ого  пункта, где ваше величество требуете,
чтобы  французский король при всяком письменном обращении к вам по какому бы
то  ни  было поводу именовал и титуловал вас по-французски: "Notre tres cher
fils   Henri,   Roi   d'Angleierre,   Heritier   de  France",  а  по-латыни:
"Praeclarissimus  filius  noster  Henncus,  Rex Angliae, et Haeres Franciae"
{Наш дрожайший сын Генрих, король Англии и наследник Франции.}.

                             Французский король

                     Нет, не вполне отверг я это, брат;
                     По вашей просьбе соглашусь на это.

                               Король Генрих

                     Я вас прошу в залог любви и дружбы
                     Принять и этот пункт в ряду других,
                     А также дочь свою мне дать в супруги.

                             Французский король

                     Ее берите, сын мой, и потомство
                     Произведите с ней, - да прекратится
                     Вражда давнишняя двух королевств,
                     Чьи берега от зависти бледнеют,
                     На благоденствие друг друга глядя.
                     Пусть нежный ваш союз в их сердце дружбу
                     И христианский мир произрастит;
                     И пусть отныне меч войны кровавый
                     Не разделит содружные державы.

                                    Все

                     Аминь!

                               Король Генрих

                     Ну, Кет, привет тебе! Как королеву
                     Тебя целую на глазах у всех.

                                   Трубы.

                             Королева Изабелла

                     Господь, премудрый устроитель браков,
                     Сольет сердца и страны воедино!
                     Как муж с женой сливаются в любви,
                     Так две страны соединятся в браке.
                     Пусть никогда раздор и злая ревность,
                     Тревожащие ложе добрых браков,
                     Не омрачают дружбы наших стран,
                     Чтобы расторгнуть мирный их союз.
                     Дружите с англичанами, французы!
                     Пусть бог скрепит навеки эти узы!

                                    Все

                     Аминь!

                               Король Генрих

                     Мы к свадьбе приготовимся. В тот день,
                     Бургундский герцог, вы мне присягнете,
                     А также пэры, чтобы мир скрепить.
                     Кет милой клятву верности я дам,
                     Она же - мне. Да будет благо нам!

                                   Трубы.
                                  Уходят.


ЭПИЛОГ

                                Входит Хор.

                                    Хор

                     Итак, рукой неловкою своей
                          Наш автор завершил повествованье,
                     Вмещая в тесный круг - больших людей
                          И ослабляя подвигов сиянье.
                     Не долго в славе дни твои текли,
                          Свет Англии! Но взыскан ты судьбою:
                     Ты приобрел прекрасный сад земли,
                          И сыну он завещан был тобою.
                     И стал младенец Генрих королем,
                          И Англии и Франции владыкой.
                     За власть боролись многие при нем, -
                          Отпала Франция в разрухе дикой.
                     Все это представляли мы не раз;
                     Примите ж ныне милостиво нас.
                                 (Уходит.)



"ГЕНРИХ V"

