онце концов, почему я должна...
   — Нет, не уходи, — сказал Карелла.
   — Значит, ты все-таки хочешь, чтобы я осталась?
   — Да.
   — Но ты сам должен сказать мне об этом.
   — Я хочу, чтобы ты осталась здесь.
   — Ну, так-то лучше. А чего тебе хочется, детка?  Хочешь,  чтобы  я  с
тобой побаловалась тут немножко?
   — Нет.
   — А чего же тебе хочется, детка? — Он не ответил. — Ну, знаешь ли, ты
сам должен сказать мне об этом, — проговорила она, — иначе  я  не  смогу
этого сделать.
   — Я и сам не знаю, — сказал он.
   — Ты что — не знаешь, чего тебе хочется?
   — Не знаю.
   — Тебе приятно смотреть на меня, когда на мне ничего не надето?
   — Да, выглядишь ты хорошо.
   — Но тебя это совсем не интересует, правда?
   — Правда.
   — А что же тебя интересует? — И снова он не ответил. — Ну, должен  же
ты знать, что интересует тебя. Неужели ты не знаешь этого?
   — Нет, не знаю.
   — Ай-яй-яй, — укоризненно сказала она и,  поднявшись,  направилась  к
двери.
   — Ты куда идешь? — быстро спросил он.
   — Просто набрать в ложку немного воды, детка, — успокоила она его.  —
Не бойся, я сейчас вернусь.
   Она взяла с подноса ложку и вышла из  комнаты,  не  закрыв  за  собой
дверь. Он услышал, как на кухне из крана пошла вода. «Скорее, ради бога,
— подумал он. — Поторопись. Нет, не нужна ты мне, оставь, наконец,  меня
в покое, черт побери, оставьте меня в покое!»
   — А вот и я, — сказала она.
   Она сняла со стула поднос, взяла  с  него  полиэтиленовый  пакетик  и
уселась на стул. Содержимое пакетика  она  высыпала  в  ложку,  а  потом
чиркнула спичкой и поднесла ее под ложку. —  Сейчас  мы  сварим  это,  —
пояснила она.
   — Сейчас мы нашему детке сделаем наку. Ты сейчас весь зудишь, небось,
от нетерпения, правда, детка? Не бойся, я тебя не брошу в беде. Так  как
же зовут твою жену?
   — Тедди, — сказал он.
   — Погляди-ка, — сказала она, — значит, ты все еще помнишь ее имя! Ну,
как тебе не стыдно. — Она задула спичку, открыла картонную  коробочку  и
достала оттуда шприц и иглу к нему. Из  той  же  коробочки  она  достала
кусочек ваты и, используя ее в качестве фильтра, залила мутную беловатую
жидкость из ложки в шприц. Покончив с этим, она улыбнулась.  —  Ну  вот,
теперь для нашего детки все готово.
   — Я не хочу этого, — неожиданно сказал Карелла.
   — Послушай, детка, не ври мне, пожалуйста, — спокойно возразила  она.
— Уж я-то знаю, как тебе хочется. Так как, ты говоришь, зовут твою жену?
   — Тедди.
   — Значит, Тедди. Ай-яй-яй, ну что ж, — сказала она.
   Из той же коробочки она вынула небольшой резиновый жгут и  подошла  к
Карелле. Положив шприц на пол, она обернула жгут вокруг  его  руки  чуть
повыше локтевого сустава.
   — Как зовут твою жену? — спросила она.
   — Тедди.
   — Ты хочешь этого, детка? — Нет.
   — Ах, так? Ну и прекрасно, — сказала она. —  А  мы  как  раз  сегодня
получили новую партию.  Товар  —  что  надо!  Да  ты  просто  горишь  от
нетерпения... Как зовут твою жену?
   — Тедди.
   — И у нее такая же красивая грудь, как у меня? Карелла промолчал.
   — Ах, да, — тебя это совсем не интересует, правда ведь?  Тебя  теперь
интересует только то, что сейчас в этом шприце, разве не так?
