елые улицы домов с дверными молотками и колокольчиками огромных размеров  и
сконструированных таким образом, чтобы их можно было с легкостью обрывать по
ночам, а днем опять привинчивать силами специальных служителей.  Там  должны
быть газовые фонари из настоящего стекла, которые можно  разбивать  дюжинами
за сравнительно небольшую плату, и широкий,  красивый  тротуар,  на  который
джентльмены  смогут  въезжать  в  своих  кабриолетах,  когда  им  вздумается
пошутить,  -  а  для  того  чтобы  они  могли  полностью  насладиться  этими
подвигами, им будут по сходной  цене  доставлять  из  работных  домов  живых
пешеходов.
     Поскольку участок обнесен непроницаемой оградой и возможность вторжения
посторонней публики исключается,  не  будет  препятствий  и  к  тому,  чтобы
джентльмены  сбрасывали  с  себя  те  предметы  одежды,   которые,   по   их
рассуждению, могут им помешать при осуществлении той или  иной  любезной  им
шалости, или, наконец, чтобы они гуляли  совсем  без  одежды,  если  им  так
больше  нравится.  Короче  говоря,  им  должны  быть   предоставлены   любые
возможности для наслаждений, каких только может пожелать  истый  джентльмен.
Но поскольку даже всех этих удобств будет недостаточно, если  не  обеспечить
молодым  аристократам  и  дворянам   полную   возможность   для   проявления
послеобеденной лихости, и поскольку, если им не останется ничего, как только
тузить друг друга, это может повести к некоторым неудобствам, - изобретатель
озаботился созданием полиции совершенно нового типа, состоящей исключительно
из  автоматов;  при  содействии  опытного  мастера  -  синьора  Гальярди   с
Уиндмилл-стрит, в Хэймаркет - ему удалось сработать эти  фигуры  так  тонко,
что полисмен, кучер кэба или старуха, изготовленные по принципу предлагаемых
моделей, будут свободно передвигаться, пока их кто-нибудь не собьет с ног, -
как любой настоящий человек; более того, когда на такую фигуру нападут шесть
или  восемь  благородных  джентльменов  и  повалят  ее  наземь,  она  начнет
испускать разнообразные стоны и мольбы  о  пощаде,  так  что  иллюзия  будет
полной и получаемое наслаждение безоблачным. Но и это еще не все, что  может
дать  предлагаемое  изобретение;  будут  построены  полицейские  участки   с
хорошими постелями для ночлега благородных джентльменов, а наутро  их  будут
доставлять  в  благоустроенное  помещение  суда,   где   будет   проводиться
пантомимическое разбирательство перед  лицом  судей-автоматов  -  совершенно
таких, как в жизни, - и эти последние  будут  присуждать  их  к  штрафам  на
столько-то фишек, которые будут им заблаговременно  выдаваться  нарочно  для
этой цели. В этих участках будет устроена наклонная плоскость, то есть будут
обеспечены специальные удобства для любого благородного джентльмена, который
пожелал бы привести сюда свою лошадь в  качестве  свидетеля;  и  заключенные
будут иметь полное право, как и сейчас,  перебивать  жалобщиков  сколько  им
заблагорассудится и делать любые  замечания,  какие  они  сочтут  уместными.
Плата за эти развлечения будет не намного больше того,  что  они  стоят  уже
сейчас,  а  все  наше  общество,  как  полагает  изобретатель,  извлечет  из
предлагаемого устройства большую пользу и утешение.
     Профессор  Ного  попросил  сообщить,  какова  численность  того  отряда
автоматической полиции, который предполагается навербовать для начала.
     М-р Копперноз ответил, что предполагается начать с шести  подразделений
по двадцать человек в каждом, обозначаемых буквами от А до Е включительно. К
действительной службе намечено привлечь не более чем половину,  а  остальные
будут  сохраняться  на  полках  в  полицейском  управлении,   в   постоянной
готовности немедленно вступить в строй.
     Председатель,  признавая  огромные  заслуги  остроумного   джентльмена,
создавшего этот проект, усомнился в том,  будет  ли  автоматическая  полиция
вполне соответствовать своему назначению. Он  подозревает,  что  благородные
джентльмены едва ли откажутся от того особого удовольствия, какое может дать
только избиение живых субъектов.
     М-р  Копперноз  сообщил,  что  поскольку  обычное   в   таких   случаях
соотношение равно десяти благородным джентльменам  к  одному  полисмену  или
кэбмену, то едва ли степень  удовольствия  существенно  изменится  от  того,
будет ли полисмен или кэбмен  человеком  или  чурбаном.  А  преимущество,  и
большое, состоит в том, что если у  такого  полисмена  будут  совсем  отбиты
конечности, он уже на следующий день будет  опять  способен  выполнять  свой
долг. Он сможет уже  назавтра  утром  давать  показания,  держа  собственную
голову в руке, и делать это с обычным в таких случаях успехом.
     Профессор Мэфф.  Позвольте  спросить  вас,  сэр,  из  какого  материала
предполагается сделать головы судей?
     М-р Копперноз. Головы у судей  будут,  разумеется,  деревянные,  и  они
будут изготовлены из самых твердых и плотных пород, какие только можно будет
достать.
     Профессор Мэфф. Я вполне удовлетворен. Это - великое изобретение.
     Профессор Ного. У меня только одно возражение. Мне кажется,  что  судьи
должны уметь говорить.
     М-р Копперноз, едва он услышал это замечание, тронул пальцем пружинку в
каждой из двух моделей мировых судей, которые лежали на столе;  и  сразу  же
одна из фигурок начала раз за разом восклицать, что ей весьма грустно видеть
джентльменов в таком состоянии, а другая - выражать опасение,  что  полисмен
был пьян.