     В конце второй части "Генриха IV" Шекспир обещал публике, что  она  еще
раз увидит  Фальстафа,  а  заодно  и  французскую  принцессу  Катерину  (см.
эпилог). Своего обещания он полностью не сдержал.  Когда  в  1599  году  был
поставлен "Генрих V", зрители не увидели здесь своего любимца. Вместо  этого
из уст миссис Куикли они узнали о том, что Фальстаф умер. Эта перемена  была
обусловлена глубокими причинами.
     Сюжет "Генриха V" не содержит ничего драматического.  Шекспир,  правда,
мог взять из истории царствования этого короля его борьбу против  восставших
лоллардов. Но,  поскольку  это  движение  носило  религиозный  характер,  он
уклонился от изображения  его,  ибо  всегда  предпочитал  избегать  сюжетов,
затрагивающих религиозные споры  современников.  Тогда  оставалось  показать
воинские победы этого короля, и Шекспир положил  их  в  основу  сюжета.  Как
всегда,   он   внимательно   прочитал   Холиншеда   и   воспользовался   его
повествованием в качестве канвы  для  фабулы  пьесы.  Несколько  деталей  он
заимствовал из последней части хроники "Славные победы Генриха V"", но,  как
и прежде, подчинил весь  заимствованный  материал  собственному  творческому
замыслу.
     "Генрих V" - произведение странное по сочетанию несомненного мастерства
и  сравнительной  пустоты  содержания.  Даже самые безоговорочные поклонники
Шекспира  вынуждены признать, что это произведение стоит в ряду тех, которые
меньше всего говорят о величии Шекспира.
     Понять сильные и слабые стороны пьесы можно лишь в связи с  конкретными
условиями ее создания.
     Написать эту хронику Шекспир был просто обязан. Дело было не  только  в
обещании, данном в эпилоге второй части "Генриха  IV".  Всем  предшествующим
развитием цикла исторических драм  Шекспир  как  бы  подводил  себя  к  теме
"Генриха V". Он создал  картины  прошлого  Англии,  когда  страну  раздирали
внутренние противоречия. В каждой из пьес утверждалась идея  патриотического
единства нации, управляемой мудрым и справедливым государем. Такое  единство
и такого государя надо было показать. Уже весь диптих "Генрих IV" подводил к
этому. Он и был,  вероятно,  задуман  в  таком  плане,  однако,  осуществляя
замысел, Шекспир сделал открытие - создал Фальстафа и фальстафовский фон,  и
это так увлекло его,  что  уже  в  конце  второй  части  он  оказался  перед
противоречием. Оно состояло в том что симпатии  публики  к  юмору  Фальстафа
невозможно было  примирить  с  идеей  государственности,  которая  логически
должна была завершать пьесу.
     Фальстаф  вырос  в  жизненную  силу,  опрокинувшую  все  идеологические
расчеты.  Поэтому, приступая к созданию "Генриха V", Шекспир с самого начала
должен  был  решить  очень  важный для него как художника вопрос: как быть с
Фальстафом?  Сохранить  его означало заранее лишить себя возможности создать
пьесу,  в  которой  во весь рост встало бы величие Генриха V как "народного"
короля, каким он был в сознании масс. Поэтому Шекспир решил: Фальстаф должен
умереть. Он, правда, умирает по-фальстафовски в великолепном монологе миссис
Куикли,  но  умирает  так,  чтобы  уже  не воскреснуть и не затенить величия
нового героя, какого намеревался показать Шекспир.
     "Генрих V" - патриотическая пьеса, прославляющая  монархию  и  монарха,
воинскую доблесть англичан и оправдывающая внешние завоевания. Это  со  всей
ясностью выражено в произведении, драматические эффекты которого  рассчитаны
так, как это мог сделать только мастер ранга Шекспира. Мы  не  найдем  здесь
почти никаких следов всепроникающего шекспировского гуманизма.  Нет  никаких
оснований подвергать в данном случае сомнению авторство Шекспира (на это  не
решались даже самые отчаянные дезинтеграторы шекспировского текста),  и  нам
остается  лишь  присоединиться  к  тем   критикам,   которые   считают   это
произведение выполненным по "социальному" заказу.
     Время, когда писался "Генрих  V",  было  напряженное.  Опять  поднялась
Ирландия, и Англия вооружилась, чтобы привести непокорный Зеленый  остров  к