   — Нет, не так.
   — Товар достался нам самого высокого класса, детка. Не  какая-то  там
мура, куда намешано что угодно, за это я ручаюсь. Высший класс.  Хотя  я
просто ума не приложу, как мы теперь будем добывать товар,  после  того,
как эту сучку отправили на  тот  свет.  Честное  слово,  ему  не  стоило
убивать ее. Зря он это сделал.
   — А почему он это сделал?
   — А вот вопросы, детка, здесь задаю я. Так ты все  еще  помнишь,  как
зовут твою жену?
   — Помню.
   — И как же?
   — Тедди.
   — В таком случае мне, наверное, лучше уйти. А этот шприц мне и  самой
пригодится. — Она подняла шприц с пола. — Так уходить мне или нет?
   — Поступай как хочешь.
   — Послушай, если я сейчас выйду из этой комнаты, — сказала она, — это
будет означать, что до утра я сюда не вернусь. Для тебя эта  ночь  будет
очень долгой, детка. Ты думаешь, что выдержишь целую ночь  без  иглы?  —
Она помолчала. — Ну, так хочешь ты или нет?
   — Оставь меня в покое, — сказал он.
   — Нет, и не надейся — мы тебя в покое не оставим. Очень скоро, детка,
ты выложишь нам все, что тебе известно. Ты во  всех  деталях  расскажешь
нам, как тебе удалось выйти на нас. А расскажешь ты нам все потому,  что
если ты этого не сделаешь, мы оставим тебя тут в этой комнате,  пока  ты
не захлебнешься в собственной блевотине. А теперь, скажи-ка,  как  зовут
твою жену?
   — Тедди.
   — Не может быть.
   — Да. Ее зовут Тедди.
   — Так как же я тебе сделаю укол, если память у тебя такая хорошая?
   — Вот и не делай мне его.
   — Прекрасно, — сказала девушка и направилась  к  двери.  —  Спокойной
ночи, детка. Утром увидимся.
   — Подожди.
   — Да? — Она снова повернулась к нему. Лицо ее ровным счетом ничего не
выражало.
   — Ты забыла снять жгут, — сказал Карелла.
   — Гляди-ка, и самом деле забыла, — сказала девушка. Она снова подошла
к нему и освободила руку от стягивающей ее резины. — Ладно,  можешь  тут
демонстрировать силу воли, сколько тебе угодно. Поглядим, насколько тебе
это поможет. Утром, когда я вернусь, ты тут будешь по полу  кататься.  —
Она быстро нагнулась и поцеловала его в губы. — Ах, —  тяжело  вздохнув,
сказала она, — и зачем ты только заставляешь меня так тебя мучать?
   Она вернулась к двери и теперь укладывала в картонную коробочку  жгут
и кусочки ваты, потом она положила на  поднос  спички,  ложку,  шприц  и
прочее.
   — Ну что ж, желаю тебе спокойной ночи,  —  сказала  она  и  вышла  из
комнаты, заперев за собой дверь.
   Ответный звонок детектива Тони Крислера  из  полицейского  управления
Лос-Анджелеса раздался только в  девять  часов  вечера.  Телефон  весело
трезвонил на столе Мейера, как бы напоминая, что там у них, на  западном
побережье сейчас всего шесть часов вечера.
   — Ну и задали вы мне работы на целый день, — сказал  Крислер.  —  Это
всегда бывает трудно — копаться в давно закрытых делах.
   — Но удалось вам найти хоть что-нибудь? — спросил Мейер.
   — Знаете, честно скажу  вам,  если  бы  не  убийство,  расследованием
которого вы сейчас занимаетесь, я бы просто плюнул на  все  и  прекратил
поиски.
   — Значит, вы что-то нашли? — терпеливо спросил Мейер.
   — Истории этой уже лет двенадцать. Неужели вы считаете, что тут могут
обнаружиться какие-то следы?
