и
                    Взглянуть, как мной увенчан Кассий Кай.
                    Вот, боги, римлянина долг: найди,
                    Меч Кассия, и сердце здесь в груди.
                              (Убивает себя.)

               Боевой сигнал. Входит Мессала вместе с Брутом,
                юным Катоном, Стратоном, Луцилием и другими.

                                    Брут

                    Где, где, Мессала, прах его лежит?

                                  Мессала

                    Вон там, и вместе с ним Титиний в скорби.

                                    Брут

                    Простерт Титиний навзничь.

                                   Катон

                                               Тоже мертв.

                                    Брут

                    О Юлий Цезарь, ты еще могуч!
                    И дух твой бродит, обращая наши
                    Мечи нам прямо в грудь.

                         Отдаленные боевые сигналы.

                                   Катон

                                             Титиний Храбрый!
                    Взгляните: мертвый Кассий им увенчан!

                                    Брут

                    Таких двух римлян больше нет на свете!
                    Последний из всех римлян, о прости!
                    Не сможет никогда Рим породить
                    Подобного тебе. Друзья, я должен
                    Ему слез больше, чем сейчас плачу.
                    Сейчас не время, Кассий, нет, не время.
                    На остров Фазос прах его доставьте:
                    Не место в лагере для погребенья.
                    Оно расстроит нас. - Идем, Луцилий,
                    И ты, Катон; на поле все пойдем. -
                    Войска ведите, Лабеон и Флавий.
                    Час третий. Римляне, еще до тьмы
                    В бою вновь счастье попытаем мы.

                                  Уходят.


СЦЕНА 4

                             Другая часть поля.
               Боевой сигнал. Входят, сражаясь, солдаты обеих
                  армий; затем - Брут, юный Катон, Луцилий
                                 и другие.

                                    Брут

                    Вперед, сограждане, не падать духом!

                                   Катон

                    Меж нас нет выродков! Эй, кто со мной?
                    Свое я имя оглашаю в поле.
                    Отец мой Марк Катон, я сын его!
                    Тиранам враг и друг своей отчизне!
                    Я сын Катона Марка, эй вы там!

                                    Брут

                    Я - Брут, Марк Брут! Узнайте же, кто я.
                    Брут, друг своей страны! Узнайте Брута!
                             (Уходит сражаясь.)

                       Юный Катон, сраженный, падает.

                                  Луцилий

                    О юный доблестный Катон, ты пал?
                    Ты умираешь храбро, как Титиний,
                    И доказал, что ты Катона сын.

                               Первый солдат

                    Сдавайся иль умри!

                                  Луцилий

                                       Сдаюсь, чтоб умереть.
                    Довольно ли, чтоб ты меня убил?
                            (Предлагает деньги.)
                    Убей же Брута, славься этой смертью.

                               Первый солдат

                    Нет, не убьем. Ведь это знатный пленник!

                               Второй солдат

                    Антонию скажите: Брут захвачен.

                               Первый солдат

                    Сейчас скажу. Вот он сюда идет.

                              Входит Антоний.

                    Брут взят, Брут нами взят, мой господин.

                                  Антоний

                    Где ж он?

                                  Луцилий

                    Не здесь, Антоний. Брут вам не отдастся.
                    Ручаюсь я, что никогда живым
                    Враг не захватит доблестного Брута.
                    Ему защитой боги от позора!
                    Найдете ль вы его живым иль мертвым,
                    Все ж верен Брут останется себе.

                                  Антоний

                    Не Брута взяли вы, друзья; но все же
                    Цена его не меньше. Охраняйте
                    Его с почетом. Я б хотел иметь
                    Таких людей друзьями, не врагами.
                    Узнайте, жив ли Брут или убит,
                    И обо всем в Октавия палатку
                    Нам сообщите после.

                                  Уходят.


СЦЕНА 5

                             Другая часть поля.
                   Входят Брут, Дарданий, Клит, Стратон и
                                 Волумний.

                                    Брут

                      Остатки жалкие друзей, на отдых!

                                    Клит

                      Статилий поднял факел, господин мой,
                      Но не вернулся: в плен взят иль приколот.

                                    Брут

                      Присядь же, Клит. Приколот, да, сейчас
                      Прикалывают нас. Послушай, Клит.
                               (Шепчет ему.)

                                    Клит

                      О, господин? Нет, ни за что на свете.

                                    Брут

                      Молчи.

