Флетчер  появился  в  квартире  Арлен  Ортон,  и
кончая девятнадцатью тридцатью, когда они покинули квартиру, направляясь
обедать.  Особый  интерес  вызвала  у  него  вторая  бобина  с  пленкой.
Разговор, записанный на ней, вдруг резко  изменился  и  по  тону,  и  по
содержанию. Карелла догадывался о подлинной причине такого изменения,  и
он решил еще раз внимательно свериться с машинописным текстом.
   Нижеследующее является  расшифрованной  записью  разговора,  имевшего
место между Джералдом  Флетчером  и  Арлен  Ортон  и  происходившего  на
квартире мисс Ортон (11-Д) в доме  №  812  по  Крейн-стрит  в  среду  22
декабря. Разговор, записанный на настоящей пленке, велся в период  с  17
ч. 21 м. и закончился примерно 17 ч. 45 м. того же дня.
   Флетчер: Я имел в виду после праздников.
   М-сс Ортон: А я думала, что ты имеешь в виду после суда.
   Флетчер: Нет, после праздников.
   М-сс Ортон: Может, я и смогу поехать, но не совсем  уверена  в  этом.
Мне нужно будет свериться с моим психоаналитиком.
   Флетчер: А он-то тут причем?
   М-сс  Ортон:  Ну,  видишь  ли,  мне  ведь  приходиться  платить   ему
независимо от того, пришла я к нему на прием или нет, сам понимаешь.
   Флетчер: А-а, ты это имеешь в виду, понимаю, понимаю.
   М-сс Ортон: Конечно.
   Флетчер: Было бы лучше всего, если бы мы смогли...
   М-сс Ортон: Конечно, если бы мы смогли скоординироваться как-то.
   Флетчер: А он не выберет себе отпуск зимой?
   М-сс Ортон: В прошлом году он отдыхал в феврале.
   Флетчер: Правильно, это было в феврале.
   М-сс Ортон: Две недели.
   Флетчер: Да, да, я помню. Правильно, это было в феврале.
   М-сс Ортон: Я спрошу у него.
   Флетчер: Да,  спроси  обязательно.  Потому  что  и  мне  хотелось  бы
съездить куда-нибудь от всех этих дел.
   М-сс  Ортон:  Угу.  А  как  ты  думаешь,   когда   дело   это   будет
[неразборчиво].
   Флетчер: Где-нибудь в марте. Никак не раньше этого.  Знаешь,  у  него
сейчас новый адвокат.
   М-сс Ортон: Хочешь еще немножко этого?
   Флетчер: Только совсем немножко.
   М-сс Ортон: Тебе намазать на крекер или на тостик?
   Флетчер: А на что ты намазывала в прошлый раз?
   М-сс Ортон: На крекер.
   Флетчер: Давай  теперь  попробую  на  тостике.  М-м-м.  Ты  сама  это
приготовила?
   М-сс Ортон: Нет, я взяла  это  в  «Деликатесах».  А  что  это  должно
означать — новый адвокат?
   Флетчер: Ничего. Его в любом случае осудят.
   М-сс Ортон: [неразборчиво].
   Флетчер: И прекрасно. М-сс Ортон: Ты смешиваешь новый коктейль?
   Флетчер: Я подумал...
   М-сс Ортон: А на который час у нас заказан столик?
   Флетчер: На без четверти восемь.
   М-сс Ортон: Ну тогда, конечно, у нас хватит времени.
   Флетчер: Тебе тоже приготовить?
   М-сс Ортон: Нет, просто добавь мне льда. Один кубик.
   Флетчер: О'кей. А есть здесь еще [неразборчиво].
   М-сс Ортон: А ты под низом поищи. Ты заглядывал под низ?
   Флетчер: [неразборчиво].
   М-сс Ортон: Там обязательно должны еще быть.
   Флетчер: Да-да, вот они.
   М-сс Ортон: Спасибо.
   Флетчер: Потому что суд этот здорово меня измотает.
   М-сс Ортон: Угу.
