им помочь. Только  волею
природы он выглядел таким могучим, свирепым и страшным, а вот  соображал
туго. Поэтому он и стоял перед ними, похожий на колосса, готового мстить
за семь смертных грехов, отвечал на вопросы, как умел,  а  им  думалось,
что он смеется над ними и провоцирует драку.
   - Сэм, - тихо сказал Карелла, - мистер Лассер умер. Уитсон недоуменно
заморгал.
   - О чем вы говорите? - спросил он.
   - Он умер. Его убили. Поэтому, Сэм, постарайся вникнуть в то,  о  чем
мы тебя спрашиваем, и говори правду, когда отвечаешь, потому что теперь,
раз ты знаешь, что человека убили, то понимаешь, что можешь оказаться  в
весьма неприятной ситуации, ясно?
   - Я его не убивал, - сказал Уитсон.
   - Никто и не говорит, что его убил ты. Мы просто хотим знать, что  ты
делал в проходе между домами в одной рубашке, когда на улице стоит такой
холод.
   - Я собирался колоть дрова, - ответил Уитсон.
   - Какие дрова?
   - Для растопки.
   - Сэм, котельная в этом доме топится углем.
   - Да, сэр.
   - Тогда зачем же колоть дрова?
   - У некоторых из жильцов  в  квартирах  есть  камины.  Мистер  Лассер
привозит в своем грузовике обрубки деревьев, а я колю их  на  дрова,  за
что он платит мне пятьдесят центов в час. А потом продает дрова жильцам.
   - Ты работаешь на него ежедневно, Сэм?
   - Нет, сэр. Я прихожу на работу по средам и пятницам. Но в этом  году
Новый год пришелся на среду, и мистер Лассер сказал мне, что я  могу  не
приходить, поэтому в эту  среду  я  не  работал,  а  пришел  сегодня.  В
пятницу.
   - Ты всегда приходишь в это время?
   - Да, сэр. В три часа дня. Да, сэр, я всегда прихожу в это время.
   - А почему так поздно? - Я работаю и в других домах по соседству.
   - Делая что?
   - Помогаю управляющим.
   - Как получилось, что ты получил эту  работу  у  мистера  Лассера?  -
спросил Карелла.
   - Я выпросила ее для Сэма, - донесся  голос  из  открытых  дверей,  и
когда они повернулись,  то  перед  ними  предстала  худая  негритянка  с
угрюмым лицом и горящими глазами. На ней был цветастый халат  и  мужские
шлепанцы, но она  прошла  мимо  патрульных  с  большим  достоинством  и,
выпрямившись и высоко подняв голову, встала рядом с Уитсоном. Теперь она
казалась еще более худенькой и хрупкой. Но Карелла, вглядевшись  в  нее,
вдруг приметил схожесть черт ее лица и лица Уитсона и понял, что это его
мать. Словно в подтверждение его догадки, она тотчас спросила:
   - Что вы делаете с моим мальчиком?
   - Вы его мать, мэм? - заинтересовался Хоуз.
   - Да, - ответила она. Она  говорила  отрывисто,  а  голову  наклоняла
набок, словно держа собеседника под прицелом  и  собираясь  всадить  ему
пулю между глаз в том случае, если он станет ей возражать. Поджав губы и
сложив руки на тщедушной  груди,  она,  точно  так  же,  как  и  ее  сын
несколькими минутами раньше, нервно  балансировала  на  цыпочках,  будто
ожидая, что у подъезда вот-вот начнут линчевать негров.
   - Мы хотим кое о чем его расспросить, - сказал Карелла.
   - Мой сын не убивал мистера Лассера, - заявила она, глядя  Карелле  в
глаза.
   - Никто этого и не утверждает, миссис Уитсон, - ответил Карелла, тоже
не сводя с нее взгляда.
   - Тогда о чем его расспрашивать?
