елла остановил машину в двух кварталах от того дома, адрес которого дала Энн. Детективы прошли мимо статуи, улыбнулись генералу, свернули за угол и нашли дом номер двенадцать по улице Шарлотт-Террас. Швейцар попросил их представиться, позвонил наверх и сообщил миссис Ньюмен, что внизу, в вестибюле, ждут господа Карелла и Клинг. Выслушал ответ и сказал детективам, что они могут пройти наверх. Им нужна квартира 3-Е.
     Миссис Ньюмен было сильно за шестьдесят. Она носила длинный свободный халат, который должен был скрывать ее полноту. Карелла прикинул, что роста в ней примерно пять футов три дюйма. Морщинистое, как печеное яблоко, лицо, аккуратно прибранные седые волосы. На щеках и предплечьях, выступавших из рукавов халата, были толстые жировые складки. Она сказала им по телефону, что ее невестка вернется из похоронного бюро к четырем. Они пришли в четверть пятого. Миссис Ньюмен извинилась и сказала, что Энн только что позвонила и сообщила, что задерживается. Глаза у нее опухли и покраснели - видно, она только что плакала.
     - Мы его завтра хороним, понимаете ли, - сказала она. - Энн занимается похоронами...
     Она достала из единственного кармана халата платок и вытерла глаза, на которых вновь выступили слезы.
     - Миссис Ньюмен, - сказал Карелла, - мы понимаем, как вам должно быть тяжело. Я должен извиниться за то, что мы беспокоим вас в такое время...
     - Ничего, ничего, - сказала миссис Ньюмен. - Я понимаю, это ваша работа.
     - Ничего, если мы зададим вам несколько вопросов?
     - Да-да, мы ведь говорили об этом по телефону.
     - Я ценю ваше великодушие, - сказал Карелла. - Миссис Ньюмен, ваша невестка сказала нам, что она уехала в Калифорнию первого августа. Это так?
     - Да.
     - Она говорила также, что разговаривала с вашим сыном во вторник вечером...
     - Об этом я ничего не знаю. Извините.
     - Я хотел бы знать, разговаривали ли вы с ним на этой неделе?
     - Нет.
     - Он вам звонил время от времени?
     - Да, раза два в месяц.
     - Миссис Ньюмен, когда вы разговаривали с ним в последний раз?
     - Точно не помню. Наверно, пару недель тому назад.
     - С ним все было в порядке?
     - Ну, он...
     - Да?
     - Видите ли, мой сын был алкоголиком...
     - Да, это нам известно.
     - И когда он звонил... понимаете, обычно он звонил мне, когда напивался.
     - Был ли он пьян, когда вы разговаривали с ним в последний раз?
     - Да.
     - И о чем вы с ним разговаривали?
     - Как обычно.
     - А именно?
     - О его отце. Джерри обычно напивался, а потом звонил мне и говорил об отце. - Она помолчала. - Мой муж умер два года назад.
     - От чего?
     - Он... он убил себя. Покончил жизнь самоубийством.
     - Я вам сочувствую, - сказал Карелла. Миссис Ньюмен посмотрела на него, кивнула и снова промокнула глаза платочком. - И ваш сын обычно говорил именно об этом, когда...
     - Да. Видите ли... Это он его нашел. Джерри. Я тогда работала. Я по профессии сиделка. Только в этом году ушла на пенсию. В тот вечер, когда... когда это произошло, у меня было ночное дежурство. Я была в больнице. Джерри зашел к нам... видите ли, они с отцом были очень близки... и когда он позвонил и никто не открыл, Джерри сразу заподозрил, что что-то неладно. Он очень встревожился. Видите ли, мой муж был художник. Абстрактный экспрессионист, очень известный. Лоуренс Ньюмен. Он обычно работал дома, в квартире на Джефферсон-авеню, где мы тогда жили. У него была мастерская с большими окнами на северную сторону. И когда Джерри позвонил, а никто не открыл, он... он сразу подумал, что что-то произошло. Он попросил швейцара открыть дверь запасным ключом, вошел... и увидел отца.
     - А как он покончил жизнь самоубийством, миссис Ньюмен?
     - Застрелился из пистолета. Вставил дуло себе в рот и... и спустил курок. Прямо в мастерской, где он работал.
     - Сочувствую вам, - снова сказал Карелла.