   Флетчер: Мне хотелось бы отдохнуть перед ним.
   М-сс Ортон: Я обязательно спрошу у него.
   Флетчер: Когда у тебя назначен следующий прием?
   М-сс Ортон: Сегодня у нас что?
   Флетчер: Среда.
   М-сс Ортон: Завтра. Завтра же я и спрошу у него.
   Флетчер: И он сможет сказать тебе сейчас, задолго до срока?
   М-сс Ортон: Ну, по крайней мере,  он  скажет  мне  хотя  бы  о  своих
планах.
   Флетчер: Правильно, если он сможет сказать хотя бы приблизительно...
   М-сс Ортон: Конечно, тогда мы уже сможем строить планы.
   Флетчер: Да.
   М-сс Ортон: А этот судебный процесс... когда, ты  сказал,  он  должен
начаться?
   Флетчер: В марте. Это просто мое предположение. Но  я  думаю,  что  в
марте.
   М-сс Ортон: А когда планируется окончание процесса...
   Флетчер: Этого я не знаю.
   М-сс Ортон: Она ведь умерла, Джерри. И я не вижу причин...
   Флетчер: Да, но...
   М-сс Ортон: Я совсем не понимаю, чего нам еще ждать, а ты?
   Флетчер: Я тоже.
   М-сс Ортон: Так почему сразу не решить?
   Флетчер: Решим после суда.
   М-сс Ортон: Решим после суда...
   Флетчер: Нет, мы решим после суда относительно даты нашего брака.
   М-сс Ортон: Правильно. Но не лучше бы было заранее...
   Флетчер: Ты читала это?
   М-сс Ортон: Нет. Я не люблю таких вещей.
   Флетчер: Так зачем же тогда было покупать?
   М-сс Ортон: А я и не покупала. Мэри подарила ее мне на день рождения.
Джерри, я говорю о том, что нам следовало бы сейчас назначить дату. Хотя
бы приблизительно. И решить окончательно в зависимости  от  того,  когда
будет этот суд.
   Флетчер: М-м-м.
   М-сс Ортон: Оставим себе какое-то время для... Ну ты  сам  понимаешь.
Это, наверное, будет затяжной процесс, как ты считаешь, Джерри?
   Флетчер: М-м-м?
   М-сс Ортон: Это будет затяжной процесс?
   Флетчер: Какой?
   М-сс Ортон: Джерри?
   Флетчер: Да?
   М-сс Ортон: Ты куда отключился?
   Флетчер: Я тут как раз рассматривал эти книжки.
   М-сс Ортон: Неужели  они  настолько  интересны,  что  от  них  нельзя
оторваться даже для того, чтобы спокойно обсудить...
   Флетчер: Ох, извини, пожалуйста, дорогая.
   М-сс Ортон: ... такую малозначащую вещь, как наша женитьба?
   Флетчер: Прости, пожалуйста.
   М-сс Ортон: Если слушание дела в суде начнется в марте...
   Флетчер: Оно может начаться, но может и  не  начаться.  Я  же  сказал
тебе, что это только мои предположения.
   М-сс Ортон: Ну ладно, скажем так, если оно начнется в марте...
   Флетчер: Если оно начнется в марте...
   М-сс Ортон: Сколько же  оно  может  продолжаться?  Давай  считать  по
максимуму.
   Флетчер: Не очень долго. С неделю.
   М-сс Ортон: А я думала, что дела об убийстве...
   Флетчер: Ну, видишь ли, у них  есть  чистосердечное  признание,  этот
парень признался в том, что убил ее.  И  при  этом  не  будут  слушаться
свидетельские показания, потому  что,  скорее  всего  допрашивать  будут
только меня да этого парня. Я буду очень удивлен,  если  процесс  займет
больше недели.
   М-сс Ортон: Тогда если мы назначим дату где-нибудь в апреле?
   Флетчер: Но это, конечно, только в том случае, если  дело  не  примет
вдруг неожиданный поворот.
   М-сс Ортон: Какой поворот?