   - Миссис Уитсон, примерно полчаса назад,  а  именно  в  два  двадцать
семь, если говорить  точно,  то  есть  уже  более  получаса  назад,  нам
позвонила некая миссис Райан, проживающая в этом доме, и  сообщила,  что
ее сын, спустившись в подвал, нашел там мертвого управляющего этим домом
- в черепе у него торчал топор. Мы  как  можно  скорее  прибыли  сюда  и
действительно возле одного из бункеров с углем нашли  убитого,  а  затем
побеседовали кое с кем из жильцов и с мальчиком,  который  первым  нашел
тело. В это же время один из патрульных встретил в проходе между  домами
вашего сына, который разгуливал по улице в одной рубашке.
   - Ну и что? - огрызнулась миссис Уитсон.
   - Сейчас довольно холодно,  чтобы  разгуливать  в  одной  рубашке,  -
заметил Карелла.
   - Кому холодно? - Всем.
   - Человеку, который колет дрова? - спросила миссис Уитсон.
   - Он не колол дрова, мэм.
   - Но собирался, - возразила миссис Уитсон.
   - Откуда вы знаете?
   - Ему платят за то, что он колет дрова, вот он и пришел  работать,  -
объяснила миссис Уитсон.
   - Вы тоже работаете в этом доме? - спросил Карелла.
   - Да. Я мою полы и окна.
   - И это вы нашли работу для вашего сына?
   - Да. Я узнала, что мистер  Лассер  ищет  человека  колоть  на  дрова
обрубки деревьев, которые он привозит из-за города, вот я  и  предложила
моего сына. Он хороший работник.
   - Ты всегда  работаешь  на  улице  в  одной  рубашке,  Сэм?  -спросил
Карелла.
   - Всегда, - ответила миссис Уитсон.
   - Я спросил его, а не вас, - заметил Карелла.
   - Ответь ему, сынок.
   - Всегда, - сказал Уитсон.
   - А когда ты сегодня пришел на работу, ты был в  пиджаке?  -  спросил
Хоуз.
   - Нет, сэр. На мне был бушлат.
   - Ты служил в армии?
   - Он воевал в Корее, - сказала миссис Уитсон. - Был  дважды  ранен  и
отморозил все пальцы на левой ноге.
   - Да, сэр, я служил в армии, - тихо повторил Уитсон.
   - А где сейчас твой бушлат?
   - Я положил его возле мусорных баков.
   - Когда ты это сделал?
   - Перед тем как идти в кладовую. Мистер Лассер сбрасывает  обрубки  в
проходе между домами, возле кладовой, там я их и колю. Поэтому я  обычно
иду прямо в проход, кладу бушлат на мусорные баки, захожу в кладовую  за
топором и приступаю  к  работе.  Только  сегодня  я  не  успел  зайти  в
кладовую, потому что меня остановил полицейский.
   - Значит, ты не знаешь, на месте топор или нет?
   - Не знаю, сэр.
   - Сколько топоров обычно у вас в кладовой?
   - Только один, сэр.
   Карелла обернулся к патрульному:
   - Мюрей, сходи проверь. Посмотри, лежит ли на мусорных баках  бушлат,
как он говорит, и стоит ли в кладовой топор.
   - Топора вы там не найдете, - сказала  миссис  Уитсон.  -  Откуда  вы
знаете?
   - Потому что он в  подвале,  разве  нет?  Торчит  из  головы  мистера
Лассера.
   II
   Как и предсказала миссис Уитсон, топора  в  кладовой  они  не  нашли.