   — А что делать, если у нас вообще ничего нет? — сказал Мейер.  —  Вот
мы и решили попробовать.
   — А кроме того эти междугородные разговоры ведутся не за ваш счет,  а
за счет города, так ведь? — сказал Крислер и расхохотался.
   — И это верно, — сказал Мейер после приличной паузы, в  глубине  души
рассчитывая на  то,  что  за  этот  разговор  как  раз  заплатят  власти
Лос-Анджелеса.
   — Ну, в общем, дело обстоит так, —  сказал  Крислер,  когда  оба  они
насмеялись вволю,  —  с  этим  арестом  вы  были  совершенно  правы.  Мы
действительно взяли  их  за  нарушение,  предусмотренное  статьей  11500
нашего штата. Фамилия у девчонки была тогда, правда, не Закс, она у  нас
числится как Тина Карин Грейди. Как вы полагаете, это вам подходит?
   — Скорее всего, она у вас проходит под  своей  девичьей  фамилией,  —
сказал Мейер.
   — Я тоже так решил.  Их  прихватили  на  квартире  в  северной  части
Голливуда с двадцатью пятью пакетиками героина, что по  весу  составляет
более одной восьмой унции, хотя в нашем  штате  это  не  играет  никакой
роли. Здесь у нас  нет  нижнего  предела,  ниже  которого  наступала  бы
административная ответственность. У нас, если тебя  прихватили  с  любым
количеством  порошка,  который  при  анализе  окажется  наркотиком,   ты
автоматически предстаешь перед судом. У вас там  немного  иначе  все,  я
знаю.
   — Совершенно верно, — подтвердил Мейер.
   — Во всяком случае, парень этот уже прочно  сидел  на  игле,  у  него
рубцы были на обеих руках. А эта девчонка — Грейди  —  выглядела  совсем
свеженькой и такой хорошенькой, что просто трудно было понять, что у нее
могло быть общего с таким типом. Она заявила, что и не подозревала,  что
имеет дело с  наркоманом,  заявила,  что  он  пригласил  ее  к  себе  на
квартиру, а затем насильно сделал ей укол. У нее и в самом деле не нашли
следов  от  уколов,  за  исключением  одного-единственного  на  руке   в
районе...
   — Погодите-ка минутку, — сказал Мейер.
   — Да? В чем дело?
   — Значит, вы говорите, что  эта  девушка  утверждала,  что  он  силой
заставил ее сделать укол?
   — Да. Она говорила, что он сначала напоил ее допьяна.
   — А это не он потом подтвердил ее алиби?
   — А как вы себе это представляете?
   — Ну, не заявил ли этот мужчина, сам, добровольно,  что  он  является
толкачем и что это он насильно сделал ей укол?
   Крислер опять заразительно расхохотался.
   — А видели ли вы когда-нибудь  наркомана,  который  объявил  бы  себя
толкачом,  а  потом  был  бы  готов  мотать  срок   за   распространение
наркотиков? Да вы шутите!
   — Эта девушка говорила своему врачу, что  этот  человек  спас  ее  от
тюрьмы.
   — Вранье чистейшей воды, — сказал Крислер.  —  На  суде  она  одна  и
говорила. Ей удалось убедить судью в своей невиновности,  поэтому  ей  и
дали условный срок.
   — А что произошло с этим мужчиной?
   — Ему вынесли обвинительный приговор и отправили  в  тюрьму  Соледад,
где ему предстояло отсидеть от двух  до  десяти  лет  в  зависимости  от
дальнейшего поведения.
   — Значит, вот почему она постоянно  посылала  ему  деньги.  Вовсе  не
потому, что была благодарна ему за благородный поступок,  а  потому  что
чувствовала себя виноватой перед ним.
   — Ну, не так уж она была и виновата, — сказал Крислер. — Черт побери,
ведь девчонке было всего  девятнадцать  лет.  А  потом,  что  тут  можно
сказать с полной уверенностью? Может, он и  в  самом  деле  заставил  ее
сделать укол.
