режно  приветствовал  его
Сай. — Ну, привез ты наконец это молоко?
   — Ага, —  сказал  Эдди.  Он  выложил  покупки  на  стол.  Кэти  молча
принялась распаковывать их. Эдди пристально следил за ее  действиями.  —
Эй, послушайте, что тут у вас произошло? — спросил он.
   — Ничего, — ответила Кэти. — У нас тут все идет отлично, Эдди.
   — Мы тут с Кэти немного поцапались, вот и все, — сказал Сай.
   — А из-за чего вам  цапаться?  —  спросил  Эдди.  Он  снова  поглядел
вопросительно на жену. — А чего это ты нацепила на себя пальто?
   — Я... Да мне здесь как-то зябко стало.
   — А из-за чего тут у вас война возникла?
   — Ей, видите ли, не нравится наше дельце,  —  сказал  Сай.  Он  пожал
плечами. — Мне, конечно, тоже не следовало бы  заводиться,  если  честно
говорить. Ладно, не сердись, Эдди. Ну, как — у  тебя  не  было  по  пути
каких-нибудь неприятностей?
   — Нет, все в порядке. За всю дорогу я  так  и  не  увидел  ни  одного
полицейского. — Он опять окинул их подозрительным взглядом. — Сейчас  не
время заводить ссоры, — сказал он довольно вяло. — На кой они черт  нам,
правда?
   — Я же сказал, что жалею об этом, — сказал Сай.
   — Ага. Ну, да ладно, — Эдди пожал плечами.
   — Я сейчас приготовлю тебе горячего шоколада, — сказала Кэти Джеффу.
   — А ты настрой-ка это свое чудовище, Эдди. Давай послушаем, что там у
них творится.
   — Который час?
   Сай глянул на часы. — Начало десятого. Мне нужно будет выехать отсюда
по меньшей мере в  половине  десятого.  Это,  так  сказать,  для  полной
уверенности.
   — Ага, — отозвался Эдди уже от  приемника.  Он  включил  рубильник  и
принялся вертеть ручку настройки. — И все-таки я так и не  пойму,  зачем
вам было цепляться друг к другу. Дело ведь уже совсем подходит к  концу,
а вы тут...
   «...ВОЗМОЖНО, ЧТО РЕГИСТРАЦИОННЫЙ НОМЕРНОЙ ЗНАК РН 6120 АВТОМОБИЛЬ...
   — Господи, да сделай ты его хоть чуточку  потише!  —  выкрикнул  Сай,
стараясь перекричать внезапно заоравший приемник. Эдди  быстро  повернул
нужную ручку и динамики заговорили нормально.
   «...ПОВТОРЯЮ. АВТОМОБИЛЬ ФОРД СЕДАН МОДЕЛИ 1949 ГОДА,  СЕРОГО  ЦВЕТА.
ВОЗМОЖНО, ЧТО РЕГИСТРАЦИОННЫЙ НОМЕРНОЙ ЗНАК РН
   6120...
   — Что? — только и смог сказать Сай.
   «...ПОВТОРЯЮ СПЕЦИАЛЬНО ДЛЯ ЗАПАДНОГО
   БЕРЕГА, — продолжал голос полицейского диспетчера. —
   МАШИНОЙ, ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ПРИ ПОХИЩЕНИИ
   ДЖЕФФА РЕЙНОЛЬДСА, МОЖЕТ БЫТЬ ФОРД СЕДАН
   МОДЕЛИ 1949 ГОДА, СЕРОГО ЦВЕТА, ВОЗМОЖНО,
   ЧТО НОМЕРНОЙ ЗНАК ЕГО РН 6120...»
   — Им известна наша машина!
   — Не психуй! — резко оборвал Сай.
   — А я на ней ехал и ничего не знал! Хотя мы и сменили на  ней  номер,
но все равно они могли...
   — Успокойся! Да не паникуй ты, ради всего святого!
   — Они могли запросто меня взять. Я мог бы уже... Постой! А как же  мы
теперь?.. Сай, для наших планов просто необходима эта машина. А  как  же
мы теперь сможем ей воспользоваться?