     - Я все время просила его избавиться от этого пистолета. Но он говорил, что в городе без пистолета нельзя, это необходимо, чтобы выжить. Я в это не верю, мистер... мистер Карелла, да?
     - Да, Карелла.
     - Я не верю в то, что людям нужно оружие. Если кто-то держит дома пистолет, значит, он собирается им воспользоваться. Верно ведь? Либо против кого-то другого...
     - Судя по нашему опыту - да, - сказал Карелла.
     - Я где-то читала - еще до того, как Ларри застрелился, я использовала это как аргумент в споре, когда пыталась убедить его избавиться от оружия, - я читала, что очень многие люди, хранящие оружие, рано или поздно используют его против себя. Это правда?
     - Да, процент застрелившихся среди самоубийц очень высок.
     - Я ему говорила! Но он, конечно, и слушать не хотел. Сказал, что надо быть готовым к самозащите. "От кого? - спрашивала я. - От диких индейцев, что ли?" На нашем острове больше нет диких индейцев, джентльмены. Единственные дикари - это мы сами. - Она глубоко вздохнула и продолжала: - Не надо было оставлять его одного в тот вечер. Он работал над одной особенно сложной картиной и никак не мог найти нужного решения. Он ее раз десять переписывал, но она ему все равно не нравилась. И когда я в последний раз попрощалась с ним, он тоже работал над этой картиной. Я ему сказала, что картина замечательная. Но я видела, что он мне не поверил.
     Она снова вздохнула и отвернулась, глядя в окно, откуда открывался великолепный вид на реку Дикс и мосты через нее.
     - И наконец он нашел выход в этой мастерской, залитой лучами заходящего солнца: вставил дуло в рот и спустил курок. - Она судорожно вздохнула. - Мой сын, Джерри, был ужасно потрясен всем этим. Тогда-то он и начал пить. После того, как его отец лишил себя жизни.
     - Вы сказали, это было два года назад?
     - Да, два года назад, двенадцатого мая. Я этот день запомню на всю оставшуюся жизнь...
     - И когда ваш сын вам позвонил...
     - Да, именно об этом он и говорил. Конечно, он был пьян. Он почти все время был пьян. Он говорил о своем отце, заново переживал тот майский вечер, когда он вошел в мастерскую и нашел его... - Она снова отвернулась. Карелла ждал. Клинг уставился в пол. - Простите, все это еще слишком болезненно. Я уже стара, но я помню, что это такое - любить кого-то больше жизни. А теперь... а теперь это. Джерри... Почти так же, какой...
     Она покачала головой и снова прижала платок к глазам.
     - Простите...
     - Миссис Ньюмен, не говорил ли ваш сын о том, что замышляет самоубийство?
     - А разве они об этом говорят? - спросила она. - Разве мой муж говорил об этом? Люди впадают в депрессию - но это нормально. Если они загоняют все свои проблемы внутрь, как можно догадаться, что они замышляют? Вы понимаете, какую боль должен испытывать человек, если он думает о том, чтобы лишить себя жизни? Я просто представить не могу такого страдания. Воля к жизни - такое сильное чувство, что просто нельзя себе представить, чтобы человек... - Она снова покачала головой. - Это немыслимо!
     - Вы думаете, ваш сын совершил самоубийство, миссис Ньюмен?
     - Я не знаю, что думать.
     - Вы не знаете, были ли у него враги?
     - Он об этом никогда не говорил.
     - Если бы ему кто-то угрожал по телефону или он получал письма с угрозами, вы бы об этом знали?
     - Об этом вам лучше спросить у Энн.
     - Какие у них были отношения?
     - Достаточно хорошие. Принимая во внимание...
     - Что?
     - Его пьянство. Это, конечно, серьезная проблема. Но они очень любили друг друга, когда поженились, - у Джерри это был второй брак, знаете ли, - и, по-моему, Энн держалась безупречно, принимая во внимание обстоятельства. На самом деле эти два года она вела себя как святая. Я очень люблю эту девушку.
     - А как насчет первой жены вашего сына? Джессика Герцог, так, кажется?
     - Да, это ее девичья фамилия.
     - Вы виделись с ней после их развода?
     - Нет. Она вообще-то довольно славная женщина, и я не имею ничего против того, чтобы продолжать поддерживать с ней отношения. Но в случае развода люди обычно поддерживают свою плоть и кровь, и...
     ну, в общем, к сожалению, мы с ней больше не общаемся. На самом деле, жалко.
