не  думал,  что  это  может  быть  так
больно. В кино все время в кого-то стреляют, они падают,  и  все.  Никак  не
скажешь, что им больно.
   - Но это действительно больно, - сказал Карелла и улыбнулся. Он присел на
край кровати. - Да у тебя тут, оказывается, телевизор.
   - Это моего соседа, - прошептал Джиниро. - Но он никогда его не  смотрит.
Он либо спит,  либо  лежит  и  стонет.  Признаться,  я  не  уверен,  что  он
выкарабкается.
   - А что с ним?
   - Не знаю. Вокруг него  все  время  крутятся  медсестры,  дают  таблетки,
делают уколы. Просто столпотворение какое-то, как на вокзале.
   - Так это же хорошо! - возразил Карелла.
   - В каком смысле?
   - Если сестры все время крутятся.
   - Это верно, - согласился Джиниро. - Среди них есть очень даже ничего.
   - Как это тебя угораздило? - спросил  Карелла,  кивнув  на  забинтованную
ногу Джиниро.
   - Ты не знаешь?
   - Я только слышал, что тебя ранило.
   - Ранило... - сказал Джиниро и запнулся. - В общем, мы преследовали  того
типа. Когда он приблизился  ко  мне,  я  вытащил  револьвер,  хотел  сделать
предупредительный выстрел... - Он снова замолчал. - Так всё и получилось.
   - Не повезло, - сказал Карелла.
   - Всякое бывает, - отозвался Джиниро. - Раз уж решил  стать  полицейским,
надо быть готовым ко всему.
   - Конечно.
   - Надо же - как тебя отделали. Значит, вот как оно бывает.
   - Что бывает?
   - Ну то, что детективы попадают в переделки чаще, чем патрульные. Я  имею
в виду патрульных, которые с прохладцей относятся к своей работе. Такие ведь
не станут рисковать собой, чтобы задержать  опасного  преступника.  Верно  я
говорю?
   Карелла улыбнулся.
   - Ты со мной не согласен? - гнул свое Джиниро.
   - Все начинают с патрульной службы, - уклончиво ответил Карелла.
   - Так-то оно так. Но неужели ты думаешь, что патрульный  -  это  человек,
который только и может регулировать движение, помогать  детишкам  переходить
улицу или  регистрировать  мелкие  уличные  происшествия?  По-твоему,  разве
патрульный не способен рисковать жизнью?
   - Я  знаю,  что  иногда  патрульные  погибают  при  исполнении  служебных
обязанностей, - ответил Карелла.
   - Вот-вот. Я просто хочу сказать,  что  и  среди  патрульных  есть  люди,
готовые рисковать жизнью.
   - Ты имеешь в виду себя?
   - Вообще-то, да...
   Возникла пауза.
   - Нога, конечно, болит, - сказал наконец Джиниро. - Но все равно  хочется
поскорее выйти отсюда. Служба не ждет.
   - Ты не особенно торопись, - посоветовал Карелла.
   - А ты когда выписываешься?
   - Вроде завтра.
   - Как себя чувствуешь?
   - Все в порядке.
   - Они тебе ребра сломали?
   - Три штуки.
   - И нос?
   - Точно.
   - Плохо, - вздохнул Джиниро. - Но ты же детектив.
   - Детектив, - согласился Карелла.
   - На днях дежурил в вашем отделе, -  сказал  Джиниро.  -  Замещал  ребят,
когда они ходили навещать тебя. Это было еще до перестрелки.  До  того,  как
меня ранило.
   - Как тебе понравился наш бедлам? - спросил Карелла...
   - По-моему, я справился, - сказал Джиниро. - Конечно, многого  я  еще  не
знаю, но со временем это придет.
   - Обязательно.
   - У меня был довольно долгий разговор с Сэмом Гроссманом.
   - Сэм хороший парень.