   Флетчер: О, это очень трудно сказать. У них там этим делом занимаются
очень опытные люди.
   М-сс Ортон: Из прокуратуры?
   Флетчер: Нет, полицейское расследование я имею в виду.
   М-сс Ортон: А что там еще расследовать?
   Флетчер: Всегда следует считаться с  возможностью  того,  что,  может
быть, убийство совершил не он.
   М-сс Ортон: Кто — не он?
   Флетчер: Не Корвин. Не этот мальчишка.
   М-сс Ортон: [неразборчиво] и подписал признание?
   Флетчер: А я думал, что ты не хотела новой порции.
   М-сс Ортон: Я передумала, [неразборчиво] к концу апреля?
   Флетчер: Да, я думаю, что это можно сделать с уверенностью.
   М-сс Ортон: [неразборчиво].
   Флетчер: Нет, мне хватит, спасибо.
   М-сс Ортон: [неразборчиво] забыть о том, чтобы куда-нибудь съездить в
феврале. Впрочем, на февраль как раз выпадет период штормов и тайфунов в
том районе, правда?
   Флетчер: А я считал, в сентябре. Или в октябре. Это же считается  там
штормовым сезоном?
   М-сс Ортон: А мы вместо этого уедем после судебного процесса.  И  это
будет нашим медовым месяцем.
   Флетчер: На процессе меня могут здорово взять в оборот.
   М-сс Ортон: А с чего это вдруг?
   Флетчер: Один из полицейских считает, что это я ее убил.
   М-сс Ортон: Ты шутишь?
   Флетчер: Нет, я серьезно.
   М-сс Ортон: Кто он?
   Флетчер: Детектив по фамилии Карелла.
   М-сс Ортон: И почему он так думает?
   Флетчер: Ну, видишь ли, он уже, по всей вероятности, знает о наших  с
тобой отношениях.
   М-сс Ортон: Откуда?
   Флетчер: Он очень знающий свое дело полицейский. Я просто  восхищаюсь
им. Хотелось бы знать, понимает ли он это.
   М-сс Ортон: Восхищаешься?
   Флетчер: Да.
   М-сс Ортон: Как  можно  восхищаться  человеком,  который  подозревает
тебя...
   Флетчер:  Хотя  он  окажется  в  весьма  сложном  положении,  пытаясь
доказать это.
   М-сс Ортон: Да как ему такая идея вообще могла прийти в голову?
   Флетчер: Видишь ли, он же знает, что я ее ненавидел.
   М-сс Ортон: Откуда он может это знать?
   Флетчер: Я сам сказал ему это.
   М-сс Ортон: Что? Джерри, зачем тебе понадобилось посвящать его в это?
   Флетчер: А почему бы и нет?
   М-сс Ортон: Ну, Джерри, знаешь...
   Флетчер: Он все равно и сам узнал бы об этом. Я же сказал  тебе,  что
это очень старательный полицейский.  А  к  тому  времени  он  уже  почти
наверняка  знает,  что  Сарра  успела  переспать,  по  меньшей  мере,  с
половиной мужчин в этом городе. И он почти наверняка знает также  и  то,
что мне об этом известно.
   М-сс Ортон: Но это вовсе не означает...
   Флетчер: И если при этом он также узнал и о нас с тобой...
   М-сс Ортон: Да какая разница, что он там узнал? Корвин уже  признался
в убийстве. Нет, я просто отказываюсь тебя понимать, Джерри.
   Флетчер: Я всего лишь пытаюсь проследить путь его рассуждений? Понять
логику Кареллы.
   М-сс Ортон: Он что — итальянец? Флетчер: По всей вероятности, да. А в
чем дело?
   М-сс Ортон: Итальянцы — самые недоверчивые и  подозрительные  люди  в
мире.
   Флетчер: Мне понятен ход его рассуждений. Только я не уверен  в  том,
что он понимает ход моих.
   М-сс Ортон: Да уж, рассуждения еще те, ничего не скажешь.  А  с  чего
это тебе было бы убивать ее? Если бы ты собирался убить ее, то сделал бы
это значительно раньше.