     - Миссис Ньюмен, насколько я понимаю, у вас есть еще один сын...
     - Да, Джонатан.
     - Он живет в Сан-Франциско, верно?
     - Да.
     - Они с Джерри были в хороших отношениях?
     - Да, насколько они вообще могли поддерживать отношения на таком расстоянии.
     Она посмотрела Карелле прямо в глаза и спросила:
     - Простите, мистер Карелла, но... вы действительно подозреваете, что моего сына могли убить?
     - В любом случае насильственной смерти, то есть вызванной не естественными причинами, мы обязаны рассмотреть все версии, - ответил он.
     - Понимаю...
     - Мама! - послышалось из прихожей. Все трое обернулись. Энн Ньюмен вынимала ключ из замочной скважины входной двери. На ней была курточка в черно-белую полоску поверх белой водолазки и черной юбки. Энн, как и вчера, выглядела удивительно свежей. Карелла про себя позавидовал обмену веществ, который, казалось, делал ее неуязвимой для жары. Она положила ключи на столик в прихожей, вошла в гостиную и протянула руку детективам.
     - Извините, что я задержалась, - сказала она, пожимая руку сперва Карелле, потом Клингу. - Так много всего надо было устроить... Не хотите чего-нибудь выпить? Мама, вы им ничего не предлагали? Может быть, чего-нибудь безалкогольного? Чаю со льдом, например...
     - Нет, спасибо, - сказал Карелла.
     - Спасибо, мэм, - Клинг покачал головой.
     - Мне хотелось бы джину с тоником. Надеюсь, никто не будет возражать? Мама, не могли бы вы мне смешать джин с тоником, пока мы будем беседовать?
     - Хорошо, дорогая, - ответила миссис Ньюмен и тут же вышла из комнаты.
     - Что вам хотелось бы знать? - спросила Энн. - Жара жуткая, не правда ли? Как по-вашему, здесь достаточно прохладно?
     - Да, все отлично, спасибо большое, - сказал Карелла. - Миссис Ньюмен, детектив Клинг недавно беседовал с медэкспертом, так что, если вы не возражаете, задавать вопросы будет он.
     - Да, пожалуйста, - сказала она, оборачиваясь к Клингу. - Что они обнаружили?
     - Очевидно, он скончался от того, что принял смертельную дозу секонала, - сказал Клинг.
     - А! - сказала она.
     - Миссис Ньюмен, мы нашли пузырек из-под лекарства...
     - Да, наверно, это он, - сказала Энн.
     - ...на полу в ванной, - закончил Клинг. - В нем оставалась только одна капсула секонала.
     - Одна? О Господи! Когда я уезжала в Калифорнию, в ней было тридцать капсул!
     - Значит, вы не израсходовали ни одной капсулы с двадцать девятого июля, когда получили их по рецепту?
     - Нет, у меня еще оставалось несколько штук с прошлого месяца, полдюжины или около того. Я взяла их с собой в Калифорнию.
     - Ваш врач регулярно прописывает вам секонал? Доктор Бролин, не так ли?
     - Да, Джеймс Бролин. У меня проблемы со сном, и лекарства, которые продаются без рецепта, мне не помогают. Доктор Бролин не видел никакой опасности в том, чтобы прописывать мне барбитурат.
     - Давно ли вы принимаете секонал? - спросил Клинг.
     - С тех пор, как... ну, короче, уже несколько лет.
     - С каких пор, миссис Ньюмен?
     - С тех пор, как Джерри начал так сильно пить. Жить с алкоголиком не так-то просто, знаете ли...
     - Вы принимаете снотворное каждый вечер?
     - Нет, не каждый.
     - А по этому рецепту можно заказать лекарство вторично?
     - Нет, в нашем штате это запрещено законом. Иначе такие рецепты могут попасть в руки наркоманов...
     Клинг смутился, но отважно продолжал разговор.
     - Значит, доктор Бролин каждый месяц выписывает вам новый рецепт?
     - Иногда реже. Он выписывает мне новый рецепт каждый раз, как мои запасы иссякают.
     - А перед отъездом в Калифорнию лекарство у вас как раз закончилось.
     - Да. Как я уже говорила, у меня оставалось шесть-семь капсул. Но я не люблю оставлять за собой хвосты. Перед тем, как куда-то уехать, я всегда привожу все свои дела в порядок. Поэтому я попросила доктора Бролина выписать мне новый рецепт.