повиновению. Карательную экспедицию возглавил граф Эссекс, фаворит  королевы
и лондонской толпы. Шекспир прямо указывает на  него  в  прологе  к  V  акту
"Генриха V", желая ему,  "генералу  нашей  милосердной  королевы",  подавить
ирландское восстание.
     Итак,   внутренней   логикой   собственного   творчества   и   внешними
обстоятельствами текущего момента Шекспир был  подведен  к  созданию  пьесы,
утверждающей сложившуюся к тому времени абсолютистскую государственность как
политический идеал. И он это сделал, сделал со всем мастерством, накопленным
за десять лет драматургической работы.
     Трудно было найти менее подходящий для драмы  материал.  Шекспир  решил
тем не менее извлечь из него все, что было  возможно.  Исторг  давала  повод
лишь  для  эпической  драмы,  и  Шекспир  мастерски  драматизировал   эпопею
царствования Генриха V. Он отбросил ряд подробностей, оставив в центре  одно
событие - битву при Азинкуре. Читая внимательно пьесу,  можно  увидеть,  как
Шекспир тянет все нити действия к этому событию. Он  смещает  обычный  пункт
кульминации действия, который у него, как правило, приходится на III акт, то
есть на середину пьесы. В "Генрихе V" кульминационный пункт придвинут  почти
к финалу. Кульминация и развязка в хронике совпадают - они приходятся на  IV
акт. Здесь пьеса, по существу, кончается. V акт - своеобразный  апофеоз  уже
достигнутой победы - как бы закругляет все, сглаживая примирением все острые
углы предшествующего этического конфликта между Англией и Францией.
     Ни в одной пьесе Шекспира нет столь  откровенной  риторичности,  как  в
"Генрихе  V".  Каждое  действие  наполнено  звучными  тирадами   персонажей,
особенно самого Генриха V, наиболее красноречивого из всех действующих  лиц.
Любопытно отметить, что эта самая, казалось бы, воинственная  из  всех  пьес
Шекспира непосредственного изображения битв не содержит.
     Мы помним, что во  всех  предшествующих  хрониках  на  сцене  постоянно
происходили сражения. Вероятно, их разыгрывали, как шутил  впоследствии  Бен
Джонсон, при помощи четырех заржавленных мечей. Шекспир отказался  от  этого
приема в "Генрихе V". О битвах и сражениях здесь говорят, но публика  их  не
видит. По-видимому, Шекспир  опасался,  что  современными  ему  сценическими
средствами он не сможет передать величия побед британского оружия. Тогда  он
решил прибегнуть к силе слова, возбуждающего воображение зрителей. Это  ясно
из пролога, открывающего пьесу, где автор призывает зрителей  помочь  театру
своим воображением. Он просит публику мысленно представить себе  все  то,  о
чем актеры будут говорить.
     Бравурный тон воинственной риторики действительно  создает  впечатление
действия, наполненного стычками и сражениями. А на самом деле ни одно из них
в пьесе не показано. Это ли не признак  удивительного  мастерства  Шекспира,
умеющего активизировать воображение его зрителей и читателей?
     Но красноречие не является единственным средством в руках Шекспира.  Он
слишком хорошо знает, что патетика создает лишь впечатление искусственности.
Стремясь придать жизненную достоверность действию, он вводит в него  бытовые
штрихи и детали, используя опыт исторической драмы, накопленный при создании
"Генриха IV".  Фальстафа,  правда,  нет,  но  фальстафовский  фон  оставлен.
Прежние спутники и собутыльники толстого рыцаря - Бардольф, Пистоль и  новый
персонаж - Ним, появившийся  в  "Виндзорских  насмешницах",  -  участвуют  в
походе Генриха V. Правда, они производят  жалко-комическое  впечатление.  Но
другого Шекспир в данном случае и не  хочет.  Они  должны  быть  смешны,  но
вместе с  тем  и  вызывать  презрение,  чтобы  тем  яснее  вставало  величие
мужественного короля.
     К этому фальстафовскому фону добавлена еще группа персонажей: это воины
различных национальностей - шотландец капитан Джеми, ирландец  Мак-Моррис  и
уэлец Флюэллен. Из них последний, пожалуй,  наиболее  яркий  образ  в  пьесе
после Генриха  V.  В  нем  есть  подлинная  мужественность  в  сочетании  со
старомодной приверженностью к ритуалам рыцарства.
