йства миссис  Флетчер  или,  по  крайней
мере, каким-то образом пытались заниматься этим,  то  Дейвис  согласился
поговорить с Мейером.
   — Есть что-нибудь новенькое? — спросил Мейер.
   — Я полагаю,  что  у  меня  имеется  довольно  интересная  информация
относительно подозреваемого.
   — Карандаш мне понадобится? — спросил Мейер.
   — Да нет, не думаю. А вы достаточно знакомы с самим делом?
   — Я в курсе его.
   — Следовательно, вы уже знаете, что преступник оставил  отпечатки  по
всему дому.
   — Да. Мы сейчас отправили их в отдел идентификации с просьбой сверить
их с имеющейся у них коллекцией.
   — Ну что ж, будем надеяться, что вам повезет.
   — Посмотрим, — сказал Мейер.
   — А знаете ли вы о том, что на кухне также были следы ног?
   — Нет, этого я не знал.
   — Да, там были следы — один очень хороший, прямо на  подоконнике,  он
его оставил, наверное, когда пролезал в окно, и несколько  менее  четких
на кухонном полу, по направлению к столовой. Я сделал  довольно  удачные
снимки. Я сделал для вас также несколько увеличенных фотографий следа от
каблука — это для того, чтобы  облегчить  сравнение  отдельных  деталей,
если потом возникнет в этом необходимость.
   — Хорошо, — сказал Мейер.
   — Но что более важно, — продолжал Дейвис, — так  это  то,  что  я  по
отпечаткам обуви сумел составить себе довольно ясную картину  того,  как
он ходит, если, конечно, исходить из того предположения, что он ходил по
квартире своей обычной походкой, не задерживаясь и не особенно торопясь.
   — А как это вам удалось? — спросил Мейер.
   — Ну, видите ли, если человек идет  медленно,  расстояние  между  его
следами обычно составляет двадцать семь дюймов. Если  же  он  бежит,  то
отпечатки его следов будут отстоять друг  от  друга  примерно  на  сорок
дюймов. Тридцать пять дюймов — вот расстояние для обычной  среднебыстрой
ходьбы.
   — И на каком же расстоянии друг от друга были обнаружены ваши следы?
   — На расстоянии тридцати двух  дюймов.  Он  передвигался  быстро,  но
сумасшедшей  спешки  у  него  не  было.  И  ход  его,  кстати,  не   был
прерывистым, то есть я хочу сказать, что двигался он нормально.
   — И что все это должно означать?
   — Ну, понимаете ли,  если  провести  воображаемую  линию  направления
движения подозреваемого, то такая линия  должна  идти  вдоль  внутренней
поверхности отпечатков его каблуков. Толстяки или, например,  беременные
женщины, оставляют этакую ломаную линию,  потому  что  им  волей-неволей
приходится немного расставлять ноги... для поддержания равновесия.
   — Ясно, а у этого типа линия была нормальной, — сказал Мейер.
   — Совершенно верно, — сказал Дейвис.
   — Значит, этот наш тип не был ни толстым, ни беременным.
   — Совершенно верно. Кстати, он и  в  самом  деле  был  мужчиной.  Это
доказывается размером и формой отпечатка ботинка, да и  угол  постановки
ноги подтверждает это совершенно недвусмысленно.
   — О'кей, — сказал Мейер. Хотя, по правде говоря, сведения, сообщенные
Дейвисом, не показались ему особенно ценными или важными. Они и сами без
подсказки со стороны лаборатории, основываясь на  практическом  опыте  и
здравом  смысле,  предполагали,  что  человек,  вламывающийся  в   чужую
квартиру с целью ее ограбления, скорее всего  окажется  мужчиной,  а  не
женщиной.  Более  того,  согласно  отчету  Кареллы,  след,   оставленный
злоумышленником на подоконнике, судя по размерам,  принадлежал  мужчине,
если только, конечно, не предположить, что  по  городу  носится  русская
женщина-борец, причем тяжелого веса. Мейер зевнул.
   — И тем не менее все, что  я  вам  сказал,  не  представляет  никакой
ценности или даже вообще не важно, — продолжил тем  временем  Дейвис,  —
если не учитывать остального.
   — И что же это остальное? — спросил Мейер.
   — Понимаете ли, как вам, наверное, уже известно, окно в спальне  было
выбито и работники отдела убийств, находящиеся в комнате...
   — Моноган и Монро?
   — Да, они высказали предположение, что подозреваемый выпрыгнул  через
окно в проход между домами, на бетонный тротуар внизу. И  я  решил,  что
будет не лишним спуститься вниз и посмотреть, не удастся  ли  мне  найти
материальные подтверждения высказанных ими предположений.