Единственным топором, оказавшимся поблизости,  был  тот  самый,  который
кто-то так легкомысленно оставил в черепе покойного мистера  Лассера.  А
вот бушлат Уитсона действительно висел на одном из мусорных  баков,  где
тот якобы оставил его, направляясь в кладовую. Нашли они с десяток, а то
и  больше  огромных  деревянных  обрубков,  сложенных  между  домами   в
нескольких  футах  от  кладовой,  -  все  это  как  будто   подтверждало
объяснения Уитсона. Они  велели  Уитсону  идти  домой,  но  не  покидать
города, поскольку вполне возможно, он им еще понадобится позже, то  есть
когда в полицейской лаборатории исследуют рукоятку топора, вонзенного  в
череп мистера Лассера. Не пройдет и нескольких часов, надеялись они, как
в лаборатории обнаружат отпечатки пальцев на топорище,  что  поможет  им
найти преступника.
   Но бывают дни, когда, сколько ни ищи, ничего не найдешь.
   В  лаборатории  на  деревянном  топорище  обнаружили   пятна   крови,
несколько седых волос убитого, застрявших в  трещине,  а  также  кусочки
ткани, которые, когда металлическое лезвие, пробив  кость,  вонзилось  в
мозг, прилипли к дереву, но, увы, ни единого  отпечатка  пальцев.  Более
того, отпечатки окровавленных ладоней и больших пальцев на стене подвала
были идентифицированы как принадлежащие самому мистеру Лассеру,  который
беспомощно хватался за стену, пятясь от убийцы, и опустился на пол после
того, как ему перерезали горло. Полицейский медик,  осмотрев  погибшего,
пришел к заключению, что мистер Лассер умер за несколько секунд до того,
как лезвие топора вонзилось ему  в  череп,  что  подтверждалось  большой
лужей крови на полу, ручеек от которой и  привлек  внимание  юного  Мики
Райана. Рассуждая логически и исходя из того, что топор так и остался  в
черепе мистера Лассера, можно было утверждать, что это и  был  последний
удар,   которому   предшествовало   много    других.    Ни    сотрудники
криминалистической лаборатории, ни офис полицейского медика  не  взялись
определить, когда именно наступила смерть, но пришли к  единому  выводу,
что убитому было нанесено двадцать семь ранений и что  причиной  смерти,
скорее всего, явилось разрушение шейных позвонков, причиненное ударом по
горлу, когда взмах топором был похож на взмах бейсбольной биты. Удар  же
по голове был  coup  de  grace,  завершающий  удар,  потому  что  лезвие
вонзилось в череп человека, который уже лежал мертвым у ног убийцы.  Так
вонзают топор в пень по окончании рабочего дня.
   Честно говоря, зрелище это было омерзительным.
   От жильцов дома им стало известно, что мистер  Лассер  жил  где-то  в
Нью-Эссексе, милях в пятнадцати от города.  Этот  факт  был  подтвержден
водительскими правами, найденными в кармане брюк убитого. В правах  было
указано его полное  имя  -Джордж  Нелсон  Лассер,  адрес  -  Нью-Эссекс,
Уэстерфилд, 1529, пол - мужской, вес - сто шестьдесят один фунт, рост  -
пять футов десять дюймов и  дата  рождения  -15  октября  1877  года,  а
значит, в день смерти ему было восемьдесят семь лет.
   Детективы в "олдсмобиле" выпуска 1961 года отправились в  Нью-Эссекс.
Грозно мигал красным глазом обогреватель, а  окна,  запотев  от  дыхания
пассажиров, покрывались тонкой  коркой  инея,  которую  они  то  и  дело
старательно соскабливали. За городом царило январское уныние: деревья на
обочинах дороги были голыми, кустарник, окружающий дома, увял  и  засох.
Казалось, будто сама смерть сопровождает сыщиков из городского подвала в
городское предместье, застилая землю своим седовато-серым дыханием.
   Уэстерфилд, 1529, выстроенный в стиле эпохи Тюдоров,  стоял  футах  в
сорока  от  тротуара  на  улице,  застроенной  такими  же  домами.   Над
дымоходами каминов кудрявился  дым,  от  чего  и  без  того  серое  небо
хмурилось еще больше.  Но  уже  на  улице  чувствовалось,  что  в  домах
наперекор зимнему дню вас ждет тепло, уют и возможность  уединиться,  не
допускающая появления чужих. Детективы оставили машину на мостовой прямо
напротив дома и поднялись по обледенелой  дорожке  к  двери,  справа  от
которой висел  старинный  чугунный  колокол.  Хоуз  дернул  за  язык,  и
детективы застыли в ожидании, пока кто-нибудь им ответит.