   - Да. Мы с ним говорили о  записках,  которые  присылал  вымогатель.  Сэм
хороший парень.
   - Очень даже.
   - Ну, а потом заявился тип с новой запиской, и я задержал его до  прихода
остальных. Вроде я сделал все, как положено.
   - Не сомневаюсь, - улыбнулся Карелла.
   - Раз уж ты выбрал профессию полицейского, и выбрал ее на всю жизнь, надо
делать дело как следует.
   - Еще бы, - сказал Карелла.
   Он поднялся с кровати - его лицо исказилось гримасой боли и сказал:
   - Я зашел узнать, как твое здоровье.
   - Все в порядке. Спасибо, что заглянул.
   - Ну, пока.
   Карелла двинулся к двери.
   - Выйдешь на работу, - сказал Джиниро, - передавай всем привет.
   Карелла удивленно посмотрел на него, а Джиниро пояснил:
   - Коттону, Хэлу, Майеру, Берту. Всем, с кем мы брали того типа.
   - Передам.
   - Еще раз спасибо, что зашел.
   - Не за что.
   - Стив... - начал было Джиниро, но Карелла уже вышел из палаты.
 
   Адвоката Ди Филиппи звали Ирвинг Баум.
   В  следственный  отдел  ворвался  запыхавшийся  человек  и  первым  делом
спросил, сообщили ли его клиенту о его правах. Удостоверившись, что закон не
нарушен, адвокат кивнул, снял коричневую шляпу, толстое коричневое пальто  и
положил на стол Майера. После этого он поинтересовался, что случилось.  Баум
был приятный седоусый человек с карими  глазами,  сочувствующим  взглядом  и
привычкой кивать головой как бы в знак согласия с собеседником. Майер  Майер
сообщил,  что  полиция  вовсе  не  собирается  привлекать  его   клиента   к
ответственности - их интересует только информация. Баум не  возражал,  чтобы
его клиент оказал полиции посильную помощь. Кивнув Ди Филиппи, он сказал:
   - Давайте, Доминик, отвечайте на вопросы.
   - Хорошо, мистер Баум, - отозвался тот.
   - Ваше полное имя и адрес? - спросил Майер.
   - Доминик Америко Ди Филиппи, Норт-Андерсон-стрит триста шестьдесят пять,
Риверхед.
   - Род занятий?
   - Я уже говорил. Музыкант.
   - Прошу прощения, - вмешался Баум.  -  Разве  вы  уже  допрашивали  моего
клиента?
   - Спокойно, адвокат, - сказал Майер. - Мы только поинтересовались, как он
зарабатывает на жизнь.
   - Да? - отозвался Баум и склонил голову набок, словно размышляя, имело ли
место вопиющее нарушение закона или нет. - Прошу вас, Доминик,  продолжайте,
- сказал он наконец.
   - Возраст? - спросил Майер.
   - Двадцать восемь.
   - Семейное положение?
   - Холост.
   - Родственники есть?
   - Прошу прощения, - снова подал голос Баум. - Если вас интересует  только
информация, к чему все эти вопросы?
   - Мистер Баум, -  ответил  Уиллис,  -  вы  юрист  и  находитесь  с  вашим
клиентом. Он не сказал ничего, что могло бы  дать  повод  отправить  его  за
решетку. По крайней мере, пока.
   - Так положено, - сказал Майер. - Вы прекрасно это знаете.
   - Хорошо, продолжайте, - уступил Баум.
   - Родственники есть? - повторил Майер.
   - Да, отец. Анджело Ди Филиппи.
   - Его профессия?
   - Каменщик.
   - В наши дни это большая редкость, - сказал Майер.
   - Да.
   - Дом, - вступил Уиллис, - в каких ты отношениях с Тони Ла Бреской?
   - Он мой приятель.
   - Зачем вы с ним сегодня встречались?
   - Просто так. Мы же дружим.
   - Встреча была короткой, - сказал Уиллис.