   —  Весьма  сомневаюсь.  Она  нюхала  кокаин  и  курила  марихуану   с
семнадцати лет.
   — Да? Ну, мы об этом ничего не знали.
   — А как звали этого мужчину? — спросил Мейер.
   — Фритц Шмидт.
   — Фритц? Это что — кличка?
   — Нет, это его настоящее имя. Фритц Шмидт.
   — У вас есть какие-нибудь свежие данные о нем?
   — Его выпустили после четырех лет  отсидки.  Характеристика  тюремной
администрации отличная, да и после выхода из тюрьмы он не доставлял  нам
никаких хлопот.
   — А не могли бы вы  сказать,  он  по-прежнему  все  еще  проживает  в
Калифорнии?
   — Этого я не знаю.
   — Ну хорошо, огромное спасибо, — сказал Мейер.
   — Не за что, — сказал Крислер и повесил трубку.
   Фритца Шмидта не было ни в одном из телефонных  справочников  города.
Однако, судя  по  записям,  сделанным  доктором  Леви,  Тинкин  друг  из
Калифорнии прибыл сюда  только  в  сентябре.  Вовсе  не  рассчитывая  на
положительный  результат,  Мейер   позвонил   в   справочную   городской
телефонной  станции  и,  отрекомендовавшись   снявшей   трубку   девушке
детективом, занятым важным делом, попросил  у  нее  справиться,  нет  ли
некоего мистера Фритца  Шмидта  среди  еще  не  внесенных  в  справочник
абонентов.
   Ровно две минуты спустя Мейер и Клинг уже успели  покинуть  помещение
дежурки, предварительно пристегнув к поясам кобуры с револьверами.
   Девушка снова появилась в его комнате в двадцать пять минут десятого.
Пистолет на этот раз она держала в руке и была одета. Она мягко прикрыла
за собой дверь, но зажигать свет не  стала.  Какое-то  время  она  молча
приглядывалась к Карелле при свете проникающей сквозь неплотно прикрытую
занавеску уличной рекламы.
   — А ты весь дрожишь, детка, — сказала она наконец. Карелла не ответил
ей. — Слушай, а какого ты роста? — спросила она.
   — Шесть футов и два дюйма.
   — Нужно будет подобрать для тебя что-нибудь подходящее.
   — С чего это вдруг такая забота обо мне? — спросил Карелла.  Он  весь
обливался потом и при этом его знобило. Ему немыслимо  хотелось  сорвать
сковывающие его наручники, освободиться  от  пут  на  ногах.  Однако  он
отлично знал, чем можно легко и быстро прекратить терзавшие его  мучения
— ведь он только что сам отказался от лекарства.
   — Никаких забот, детка, — возразила она.  —  Нам  нужно  одеть  тебя,
потому что мы забираем тебя отсюда.
   — А куда вы меня забираете?
   — Просто увозим отсюда.
   — Куда?
   — Не бойся, — сказала она. — Перед этим мы вкатим  тебе  такой  укол,
что ты будешь на верху блаженства.
   И вдруг он  почувствовал,  что  его  охватывает  радость.  Он  только
боялся, чтобы радость эта не отразилась на его лице,  старался  сдержать
улыбку, продолжая вопреки всему надеяться  на  то,  что  она  не  просто
поддразнивает его. Дрожа всем  телом,  лежал  он  на  полу,  а  девушка,
наблюдавшая за его реакцией, рассмеялась.
   — Ну как, понимаешь, как трудно приходится тем, кто не может  вовремя
уколоться? Карелла промолчал.
   — А знаешь, что бывает при передозировке героина? — внезапно спросила
она.
   Бившая его дрожь только на какой-то момент прекратилась,  но  тут  же
возобновилась с новой силой. Ему  чудилось,  что  слова  ее  носятся  по
комнате, отражаясь от стен —  «передозировка,  передозировка  героина...