   — Не знаю. Но ты не волнуйся, — сказал Сай, меряя шагами комнату.
   — Так что же нам делать? Отказаться от  всех  этих  денег?  Этого  мы
просто не можем!
   — Нет, отказываться мы ни от чего не станем. Да нам и не придется  от
них отказываться. Ты вот говорил, что до самой бакалейной  лавки  дорога
была свободной. Вот и прекрасно, нужно думать, что им все же не  удалось
перекрыть все дороги. Да и как они могли бы  это  сделать?  О'кей.  Этот
твой приемничек теперь расскажет  нам,  где  именно  у  них  на  дорогах
расставлены посты! Вопрос только в том, что нам  постоянно  нужно  будет
слушать их переговоры, и они сами дадут нам нужные сведения.
   — Ох, Сай, это все равно очень опасно!
   — А тебе какого черта беспокоиться по этому поводу? Это же  я  теперь
буду в машине.
   — И все-таки...
   Сай глянул на часы. — У нас еще  в  запасе  примерно  полчаса.  Будем
надеяться, что за это время они многое успеют выболтать. Однако в  любом
случае, удастся нам что-нибудь узнать или нет, машина эта выедет  отсюда
ровно в половине десятого. А ты уж лучше постарайся справиться здесь  со
своей частью задания, начиная с десяти часов.
   — Сай, но если они возьмут  хотя  бы  одного  из  нас,  то  вся  наша
работа...
   — За меня можешь не беспокоиться,  малыш,  —  сказал  Сай.  —  Такого
человека, как я, никому поймать не удастся. Да еще когда на  кону  стоит
пятьсот тысяч долларов.
   «...НА ПЕРЕСЕЧЕНИИ АГАТЫ И ДВЕСТИ ДЕСЯТОЙ...»
   — Ш-ш-ш, — приложил палец к губам Сай.
   «...И СМЕНИТЬ ТАМ МАШИНУ СТО ВОСЕМЬ НА ДОРОЖНОМ  ПОСТУ.  КАК  ПОНЯЛИ,
СТО
   ДВЕНАДЦАТАЯ? «ГОВОРИТ СТО ДВЕНАДЦАТАЯ. ВАС ПОНЯЛИ».
   — Вот и  отлично,  —  сказал  Сай,  удовлетворенно  кивая.  —  Слушай
внимательно, малыш. Пусть они там побольше болтают.
   Глава XIII
   Ровно в десять часов утра парадная дверь принадлежащего Дугласу Кингу
особняка распахнулась. Дуглас Кинг собственной персоной в темном пальто,
черной шляпе и серых перчатках перешагнул порог своего дома. В  руках  у
него была коричневая картонная коробка,  набитая  старыми  газетами.  Он
пошел в направлении  бокового  крыла  дома,  внимательно  поглядывая  по
сторонам, подошел прямо к гаражу, открыл  его,  уселся  в  стоявший  там
«кадиллак» и завел мотор. Он позволил мотору несколько секунд поработать
вхолостую, включил скорость, вывел  машину  из  гаража  и,  миновав  две
каменные  колонны,  выехал  на  шоссе.  После  этого   он   свернул   на
Смоук-Райз-Роуд и бросил взгляд в зеркальце заднего обзора. Если  кто  и
следил за тем, как он выезжал из дома, то человек этот делал  свое  дело
из надежного укрытия —  в  зеркальце  он  не  увидел  ни  одной  машины,
следующей в том же направлении, ни просто случайного прохожего,  который
мог бы показаться подозрительным.
   Дальше он поехал без определенной цели. Проехав по  прямой  несколько
кварталов, он добрался до виадука, по  которому  дорога  Смоук-Райз-Роуд
пересекала Ривер-Хайвей, затем  он  двинулся  дальше  по  направлению  к
центру города. Никакой полицейской машины за ним не следовало.  Если  за
ним и наблюдал кто-либо из  похитителей,  то  он  должен  был  прийти  к
выводу,  что  Дуглас  Кинг  ни  на  йоту  не  отступает  от  данных  ему
инструкций. Из дому он вышел ровно в десять часов, в руках у него, как и
условливались, была обычная картонная коробка. В машину он сел совершено
один и ехал сейчас по дороге, ожидая дальнейшего контакта.