     - Вы часто бываете в отъезде?
     - Изредка. В основном тогда, когда проходит какая-нибудь выставка, которую я считаю нужным посмотреть. Например, я никогда не пропускаю выставок в Чикаго. А лос-анджелесская выставка в этом году обещала быть очень хорошей.
     - Миссис Ньюмен, результаты медэкспертизы показали, что ваш муж в момент смерти находился в состоянии опьянения. Когда вы...
     - Это меня не удивляет, - заметила Энн.
     - В прошлый вторник, когда вы с ним разговаривали, он был пьян?
     - Иногда трудно сказать. Он может быть сильно пьян и тем не менее казаться совершенно трезвым.
     - В тот вечер, когда вы с ним говорили, он казался трезвым?
     - Он казался... нормальным. Он был в депрессии, но в остальном - как всегда. Тем более что в последние месяцы депрессия сделалась его нормальным состоянием.
     - Он никогда не обсуждал с вами возможность самоубийства?
     - Ну... Мне не хочется в этом признаваться, потому что меня могут счесть бесчувственной...
     - Почему?
     - Вы можете спросить, почему я оставила его и уехала в Калифорнию, несмотря на то, что знала, в каком он состоянии...
     - А в каком состоянии он был, миссис Ньюмен?
     - Он говорил мне... он сказал, что с него хватит.
     - Чего?
     - Всего. Что он устал от жизни.
     - Когда это было?
     - Накануне перед моим отъездом.
     - То есть в четверг?
     - Да, в четверг вечером.
     - Тридцать первого июля.
     - Да.
     - Он говорил вам, что устал от жизни?
     - Ну, разумеется, он был пьян, и я... Понимаете, он это говорил далеко не в первый раз.
     - О том, что хочет покончить жизнь самоубийством?
     - Нет, он так не говорил.
     - А как он говорил?
     - Он говорил, что его отец был прав.
     - Он имел в виду...
     - Он имел в виду самоубийство своего отца. Его отец застрелился два года назад.
     В гостиную вернулась миссис Ньюмен. Она порезала лайм - разновидность лимона, - и ломтик лайма плавал в высоком бокале с джином и тоником, предназначенном для Энн. Миссис Ньюмен слышала последние слова Энн.
     - Я уже рассказывала об этом джентльменам, дорогая. Вот твой джин с тоником.
     Энн взяла бокал, сказала "спасибо" и спросила у детективов:
     - Вы уверены?..
     - Мы на службе, мэм, - ответил Клинг.
     - Ах да, конечно. Ваше здоровье! - сказала Энн и отхлебнула джина с тоником. - Как хорошо! Жара просто невыносимая, не правда ли?
     - Кстати, о жаре, - сказал Карелла. - Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов относительно вашего кондиционера.
     - Кондиционера? - удивленно переспросила Энн.
     - Да, мэм. Вы, наверно, заметили, как жарко было у вас в квартире...
     - Да, конечно.
     - Так вот, все окна были закрыты, и кондиционер выключен, и я задался вопросом...
     - С кондиционером у нас всегда были проблемы, - перебила его Энн и отхлебнула еще джина с тоником.
     - Какие именно?
     - Нам все время приходилось звать ремонтника, чтобы его чинить.
     - Так вот, мэм, кондиционер работал нормально. Я это знаю, потому что сам включил его после того, как эксперты закончили свою работу. Я хочу сказать, кондиционер был выключен, выключатель стоял в положении "Выключено", и я задался вопросом: был ли он выключен в пятницу утром, когда вы уезжали?
     - На самом деле я не знаю... - ответила Энн. - В смысле, в квартире было достаточно прохладно. Я просто не обратила внимания, включен кондиционер или нет.
     - Но в квартире было прохладно?
     - Да, это точно.
     - Когда вы разговаривали с мужем во вторник вечером, он ничего не говорил насчет жары?
     - Он сказал, что днем было девяносто восемь градусов. <Приблизительно тридцать пять по Цельсию.>
     - Но он не говорил, что в квартире очень жарко, нет? Что кондиционер не тянет или что-нибудь в этом духе?
     - Нет, не говорил.
     - Или что он вызывал ремонтника его чинить?
     - Нет.
     - Понимаете, я пытаюсь выяснить, кто же мог его выключить. Если бы кондиционер кто-то чинил, тогда его могли бы оставить выключенным случайно...
