и. Уродливые уши и  почти
ни одного зуба. Прозвище его было Красавчик Краджак.
   - Куколка, - сказал Карелла. - Почему они его нам прислали?
   - Темные волосы, рост шесть футов два дюйма, вес 185 фунтов. Хотелось  бы
тебе встретиться с ним ночью на пустой улице?
   - Мне бы не хотелось. Он в городе?
   - В психушке, - сказал Виллис.
   - Тогда одна надежда на санитаров, - пошутил Карелла.  Зазвенел  телефон.
Виллис снял трубку.
   - 87-й, Отдел детективов, - сказал он. - Детектив Виллис. Карелла  поднял
на него глаза.
   - Что? - спросил Виллис. - Дайте адрес. - Он поспешно нацарапал что-то  в
своем блокноте. - Задержите его у себя, мы сейчас будем.
   Он повесил трубку, открыл ящик стола и взял кобуру с револьвером.
   - Что? - спросил Карелла.
   - Доктор с 35-й Северной. У него в приемной мужчина с огнестрельной раной
в левое плечо.
   Когда Карелла и Виллис прибыли на место, перед коричневым домом  на  35-й
Северной уже стояла патрульная машина.
   - Новички нас обогнали, - сказал Виллис.
   - Только бы они его взяли,  -  ответил  Карелла,  и  это  прозвучало  как
молитва. На двери была  табличка  с  надписью:  "ДОКТОР  ПРИНИМАЕТ,  НАЖМИТЕ
ЗВОНОК И САДИТЕСЬ, ПОЖАЛУЙСТА".
   - Куда? - спросил Виллис. - На крыльцо?
   Они позвонили в дверь, открыли ее и вошли. Приемная находилась на  первом
этаже, ее окна выходили на маленький дворик.
   Полисмен сидел на длинной кожаной кушетке и читал "Эсквайр".
   Когда детективы вошли, он закрыл журнал и сказал:
   - Полисмен Куртис, сэр.
   - Где доктор? - спросил Карелла.
   - В кабинете, сэр. Кантри его расспрашивает.
   - Кто такой Кантри?
   - Мой напарник, сэр.
   - Пошли, - сказал Виллис.
   Они с Кареллой вошли в кабинет. Кантри, высокий неуклюжий юноша с  копной
черных волос, встал по стойке "смирно".
   - До свидания, Кантри, - сухо сказал Виллис. Полисмен вышел.
   - Доктор Рассел?
   - Да, - сказал доктор Рассел. Ему было около пятидесяти,  но  он  казался
старше  из-за  шапки  серебряно-седых  волос.  Широкоплечий,  в  белоснежном
халате, он держался очень прямо. Это был красивый  мужчина,  и  выглядел  он
очень компетентным. Доктор Рассел должен был вызывать доверие больных.
   - Где он?
   - Скрылся, - сказал доктор Рассел.
   - Как...
   - Я позвонил,  как  только  увидел  рану.  Я  извинился,  прошел  в  свой
отдельный кабинет и позвонил. Когда я вернулся, его уже не было.
   - Черт, - сказал Виллис. - Вы нам не  расскажете  все  с  самого  начала,
доктор?
   - Разумеется. Он пришел... не больше двадцати  минут  назад.  В  приемной
было пусто - для этого времени дня это необычно, но я  полагаю,  что  легкие
больные предпочитают лечиться на пляже. - Он скупо улыбнулся. -  Он  сказал,
что прочищал свое охотничье ружье и оно выстрелило. Я провел его в кабинет -
то есть сюда, джентльмены, - и попросил снять рубашку. Он разделся.
   - Что было потом?
   - Я осмотрел рану. Я спросил его, когда произошел несчастный  случай.  Он
сказал, что это случилось сегодня утром. Я сразу понял, что он лжет. Рана не
была свежей. Она уже была сильно инфицирована. Поэтому я и вспомнил газетные
статьи. - Про убийцу полицейских?