   Любой сторонний наблюдатель — будь то специально приставленный к нему
человек или просто случайный прохожий — никак не мог знать  о  том,  что
детектив Стив Карелла вошел в гараж в  половине  десятого  через  дверь,
ведущую туда из кухни, как не знал он и  о  том,  что  детектив  заранее
забрался  в  «кадиллак»  и  удобно  разместился  на  полу  перед  задним
сидением.
   — Вы видите хоть что-нибудь? — спросил  он  сейчас  из  этого  своего
укрытия.
   — А что вы имеете в виду? — вопросом на вопрос отозвался Кинг.
   — За нами движется какая-нибудь машина? Делает ли нам знаки  кто-либо
из прохожих? Не кружит ли над нами вертолет? И  вообще  —  что-нибудь  в
этом роде.
   — Нет. Ничего подобного нет и в помине.
   — Так как же, черт побери, они собираются вступать с вами в  контакт?
— сердито пробормотал Карелла. — Неужто господь Бог расщедрится,  по  их
мнению, на молнию или еще какой-то небесный знак?
   В  десять  часов  утра   Эдди   Фолсом   занялся   настройкой   своей
радиоаппаратуры. Сай отъехал от фермы в  половине  десятого  со  списком
дорожных постов на руках. Кроме того, список этот прекрасно запечатлелся
в его памяти. Теперь, когда радиолампы хорошенько разогрелись, и гудение
передатчика заполнило комнату, Эдди  ощутил  какой-то  холодный  нервный
ком, сосредоточенный где-то в районе солнечного сплетения,  от  которого
по всему его телу расходилась нервная  вибрация.  Он  снова  сверился  с
диапазоном частот, чтобы  удостовериться,  что  передатчик  работает  на
необходимой частоте, и уселся у аппарата  с  микрофоном  перед  лицом  и
картой дорог, удобно  расположенной  в  полуметре  от  микрофона.  Диск,
похожий на телефонный, был всего в нескольких дюймах от его правой руки.
Он посмотрел на часы. Было ровно три минуты одиннадцатого. Он даст Кингу
поволноваться еще ровно семь минут и ровно в десять минут  одиннадцатого
начнет.
   — Есть что-нибудь новенькое? — спросил Карелла.
   — Ничего.
   — А который час?
   — Пять минут одиннадцатого.
   — Почему вы все-таки пошли на это, мистер Кинг?
   — Это мое дело.
   — Вы совсем не обязаны были это делать. На вашем месте  мог  спокойно
находиться один из детективов.
   — Я знаю.
   — А кроме того, я весьма сомневаюсь в том, что за  домом  и  в  самом
деле  было  установлено  наблюдение.  Если,  конечно,   банда   эта   не
представляет собой что-нибудь исключительное в смысле численности, то  у
них просто не может быть стольких...
   — Вы женаты, мистер Карелла?
   — Да.
   — И вы любите свою жену?
   — Да.
   — Я тоже люблю свою жену. А сегодня утром она  ушла  от  меня.  После
стольких лет совместной жизни она просто взяла и ушла. И знаете,  почему
она это сделала?
   — Полагаю, что догадываюсь.
   — Правильно. Именно потому, что я не внес выкупа за сына  Рейнольдса,
— Кинг кивнул, не сводя глаз с полотна дороги. — И вы ведь тоже считаете
этот мой поступок отвратительным, не так ли?
   — Да уж за него вы вряд ли получите Нобелевскую премию, мистер Кинг.
   — Возможно, что и не получу. Но дело-то ведь в том, что я и  не  хочу
Нобелевской премии. Единственное, чего я хочу — это Гренджер.