   - Ну и что?
   - Вы всегда ездите через весь город, чтобы поболтать пять минут?
   - Мы же приятели.
   - О чем вы сегодня говорили?
   - О музыке.
   - Точнее.
   - У него женится двоюродный брат. Вот он и интересовался нашей группой.
   - Что ты ему сказал?
   - Сказал, что мы готовы играть.
   - А когда свадьба?
   - В июне.
   - Когда именно?
   - Точно не знаю.
   - Тогда откуда же ты знаешь, что вы сможете там играть?
   - У нас на июнь ничего не запланировано, почему бы и не сыграть?
   - Ты администратор группы?
   - Нет.
   - Почему же Ла Бреска обратился именно к тебе?
   - Потому что мы приятели и о группе он знает от меня.
   - Значит, речь шла о том, чтобы играть на свадьбе его родственника?
   - Да.
   - Сколько вы берете за выступление?
   - Я сказал, что долларов семьдесят.
   - Сколько же приходится на каждого?
   - Семьдесят разделить на пять.
   - Точнее?
   - Значит, семь на пять - один и два в уме, двадцать  на  пять  -  четыре.
Получается, стало быть, по четырнадцать долларов на человека.
   - Ты этого не знал, когда просил семьдесят?
   - Почему не знал? Знал!
   - Тогда почему делил сейчас?
   - Для точности. На всякий случай.
   - Итак, ты сказал Ла Бреске, что вы готовы играть и что это будет  стоить
семьдесят долларов?
   - Да. Он сказал, что передаст это своему двоюродному брату,  и  вылез  из
машины.
   - Больше ни о чем не говорили?
   - Больше ни о чем.
   - Разве нельзя было обсудить это по телефону?
   - Вообще-то можно.
   - Что же вам помешало?
   - Хотелось повидать Тони, мы же приятели.
   - Значит, ты поехал повидаться с Тони через весь город?
   - Да.
   - Сколько ты просадил на боксе?
   - Немного.
   - Сколько именно?
   - Десятку. Откуда вы об этом знаете?
   - А может, пятьдесят?
   - Может быть. Не помню. - Ди Филиппи обернулся к Бауму: - Откуда  они  об
этом узнали?
   - Откуда вам это известно? - спросил сыщиков Баум.
   - Если вы ничего не имеете против, - сказал Майер,  -  то  вопросы  будем
задавать мы, а если что-то вам покажется не так, вы  нам  об  этом  скажете.
Разве мы нарушаем закон?
   - Пока нет. Просто интересно, к чему вы клоните.
   - Скоро узнаете, - обнадежил его Майер.
   - Видите ли, детектив  Майер,  мне  бы  хотелось  узнать  это  сейчас.  В
противном случае я буду вынужден посоветовать моему клиенту не  отвечать  на
ваши вопросы.
   Майер глубоко вздохнул. Уиллис пожал плечами.
   - У нас есть подозрение, что  ваш  клиент  кое-что  знает  о  готовящемся
преступлении.
   - О каком?
   - Если вы позволите его допросить, то мы...
   - Сначала вам придется ответить на мой вопрос.
   - Видите ли, мистер Баум, - начал Майер, -  мы  можем  арестовать  вашего
подопечного по статье пятьсот семидесятой Уголовного кодекса  -  особый  вид
недоносительства, связанный с вымогательством.
   - Минуточку, молодой человек, - сказал Баум. - Мне бы  хотелось  услышать
об этом подробнее.
   - Пожалуйста, сэр. У нас есть сведения, что вашему клиенту обещаны деньги
или другие  материальные  ценности  за  то,  что  он  согласился  молчать  о
готовящемся противозаконном деянии. Преступление это  или  правонарушение  -
все зависит от того, что будет предпринято.
   - В чем именно заключается деяние, о котором он согласился умолчать?