   — И вам удалось сделать там фотографии?
   — Да, я сделал несколько снимков  примерно  на  том  месте,  куда  он
должен был приземлиться — он, кстати, приземлился на обе ноги — и, кроме
того, я составил общую картину его походки и  определил  направление,  в
котором он двигался. Так  вот,  двигался  он  по  направлению  к  двери,
ведущей в подвал, куда он и спустился. Но и это, однако тоже не важно.
   — Так что же тогда важно? — терпеливо спросил Мейер.
   — Этот наш тип ранен. И я считаю, что ранен довольно серьезно.
   — А откуда это вам известно?
   — Потому что картина движения его внизу никак не  совпадает  с  общей
картиной движения в кухне. Отпечатки обуви, конечно, остались теми же и,
не может быть никаких сомнений, что оставил их тот  же  человек.  Однако
линия его движения указывает на  то,  что  человек  этот  всей  тяжестью
опирался на левую ногу и тащил за ней  правую.  Там,  кстати,  полностью
отсутствуют  ясные  отпечатки  правой  ноги  —  там   только   отдельные
отрывистые   отпечатки   одной   стороны   подошвы   и   каблука,   явно
свидетельствующие о том, что  ему  приходилось  волочить  ее  за  собой.
Поэтому  я  позволю  себе  смелость  рекомендовать   тому,   кто   занят
расследованием этого преступления, разослать  местным  врачам  запрос  о
человеке, обращавшемся за помощью. Если у этого парня не сломана нога, я
готов изжевать и проглотить все сделанные мною снимки.
   Девушка  в  зеленом  пальто  явно  кого-то  поджидала.  Она   стояла,
прислонившись спиной к стене, глубоко засунув  руки  в  карманы  пальто.
Девушка резко обернулась в сторону двери  из  подвала,  как  только  эта
дверь  отворилась.  Карелла  с  Клингом  в  сопровождении   краснолицего
полицейского, который в этот момент был еще более краснолиц, чем прежде,
прошли в дверь и остановились, глядя на улицу.  В  этот  момент  девушка
подошла к ним.
   — Простите, пожалуйста, вы детективы? — заинтересованно спросила она.
   — Да. — повернулся к ней Карелла.
   — Послушайте,  вы  должны  извинить  меня,  —  говорил  тем  временем
полицейский. — Я только недавно был переведен сюда и, понимаете, еще  не
слишком хорошо знаю, кто здесь кто.
   — Ничего, все в порядке, — ответил ему Клинг.
   — Смотритель сказал мне, что вы  где-то  здесь,  в  доме,  —  сказала
девушка.
   — Так вы все же извините меня, ладно? — твердил свое полицейский.
   — Ладно, ладно, — сказал Клинг, жестом направляя его к двери.
   — Вы занимаетесь расследованием убийства Флетчер, так, да? — спросила
девушка. Она имела манеру говорить спокойно  и  тихо.  Это  была  рослая
девушка с темными волосами и огромными карими  глазами,  которые  сейчас
останавливались то на одном детективе, то  на  другом,  как  бы  выбирая
более благодарного слушателя.
   — Чем мы можем помочь вам, мисс? — спросил Карелла.
   — Прошлой ночью я видела какого-то человека тут у нас  в  подвале,  —
сказала она. — Одежда у него была в крови.
   Карелла коротко взглянул на Клинга.
   — В котором часу это было? — быстро спросил он.
   — Примерно без четверти одиннадцать, — ответила девушка.
   — А что вы делали в это время в подвале?
   — Белье стирала, — сказала  девушка  изумленным  голосом.  —  Тут  же
находятся наши стиральные машины. Ох, простите  пожалуйста,  меня  зовут
Нора Симонофф. Я живу в этом доме.
   —  Ну  ладно,  пока,  ребята,  —  отозвался  уже  от  входной   двери
полицейский. — Так вы не держите на меня зла, так ведь, а? Хорошо?
   — Так, так, хорошо, — сказал Клинг.
   — Я живу на пятом этаже, — сказала Нора. — Квартира номер 5-А.
   — Расскажите нам все по порядку, хорошо? — предложил Карелла.
   — Я сидела у стиральной машины и смотрела,  как  там  проворачивается
белье, а это зрелище, знаете, завораживает, —  сказала  она  и,  закатив
глаза, неожиданно улыбнулась, — и тут вдруг открывается дверь, ведущая в
узенький проход между домами. Вы знаете эту дверь, да?