   — Если это ваше единственное желание, мистер Кинг, то  уход  жены  не
должен особенно волновать вас.
   — Правильно. Вроде бы и в  самом  деле  не  должен.  Но  это  —  если
Гренджер — это все, чего я желаю в жизни. Если это и самом деле так,  то
я не очень-то должен тревожиться по поводу Дианы, Бобби или вообще  кого
бы то ни было. Так ведь?
   — По-видимому, так.
   — Тогда — какого черта я сижу сейчас здесь?
   — Этот вопрос я первым задал, мистер Кинг.
   — Я и сам не знаю, что я тут делаю, мистер  Карелла.  Я  знаю  только
одно — я не могу уплатить выкуп за этого мальчика. Я не могу внести  его
потому, что это означало бы для меня полное разорение, а  на  это  я  не
могу пойти. Я не верю в рождественские сказочки, а вы?
   — Нет, я тоже в них не верю.
   — Уж каков я есть, мистер Карелла, таким я и буду. Не  думаю,  что  я
вообще  смогу  хоть  когда-нибудь  измениться.  Бизнес  —  это  огромная
составная часть моей жизни и лишить меня этой  части  означает  попросту
лишить меня жизни. Нравится это кому-нибудь или нет, но я  таков  и  тут
ничего не поделаешь. И я не считаю нужным просить у кого-то прощения  за
это. Может, со стороны это выглядит довольно гнусно и очень может  быть,
что я и в самом деле гнусный человек. Может, я и в самом  деле  причинял
людям боль или неприятности, но я тем не менее никогда  ни  на  кого  не
напускался беспричинно, и каждый раз,  черт  побери,  причины  эти  были
весьма серьезными. Я таков, и меняться  не  собираюсь.  Не  собираюсь  я
также просить у кого бы то ни было за это прощения. У  меня  ушло  очень
много времени на то, мистер Карелла, чтобы занять то место, на котором я
сейчас нахожусь.
   — И где же это вы сейчас находитесь, мистер Кинг?
   — Сейчас я сижу в машине и дожидаюсь указаний  от  вора,  —  горькая,
чуть  заметная  усмешка  искривила  губы  Кинга.  —  Вы  ведь  прекрасно
понимаете, о чем я. Очень  много  времени  у  меня  ушло  на  то,  чтобы
заполучить  все  те  вещи,  которые,  как  я   всегда   считал,   должны
принадлежать мне. Человек вообще не изменяется, мистер  Карелла.  Диана,
та ведь никогда не знала, что такое бедность. Да и откуда бы ей знать? У
нее всю жизнь денег было вдосталь. Иное дело — я, мистер Карелла. Я  был
нищим. Не раз я бывал голодным. И я не забыл бедности, как не забыл я  и
голода. Я начал работать на Гренджер, когда мне  было  шестнадцать  лет.
Работал я  тогда  на  складе.  Я  работал  там  более  упорно,  чем  все
остальные. Этих чертовых ящиков с обувью я перетаскал с места  на  место
больше, чем кто-либо другой, и я гордился тем местом, которое занимал на
этом складе, а склад-то считался самым дном фирмы, и гордился  я  только
потому, что твердо знал, что когда-нибудь стану во главе этой  компании.
Звучит это как бред сумасшедшего, правда?
   — Человеческие устремления — это не сумасшествие.
   — Ну что ж, может, и не сумасшествие.  Я  изучил  всю  фабрику  снизу
доверху. Я знал на ней каждое рабочее место,  каждую  операцию,  каждого
работающего на ней человека. Я изучил буквально все, что как-нибудь было
связано с производством обуви, потому что когда-то эта  компания  должна
была  стать  моей  компанией.  И  этой  компанией  было  суждено   стать
единственной вещью,  которую  я  знал  досконально  и  которую  я  хотел
заполучить в свои руки. Примерно в это время я и встретился с Дианой...
   — А где вы встретились с нею, мистер Кинг?
   — Я попросту подцепил ее. Шла война. Я имею в виду Вторую мировую.