знаешь, знаешь... что?» — Так знаешь или нет? — не унималась она.
   — Знаю.
   — Тебе не будет больно, — сказала она. — Это тебя убьет, но  боли  не
будет  никакой.  —  Она  рассмеялась.  —  Ты  только  вообрази,   детка.
Представляешь, сколько наркоманов сейчас в этом городе? Двадцать  тысяч,
двадцать пять, как ты думаешь?
   — Не знаю, — сказал Карелла.
   — Ну, будем считать, что двадцать,  ладно?  Я  люблю  круглые  цифры.
Значит, двадцать тысяч наркоманов и все они в тоске мечутся  по  городу,
думая лишь о том, где бы им раздобыть очередную порцию, а  тут  мы  тебе
безо всяких хлопот закатим такую дозу, что доброму десятку их хватило бы
на неделю, не меньше. Ну, и что ты на это скажешь? Это,  можно  сказать,
царский подарок, детка.
   — Спасибо, — сказал Карелла. — А чего вы хотите... — начал  было  он,
но вынужден был остановиться, потому что зубы у него стучали. Он немного
переждал. А потом глубоко вздохнул и предпринял новую попытку. — А  чего
вы хотите добиться моей смертью?
   — Мы этим обеспечим твое молчание.
   — Как?
   — Ты единственный человек в мире, который знает кто мы такие и где мы
находимся. Ты умрешь и с тобой умрет это знание.
   — Нет...
   — Да. Да, детка.
   — А я говорю, что это не так. Вас все равно найдут.
   — Вот-вот.
   — Правда.
   — А как они это сделают?
   — Так же, как я.
   — Понятно. Это невозможно.
   — Если я обнаружил вашу ошибку, то...
   — Никакой ошибки тут не было, детка. — Она сделала паузу. —  Всего-то
тут и было, что девочка, которая играла с куклой.
   В комнате воцарилось молчание.
   — Эта кукла сейчас у нас, детка. Мы нашли ее в твоей машине, помнишь?
Это очень хорошая кукла. И наверняка очень дорогая.
   — Это — подарок для моей дочери, — сказал Карелла. — Я уже говорил...
   — Своей дочери ты не стал бы дарить чью-то  чужую  куклу,  так  ведь?
Нет, детка, подержанную куклу ты дарить бы не стал. — Она рассмеялась. —
А несколько минут назад я догадалась заглянуть под платьице этой  кукле.
Так что, детка, считай, что для тебя все кончилось, на этот  раз  можешь
мне поверить. — Она обернулась в  сторону  неплотно  прикрытой  двери  и
крикнула, — Фритц, поди-ка сюда и помоги мне!
   Сверившись с надписями на почтовых  ящиках,  они  узнали,  что  Фритц
Шмидт занимает тридцать четвертую квартиру.  По  лестнице  они  неслись,
прыгая через ступеньки и на ходу  доставая  свои  служебные  револьверы.
Достигнув третьего этажа,  они  двинулись  по  коридору,  поглядывая  на
номера квартир. Мейер приложил ухо к двери, оказавшейся  в  самом  конце
коридора. За дверью стояла тишина. Отодвинувшись  от  двери,  он  кивнул
Клингу, а потом при его поддержке ударил ногой примерно в то место,  где
должен был находиться дверной замок. От удара замок с треском вырвало  и
дверь широко распахнулась.  С  револьверами  наготове  они  ворвались  в
квартиру — впереди Мейер  и  буквально  в  шаге  позади  него  —  Клинг.
Оказавшись в квартире, они как по команде развернулись в стороны — Клинг
вправо, Мейер влево.