     Изображение  противоположного  лагеря  в  "Генрихе  V"   нисколько   не
отличается от карикатурной обрисовки французов  в  ранней  хронике  Шекспира
"Генрихе VI" (первая часть). Видимо, в этом Шекспир должен был следовать  за
предрассудками, возникшими в извечной войне между Англией  и  Францией,  так
же, впрочем, как и французские авторы, которые в своих поэмах о Жанне  д'Арк
и Столетней войне рисовали противников  англичан  не  в  лучшем  виде.  Перо
Шекспира смягчается лишь тогда, когда он  с  добродушным  юмором  изображает
французскую  принцессу,  в  которой  трогательно  перемешиваются  придворное
воспитание с непосредственной живостью юной девушки.
     Пьеса имеет лишь одного героя. Все остальные  персонажи,  как  ни  живо
обрисованы некоторые из них, составляют лишь  фон  для  Генриха  V.  В  этом
смысле  можно  было  показать,  что  принцип  композиции  хроники  повторяет
структуру "Тамерлана" Марло. Но лишь в схеме  эти  произведения  могут  быть
сопоставлены. В тональности, характере  героя  и  идейном  смысле  концепции
Марло и Шекспира не только различны, но  и  противоположны.  Тамерлан  знает
только одно оправдание - свое желание. Этого ему достаточно, чтобы притязать
на обладание всем миром, Генрих V исходит из законности. Вспомним  хотя  бы,
как он ищет  обоснования  своим  притязаниям  на  французскую  территорию  в
наследственном праве. Если Тамерлан одержим личной страстью  к  завоеваниям,
то Генрих V исходит из интересов страны. Так, во всяком  случае,  он  думает
сам.
     Но   не   только   Тамерлану,   -   Генрих    V    противостоит    всем
героям-индивидуалистам английской драмы эпохи Возрождения,  в  том  числе  и
героям, выведенным самим Шекспиром, - Ричарду II, Ричарду III,  даже  своему
отцу - Генриху IV. В образе Генриха V Шекспир стремился показать  идеального
короля и образец подлинного народного героя. Нужно  сразу  же  сказать,  что
Генрих V в этой пьесе имеет мало общего с принцем Генрихом, каким он выведен
в "Генрихе IV". Он,  несомненно,  выдающаяся  личность,  но  личного  в  нем
осталось  мало.  В  себе  самом  он  видит  только  короля,  никаких  личных
стремлений  и  интересов  у  него   не   осталось.   Правда,   он   обладает
индивидуальностью, и она сказывается в его поведении -  то  в  гневе,  то  в
сомнениях, то в шутках. Но Генрих-человек всегда подчинен Генриху-королю.
     Он не  политик  -  в  том  смысле,  в  каком  это  слово  употреблялось
Шекспиром. Быть политиком -  значит  хитрить,  притворяться,  лицемерить,  и
таким "политиком" был отец Генриха V, хитростью и силой добившийся престола.
Генрих V - человек прямой. В нем нет ни капли макиавеллизма.  Свои  цели  он
объявляет открыто и идет к ним прямой дорогой. Таков  он  в  государственных
делах, на войне и в личных  отношениях.  Он  без  лицемерия  -  наоборот,  с
горячностью - заявляет французам, что хочет получить их земли, принадлежащие
ему по праву. Военачальника осажденного Гарфлера он предупреждает, что, если
крепость не сдастся, пощады  никому  не  будет.  Наконец,  руки  французской
принцессы он добивается без всяких галантностей, просто объявляя ей о  своем
желании взять ее в жены.
     Прямой и горячий, он может простить  вину,  как  прощает  он  человека,
поносившего его личность, но он беспощаден даже к прежним друзьям, когда они
замышляют убить его (II, 2), потому  что  усматривает  в  этом  преступление
против государственной власти.
     Полнее всего личность Генриха V раскрывается в  ночной  сцене  накануне
битвы при Азинкуре. Генрих V понимает, что судьба его и государства  зависит
от простых  людей,  составляющих  армию.  Он  беседует  с  ними  переодетый,
стараясь понять их настроения и вселить в них бодрость, сознание долга перед
страной. Демократизм Генриха V искренний, он проистекает из ясного понимания
того, что сила государства покоится на преданности подданных. Он знает  язык
простых людей, понимает их мысли и вместе с тем сознает свой долг, состоящий