   — А разве были еще какие-то войны? — спросил Карелла.
   — Я приезжал в отпуск  в  качестве  сержанта  технических  войск.  Вы
служили в армии?
   — Да.
   — Тогда мне не нужно объяснять вам, какое чувство  одиночества  можно
испытывать в родном городе, приехав туда в  отпуск.  И  именно  тогда  я
подцепил Диану на одном из  вечеров,  устраиваемых  для  приезжающих  на
побывку солдат. Она была одной из тех девушек из богатых семей,  которые
хотели  что-то  сделать  для  армии.  Богатая  девушка  из   Стюарт-Сити
встретилась с бедным парнем из Келлиз-Корнерс и... Вы хорошо знаете  наш
город, мистер Карелла?
   — Прилично.
   — Значит, вы наверняка знаете ту часть города, которая  известна  под
названием Стюарт-Сити, она выходит  к  реке  к  югу  от  Айсолы.  Знаете
тамошний шик — все эти швейцары,  гостиные,  кондиционеры.  И  вы  также
знаете Келлинз-Корнерс, в  детстве  у  нас  еще  была  такая  дразнилка:
«Келли, Келли, кошку съели»... когда  я  был  ребенком.  И  все-таки  мы
встретились, мистер Карелла. Такие  далекие,  а  вот  —  встретились.  И
как-то сблизились. И она вышла за меня замуж. А  после  демобилизации  я
снова поступил на Гренджер. В  первый  год  нашей  супружеской  жизни  я
получал что-то около шести — десяти долларов в неделю. Этого не хватало.
Этого не хватало Диане и этого не хватало даже мне  одному.  И  тогда  я
занялся именно тем, чем и следовало мне заняться. Я начал укреплять свое
положение на  фабрике.  Я  готов  был  переступить  через  каждого,  кто
становился на моем пути, потому что ничто,  собственно,  не  изменилось.
Всем своим существом я хотел заполучить ее в свои руки. А кроме того,  я
должен был заставить отца Дианы Кеслер отказаться от своих слов. Я хотел
войти в его  роскошную  квартиру  в  Стюарт-Сити  с  ее  кондиционерами,
километровыми толстенными коврами и заставить его извиниться за то,  что
он когда-то отозвался  обо  мне  как  о  «ничтожестве».  Кстати,  должен
признаться, что именно этой местью мне так  и  не  удалось  насладиться.
Старик умер до того, как мне удалось хоть  как-нибудь  обосноваться.  Он
умер, так и не пригласив ни разу к себе свою дочь и не обменявшись с ней
ни единым словечком, с того самого момента, когда  она  сообщила  ему  о
решении выйти замуж. Так мне никогда и не удалось отомстить.
   —  Месть  не  приносит  радости,  —  сказал  Карелла.  —  Она  только
увеличивает тревогу и приносит разочарование.
   — Конечно, так оно и есть, но мне так хотелось  этого.  Я  знал,  что
вскоре я смогу это  сделать.  Через  пяток  лет  я  уже  мог  бы  просто
наплевать ему в морду, но он в это время уже покоился в шести футах  под
землей, и что мне оставалось? Пойти и совершить победную пляску  на  его
могиле? Через пять лет я купил себе дом на Смок-Райз. Я, может, был  еще
не вправе тогда покупать себе там дом, но я знал, что  такой  дом  будет
очень полезен для моей дальнейшей карьеры. Он и  впрямь  сыграл  немалую
роль. Ваш дом, мистер Карелла, — одно из  ваших  оружий  при  заключении
сделок. Вы  просто  не  поверите,  сколько  есть  еще  на  свете  людей,
придающих огромное значение таким вещам,  как  дома,  столовое  серебро,
марка машины —  вся  эта  показуха.  И  вот  теперь  —  пожалуйста...  Я
оказываюсь в подобной ситуации. У меня все еще есть мой дом, у меня  уже
есть  или  в  ближайшем  будущем  мне  удастся  приобрести   достаточное
количество акций, чтобы стать президентом Гренджера.  Мой  сын  ходит  в
частную школу, у меня есть повар, шофер, садовник, прислуга, а  также  —
спортивный автомобиль для жены, «Кадиллак» для собственных разъездов,  и
кроме того — достаточно денег для исполнения любых моих желаний,  мистер
Карелла. Буквально — любых.