   Из двери, находившейся справа, к ним выбежал мужчина. Это был человек
высокого роста с прямыми светлыми волосами и  плечами  профессионального
борца. Едва бросив взгляд на детективов,  он  сразу  же  сунул  руку  за
отворот своей  куртки.  Однако  ни  Мейер,  ни  Клинг  не  склонны  были
выяснять,  что  он  пытается  достать  оттуда.  Выстрелили   они   почти
одновременно. Обе пули ударили в широченную  грудь  мужчины,  удары  эти
швырнули его спиной на стенку, и он сполз по ней на пол,  напрасно  шаря
по стене рукой в поисках опоры и в  тот  же  момент  в  двери  появилась
девушка огромного роста с пистолетом в руке. Выражение  крайнего  испуга
на ее лице как-то странно соседствовало с застывшей на  лице  улыбкой  —
могло показаться, что она  уже  давно  дожидается  их  и  даже  рада  их
появлению.
   — Поберегись, она накачана до предела! — успел выкрикнуть  Мейер,  но
девушка тут же развернулась в сторону комнаты, из которой  она  вышла  и
направила пистолет на что-то лежавшее на полу. В какую-то  долю  секунды
Клинг  успел  разглядеть  человека,  распростертого  на  полу  рядом   с
радиатором. Человек  этот  лежал  спиной  к  двери,  но  Клинг  каким-то
внутренним чутьем понял, что это — Карелла.
   Ни секунды не колеблясь, действуя чисто импульсивно, он  выстрелил  —
это был первый случай в его практике, когда он стрелял человеку в спину.
Пуля ударила девушку где-то между лопатками. Пистолет  в  ее  руке  тоже
выстрелил, однако пуля  Клинга  на  какое-то  мгновение  опередила  этот
выстрел и это заставило ее промахнуться. Когда Клинг вбежал  в  комнату,
она из последних сил старалась приподняться. Пистолет ее был направлен в
сторону Кареллы, но Клинг успел ударить  ногой  по  ее  руке,  сжимавшей
пистолет. Пистолет  снова  выстрелил  и  снова  мимо.  Она,  однако,  не
выпустила его из руки, упорно направляя его в сторону Кареллы. С  криком
«Дайте мне прикончить этого подонка!» — она  попыталась  снова  спустить
курок.
   И на этот раз Клинг выстрелил первым. Пуля его вошла ей в  лоб  прямо
над правой бровью. Пистолет ее  выпалил  еще  раз,  когда  она  валилась
навзничь, пуля срикошетила от радиатора и, пролетев всю комнату, разбила
оконное стекло.
   Мейер оказался рядом с Клингом.
   — Спокойно, спокойно, — сказал он.
   Клинг ни разу не плакал с того трагического дня, когда  почти  четыре
года назад была убита Клэр, но сейчас, стоя посреди освещаемой вспышками
неонового света комнаты перед истекающим кровью телом девушки и  лежащим
на полу около радиатора Кареллой, абсолютно раздетым и  беспомощным,  он
безвольно опустил руку с зажатым в ней револьвером, а потом вдруг  начал
всхлипывать, сначала потихоньку, а потом все сильнее и сильнее.
   Мейер обнял его за плечи.
   — Спокойно, — снова сказал он. — Все уже кончилось.
   — Кукла, — прошептал неожиданно Карелла. — Найдите куклу.
   Глава XIV
   Кукла выглядела довольно  внушительно.  Рост  ее  составлял  примерно
сантиметров семьдесят  пять,  если  считать  от  макушки  до  носков  ее
лакированных туфелек. На ней были беленькие носочки,  просвечивающее  на
свету платьице, под которым виднелось нарядное бельецо, поверх  платьица
была надета коротенькая  безрукавка  из  черного  бархата  с  выпущенным
кружевным воротничком. То, что с первого взгляда можно было  принять  за
позолоченную брошку, было каким-то устройством, прицепленным  у  нее  на
груди, чуть пониже воротничка.
   Фирменное название этой  куклы  было  Болтунья.  В  ее  пластмассовом
тельце размещались две батарейки для  электрического  фонарика,  которые
удерживались на месте при помощи простой пластмассовой же защелки. Сразу
же над эти