   - Да. Я вспомнил, что читал что-то про  человека  с  огнестрельной  раной
выше пояса. Тогда я и вышел позвонить вам.
   - А это точно была огнестрельная рана?
   - Без сомнения. Она была перевязана, но  очень  плохо.  Понимаете,  я  не
очень тщательно ее осмотрел, потому что спешил позвонить.  Но  мне  кажется,
что в качестве дезинфицирующего средства применили йод.
   - Йод?
   - Да.
   - И все же она была инфицирована?
   - Да, определенно. Рано или поздно ему придется обратиться к врачу.
   - Как он выглядит? - Не знаю, с чего начать.
   - Сколько ему лет.
   - Тридцать пять или около того.
   - Рост?
   - Думаю, что немного больше шести футов.
   - Вес?
   - Около 191 фунта.
   - Волосы черные? - спросил Виллис.
   - Да.
   - Цвет глаз?
   - Карие.
   - Никаких шрамов, родимых пятен, других особых примет?
   - У него на лице глубокая ссадина.
   - Он к чему-нибудь прикасался у вас в кабинете?
   - Нет. Подождите, прикасался.
   - К чему?
   - Я усадил его на этот операционный стол. Когда я начал зондировать рану,
он вздрогнул и ухватился за эти скобы на столе.
   - Хэл, похоже, что это он, - сказал Карелла.
   - Похоже на то. Как он одет, доктор Рассел?
   - В черном.
   - Черный костюм?
   - Да.
   - Цвет сорочки?
   - Белая. Там, где рана, пятно.
   - Галстук?
   - Полосатый. Черный с золотом.
   - Булавка в галстуке была?
   - Да. С каким-то узором.
   - Какого типа? - Какой-то рожок, что-то в этом роде...
   - Труба, охотничий рог, рог изобилия?
   - Не знаю. Булавку я бы вряд ли узнал. Я на нее обратил  внимание  только
потому, что она была необычная. Я ее заметил, когда он раздевался.
   - Цвет туфель?
   - Черные.
   - Бритый?
   - Да. То есть вы имеете в виду, не носит ли он бороду?
   - Да.
   - Тогда можно сказать, что бритый. Но ему пора было побриться.
   - Угу. Кольца есть?
   - Не заметил.
   - Майка была?
   - Он был без майки.
   - В такую жару нельзя его за это винить. Могу я позвонить, док?
   - Пожалуйста. Вы думаете, это он и есть?
   - Надеюсь, - сказал Виллис. - Очень надеюсь.

   Когда человек нервничает, он потеет - даже когда температура воздуха ниже
90ё по Фаренгейту.
   На кончиках пальцев имеются  поры,  через  которые  выделяется  жидкость,
состоящая на 98,5 процента  из  воды  и  на  0,5-1,5  процента  из  твердого
вещества. Это твердое вещество, в свою очередь, состоит  на  одну  треть  из
неорганических веществ  -  главным  образом  солей  -  и  на  две  трети  из
органических веществ, таких, как мочевина,  альбумин,  а  также  муравьиная,
масляная и уксусная кислоты. К выделениям с пальцев  липнут  пыль,  грязь  и
жир.
   Пот с теми примесями, которые пристали к нему в данный момент,  оставляет
жирный отпечаток на поверхности, которой человек касается.
   Предполагаемый убийца дотронулся  до  гладкой  хромированной  поверхности
скоб в кабинете доктора Рассела.
   Сотрудники лаборатории присыпали скобы черным  порошком.  Лишний  порошок
осыпался на подставленный лист бумаги.  Затем  по  поверхности  скоб  слегка
провели страусовым пером. Получились отпечатки пальцев. Их сфотографировали.
   Были получены два четких отпечатка больших пальцев там, где подозреваемый
схватился за внешнюю поверхность скоб. Вышли  также  два  хороших  отпечатка
вторых суставов на внутренней поверхности  скоб,  за  которые  он  ухватился
обеими руками.