                                    Клит

                             Нет, я скорей убью себя.

                                    Брут

                      Дарданий, слушай.
                               (Шепчет ему.)

                                  Дарданий

                                        Чтоб я это сделал?

                                    Клит

                      Дарданий!

                                  Дарданий

                      О Клит!

                                    Клит

                      О чем ужасном Брут тебя просил?

                                  Дарданий

                      Убить его. Смотри, он размышляет.

                                    Клит

                      Переполняет душу Брута скорбь
                      Так, что она из глаз его струится.

                                    Брут

                      Волумний добрый, на одно лишь слово...

                                  Волумний

                      Что хочешь ты сказать?..

                                    Брут

                                               Вот что, Волумний,
                      Тень Цезаря ко мне являлась дважды
                      Средь мрака ночи, - в первый раз у Сард
                      И прошлой ночью в поле у Филипп.
                      Я знаю, что мой час пришел.

                                  Волумний

                                                  Нет, Брут!

                                    Брут

                      О нет, не ошибаюсь я, Волумний.
                      Ты видишь, что свершается на свете:
                      Врагами загнаны мы к ловчей яме.

                           Звучит боевой сигнал.

                      И лучше прыгнуть нам в нее самим,
                      Чем ждать, пока столкнут. Волумний добрый,
                      Ты помнишь, в школе мы учились вместе.
                      Прошу тебя во имя старой дружбы,
                      Держи мой меч - я брошусь на него.

                                  Волумний

                      Не дружеская то услуга, Брут.

                            Снова боевой сигнал.

                                    Клит

                      Беги, мой господин. Нельзя здесь медлить!

                                    Брут

                      Прощайте все, и ты, и ты, Волумний. -
                      Стратон, все это время ты дремал.
                      Прощай и ты, Стратон. - Сограждане,
                      Я рад сердечно, что ни разу в жизни
                      Людей мне изменивших не встречал.
                      Прославлюсь я несчастным этим днем,
                      И больше, чем Октавий и Антоний,
                      Достигшие своей победы низкой.
                      Прощайте все; язык мой досказал
                      Повествование о жизни Брута.
                      Перед глазами ночь. Покоя жажду,
                      Я заслужил его своим трудом.

          Боевой сигнал. Крик за сценой: "Бегите! Бегите! Бегите!"

                                    Клит

                      Беги, мой господин!

                                    Брут

                                          Сейчас! За вами!

                     Клит, Дарданий и Волумний уходят.

                      А ты, Стратон, останься с господином.
                      Ведь ты как будто человек достойный
                      И не лишенный искры благородства.
                      Ты отверни лицо и меч дерзки,
                      Я брошусь на него. Стратон, согласен?

                                  Стратон

                      Дай руку мне. Прощай, мой господин.

                                    Брут

                      Прощай, Стратон. О Цезарь, не скорбя,
                      Убью себя охотней, чем тебя!
                     (Бросается на свой меч и умирает.)

                Боевой сигнал. Отступление. Входят Октавий.
                    Антоний, Мессала, Луцилий и войско.

                                  Октавий

                      Кто этот человек?

                                  Мессала

                      Служитель Брута. Где же Брут, Стратон?

                                  Стратон

                      Не будет он в плену, как ты, Мессала,
                      И победитель может сжечь его.
                      Брут лишь самим собою побежден.
                      Никто его убийством не прославлен...

                                  Луцилий

                      Не сдался Брут живым. Спасибо, Брут,
                      Ты подтвердил Луцилия слова.

                                  Октавий

                      Беру к себе всех, кто служил у Брута.
                      Скажи - согласен ли ты мне служить?

                                  Стратон

                      Да, коль на то Мессала согласится.

                                  Октавий

                      Мессала, согласись.

                                  Мессала

                      Как умер Брут, Стратон?

                                  Стратон

                      Он бросился на меч, что я держал.

                                  Мессала

                      Октавий, так возьми к себе на службу
                      Того, кто Бруту до конца служил.

                                  Антоний

                      Он римлянин был самый благородный
                      Все заговорщики, кроме него,
                      Из зависти лишь Цезаря убили,
                      А он один - из честных побуждений,
                      Из ревности к общественному благу.
                      Прекрасна жизнь его, и все стихии
                      Так в нем соединились, что природа
                      Могла б сказать: "Он человеком был!"