   Флетчер: Конечно.
   М-сс Ортон: Еще когда она отказывалась подписать согласие на развод.
   Флетчер: Естественно.
   М-сс Ортон: Так пускай себе расследуют сколько хотят, кому может быть
до этого дело? Знаешь, что я тебе скажу, Джерри?
   Флетчер: М-м-м?
   М-сс Ортон: Желать смерти своей жене — это совсем не  то,  что  убить
ее. Так и скажи этому своему Копполе.
   Флетчер: Он Карелла.
   М-сс Ортон: Ну пускай Карелла, но ты все равно скажи ему.
   Флетчер: [смеется].
   М-сс Ортон: А что тут смешного?
   Флетчер: Обязательно скажу ему, дорогая.
   М-сс Ортон: Вот и хорошо. А пока, ну его к черту.
   Флетчер: [смеется]. Ты будешь переодеваться?
   М-сс Ортон: А я думала так и пойти туда. Там что,  нужно  обязательно
быть одетой по-вечернему?
   Флетчер: Никогда там не бывал сам.
   М-сс Ортон: А ты позвони туда  и  узнай,  удобно  ли  туда  прийти  в
брючном костюме, ладно, милый?
   По словам техника, который устанавливал подслушивающие  устройства  к
квартире Ортон, один «жучок» он  разместил,  в  книжной  полке,  которая
стояла у противоположной бару стены.
   Карелла пролистал обратно  несколько  машинописных  страниц  и  нашел
заинтересовавшее его место:
   Флетчер: Ты читала это? М-сс Ортон: Нет.  Я  не  люблю  таких  вещей.
Флетчер: Так зачем же  было  тогда  покупать?  М-сс  Ортон:  А  я  и  не
покупала. Мэри подарила ее мне на день рождения. Джерри, я говорю о том,
что нам следовало бы сейчас назначить дату. Хотя  бы  приблизительно.  И
решить окончательно в зависимости от того, когда будет этот суд.
   Флетчер: М-м-м...
   М-сс Ортон: Оставив себе какое-то время для... Ну ты  сам  понимаешь.
Это, наверное, будет затяжной процесс, как ты считаешь, Джерри?
   Флетчер: М-м-м?
   М-сс Ортон: Это будет затяжной процесс?
   Флетчер: Какой?
   М-сс Ортон: Джерри?
   Флетчер: Да?
   М-сс Ортон: Ты куда отключился?
   Флетчер: Я тут как раз рассматривал эти книжки.
   Карелла пришел к заключению,  что  Флетчер  обнаружил  спрятанный  на
книжной полке «жучок» примерно тогда, когда  он  в  первый  раз  сказал:
«М-м-м». Именно в этот  момент  его  внимание  переключилось  совсем  на
другое, и он уже не мог  сосредоточиться  одновременно  на  двух  вещах,
одинаково важных и для него, и для Арлен — на приближающемся процессе  и
на планах относительно их  свадьбы.  Однако  особенный  интерес  Кареллы
вызвало то, что он говорил  после  того,  как  обнаружил,  что  квартира
прослушивается. Зная о том, что какой бы из полицейских  ни  осуществлял
сам процесс подслушивания, содержание  разговора  неминуемо  попадет  на
стол к лицу, непосредственно занимающемуся расследованием, Флетчер,  тем
не менее, счел необходимым объявить следующее:
   1) Высказывал предположение о том, что, возможно, Корвин и не виновен
в убийстве.
   2)  Открыто  заявил  о  том,  что  полицейский  по  фамилии   Карелла
подозревает его в убийстве своей жены.
   3) Выразил свое восхищение  Кареллой  и  сомнение  в  том,  знает  ли
Карелла об этом его отношении.
   4) Порассуждал на  тему  о  том,  что  Карелла  как  весьма  дотошный
полицейский успел уже догадаться об истинной причине их  тура  по  барам
города, а также знал о неразборчивости Сарры в ее любовных  связях  и  о
том, что эти связи известны Флетчеру.