   Отпечатки  послали  в  Бюро  идентификации.  В  результате  досконального
прочесывания архивов подобные отпечатки не были найдены, и  их  переслали  в
ФБР, а детективы ждали вестей.
   Тем временем к доктору  Расселу  явился  полицейский  художник.  Выслушав
описание доктора Рассела,  он  начал  рисовать  портрет  подозреваемого.  Он
вносил нужные изменения по указанию доктора: "Нет,  нос  немного  длинноват;
да, так лучше. Попробуйте слегка изогнуть губу в этом месте; вот-вот, хорошо
- и наконец сделал набросок,  отвечающий  представлению  доктора  Рассела  о
раненом.  Изображение  послали  во  все  ежедневные  газеты  и   на   каждую
телестанцию вместе со словесным портретом преступника.
   Все это время детективы ждали сообщений из ФБР. На следующий день они все
еще ждали.
   Виллис смотрел  на  рисунок,  помещенный  на  первой  странице  одной  из
утренних газет. Заголовок вопил: "ВИДЕЛИ ВЫ ЭТОГО ЧЕЛОВЕКА?"
   - У него неплохая внешность, - сказал Виллис.
   - Красавчик Краджак, - пошутил Карелла.
   - Нет, правда.
   - Может, он и красивый, - сказал Карелла, - но он сукин сын. Надеюсь, что
у него руки отсохнут.
   - Может, так и будет, - сухо сказал Виллис.
   - Черт возьми, где этот ответ из ФБР? - раздраженно спросил  Карелла.  Он
все утро отвечал на звонки  граждан,  сообщавших,  что  они  видели  убийцу.
Конечно, каждое сообщение  следовало  проверить,  но  пока  что  преступника
видели по всему городу в одно и то же время. - Я думал,  что  парни  из  ФБР
быстро работают.
   - Так оно и есть, - сказал Виллис.
   - Пойду поговорю с лейтенантом.
   - Давай, - отозвался Виллис.
   Карелла подошел к двери и постучал. "Войдите!" - крикнул  Бернс.  Карелла
вошел в кабинет. Бернс говорил по телефону. Он сделал Карелле знак  подойти,
кивнул ему и сказал в трубку:
   - Но, Хэрриет, я не вижу в этом  ничего  плохого.  Какое-то  время  Бернс
терпеливо слушал.
   - Да, но...
   Карелла подошел к окну и стал глядеть на парк.
   - Нет, я не вижу причины для...
   "Семейная жизнь, - подумал Карелла. Потом он представил себе Тедди.  -  У
нас все будет подругому"
   - Хэрриет, пусти его, - проговорил Бернс. - Он хороший мальчик, и  он  не
попадет ни в какую историю. Даю тебе слово. Господи, это всего  только  парк
отдыха.
   Бернс терпеливо вздохнул.
   - Ну, тогда хорошо. - Он замолчал. - Еще не знаю, дорогая. Мы ждем ответа
из ФБР. Когда пойду домой, позвоню. Нет, ничего  особенного.  В  такую  жару
есть не хочется. Да, дорогая, пока.
   Он повесил трубку. Карелла подошел.
   - Женщины, - без раздражения сказал Бернс. - Сын хочет  пойти  сегодня  с
ребятами в парк отдыха. Она не хочет его пускать. Не  понимает,  зачем  идти
туда в середине недели.  Говорит,  в  газетах  пишут,  что  в  таких  местах
подростки затевают драки. Черт возьми,  это  просто  парк  с  аттракционами.
Парню семнадцать лет!
   Карелла кивнул.
   - Если каждую минуту следить за ними, они будут чувствовать  себя  как  в
тюрьме. Маловероятно, чтобы в этом парке началась драка.  Ларри  знает,  как
себя вести. Он хороший парень. Вы ведь встречались с ним, Стив?
   - Да, - сказал Карелла. - Он кажется очень уравновешенным.