   - Кроме того, если выяснится, что он входит в состав  преступной  группы,
мы можем  арестовать  его  по  статье  пятьсот  восьмидесятой  -  участие  в
преступном сговоре.
   - У вас есть достоверные сведения о том, что  готовится  преступление?  -
спросил Баум.
   - Достаточно достоверные.
   - Но вам, я полагаю, известно,  что  наличие  преступного  сговора  можно
констатировать  лишь   когда,   помимо   договоренности   совершить   что-то
противоправное, предприняты определенные действия?
   - Послушайте, мистер Баум, - перебил его Майер. - Мы с вами  не  в  суде.
Поэтому не стоит заниматься крючкотворством. Мы не будем арестовывать вашего
клиента, если он готов ответить на наши вопросы.
   - Надеюсь, это не угроза? - осведомился Баум.
   - Господи! - вздохнул Майер. - Нам стало известно, что  некто  Энтони  Ла
Бреска и Питер Калуччи пятнадцатого марта  сего  года  собираются  совершить
противоправные действия, а ваш клиент знает, что  именно.  Он  пригрозил  им
рассказать обо всем полиции и потребовал с  них  деньги.  Мы  не  собираемся
привлекать Ла Бреску и Калуччи к ответственности по обвинению  в  преступном
сговоре. Вы правильно заметили, что для этого  нужно  еще  и  противоправное
деяние, иначе нас в суде поднимут на смех. К  тому  же  речь  может  идти  о
пустяковом проступке. Но если  они  задумали  убийство,  похищение,  продажу
наркотиков, поджог или вымогательство и уже что-то  предприняли,  каждый  из
них может быть обвинен в тяжком преступлении. Вы, наверно, знаете  о  гибели
двух крупных чиновников  муниципалитета?  Не  исключено,  что  Ла  Бреска  и
Калуччи к этому причастны. Не исключено также,  что  их  преступные  замыслы
связаны с вымогательством, убийством или тем и  другим  вместе,  а  это  уже
преступление. Вы должны понять, что нас интересует  не  ваш  клиент  сам  по
себе, а готовящееся  преступление,  которое  мы  хотели  бы  предот-вратить.
Поэтому мы вас просим не заниматься казуистикой, а помочь нам.
   - По-моему, он прекрасно вам помогает, - сказал Баум.
   - А по-моему, он просто врет, - возразил Майер.
   - Мистер Баум, не могли бы мы...
   - Вам все-таки имело бы смысл предъявить мистеру  Ди  Филиппи  конкретные
обвинения. Суд решит, виновен он или нет.
   - А тем временем его дружки совершат преступление, так?
   - Меня не интересуют его дружки, - сказал адвокат. -  Я  бы  рекомендовал
моему клиенту воздержаться от показаний в  соответствии  с  гарантированными
ему...
   - Большое спасибо, мистер Баум.
   - Вы собираетесь его арестовать?
   - Да.
   - По какой статье?
   - По статье пятьсот семидесятой.
   - Надеюсь, его судьба будет решена без проволочек, - сказал Баум. - Он  и
так находится у вас слишком долго. А вы, наверно, знаете..
   - Мы все прекрасно знаем, мистер Баум. Забери его, Хэл.  И  оформи  арест
как положено.
   - Подождите! - вмешался Ди Филиппи.
   - Я советую вам подчиниться, - сказал Баум. - Ни о чем  не  беспокойтесь.
До судебного разбирательства я свяжусь с поручителем,  и  вас  выпустят  под
залог.
   - Подождите минутку! - воскликнул Ди Филиппи. - А что, если те двое...
   - Доминик! Я очень рекомендую вам помолчать!
   - Помолчать? А сколько мне могут впаять за это самое недоносительство?
   - Это зависит от того, что они задумали, - сказал Майер.
   - Доминик!
   - Если они совершат преступление, которое карается  смертной  казнью  или
пожизненным заключением, ты получишь пять лет. Если они...