   В глазах старухи горело безумие.
   Она таким рывком распахнула дверь, что первым им бросился в глаза  ее
взгляд, а первой мыслью, пришедшей на ум, было, что перед  ними  человек
ненормальный.
   - Да? - спросила старуха.
   На вид ей было лет семьдесят пять, а то и все восемьдесят. Карелла не
умел определять возраст человека, перешагнувшего черту старости.  Волосы
у нее были седые, но  лицо,  хоть  и  в  морщинах,  оставалось  тугим  и
круглым,  с  несимметричными  бровями,  от  чего  впечатление   безумия,
таившегося во взгляде, еще более усиливалось. Она, не мигая, смотрела на
детективов. В ее выцветших, а когда-то голубых глазах  застыла  глубокая
подозрительность и вместе с тем тайное веселье. Веселье, в котором  эхом
отзывался беззвучный смех в бесконечно длинных и пустых  коридорах.  Она
поглядывала на них лукаво и даже с некоторым  кокетством,  настолько  не
вязавшимся с ее возрастом, что оно казалось просто неприличным  и  таким
противоречивым,  что  смотреть  на  нее  было  страшно.   Старуха   была
сумасшедшей - об этом на  весь  мир  кричали  ее  глаза.  И  полицейским
сделалось не по себе.
   - Это дом Джорджа  Нелсона  Лассера?  -  спросил  Карелла,  глядя  на
женщину и больше всего на свете мечтая в эту минуту очутиться у  себя  в
участке, где торжествуют порядок, спокойствие и здравый смысл.
   - Да, это его дом, - подтвердила женщина. - А вы кто такие и что  вам
угодно?
   - Мы из полиции, - ответил Карелла, предъявив свое  удостоверение.  А
потом, помолчав секунду, спросил: -  Позвольте  узнать,  мэм,  с  кем  я
разговариваю?
   - Не с кем я разговариваю, а кто со  мной  разговаривает,  -поправила
его женщина.
   -Что?
   - Кто со мной разговаривает, - повторила она.
   - Мэм, я...
   - Вы не знаете правил хорошего тона, а ваш  дед  и  вовсе  в  них  не
разбирался, - заявила женщина и засмеялась.
   - Кто там? - послышался чей-то голос,  и  Карелла,  повернув  голову,
увидел высокого мужчину, который из тьмы прихожей ступил в полосу света,
падающую из открытой  двери.  Мужчине,  худому,  с  русыми  волосами,  в
беспорядке свисающими на лоб, было лет сорок с небольшим. Глаза  у  него
были такие же голубые, как у безумной старухи, и Карелла  тотчас  понял,
что перед ним мать и сын. И тут же почему-то подумал  о  тех  матерях  с
сыновьями, которых ему довелось встретить сегодня: Мики Райана,  который
нашел в подвале убитого, и миссис Райан, Сэма Уитсона,  который  топором
колол дрова, и миссис Уитсон, а теперь и этого высокого худого  мужчину,
держащегося с достоинством позади и чуть справа от своей безумной матери
и сердито вопрошающего, кто эти люди и зачем они явились к ним в дом.
   - Полиция, - ответил Карелла и протянул удостоверение.
   - Что вам угодно?
   - Кто вы такой, сэр? - спросил Карелла.
   - Меня зовут Энтони Лассер. Что вам угодно?
   - Мистер Лассер, - сказал Карелла, - Джордж Лассер ваш отец?
   -Да.
   - Сожалею, что вынужден сообщить это вам, - сказал Карелла, - но  ваш
отец умер. - Слова его прозвучали сухо и без участия, и он пожалел,  что
произнес их, ибо они, прозвучав, нелепо повисли в воздухе.