     - Нет, Джерри ничего не говорил насчет того, что кондиционер чинили.
     - Угу, - сказал Карелла. - Берт?
     - Еще несколько вопросов, и мы уйдем, - сказал Клинг. - Извините, что отнимаем у вас так много времени...
     - Ну что вы! - сказала Энн.
     - Не можете ли вы припомнить, о чем вы говорили в тот вечер перед вашим отъездом в Калифорнию?
     - Точно не помню. Тогда я не думала, что это важно.
     - Все, что помните.
     - Ну, Джерри снова запил, и он мне говорил - он всегда на это жаловался, - какой он плохой художник по сравнению со своим отцом. Вы должны понять, что отец Джерри был известным художником, а сам Джерри - всего-навсего иллюстратор. Он все время чувствовал, что ему никогда не сравняться со своим отцом. Отец был для него кумиром... Ведь правда, мама?
     - Да-да, - сказала миссис Ньюмен.
     - И... хм... мне иногда казалось, что Джерри стремился подражать ему во всем. Наверно, мне следовало бы воспринимать его постоянные угрозы покончить жизнь самоубийством более серьезно, принимая во внимание все обстоятельства... Но я не относилась к этому всерьез. Когда он снова начал рассуждать о том, как все бесцельно и бессмысленно, я... мне очень стыдно, но я его оборвала на полуслове. Мне предстояла длительная поездка, время было близко к полуночи, и мне надо было выспаться. Я ему сказала, что мы это обсудим, когда я вернусь. Я не знала, что на следующее утро, за завтраком, увижу его в последний раз.
     - А как он себя вел тогда? В смысле, за завтраком?
     - Он был с похмелья.
     - Миссис Ньюмен, ваш муж знал, что вы принимаете секонал?
     - Да, знал.
     - Он знал, где вы держите лекарство?
     - Мы все свои лекарства держали в аптечке в ванной.
     - И секонал вы держали там же?
     - Да.
     - И новый пузырек, полученный по последнему рецепту, вы поставили туда же?
     - Да.
     - В пузырьке было тридцать капсул?
     - Да.
     - Когда вы его туда поставили?
     - В тот же день, как купила.
     - То есть двадцать девятого июля.
     - Да.
     - И ваш муж это знал? Он знал, что вы поставили этот пузырек с секоналом в аптечку?
     - Полагаю, что да.
     - Спасибо. Что-нибудь еще, Стив?
     - Нет, это все, - ответил Карелла. - Леди, я благодарю вас за то, что вы разрешили нам поговорить с вами. Мы просим прощения за вторжение. Вы были очень любезны.
     - Ну что вы! - сказала миссис Ньюмен.
     - Если выясните что-то новое, сообщите нам, пожалуйста, - попросила Энн.
     В коридоре, дожидаясь лифта, Клинг спросил:
     - Ну, что ты думаешь?
     - Еще не знаю, - сказал Карелла. - Позвоню в "Беверли-Уилшир", узнаю, сколько времени она разговаривала с ним во вторник. Может быть, это поможет установить время смерти.
     - А что это даст?
     - А черт его знает, - ответил Карелла. - Но жара в этой чертовой квартире все еще вызывает у меня подозрения. А у тебя?
     - У меня тоже.
     Было почти полшестого. Они вышли на улицу и распрощались. Карелла пошел туда, где оставил машину, а Клинг направился к станции подземки на углу и поехал домой, к своей жене Огасте.

***

     Коряво нацарапанная записка, прилепленная магнитом к дверце холодильника, гласила:

     "Берт!
     Я ждала тебя до шести, а потом поехала на вечеринку к Бианке. Потом мы, наверное, поедем обедать. Дома буду около десяти. Поищи себе чего-нибудь в холодильнике.
     Целую. Г.".

     Домой она вернулась почти в одиннадцать.
     Когда она пришла, Клинг смотрел новости по телевизору. На ней был бледно-зеленый шифоновый свободный костюм. Прозрачная блузка с глубоким вырезом приоткрывала грудь. Этот цвет изумительно шел к ее огненно-рыжим волосам, зачесанным набок так, что было видно одно ушко с изумрудной сережкой, подчеркивающей темно-зеленый цвет глаз. У Берта, как всегда, перехватило дыхание от ее красоты. Тогда, в