   5) Он даже позволил себе шутку относительно того, что он  обязательно
«расскажет» обо всем Карелле, отлично сознавая, что  он  уже  фактически
говорит ему об этом с помощью  подслушивающих  устройств,  установленных
полицией в его квартире.
   Карелла почувствовал сейчас  тот  же  неприятный  холодок  суеверного
ужаса, который он испытывал во время завтрака с Флетчером и позднее,  во
время их похода по барам. Казалось, что Флетчер  затеял  какую-то  очень
опасную  игру  и  в  ней  он  поддразнивает  Кареллу,   подсовывая   ему
разрозненные части головоломки и  предлагая  ему  собственными  усилиями
сложить их в единое целое, которое докажет, что он  и  является  убийцей
Сарры. Ведь не зря в этом  записанном  на  пленку  разговоре  он  сказал
каким-то до странности мягким тоном: «Мне понятен ход  его  рассуждений.
Только я не уверен в том, что он понимает ход моих». Говоря  эти  слова,
он отлично знал уже, что квартира прослушивается, а следовательно, знал,
что разговаривает он в этот момент как бы непосредственно с Кареллой. Но
что же именно он хотел сказать этим? И зачем?
   Карелле очень хотелось бы узнать, что Флетчер стал бы говорить, зная,
что разговор не прослушивается. И поэтому он попросил лейтенанта  Бернса
обратиться к суду, испрашивая разрешения на установку такого же  «жучка»
в автомобиле Флетчера. После этого Карелла снова связался по телефону  с
лабораторией полиции, где ему сказали,  что  выделят  техника  для  этой
цели, как только сам Карелла выяснит, где находится  стоянка  автомобиля
Флетчера.
   Читать любовное послание другого мужчины — это примерно то же  самое,
что прийти в ресторан, назаказывать себе китайских блюд, а потом  съесть
их в полном одиночестве.
   Воспользовавшись относительным затишьем,  установившимся  в  дежурке,
Клинг безрадостно и без особого аппетита попробовал понемногу с  каждого
блюда Ричмонда,  лишенный  возможности  разделить  их  с  сотрапезником,
обсудить их аромат и своеобразный вкус. Тот факт, что они  могли  вообще
представлять какой-то интерес, следовало отнести целиком на счет  ума  и
изворотливости Ричмонда — ведь письма эти просматривались до  того,  как
им было разрешено покинуть тюремные стены, с тем, чтобы  убедиться,  что
автор их, например, не просит прислать ему напильник в  начинке  пирога,
который он ожидает получить в передаче по случаю дня рождения.  Что  там
ни говори, а цензура  все-таки  производит  охлаждающее  воздействие  на
любовный  пыл  кого  угодно.  В  результате  этого  Ричмонд  мог  только
иносказательно высказываться на темы о том, как ему недостает Норы, и  с
каким нетерпением ждет он того момента, когда они  снова  будут  вместе,
после того как он отсидит свой срок, который,  как  он  надеется,  будет
значительно сокращен за примерное поведение.
   Однако в одном из писем было несколько  строк,  которые  в  известной
степени можно было трактовать и как  прямую  угрозу:  «Надеюсь,  что  ты
по-прежнему верна мне. Пит сообщает мне,  что  это  несомненно  так.  Ты
можешь обращаться к нему за любой помощью  и  можешь  звонить  ему  безо
всякого стеснения. В любом случае он будет присматривать за тобой».
   Клинг еще раз перечел это место и уже  потянулся  было  к  телефонной
трубке, но тут телефон зазвонил. Он снял трубку.
   — Восемьдесят седьмой участок, Клинг у телефона.
   — Привет, Берт, говорит Синди.
   — Привет, — сказал он.
   — Ты занят? — спросила она.
   — Я как раз сейчас собирался звонить в отдел идентификации.
   — Ох.
   — Но давай поговорим. С этим можно  подождать.  Синди  отозвалась  не
сразу, а когда заговорила, то голос ее звучал очень тихо.