   - Что? - не понял Лассер.
   - Ваш отец умер, - повторил Карелла. - Он погиб сегодня днем.
   - Каким образом? - спросил Лассер. - В автомобильной катастрофе?
   - Нет, его убили, - ответил Карелла.
   - Погубили ни за грош, - пропела старуха и захихикала.
   На лице Лассера отразилось волнение. Он взглянул сначала на  старуху,
которая, казалось, совсем не уловила  значения  слов  Кареллы,  а  потом
снова на детективов и сказал:
   - Может, войдете в дом?
   - Спасибо, - поблагодарил Карелла  и  прошел  мимо  старухи,  которая
застыла в дверном проеме, так напряженно вглядываясь во что-то на улице,
что Карелла тоже оглянулся. Он увидел, что  и  Хоуз  смотрит  на  другую
сторону улицы, где маленький мальчик на трехколесном велосипеде,  быстро
перебирая ногами, ехал по дорожке к своему дому, выстроенному в  том  же
стиле эпохи Тюдоров, что и дом Лассеров.
   - Король умер! - провозгласила старуха. - Да здравствует король!
   - Не хотите ли пройти вместе с нами, мэм? - спросил Карелла.
   - Он хорошо ездит, этот мальчик, - сказала старуха. - Умеет держаться
на сиденье.
   - Вы говорите о мальчике на велосипеде? - спросил Хоуз.
   - Моя мать порой говорит  невпопад,  -  сказал  Лассер  откуда-то  из
мрака, окружавшего полосу света, падающего из открытой двери. - Входите,
пожалуйста. Мама, ты будешь с нами?
   - Обрученные богом не должны разъединяться, - процитировала старуха.
   - Миссис Лассер, - позвал ее Карелла, шагнув в сторону, чтобы дать ей
пройти.  Старуха  бросила  на  Кареллу  взгляд,  в   котором   ненависть
сочеталась с обещанием любовных утех. Она прошла мимо него в дом,  и  он
последовал  за  ней,  услыхав,  как  позади  захлопнулась  дверь  и  как
переговаривались Хоуз с Лассером, пока они все вместе шли в глубь  дома.
Дом  этот  был  домом  из  "Больших  надежд"  Диккенса,  перенесенный  в
"Грозовой перевал" Эмилии Бронте. Правда, с потолка и со стен  здесь  не
свисала паутина, но  в  нем  точно  так  же  жили  предчувствие  чего-то
дурного, тьма, которая, казалось, навсегда въелась в деревянные балки  и
штукатурку, и уверенность в том, что доктор Франкенштейн (творение  Мэри
Шелли) трудится на чердаке, создавая очередное  чудовище.  На  мгновение
Карелле показалось, что он очутился  среди  действующих  лиц  из  фильма
ужасов, а потому он умышленно  остановился  и  подождал,  пока  Хоуз  не
поравняется с ним. Он сделал это вовсе не потому, что ему стало страшно,
хотя дом этот и вправду внушал страх, - не он ли сам сказал  юному  Мики
Райану, что привидений не существует?  -  а  просто,  чтобы  лишний  раз
убедить себя, что  очутился  здесь,  в  этом  мрачном  доме,  только  по
необходимости:  предстояло  расследовать  убийство,  совершенное  далеко
отсюда, в пределах 87-го участка, где жизнь была нормальной  и  обычной,
впрочем, равно как и смерть.
   - Я зажгу свет, - сказал Лассер и, подойдя к торшеру, стоявшему возле
огромной, пышно украшенной тахты, включил его, да так и остался неуклюже
стоять рядом с тахтой и собственной  матерью.  Миссис  Лассер,  обхватив
руками свою талию, застыла с  улыбкой  на  губах,  словно  красавица  на
ежегодном балу одного из южных штатов в ожидании, когда ее пригласят  на
котильон.
