигнувшим минимального  роста  для
полицейского — 175  сантиметров.  Среди  других  детективов  он  казался
карликом. Однако его небольшой рост и не слишком широкие плечи не  могли
обмануть тех, кто был знаком с ним. Хэл Уиллис был мастером дзюдо.  Если
дать волю воображению, он мог схватить за хобот мчавшегося на него слона
и — через мгновение — бросить его на спину, причем слон,  скорее  всего,
сломает себе позвоночник. А если вернуться на землю и говорить  о  вещах
более прозаических, Хэл Уиллис  разоружал  преступников,  ломал  руки  и
вообще разрушал устоявшееся представление о слабости маленьких мужчин.
   Рычаг и равновесие — вот в чем секрет. Выжди, выбери удобный миг —  и
мир на лопатках.
   Увы, Люси Менкен в этот момент не была на лопатках, хотя такая  мысль
приходила в голову Уиллиса. Оба его предшественника — Карелла и Мейер  —
предупредили Хэла, что Люси Менкен — женщина, скрывающая под  неказистым
платьем взрывную мощь атомной бомбы. Уиллис  поверил  им  и  теперь  все
больше убеждался в их правоте. Так что он с удовольствием следил за Люси
Менкен. Правда, иногда ему было трудно сосредоточиться на работе.
   Люси Менкен оставила свой "триумф" у станции железной дороги  и  села
на поезд. Уиллис поспешно запер автомобиль и последовал за ней.
   Она сошла с поезда и взяла такси. Уиллис был теперь наготове и сел  в
следующее такси.
   Машина Люси Менкен пересекла центр города и направилась к реке  Харб.
Уиллис следовал за ней.
   Люси Менкен вышла из такси у входа в здание на  Индепенденс-авеню,  в
Северной Изоле. Уиллис расплатился  и  поспешил  в  лобби,  чтобы  войти
вместе с ней в лифт.
   Люси Менкен не пользовалась духами. Хэл заметил это, потому что стоял
рядом. Он также обратил внимание на то, что нос женщины был покрыт  едва
заметными  веснушками,  и  вдруг  подумал,  а   не   приехала   ли   она
откуда-нибудь с фермы.
   — Восьмой, — произнес лифтер.
   Двери лифта раздвинулись, и Люси Менкен вышла. Уиллис  последовал  за
ней. Он  останавливался  перед  каждой  дверью  в  коридоре,  как  будто
разыскивал чей-то офис, и время от времени поглядывал  на  Люси  Менкен.
Та, не колеблясь, прошла в  конец  коридора,  открыла  дверь  и  исчезла
внутри. Выждав минуту, Уиллис подошел к  двери  и  прочитал  на  матовом
стекле надпись:
   806
   РИЧАРД БЛАЙЕР агент по фоторекламе
   Уиллис повернулся, подбежал к лифту и спустился вниз. Убедившись, что
у здания только один выход, он подошел к телефону-автомату.  Оглянувшись
в сторону лифта, Уиллис быстро набрал "Фредерик 7-8024".
   — 87-й участок, сержант Мэрчинсон, — прозвучал голос.
   — Дэйв, это Уиллис. Хоуз у себя?
   — Сейчас проверю.
   В трубке что-то щелкнуло, и уже другой голос произнес: "87-й участок,
детектив Хоуз".
   — Коттон, это Хэл.
   — Привет, Хэл. Ну как хвост?
   — Ты бы только видел.
   — Где она сейчас?
   — В городе. Индепенденс-авеню,  1612.  В  комнате  806  у  агента  по
фоторекламе Патрика Блайера. Продолжать слежку или зайти к нему?
   — Не отставай от нее ни на шаг. Позвони, когда она выйдет, и я приеду
к Блайеру.
   — Ладно, Коттон. Я передам Мэрчинсону. У меня не  будет  времени  для
обмена любезностями. Она носится по городу, как заяц на колесах.
   — Хорошо. Не отпускай ее, Хэл.