   - Я так и сказал Хэрриет. Да  ну,  к  черту!  Женщины  никогда  не  хотят
перерезать пуповину. Нас воспитывают женщины, а когда мы делаемся взрослыми,
мы снова идем к женщинам.
   Карелла улыбнулся.
   - Это заговор, - сказал он.
   - Иногда мне так кажется, - заметил Бернс. - Но что бы мы без них делали?
   Он печально покачал головой.
   - От ФБР еще ничего нет? - спросил Карелла.
   - Пока нет. Господи, я молю бога об удаче.
   - Угу.
   - Нам должно повезти, верно? - спросил Бернс.  -  Мы  прямо  землю  носом
роем. Мы заслужили удачу. В дверь постучали.
   - Войдите, - сказал Бернс. Виллис держал в руке конверт.
   - Это только что пришло, сэр, - сказал он.
   - ФБР?
   - Да.
   Бернс взял конверт. Он поспешно разорвал его и вынул сложенную бумагу.
   - Дьявол! - взорвался он. - Чертовы штуки!
   - Что-то плохое?
   - У них ничего по нему нет! - прокричал Бернс. - Черт! Чертов сын!
   - Нет вообще никаких отпечатков?
   - Ничего. Видно, этот сукин сын - идеальный гражданин!
   - Мы знаем об этом типе в  с  е,  -  с  негодованием  воскликнул  Виллис,
принимаясь шагать из угла в угол. - Знаем, как он выглядит, и  его  рост,  и
вес, и группу крови. Знаем даже, когда он в последний раз стригся, и чуть ли
не величину его анального отверстия! - Он ударил себя кулаком по  ладони.  -
Мы не знаем только одного: где он? Где он, черт возьми, где?
   Ни Карелла, ни Бернс не ответили.

   В эту ночь подростка  по  имени  Мигель  Аретта  привезли  в  тюрьму  для
несовершеннолетних.  Полиция  арестовала  его,  поскольку  его  не  было  на
перекличке "гроверов". Полиции не понадобилось много времени, чтобы  узнать,
что именно Мигель стрелял в Берта Клинга.
   У Мигеля был  самодельный  пистолет.  Когда  старший  "гровер"  по  имени
Рафаэль (Рип) Дезанга передал подросткам, что в  баре  ошивается  "умник"  и
задает вопросы, Мигель пошел с другими, чтобы проучить "умника".
   При этом "умник" - или  тот,  кого  они  приняли  за  "умника",  -  вынул
револьвер. Мигель вытащил свой и ранил его.
   Конечно, Берт Клинг "умником" не был. Он оказался  полицейским.  Так  что
Мигель Аретта был теперь в тюрьме для несовершеннолетних,  и  тамошние  копы
пытались понять, почему он совершил преступление, чтобы справедливо изложить
его дело, когда Аретта предстанет перед судом для несовершеннолетних.
   Мигелю Аретте было пятнадцать лет. Можно было предположить, что он сделал
это просто по глупости.
   Настоящему "умнику" - репортеру Клиффу Сэведжу -  уже  стукнуло  тридцать
семь, и он должен был бы соображать лучше.
   Но это было не так.

   Глава двадцатая

   Когда на следующий день в четыре часа Карелла вышел  из  участка,  Сэведж
поджидал его.
   На нем был коричневый легкий  костюм,  золотистый  галстук  и  коричневая
соломенная шляпа с бледно-желтой лентой.
   - Хэлло, - сказал он, отойдя от стены здания.
   - Чем могу помочь? - спросил Карелла. - Вы детектив, правда?
   - Если у вас есть заявление, - сказал Карелла, - обратитесь  к  дежурному
сержанту. Я иду домой.
   - Моя фамилия Сэведж.
   - Вот как, - сказал Карелла. Он хмуро поглядел на репортера.
   - Вы тоже принадлежите к братству? - спросил Сэведж.
   - К какому братству?
   - К союзу против Сэведжа. "Разорвать Клиффа на куски!"
   - Я у них самый главный, - сказал Карелла.
   - Правда?