   — И тут снова возникает вопрос — почему вы здесь? — спросил  Карелла.
— Почему сейчас вы сидите за рулем собственной машины и  ждете  контакта
или встречи с людьми, которые наверняка  могут  оказаться  похуже  любых
убийц.
   — Сам не знаю. А вернее — знаю.  Я  не  могу  отдать  этим  людям  те
деньги, которых они от меня требуют. Я не могу этого сделать потому, что
это просто убьет меня. И  если  это  обстоятельство  превращает  меня  в
подонка, то я — подонок. Но я не  могу  изменить  своей  натуры,  мистер
Карелла. Такие перемены возможны только  в  волшебных  сказках.  Гнусная
ведьма там вдруг превращается в прекрасную принцессу, нищий — в  принца,
негодяй вдруг раскаивается  во  всех  своих  грехах  и  клянется  отныне
творить лишь добрые дела — это все сказочки,  дешевка,  рассчитанная  на
вкусы и запросы сидящей у телевизоров Америки. Я никогда не изменюсь.  Я
знаю это, и это знает также и Диана,  и  она  вернется  ко  мне,  мистер
Карелла, потому что она любит меня. И если я  подонок,  то  значит  я  —
подонок и тут ничего не поделаешь. Но я боролся всю свою жизнь и если уж
я не могу дать этим людям те деньги, которых они от меня требуют, то все
же я могу бороться с ними хотя бы таким образом — помогая  вам  и  делая
хоть что-нибудь.
   Он огорченно покивал головой.
   — Я знаю, что в сказанном мной трудно  уловить  смысл.  Первые  шесть
месяцев нашей супружеской жизни мы жили в квартире, в  которой  тараканы
были величиной с летучую мышь. И я не хочу  повторения  этого.  Я  хочу,
чтобы у меня был дом на Смоук-Райз, и я хочу, чтобы у меня были слуги  и
«кадиллак» с телефоном, и я хочу...
   Именно в эту секунду висящий на приборной  доске  автомобиля  телефон
вдруг зазвонил.
   Узнать  диапазон  частот,   на   котором   работали   все   окрестные
автомобильные телефонные аппараты, оказалось делом  довольно  несложным.
Как только это стало известным, так  же  несложно  оказалось  наворовать
нужных радиодеталей. Несколько сложнее  было  достать  телефонный  диск,
который показался Кэти столь  несуразным  в  окружении  радиотехнических
деталей именно потому, что он и в самом деле был здесь чуждым элементом,
с ним пришлось немного повозиться, с тем чтобы переделать его так, чтобы
на нем можно было набрать номер установленного в машине Кинга телефона и
заставить его зазвонить. Как только  Кинг  снимет  трубку,  Эдди  сможет
разговаривать с  ним  через  микрофон,  который  подсоединен  у  него  к
передатчику. А номер телефона, установленного в  автомобиле  Кинга,  был
получен без особых сложностей через телефонную компанию.
   Дрожащими от волнения пальцами Эдди  Фолсом  набрал  этот  номер.  Он
ждал. Рука его, сжимающая микрофон, подрагивала. Приемник  и  передатчик
были настроены соответствующим образом.
   «Сними трубку, — мысленно молил он  Кинга.  —  Да  возьми  же  ты  ее
наконец...»
   — Что за?.. — начал было Кинг.
   — Что за черт? — сказал Карелла с пола.
   — Телефон! Это звонит телефон!
   — О, Господи,  так  вот  в  чем  дело...  Возьмите  трубку!  Валяйте!
Поговорите с ними! Кинг снял трубку.
   — Алло! — сказал он.
   — Все в порядке, мистер Кинг, это мы,  —  сказал  Эдди.  —  А  теперь
слушайте вним