                                  Октавий

                      За эту доблесть мы его как должно,
                      Торжественно и пышно похороним,
                      Положим прах его в моей палатке,
                      Все воинские почести отдав.
                      Войска на отдых! И пойдем скорее
                      Делить счастливейшего дня трофеи.

                                  Уходят.



"ЮЛИЙ ЦЕЗАРЬ"

     Трагедия была впервые напечатана в  фолио  1623  года.  В  списке  пьес
Шекспира, составленном в 1598 году Ф. Мересом, "Юлия  Цезаря"  нет.  Значит,
пьеса была написана, по-видимому, после этой даты. Наряду с  этим  известно,
что швейцарец Томас Платтер, посетивший Лондон, 21 сентября 1599 года  видел
в театре "на правом берегу Темзы" (то есть там,  где  находился  только  что
выстроенный "Глобус") "трагедию о первом римском  императоре  Юлии  Цезаре".
Некоторый подробности в его дневниковой записи дают основание  предположить,
что он видел трагедию Шекспира. О том, что она шла на сцене уже в 1599 году,
свидетельствуют также детали сцены на форуме, как она  описана  у  Шекспира,
встречающиеся в поэме Джона  Уивера  "Зерцало  мучеников".  Поэма  эта  была
напечатана в 1601 году, но автор подчеркивает в предисловии, что он  написал
ее за два года до того, то есть в том же 1599 году.
     Сюжет о Юлии Цезаре был популярен в английской драме эпохи Возрождения.
Две пьесы о нем появились задолго до шекспировской трагедии - в 1582 году. А
после Шекспира их возникло еще четыре. Своим предшественникам Шекспир  ничем
не был обязан, а его последователи подражали  ему.  Ни  одна  из  этих  пьес
интереса не представляет  и  не  идет  ни  в  какое  сравнение  с  трагедией
Шекспира.
     Источником Шекспиру послужили "Сравнительные  жизнеописания"  Плутарха.
Сюжет трагедии и характеристики персонажей почерпнуты из  биографий  Цезаря,
Брута и Антония. Как всегда, Шекспир в целях  концентрации  действия  слегка
отступил от исторической хронологии и,  где  можно  было,  сблизил  события,
отделенные некоторым промежутком времени. Так, Цезарь праздновал  триумф  по
поводу победы над Помпеем в октябре 45 года до  н.  э.  праздник  Луперкалий
отмечался в феврале 44 года до н. э. Лишь после этого  трибуны  были  лишены
права выступать за то, что сняли украшения со статуй  Цезаря.  Эти  события,
занявшие несколько месяцев, в трагедии  Шекспира  происходят  в  один  день,
изображением которого открывается  пьеса.  В  III  акте  тоже  в  один  день
происходят события более длительного периода.  После  убийства  Цезаря  Брут
сразу же выступил сначала в сенате, затем на форуме. Антоний  произнес  речь
на следующий день. Октавии прибыл в Рим шесть недель спустя. Прошло не менее
полутора лет, прежде чем  он  и  АНТОНИЙ  составили  триумвират  с  участием
Лепида. Наконец, исторически под Филиппами произошли  два  сражения,  второе
спустя три недели после первого. У Шекспира они превратились в  два  эпизода
боя, длящегося один день.
     Оправдывать Шекспира нет нужды. Сущность и  последовательность  событий
им сохранены, а сближение их во  времени  придало  трагедии  лаконичность  и
концентрировало действие.
     В изображении характеров Шекспир следовал Плутарху с тон же поэтической
вольностью: сохраняя сущность их, он усилил контрасты, придав каждой  фигуре
еще большую рельефность.
     Плутарху трагедия обязана четкостью композиции, классически строгой  по
своей ясности и последовательности. Он же повлиял  и  на  стиль  поэтической
речи. Нигде у Шекспира она так не сдержанна, как в  "Юлии  Цезаре".  Шекспир
поразительно  сумел  войти  в  дух  древних  римлян,   создал   классический
художественный образ  Рима.  Этому  не  мешают  даже  обычные  для  Шекспира
анахронизмы: часы с боем, колпаки и цеховые знаки мастеровых, двойной кафтан
Цезаря.  Эти  детали  приближали  события  отдаленных   времен   к   публике
шекспировского театра, и римляне становились ей понятнее.
     Пьеса,  вероятно,  имела  злободневный  смысл   для   зрителей   первых
представлений. В последние годы правления Елизаветы  разрушилось  равновесие