   - А как насчет ограбления...
   - Доминик! Как ваш адвокат, я еще раз решительно советую вам...
   - Они задумали ограбление? - спросил Майер.
   - Вы мне не ответили.
   -  Если  они  совершат  ограбление,  а  ты  возьмешь  у  них  деньги   за
недоносительство, то угодишь за решетку на три года.
   - Дела! - сказал Ди Филиппи.
   - Будешь отвечать на вопросы?
   - А вы меня отпустите?
   - Доминик, вы не обязаны...
   - А вы хотите угодить в тюрягу на три  года?  -  обернулся  к  Бауму  его
подопечный.
   - У них нет оснований для...
   - Черта с два! Откуда они узнали, что ограбление назначено на пятнадцатое
марта? Как им это стало известно? Сорока на хвосте принесла?
   - Мы с тобой играем в открытую, Доминик, - сказал Уиллис.  -  Ты  уж  нам
поверь, мы бы не стали с тобой так откровенничать, если  бы  это  дело  было
менее серьезным. Выбирай: либо ты помогаешь нам, либо мы тебя арестовываем и
твою судьбу будет решать суд. Но так или иначе, факт ареста и привлечения  к
суду испортит тебе биографию. Впрочем, решай сам.
   - Это давление! - воскликнул адвокат.
   - Такова жизнь, - заметил Уиллис.
   - Я расскажу вам все, что знаю, - пообещал Ди Филиппи.
   Знал он немало и выложил все.
   Он сообщил, что в пятницу, на восемь вечера, намечено ограбление  хозяина
швейного ателье на Калвер-авеню. Причина, по которой они выбрали этот день и
час, заключалась в том, что по пятницам хозяин Джон  Марио  Виченцо  забирал
недельную выручку и уносил ее  домой  в  маленьком  металлическом  ящике.  В
субботу утром его супруга Лаура относила ее в Попечительский банк.  Это  был
единственный банк, работавший  в  субботу.  Правда,  до  обеда,  потому  что
банковские служащие тоже терпеть не могут работать по выходным.
   Джон Марио Виченцо, или Джон Портной, как звали его местные  жители,  был
семидесятилетним стариком, а значит, мог оказаться легкой добычей. По словам
Ди Филиппи, улов обещал быть богатым и всем хватило бы с лихвой,  даже  если
поделить на троих. Ла Бреска и Калуччи собирались войти в ателье без  десяти
восемь - как раз перед тем,  как  Джон  Портной  обычно  опускал  жалюзи  на
витрине. Вместо него это должен был сделать Ла Бреска, а Калуччи  под  дулом
револьвера отведет хозяина в заднюю комнату и свяжет по рукам и ногам. Затем
налетчики собирались забрать всю недельную выручку и отчалить.  Жизнь  Джона
Портного зависела от того, как он поведет себя в этой ситуации.
   Ди Филиппи объяснил, что все это он случайно  услышал  как-то  вечером  в
пиццерии на Южной Третьей улице. Ла Бреска  и  Калуччи  сидели  за  соседним
столиком и так увлеклись беседой, что заговорили слишком громко. Сначала  Ди
Филиппи возмутился - два итальянца собираются ограбить третьего, - но  затем
он подумал: какого черта! Его дело сторона,  и  вообще  он  никогда  не  был
стукачом. Но это произошло еще до того злополучного боксерского поединка, на
котором он проиграл деньги. Размышляя,  где  бы  разжиться  наличностью,  он
вспомнил о подслушанном разговоре и решил погреть на этом руки, надеясь, что
ребята не станут особенно упрямиться, потому что добыча ожидалась  приличной
и всем досталось бы по хорошему куску.
   - Сколько же вы предполагали взять? - поинтересовался Уиллис.
   - Страшное дело! - воскликнул Ди Филиппи,  закатывая  глаза.  -  Долларов
четыреста, а то и больше!