   — Да, — подтвердил Карелла.
   — Этот человек спустился по ступенькам, знаете, я думаю, что он  даже
не заметил меня. Машины стоят там немного в  стороне,  понимаете?  А  он
сразу же направился к лестнице в другом конце подвала, где есть выход на
улицу. Там две лестницы. Одна ведет в холл, а  вторая  —  на  улицу.  Вы
знаете эти двери, да?
   — Вы его узнали?
   — Как это?
   — Был ли это кто-нибудь из живущих в этом  доме?  Или  где-нибудь  по
соседству?
   — Нет. Я никогда не видела его раньше.
   — Можете ли вы описать его?
   — Да, могу. На вид ему примерно двадцать один — двадцать два года, он
примерно вашего роста и веса, ну, может быть, немножко пониже. Шатен.
   Клинг уже делал тем временем записи.
   — А не заметили вы цвета его глаз? — сказал он.
   — Нет, к сожалению.
   — Белый или чернокожий?
   — Белый.
   — Во что он был одет?
   — Темные брюки, высокие ботинки, поплиновая куртка.  Рукав  и,  перед
куртки был выпачкан кровью.
   — Какой рукав?
   — Правый.
   — На голове было что-нибудь?
   — Нет.
   — В руках у него было что-нибудь?
   — Да. Маленькая сумка красного цвета. Она похожа на те, что выдают на
авиалиниях.
   — Какие-нибудь шрамы, татуировки или еще что-то?
   — Этого я не могу сказать. Он был довольно далеко. А кроме  того,  он
явно торопился, учитывая, конечно, его состояние.
   — Какое состояние? — спросил Карелла.
   — Ну его ногу. Он буквально волочил за собой ногу. Я полагаю, что  он
ее здорово повредил.
   — А вы узнали бы его, если бы снова увидели? — спросил Карелла.
   — В ту же минуту, — сказала Нора.
   Они, конечно же, рассчитывали на опознание. Они рассчитывали  на  то,
что отдел идентификации даст положительный ответ на их запрос. Надеялись
они даже на то, что отдел идентификации хоть разок в порядке  исключения
заявит, что дело это выеденного яйца  не  стоит,  и  направит  им  досье
известного рецидивиста, а они спокойно его прихватят без всякой  шумихи,
а потом поставят его рядом с другими, примерно такими же персонажами,  в
своей дежурке и предоставят  Норе  Симонофф  выбрать  из  них  человека,
которого она видела в подвале своего дома  вчера  в  двадцать  два  часа
сорок пять минут с пятнами крови на одежде и красной сумкой в руках.
   Однако отдел идентификации известил их  о  том,  что  присланные  ими
отпечатки пальцев, найденные  на  месте  преступления,  не  совпадают  с
имеющимися у них отпечатками пальцев известных преступников.
   Тогда детективы только тяжело вздохнули, признав, что дело, наверняка
окажется тяжелым («а когда они вообще оказываются легкими и  приятными»,
— горестно сетовали они, охваченные волной  жалости  к  себе  самим).  А
потом им пришлось поступить именно  так,  как  им  и  советовал  Маршалл
Дейвис: они  разослали  бюллетень  по  всем  врачам  города  с  просьбой
сообщить, не обращался ли к ним за  помощью  белый  мужчина  двадцати  с
небольшим лет, пяти футов и  десяти—одиннадцати  дюймов  роста,  весящий
примерно сто восемьдесят фунтов, шатен, которого в последний раз  видели
в темных брюках, высоких ботинках и поплиновой куртке  с  пятнами  крови
спереди и на правом рукаве, с жалобой на перелом или вывих ноги.
   И как бы в доказательство того, что полицейские тоже могут  ошибаться
как и самые обычные люди, оказалось все-таки, что дело это  не  такое-то
уж и сложное.
   Звонок поступил от врача на Риверхед в шестнадцать тридцать этого  же
дня, в то время, когда Карелла уже собирался домой.
   — Говорит доктор Мендельсон,  —  сказал  он.  —  Я  тут  получил  ваш
бюллетень и хочу сообщить о том, что ко мне обращался  человек,  который
по внешности соответствует вашему описанию.
   — Где находится ваша приемная, доктор Мендельсон? — спросил Карелла.
   — На Доувер-Плейнз авеню. Это в Риверхед. Доувер-Плейнз, номер 3461.
   — И когда вы оказывали помощь этому человеку?
   — Сегодня рано утром. Я принимаю рано утром по понедельникам. Днем  я
работаю в больнице.
   — И с чем он к вам обратился?