   - Прошу садиться, - сказал Лассер, и Карелла, оглянувшись и не  найдя
стула, сел на тахту, а  Хоуз  поместился  на  стуле  с  прямой  спинкой,
который притащил от складного стола у стены. Миссис Лассер,  улыбаясь  и
все еще не потеряв надежды быть приглашенной на  танец,  прислонилась  к
стене, а сам Лассер устроился на тахте рядом с Кареллой.
   - Вы можете рассказать нам, что произошло? - спросил Лассер.
   - Его зарубили топором, - ответил Карелла.
   - Топором?
   -Да.
   -Где?
   - В подвале дома, в котором он работал.
   - Почему? - спросил Лассер.
   - Потому, что кончается на "у", - вмешалась миссис Лассер.
   - Мама, помолчи, пожалуйста, - сказал Лассер. Произнося эти слова, он
не повернулся к ней. И не поднял на нее глаз. По-видимому, он произносил
эти слова уже тысячи раз, машинально, не глядя на нее,  не  обращаясь  к
ней, не интересуясь даже, слышит она их или  нет.  Не  сводя  взгляда  с
Кареллы, он спросил: - У вас есть какое-нибудь представление о том,  кто
мог это совершить?
   - Нет, - ответил Карелла. - Пока, во всяком случае.
   - Понятно.
   - Если вы не возражаете, мистер Лассер, нам  хотелось  бы,  чтобы  вы
проехали вместе с нами в морг и опознали вашего отца. Затем нам хотелось
бы узнать от вас, не было ли у вашего отца... - Я не могу оставить  мать
одну, - сказал Лассер.
   - Мы могли бы сделать так, чтобы с ней остался патрульный.
   - Боюсь, это не совсем удобно.
   - Я не понимаю, сэр.
   - Мы, либо отец, либо я, все время  находились  в  доме  при  ней,  -
объяснил Лассер. - А поскольку отец умер,  то  эта  обязанность  целиком
ложится на меня.
   - Тем не менее я не понимаю вас, сэр, - сказал Карелла. - Ведь  когда
ваш отец был жив, он уезжал на работу в город, так?
   - Совершенно верно, - подтвердил Лассер.
   - А вы не работаете, мистер Лассер?
   - Я работаю дома, - ответил Лассер.
   - И что же вы делаете?
   - Я иллюстрирую детские книжки.
   - Понятно. Значит, вы имели возможность оставаться  дома,  когда  ваш
отец уезжал, верно?
   - Совершенно верно.
   - А когда он был здесь, уехать могли вы, так?
   - Да, в общем, именно так.
   - Я вот что имею в виду: если  вам  нужно  было  отвезти  книгу,  или
присутствовать  на  совещании  в  редакции,  или,  наконец,   с   кем-то
встретиться - это вы подразумеваете под словом "в общем"?
   - Да, пожалуй, именно это.
   - Может, хотите что-либо добавить, мистер Лассер?
   - Нет.
   - Или исправить?
   - Нет. В общем, все правильно.
   - Ваше "в общем" означает, что я  не  совсем  верно  вас  понимаю,  -
сказал Карелла. - Может, вы разъясните мне, мистер Лассер...
   - Видите ли...
   -Да?
   - Я редко выхожу из дома, - сказал Лассер.
   - Что вы имеете в виду?
   - Книги я отсылаю  по  почте.  На  редакционные  совещания  не  хожу,
обговариваю все вопросы по телефону. Я иллюстрирую книги, как я вам  уже
сказал, и когда первоначальные наброски представлены и одобрены,  больше
разговаривать не о чем.
   - Но вы ходите куда-нибудь в гости?
   - Нет, очень редко. Карелла с минуту молчал.
   - Мистер Лассер, вы когда-нибудь покидаете дом? - спросил он.
   - Нет, - ответил Лассер. - У вас что, агорафобия, мистер Лассер?
   -Что?