в том, чтобы быть руководителем, направляющим их поступки на  благо  страны.
Подлинным пафосом проникнута его знаменитая речь перед боем,  в  которой  он
взывает к лучшим чувствам воинов - их  национальной  гордости,  патриотизму,
чести и достоинству.
     Генрих V сочетает качества  справедливого  монарха,  храброго  воина  и
честного, прямодушного человека. К тому же он прост и естествен в обращении,
и эти качества вместе взятые должны сделать его в наших глазах  идеальным  и
одновременно убедительным в своей жизненности.
     Шекспир вложил много старания " мастерства как в  построение  действия,
так  и  в  характеристику  образа  Генриха  V.  Мастерства,  умения   здесь,
бесспорно, много. Только мало сердца.  Генрих  V  оставляет  нас  холодными.
Возможно, что для публики шекспировского театра этот образ был иным.  Мы  не
исключаем того, что пьеса могла зажигать современников чувством патриотизма.
Она  несомненно  была  злободневным  произведением  и  отвечала  настроениям
времени. Может быть, даже это была не только пьеса широкого  патриотического
звучания, но и драматический документ более узкого политического значения  -
прославление  завоевательной  политики  британской  короны  в   Ирландии   и
восхваление полководца,  выполнявшего  эту  отнюдь  не  благородную  миссию,
Эссекса.  Бесспорно,  что  этой  хронике  недостает  обычной   шекспировской
глубины, не только той, какой он достиг в великих трагедиях, а хотя бы  той,
которая уже явственна в произведениях второй половины 1590-х годов -  "Ромео
и Джульетте", "Ричарде II", "Генрихе IV". Иначе и не могло быть.
     Искренне или неискренне пытался здесь Шекспир создать образ  идеального
короля, для  нас  несущественно.  Шекспир-мыслитель  мог  всерьез  разделять
иллюзию гармонического  сословного  государства,  в  котором  все  трудятся,
подобно пчелам в улье, как об этом говорит архиепископ  Кентерберийский  (1,
2). Шекспир - художник-реалист  не  мог  найти  этому  вполне  убедительного
воплощения. Во всяком случае, сам Генрих V сознает всю трудность  положения,
когда он  как  король  обязан  объединить  индивидуальные  стремления  своих
подданных и повести их к единой цели (IV, 2).
     Живее всего в пьесе именно те сцены, где проявляются центробежные силы,
то, что свидетельствует о непрочности и иллюзорности национального  единства
в классовом государстве.
     Всего лишь один год отделяет "Генриха V"  от  "Юлия  Цезаря".  Едва  ли
разница в  изображении  общественной  жизни  может  быть  отнесена  за  счет
внезапного  перелома  в  мировоззрении  Шекспира.  Скорее   и   естественнее
предположить, что в "Генрихе V" было немало  уступок  идеологии  официальной
государственности, чем то, что Шекспир разделял иллюзии относительно природы
современной ему абсолютной монархии. Впрочем,  и  это  безразлично,  ибо  ни
вынужденный отказ от реалистического взгляда на  сословное  государство,  ни
искренние иллюзии относительно его природы в  равной  мере  не  способствуют
достижению жизненной правды в  искусстве.  "Генрих  V"  остается  памятником
того, что даже такой великий мастер, как Шекспир,  свободно  распоряжавшийся
всем арсеналом художественных средств драмы, не  мог  безнаказанно  нарушать
законов жизненной правды  в  искусстве.  Попытка  искусственной  идеализации
абсолютистского государства даже у Шекспира не  могла  привести  к  большому
художественному свершению. Великого реалиста Шекспира мы узнаем в этой пьесе
лишь в частностях.

                                                                   А. Аникст

ПРИМЕЧАНИЯ К ТЕКСТУ "ГЕНРИХА V"

     Действующие лица. Крупнейшим событием недолгого царствования Генриха  V
(1413-1422)  была  война  с  Францией.  Заключив  тайный  союз  с   герцогом
Бургундским, Генрих выступил в поход в июле 1415 года с  войском  в  10  000
человек. Взяв в сентябре Гарфлер, он был вынужден  25  октября  принять  при
Азинкуре бой с французской армией, во много раз превосходившей его  силы,  и
одержал полную победу. Малочисленность его войск все же заставила его вскоре
затем вернут