   — Сильное растяжение коленных связок.
   — Переломов не было?
   — Нет, не было. Я осмотрел ногу под рентгеном. Сустав сильно распух и
я, конечно, сразу же заподозрил перелом,  но  оказалось  только  сильное
растяжение связок. Я наложил ему повязку и посоветовал воздерживаться от
хождения некоторое время.
   — Он назвал вам свою фамилию и имя?
   — Да, у меня здесь записано.
   — Назовите, пожалуйста.
   — Ралф Корвин.
   — Есть какой-нибудь адрес?
   — Вудсайд, номер 894.
   — Это в Риверхед?
   — Да.
   — Благодарю вас, доктор Мендельсон, — сказал
   Карелла.
   — Не за что, — ответил Мендельсон и повесил трубку.
   Карелла взял с полки  телефонный  справочник  по  Риверхед  и  быстро
открыл его на букву «К». Он не рассчитывал  на  то,  что  обнаружит  там
Ралфа Корвина. Это нужно быть уж совсем зеленым новичком, чтобы  сначала
влезть в квартиру, причем даже без перчаток, потом убить там женщину,  а
потом еще назвать свое собственное имя врачу, к которому он обратился по
поводу травмы, полученной при бегстве с места убийства.
   Но Ралф Корвин, по-видимому, и был именно таким зеленым новичком.
   Имя его оказалось внесенным в телефонную  книгу,  адрес,  который  он
назвал врачу, тоже был верным.
   Они вышибли ногами  дверь  и  ввалились  в  квартиру  с  револьверами
наготове.
   Мужчина  в  одних  трусах  лежал  на  постели.  Колено  у  него  было
забинтовано. Простыни были испачканы, а вонь от  блевотины,  стоявшая  в
закупоренном пространстве, была просто невыносимой.
   — Ралф Корвин? — спросил его Карелла.
   — Да, — отозвался мужчина. Лицо его было бледным, а глаза щурились от
явно мучившей его боли.
   — Полиция, — сказал Карелла.
   — Что вам тут нужно?
   — Нам нужно спросить вас кое о чем. Одевайтесь, Корвин.
   — А что тут спрашивать, — сказал он, опуская лицо в подушку.  —  Убил
ее я.
   Глава III
   Официальное признание в совершенном преступлении было сделано  Ралфом
Корвином в присутствии  двух  детективов  из  87-го  участка,  помощника
прокурора и адвоката, назначенного  Обществом  по  оказанию  юридической
помощи населению. Запись беседы проводилась сотрудником прокуратуры.
   Запись велась в форме вопросов (В) и ответов (О).
   В. Назовите, пожалуйста, свои имя и фамилию.
   О. Ралф Корвин.
   В. Где вы проживаете, мистер Корвин?
   О. В доме номер 894 по Вудсайд-авеню. Это в Риверхед.
   В. Не будете ли вы любезны  рассказать  нам,  что  происходило  ночью
двенадцатого декабря. Это, мистер Корвин,  означает  вчерашнее  число  —
воскресенье, двенадцатое.
   О. С чего бы вам хотелось, чтобы я начал?
   В. Проникали ли вы в дом номер семьсот двадцать один по Сильвер-Овал?
   О. Да, я это сделал.
   В. Каким образом вы проникли в здание?
   О. Сначала я спустился с улицы по ступенькам, там где стоят  мусорные
ящики. Я  спустился  в  подвал,  пересек  его  насквозь  и  поднялся  по
ступенькам в другом его конце. Таким образом я попал во двор. А потом  я
поднялся вверх по пожарной лестнице.
   В. В котором часу это происходило?
   О. В дом вошел примерно в десять часов.
   В. Вечера?
   О. Да, в десять вечера.
   В. И что вы сделали после этого?
   О. После этого проник в квартиру.
   В. В какую квартиру?
   О. На третьем этаже, выходящую окнами во двор.
   В. С какой целью вы проникли в квартиру?
   О. Чтобы обчистить ее.
   В. С намерением ограбить ее?
   О. Да.
   В. Именно только ограбить?
   О. Да, именно.
   В. Случалось ли вам и раньше бывать в этом доме?
   О. Нет. Я никогда в жизни  не  делал  ничего  подобного.  Никогда.  Я
наркоман и не отрицаю этого, но никогда до этого я в своей жизни  ничего
не крал. И никогда никого не обижал тоже. Я бы и сейчас не пошел на  эту
кражу, если бы девушка, с которой я до этого жил, не ушла от меня и я не
оказался бы в таком отчаянном состоянии. Но она просто ушла от  меня.  В
пятницу. Обычно она давала мне на это деньги. Я не хотел  бы,  чтобы  ее
имя оказалось припутанным к этой истории.