   - Нет. - Он направился к своей машине. Сэведж пошел рядом.
   - Я хотел сказать: вы тоже на меня злитесь? - сказал Сэведж.
   - Вы  сунули  нос  куда  не  надо,  -  ответил  Карелла.  -  Из-за  этого
полицейский попал в госпиталь, а мальчишка - в тюрьму и ждет суда.  Чего  вы
от меня хотите, чтобы я выдал вам медаль?
   - Если мальчишка стреляет, он заслуживает тюрьмы.
   - Может быть, он ни в кого бы не стрелял, если бы вы не вмешались  в  это
дело.
   - Я репортер. Собирать факты - моя работа.
   - Лейтенант рассказал мне, что он уже обсуждал с вами возможность участия
подростков в этих убийствах. Он вам говорил, что, по его мнению, это  крайне
маловероятно. Но вы уперлись на своем и встряли в это дело. Вы отдаете  себе
отчет, что Клинг мог погибнуть?
   - Он жив. А вы отдаете себе отчет, что  я  мог  погибнуть?  -  проговорил
Сэведж.
   Карелла ничего не сказал.
   - Если бы ваши люди больше сотрудничали с прессой... Карелла остановился.
   - Слушайте, - сказал он, - что вы делаете  в  этом  районе?  Ищете  новых
неприятностей?  Если  вас  узнает  кто-нибудь  из  "гроверов",  будет  новая
заваруха. Почему бы вам не  вернуться  в  редакцию  и  не  написать  колонку
какого-нибудь свежего чтива?
   - Ваш юмор...
   - Я не пытаюсь острить, - сказал Карелла. - И мне совсем не  хочется  что
бы то ни было обсуждать с вами. Я только кончил работу,  хочу  принять  дома
душ, а потом у меня свидание с моей невестой. Теоретически я должен в. любое
время дня и ночи считать себя  на  службе,  но,  к  счастью,  любезности  по
отношению к любому начинающему репортеру города не входят в мои обязанности.
   - Начинающему? - Сэведж очень оскорбился. - Послушайте...
   - Какого черта вам от меня нужно? - спросил Карелла.
   - Я хочу поговорить с вами насчет этих убийств. - А я не хочу.
   - Почему бы нет?
   - Господи, ну и приставала же вы.
   - Я репортер, и очень хороший. Почему вы не  хотите  поговорить  об  этих
убийствах?
   - Я готов обсуждать их с любым человеком, который в этом разбирается.
   - Я хорошо умею слушать, - сказал Сэведж.
   - Еще бы. Вы отлично слушали Рипа Дезангу.
   - Ладно, я совершил ошибку, я признаю это. Я думал, виноваты подростки, а
это не так. Теперь мы знаем, что это взрослый человек.  Что  мы  еще  о  нем
знаем? Известно ли, почему он убивает?
   - Вы что, собираетесь преследовать меня до самого дома? - Я бы  предпочел
пригласить вас выпить, - сказал Сэведж. Он посмотрел на Кареллу с ожиданием.
Карелла немного подумал.
   - Хорошо, - сказал он. Сэведж протянул руку:
   - Мои друзья зовут меня Клифф. Я не знаю вашего имени.
   - Стив Карелла.
   Они пожали друг другу руки.
   - Очень приятно. Пошли выпьем чего-нибудь.

   В баре был кондиционер, и по сравнению с ужасной жарой на улице здесь был
рай. Они заказали напитки и сели за один из столиков у левой стены.
   - Все, что я хочу знать, - сказал Сэведж, - это что вы думаете.
   - Вы говорите обо мне лично или вообще о полиции?
   - Конечно, о вас. Как вы можете говорить за всю полицию?
   - Это для печати? - спросил Карелла.
   - Нет, конечно. Я просто хочу сам составить себе  представление  о  деле.
Здесь может быть много предположений. Для этого мне нужно знать все  аспекты
расследования.
   - Неспециалисту, может  быть,  трудно  понять  все  стороны  полицейского
расследования, - сказал Карелла.