политических  сил,  на  котором  покоилась  абсолютная   монархия   Тюдоров.
Оппозиция  в  кругах  нового   дворянства,   недовольство   буржуазии   Сити
перерастали в замыслы свержения королевы и установления иного рода власти.
     Политические волнения и бури той эпохи утратили теперь для нас  интерес
и значение. Но мы лучше поймем Шекспира, если представим себе его пьесу  как
отражение грозовой атмосферы Англии конца XVI века.
     "Юлий Цезарь" -  политическая  трагедия.  Поэтому  ею  особенно  охотно
пользовались для того, чтобы установить политические взгляды  Шекспира.  Как
всегда  в  шекспировской  критике,  политические   симпатии   исследователей
определяли  толкование  ими  трагедии  и  характеристику  позиций  Шекспира.
Монархистам   здесь   виделась   поддержка   их   политических    принципов,
республиканцам - утверждение их идеалов. Консерваторы всех мастей  видели  в
гибели Брута и  Кассия  неизбежную  кару  всем  посягающим  на  существующий
политический строй. Для либералов и поборников освободительных течений  сила
трагедии - в величии республиканского пафоса Брута.
     Оба  прямолинейных  решения  до   крайности   сужают   смысл   великого
произведения. Прежде всего они неисторичны. Когда так рассуждают о Шекспире,
то представляют себе, будто он мог превращать сцену в трибуну для  выражения
своих политических взглядов. Политическая цензура  существовала  уже  тогда.
Крамольную пьесу лорд-камергер не разрешил бы к постановке. Если политика  и
допускалась  на   сцену,   то   лишь   в   целях   утверждения   официальной
государственной доктрины. Если угодно, то в "Юлии Цезаре" она  действительно
имеется: цареубийство наказано. Цензора это вполне удовлетворило.  Однако  в
политическую схему, приемлемую для властей, Шекспир  вложил  более  глубокое
содержание.
     Прежде всего для правильного понимания трагедии необходимо воспринимать
ее не как политический памфлет в драматической форме, а  как  реалистическую
историческую  драму.   "Юлий   Цезарь"   есть   продолжение   и   углубление
шекспировского  историзма,  яркие  проявления  которого  мы  видели  уже   в
пьесах-хрониках. Здесь та же широта охвата  социальной  действительности  (в
"Юлии Цезаре" представлены все слои римского  народа)  и  конфликт  трагедии
соответствует центральному конфликту изображаемой  эпохи;  действующие  лица
исторической драмы - не абстракции,  а  носители  отчетливых  индивидуальных
интересов.
     Вместе с тем это и шаг  вперед  в  исторической  драматургии  Шекспира.
Отличие второй римской трагедии Шекспира (первая - "Тит Андроник") от хроник
состоит прежде всего  в  том,  что  политические  принципы  сделаны  основой
поведения  действующих  лиц.  В  хрониках  (за  исключением   "Генриха   V",
написанного почти одновременно с "Юлием Цезарем") персонажи боролись за свои
личные интересы и только в конечном счете объективно оказывались  носителями
феодального своеволия или абсолютистской государственности. Не только  Брут,
но и другие персонажи выступают в  качестве  людей,  более  или  менее  ясно
сознающих принципиальный характер борьбы, в которой они  участвуют.  Больше,
чем  в  любой  другой  исторической  драме,  за   исключением   "Кориолана",
действующие лица осознают исторический смысл своих поступков настолько,  что
они даже предвидят, как в далеком будущем потомки  не  раз  вспомнят  подвиг
республиканцев, уничтоживших тирана, и посвятят этому пьесы (II, 1).
     Конфликт  разыгрывается  здесь   под   флагом   открыто   декларируемых
политических принципов, и в этом смысле "Юлий Цезарь"  -  одна  из  наиболее
"шиллеровских" драм Шекспира. Но сближение с  великим  немецким  трагиком  у
Шекспира лишь частичное. Метод Шекспира  отличается  от  шиллеровского  и  в
"Юлии Цезаре". Осознавая политический и  исторический  смысл  своей  борьбы,
персонажи Шекспира не превращаются все же в  простые  "рупоры"  отстаиваемых
ими идей. Они остаются живыми людьми, каждый с  чертами  своей  неповторимой
индивидуальности. Политические мотивы,  движущие  персонажами,  разнообразно
сочетаются с их личными качествами, и у любого из них кроме общего  принципа
есть свои особые пр