   В. А что это за девушка?
   О. А стоит ли ее втягивать во все это? Она не имеет к этому  никакого
отношения. Она ничего плохого не сделала, и я не  в  претензии  на  нее,
хотя она и ушла вот так — ни с  того,  ни  с  сего.  Она  всегда  хорошо
относилась ко мне. Я не хотел бы втягивать ее в это.
   В. Вы сказали, что никогда прежде не были в этом доме?
   О. Да, никогда.
   В. А почему же вы выбрали именно эту квартиру для
   взлома?
   О. Это была первая квартира, которую я заметил без света в окнах. Вот
я и решил, что внутри никого нет.
   В. А как вы забрались в квартиру?
   О. Кухонное окно там было чуть приоткрыто. Я просунул пальцы в щель и
рама поддалась.
   В. Вы были в перчатках?
   О. Нет.
   В. А почему?
   О. У меня нет перчаток. Перчатки стоят дорого. А я ведь наркоман.
   В. Неужели никаких перчаток?
   О. Никаких.
   В. А не боялись вы того, что оставите в квартире отпечатки пальцев?
   О. Нет, я  считал,  что  все  это  ерунда.  Что  это  только  в  кино
показывают, понимаете? Для телепередач. Ну  и  вообще,  раз  я  был  без
перчаток, то какая тут разница?
   В. Что вы сделали после того, как окно было открыто?
   О. Я встал сначала на подоконник, а потом спустился на пол.
   В. А что вы сделали потом?
   О.  У  меня  с  собой  был  маленький  карманный  фонарик.  Вот  я  и
воспользовался им, чтобы пройти по кухне и попасть в столовую.
   В. Не посмотрите ли вы на эту фотографию?
   О. Да!
   В. Это та кухня, в которой вы оказались?
   О. Не знаю. Там было темно. Но я так полагаю, что это  может  быть  и
она. Не знаю.
   В. И что вы делали в столовой?
   О. Я нашел то место, где они держали свое столовое серебро, опустошил
весь их ящик и сложил все вещи в эту авиационную сумку, которая  у  меня
была с собой. Понимаете, мне пришлось слетать в Чикаго в прошлом месяце,
потому что там у меня умер отец, поэтому я и полетел туда, а  по  дороге
купил эту маленькую  сумку.  Моя  девушка  оплатила  мне  билет  туда  и
обратно. Она была отличной девчонкой, и я просто понять не могу, с  чего
это вдруг она ушла. У меня никаких неприятностей не было бы сейчас, если
бы она оставалась со мной, так ведь? Я в жизни своей  ничего  не  украл,
клянусь богом, ни одной вещицы, ни у кого. И никогда никого  не  обижал.
Просто понять не могу, что это на меня  нашло.  Должно  быть,  я  просто
перепугался до смерти. Вот, собственно, единственное объяснение, которое
я могу найти.
   В. А куда вы направились, когда вышли из столовой?
   О. Я потом стал разыскивать спальню.
   В. Ваш фонарик был включен?
   О.   Да.   Это   очень   маленький   фонарик.   Его   еще    называют
фонариком-карандашом. Тоненький такой, знаете? Он  дает  совсем  немного
света.
   В. А зачем вам понадобилось искать спальню?
   О. Я так полагал, что именно в  этой  комнате  люди  оставляют  часы,
кольца и прочие такие вещи. Я  намеревался  забрать  все  драгоценности,
которые могут попасться под руку, а потом убраться оттуда восвояси. Я не
профессионал, просто я очень плохо себя чувствовал,  и  мне  нужно  было
хоть немного достать себе наркотика, чтобы поправиться.
   В. И вы нашли эту спальню? О. Да, я нашел ее. В. И что  же  произошло
там?
   О.  Там  в  постели  была  женщина.  Была   всего   только   половина
одиннадцатого и поэтому трудно было ожидать, что кто-то уже  спит,  ведь
еще совсем рано, понимаете? Я поэтому и подумал, что квартира пустая.
   В. Но там оказалось, что в постели лежит женщина. О. Да. Она включила
свет, как только я вошел в комнату.
   В. И что сделали вы?
   О. У меня был в кармане нож. Я вынул его из кармана. В. Зачем?
   О. Чтобы напугать ее.
   В. Не будете ли вы любезны осмотреть этот нож? О. Да, это мой нож.
   В. Это тот нож, который вы достали из к