   — Берт, мы могли с тобой встретиться завтра?
   — Завтра? — спросил он.
   — Да, — и Синди помолчала снова. — Ведь завтра канун Рождества.
   — Да, я знаю.
   — Я тут кое-что купила тебе.
   — Зачем, Синди?
   — Привычка, — сказала она, и Клинг  знал  почти  наверняка,  что  она
сейчас улыбается.
   — Конечно же, я с удовольствием встречусь с тобой,  Синди,  —  сказал
он.
   — Я буду занята на работе до пяти.
   — И у вас там не будет никакой вечеринки?
   — Где — в госпитале? Берт, дорогой, ведь мы постоянно  имеем  дело  с
болезнями и смертями.
   — Все имеют дело с ними, — сказал Клинг, улыбаясь. — Так,  может,  мы
встретимся около больницы?
   — Хорошо. Давай встретимся у бокового входа.  Это  рядом  со  «скорой
помощью»...
   — Хорошо, Синди, я прекрасно помню, где это. Значит, в пять часов?
   — Давай лучше в четверть шестого.
   — Прекрасно. Значит в четверть шестого.
   — Тебе понравится мой подарок, — сказала она и повесила трубку.
   Продолжая улыбаться, он набрал  номер  отдела  идентификации.  Трубку
снял человек по фамилии Рилли. Он внимательно выслушал, что требуется, и
пообещал  позвонить  в  участок  через  десять  минут,  подобрав  нужные
сведения. Позвонил он ровно через восемь минут.
   — Клинг? — сказал он.
   — Да?
   —  Это  Рилли  из  отдела  идентификации.  У  меня  тут  целая  папка
материалов на Френка Ричмонда. Хотите, чтобы мы сняли с  них  копии  или
как?
   — А может, вы просто прочтете мне по телефону его «послужной список»?
   — Ну что ж, могу, конечно,  —  сказал  Рилли,  —  только  он  у  него
довольно длинный. Правонарушения начались у этого парня с тех  пор,  как
ему исполнилось шестнадцать лет.
   — И что это за нарушения?
   — Преимущественно всякая мелочь. Если не считать последнего.
   — А когда было последнее?
   — Два месяца назад.
   — И в чем он обвинялся?
   — Вооруженный грабеж. Клинг присвистнул.
   — Есть там в вашем деле какие-нибудь подробности?
   — Нет, в биографической справке нет. Но я сейчас  посмотрю  в  списке
его приводов.
   Клинг ждал. На другом конце провода слышалось, как  шелестят  бумаги,
которые перебирает Рилли.
   — Да, тут есть кое-что, — сказал он наконец. —  Они  с  одним  парнем
вошли в универмаг  перед  самым  закрытием  и  выпотрошили  там  дневную
выручку. Были пойманы на выходе случайно оказавшимся  рядом  детективом,
который просто жил по соседству, и даже не находился на дежурстве в  тот
момент.
   — А кем был его сообщник?
   — Некий Джек Янси. Он тоже получил срок и сейчас сидит. Хотите, чтобы
я взял и его дело?
   — Нет, не стоит. — А вот третий их сообщник отделался легким испугом.
   — А мне послышалось, будто вы говорили, что они действовали вдвоем.
   — Нет, там еще был  так  называемый  «человек  на  колесах»,  который
дожидался их на машине с включенным мотором у выхода для приема  товара.
Его тоже задержали, мотор не был заглушен, и все-таки он заявил, что  ни
малейшего представления не имел о том, что происходило внутри  магазина.
Ричмонд и Янси подтвердили его непричастность,  сказав,  что  никогда  в
жизни не видели его.
   — Честь вора? — заметил саркастически Клинг. — Я слабо верю  в  такие
дела.
   — В жизни бывают и более странные вещи, — сказал Рилли.
   — А как его звали?
   — «Человека на колесах»? Питер Брайс.
   — И адрес тоже есть?
   — Нет, здесь  его  нет.  Хотите,  чтобы  я  справился  и  по