   Патрик Блайер, агент по фоторекламе, был лысым  мужчиной  с  горбатым
носом. Он походил на огромного старого орла. Блайер сидел  за  столом  в
маленькой комнате, стены которой  были  увешаны  фотографиями  женщин  в
различной степени  наготы.  Металлическая  табличка  на  столе  извещала
посетителей,  что  перед  ними  мистер  П.  Блайер  —  на  случай,  если
кому-нибудь придет в голову мысль, что за столом сидит мисс  или  миссис
П. Блайер. А чтобы устранить оставшиеся сомнения, прозрачная  спортивная
рубашка Патрика  Блайера  была  расстегнута  на  груди,  густо  поросшей
черными волосами. Его  руки  были  покрыты  черной  шерстью.  От  такого
количества волос на любом месте, кроме головы, у менее крепкого человека
произошло бы нервное расстройство, однако Патрику Блайеру было наплевать
на это. Да, он был лысым. Ну и что?
   — Ну и что вы хотите? — спросил он, как только Хоуз вошел в комнату.
   — Разве секретарша не сказала вам?
   — Она сказала, что пришел детектив. Вы из полиции или частный?
   — Из полиции.
   — Ко мне приходит много частных детективов. Хотят, чтобы мои  клиенты
сделали  им  фотографии  для  процессов  о  разводе.  Я   не   занимаюсь
подглядыванием в замочные скважины. Личная жизнь есть личная жизнь.  Так
что вам нужно?
   — Ответы на вопросы.
   — А у вас есть вопросы?
   — Масса.
   — Тогда спрашивайте. Я очень занят. Нужно бы снять контору  побольше.
Телефоны звонят без конца. Издатели приходят днем и  ночью.  Манекенщицы
замучили совсем. Боже, что за крысиная гонка? Спрашивайте.
   — Зачем приходила к вам Люси Менкен?
   — Вы хотите сказать — Митчелл? Люси Митчелл?
   —Да.
   — А что она натворила?
   — Ничего.
   — Тогда почему я должен рассказывать о ней? — А почему нет?
   — Сначала скажите, в чем ее обвиняют.
   — Блайер, я пришел сюда не  для  того,  чтобы  торговаться.  Я  задал
вопрос. Могу повторить. Зачем она приходила и что ей было нужно?
   Блайер долго рассматривал Хоуза.
   — Думаете, напутали меня? — спросил он наконец.
   —Да.
   — А знаете, вы правы. Я действительно испугался.  Откуда  у  вас  эти
белые волосы? Вы походите сейчас на божий гнев, клянусь. Я не  хотел  бы
встретить вас в темном переулке.
   — Зачем она приходила?
   — Ей нужны фотографии.
   — Какие?
   — Ее фотографии.
   — И зачем ей они?
   — Откуда мне знать? Для семейного  альбома,  может  быть.  Какое  мне
дело?
   — На фотографиях снята она?
   — Конечно. Кто же еще? Мэрилин Монро?
   — Что за фотографии?
   — Разные.
   — Она на них обнаженная?
   — На некоторых обнаженная. На остальных почти голая!
   — Почти голая — это насколько голая?
   — Очень голая. Настолько, чтобы не сказали,  что  она  совсем  голая.
Между прочим, на них она  кажется  даже  более  голой  —  если  вы  меня
понимаете.
   — Кто снимал ее?
   — Один из моих клиентов.
   — Зачем?
   — А как вы думаете? Для продажи в журналы для мужчин.
   — Как зовут фотографа?
   — Джейсон Пул. Блестящий фотограф. Даже  тогда  его  фотографии  были
великолепны, а это было уже давно.
   — Как давно?
   — Лет двенадцать назад.
   — Ну и как все это случилось?
   — Тогда контора у меня была куда меньше. И без секретарши. Я  сижу  и
ем  сандвич.  Открывается  дверь,  и  входит  эта  куколка.  Невероятная
красотка. С ней я готов остаться на необитаемом острове без воды и пищи.
Одна она, и я счастлив. Вот какая это была красотка.
   — Это была Люси Митчелл?
   — А кто еще? Прямо с фермы, вскормленная на молоке и меде. С  соломой
в приче