   - Разумеется, разумеется. Но вы можете по крайней мере сказать  мне,  что
вы думаете.
   - Хорошо. Но только если это не для печати.
   - Честное скаутское, - заверил Сэведж.
   - У нас не любят, когда какой-то полицейский  пытается  привлечь  к  себе
вни...
   - Ни слова из того, что вы  скажете,  не  будет  опубликовано,  -  сказал
Сэведж. - Можете мне верить. - Что вы хотите знать?
   - Мы знаем, как он убивает и при каких обстоятельствах, - сказал  Сэведж.
- Но по каким мотивам?
   - Каждый полицейский в городе хотел бы найти  ответ  на  этот  вопрос,  -
сказал Карелла.
   - Может быть, сумасшедший?
   - Может быть.
   - Но вы так не думаете?
   - Нет. Некоторые из нас верят в это. Я - нет.
   - Почему?
   - Просто так.
   - Но у вас есть причины?
   - Нет, это просто чувство. Когда в течение некоторого  времени  работаешь
над делом, начинают появляться какие-то предчувствия. Мне просто не верится,
что это дело рук маньяка.
   - А как вам кажется, кто это?
   - У меня есть кое-какие мысли.
   - Например?
   - Пока, пожалуй, лучше не говорить.
   - Да ну, Стив, скажите.
   - Работа полиции такая же, как любая другая, только полиция имеет дело  с
преступлениями. Если, скажем, вы занимаетесь импортом  или  экспортом,  одни
предчувствия сбываются, другие  нет.  Когда  есть  какое-то  подозрение,  не
будешь заключать договор на миллион долларов, пока все не проверишь.
   - Значит, у вас есть подозрение, которые вы хотели бы проверить?
   - Не подозрение, а так, соображение.
   - Какое соображение?
   - Насчет мотива.
   - Что - насчет мотива? Карелла улыбнулся:
   - Ну и упорный ты парень.
   - Я хороший репортер. Я уже говорил вам.
   - Ладно, рассмотрим дело под таким углом: эти люди  -  полицейские,  трое
полицейских  убиты  один  за  другим.   Какое   заключение   можно   сделать
автоматически?
   - Кто-то не любит полицейских.
   - Верно. Человек, ненавидящий полицейских.
   - И что же?
   - Снимите с них форму. Что получится?
   - Что они были не в форме. Никто из них не был полисменом.
   - Знаю. Я говорил в переносном  смысле.  Я  хотел  сказать:  сделайте  их
обычными гражданами. Не полицейскими. Что  мы  тогда  получим?  Конечно,  не
истребителя полицейских. - Но они были полицейскими.
   - Прежде всего они  были  люди.  А  то,  что  они  были  полицейскими,  -
вторично. Это могло быть совпадением.
   - То есть вам кажется, что факт их работы в полиции не имеет отношения  к
причине, по которой их убили?
   - Возможно. Вот в чем я хотел бы разобраться.
   - Не уверен, что понимаю вас.
   - Дело вот в чем, - сказал Карелла. - Мы хорошо знали  этих  сотрудников,
мы каждый день работали с ними. Но мы не все знали о них  как  о  людях.  Их
могли убить по какой-то личной причине, а не потому, что они полицейские.
   - Интересно, - сказал Сэведж.
   - Это значит, что нужно понять как следует их  личную  жизнь.  Это  может
быть не совсем приятно, потому что убийство имеет странную особенность - при
его расследовании обнаруживается масса скрытой грязи.
   - То есть вы полагаете... - Сэведж помолчал. - Например, у Риардона  была
любовница, Фостер играл на бегах, а  Буш  принимал  деньги  от  рэкетира,  -
что-то в этом роде?
   - Можно привести и такой пример.
   - И каким-то образом их действия связывали их с одним лицом,  которое  по
разным причинам желало их смерти. Вы это хотели сказать?
   - Это слишком усложнено, - ответил Карелла. -