 
   11
   Среда оказалась богатой событиями.
   Во-первых,  кто-то  похитил  из  дежурной  комнаты  следственного  отдела
пишущую машинку, шесть шариковых ручек,  электрический  вентилятор,  термос,
жестянку трубочного табака и четыре куска мыла.
   Никто не  понимал,  как  это  могло  случиться.  Даже  Стив  Карелла.  Он
выписался из больницы и теперь ходил заклеенный  пластырем.  Кто-то  сказал,
что, если Карелла  еще  не  оправился,  ему  и  следует  заняться  разгадкой
таинственной кражи. Но лейтенант Бернс рассудил иначе и  поручил  Карелле  и
Уиллису устроить засаду в ателье. Ровно в полдень сыщики  отправились  через
весь город к Джону Портному.
   Но до этого произошло много всяких событий.  Среда  оказалась  насыщенным
днем.
   В восемь  утра  патрульный,  совершавший  обход,  в  одном  из  подъездов
наткнулся  на  покойника.  Беднягу  кто-то  подпалил.  Это   означало,   что
"пожарники" снова взялись за свое и нужно было что-то срочно  предпринимать,
пока  они  не  уничтожили  всех  городских  бродяг.  Клинг,  который  принял
сообщение по телефону, велел патрульному  оставаться  на  месте  до  приезда
санитарной машины. Патрульный сказал, что в подъезде, да  и  по  всей  улице
страшно воняет паленым мясом, но Клинг, посочувствовав, объяснил, что  снять
его с поста может только капитан Фрик.
   В 9.15 появилась сумасшедшая Сейди и сообщила, что  накануне  вечером  ее
пытался обесчестить сексуальный маньяк.  Сумасшедшей  Сейди  было  семьдесят
восемь лет, и все эти годы она ревностно оберегала  свою  девственность.  По
средам эта беззубая, сморщенная  карга  сообщала  детективам  87-го  участка
лично или по телефону, что  накануне  в  ее  спальню  ворвался  мужчина,  он
попытался сорвать с нее рубашку и изнасиловать.  Впервые  Сейди  поведала  о
покушении на ее невинность четыре года назад, и полицейские решили, что в их
родном участке появился новый Джек-потрошитель. Делу был дан ход, и детектив
Энди Паркер провел не одну ночь в ее квартире. Но в  следующую  среду  Сейди
опять пожаловала в участок, чтобы сообщить о  новой  выходке  маньяка,  хотя
накануне Паркер, не смыкая глаз,  всю  ночь  дежурил  в  ее  кухне.  Местные
остряки решили, что Энди и есть неуловимый маньяк, но сам сыщик не  видел  в
этом ничего смешного. Всем стало ясно, что Сейди рехнулась  и  теперь  будет
регулярно развлекать детективов подобными байками. Никто и  не  предполагал,
что жалобы будут поступать аккуратно по средам и воображение Сейди  окажется
столь же  убогим,  как  мебель  в  дежурной  комнате  следственного  отдела.
Насильник всегда был высоким и смуглым, похожим на  Рудольфа  Валентино1,  в
черном плаще, накинутом на фрак, белой рубашке,  черном  галстуке-бабочке  и
лакированных туфлях. Ширинка брюк  застегивалась  на  пять  пуговиц.  Маньяк
медленно расстегивал брюки, предупредив Сейди,  что,  если  она  пикнет,  ей
несдобровать. Сейди же следила за  ним  с  неизменным  ужасом  и,  когда  он
извлекал свой "предмет", истошно кричала. Тогда маньяк обращался в  бегство.
Словно Дуглас Фэрбенкс, он прыгал на пожарную лестницу и спускался на задний
двор.
   Сегодняшний рассказ был точной копией того, что  Сейди  сообщала  сыщикам
87-го участка каждую неделю. Уиллис заверил ее,  что  все  будет  сделано  и
злодей  понесет  заслужен