     Секция в один голос заявила под  гром  аплодисментов,  что  изобретение
вполне готово к употреблению, а Председатель  в  большом  волнении  удалился
вместе с м-ром Коппернозом, чтобы передать его Совету.
     По его возвращении,
     М-р Тикл представил изобретенные им очки,  которые  позволяют  человеку
различать предметы на большом отдалении, и притом в самых ярких  красках,  и
делают его же совершенно слепым к тем предметам, которые  находятся  у  него
под  носом.  Это,  сказал  он,  весьма  ценное  и  полезное  приспособление,
изготовленное в строгом соответствии с законами человеческого зрения.
     Председатель попросил дать некоторые разъяснения по этому поводу. Он до
сих пор не знал, что человеческий глаз обладает свойствами, о которых только
что говорил досточтимый джентльмен.
     М-р Тикл сказал, что это его очень удивляет, так  как  Председатель  не
может не знать, что многие замечательные личности и великие  государственные
деятели видят невооруженным глазом  самые  чудовищные  ужасы  на  плантациях
Вест-Индии, но не могут решительно  ничего  разглядеть  на  хлопчатобумажных
фабриках Манчестера. Он должен бы также знать, как быстро большинство  людей
распознают ошибки своего ближнего и как они слепы к своим собственным.  Если
Председатель отличается в этом отношении от большинства людей, значит зрение
у него с изъяном, и эти очки как раз и изобретены  для  того,  чтобы  помочь
ему.
     М-р Бланк продемонстрировал модель изящного  альманаха,  состоящего  из
медных  пластинок,  золотого  листа  и   шелковых   крышек   и   работающего
исключительно на молоке, разбавленном водой.
     М-р Прози после осмотра машины  заявил,  что  она  построена  настолько
остроумно, что он совершенно неспособен понять, почему она вообще работает.
     М-р Бланк. И никто не может; в этом-то вся ее прелесть.

        СЕКЦИЯ В. - АНАТОМИЯ И МЕДИЦИНА.
                      "Черный слуга и Колики". Буфет.

     Председатель - д-р Сумз  п.  Вице-председатели  -  м-р  Песселл  и  м-р
Мортэр.
     Д-р Грэммидж представил секции весьма  любопытный  случай  мономании  и
описал курс лечения, который он провел  в  этом  случае  с  полным  успехом.
Пациентка, замужняя дама среднего достатка,  будучи  в  гостях,  увидела  на
другой даме большое  жемчужное  ожерелье,  и  ее  вдруг  охватило  страстное
желание обладать таким  же  украшением,  хотя  средства  ее  мужа  никак  не
позволяли ему пойти на такой расход. Поняв, что ее желание не  осуществится,
она заболела, и симптомы заболевания скоро стали настолько  тревожными,  что
за помощью обратились к нему  (д-ру  Грэммиджу).  В  тот  период  важнейшими
признаками расстройства были  угрюмость,  полное  нежелание  выполнять  свои
обязанности по дому, большая раздражительность и совершенная апатия, пока не
упоминались так или иначе жемчуга; а в эти минуты пульс ускорялся, появлялся
блеск в глазах, расширялись зрачки, и пациентка, после различных  бессвязных
восклицаний, разрешалась потоком слез и при этом кричала, что  никто  ее  не
любит и лучше бы  ей  умереть.  Установив,  что  в  присутствии  посторонних
пациентка теряет аппетит, он начал с того, что велел  ей  воздерживаться  от
каких-либо  возбуждающих  средств  и  запретил  принимать  что-либо,   кроме
жиденькой каши; он взял у нее затем двадцать унций крови, прилепил по  мушке
под обоими ее ушами, одну на грудь  и  одну  на  спину;  сделав  все  это  и
прописав ей пять граммов каломеля, он оставил пациентку. На другой день  она
была несколько грустна, но чувствовала себя несомненно лучше, и все признаки
раздраженности  уже  отсутствовали.  На  следующий  день   она   еще   более
поправилась, и так  же  -  на  третий  день.  На  четвертый  день  появились
некоторые признаки возвращения прежних симптомов, но раньше чем они получили
развитие, он прописал еще одну дозу  каломеля  и  строго-настрого  приказал,
чтобы,  если  не  наступит  решительное  улучшение  в  ближайшие  два  часа,
пациентке немедленно обрили голову вплоть  до  последнего  локона.  С  этого
момента она начала поправляться и менее чем через двадцать четыре часа  была
уже вполне здорова. Сейчас она не выказывает ни  малейшего  возбуждения  при
виде жемчугов и других украшений или когда о  них  при  ней  упоминают.  Она
весела и благодушна, и в общем ее состоянии и темпераменте совершились самые
благоприятные перемены.
     М-р Пипкин (Королевское общество хирургов) прочитал короткое, но весьма
замечательное сообщение, в котором пытался доказать, что сэр Уильям Куртенэ,
иначе Том, недавно застреленный в Кентербери, свято верил и  гомеопатические
методы. Секция, конечно, помнит,  что,  согласно  одной  из  гомеопатических
доктрин, те же бесконечно малые дозы любого лекарства,  которые  вызывают  у
здорового человека ощущение болезненного расстройства, могут его излечить  в
случае  настоящей  болезни.  Так   вот,   надо   учесть   то   замечательное
обстоятельство, - подтвержденное показаниями свидетелей, - что покойный  Том
имел в своем услужении женщину, которая должна была ходить за ним весь  день
с ведром воды, и он уверял ее, что одна капля (чисто  гомеопатическая  доза,
как, конечно, согласится секция), помещенная на его язык после  его  смерти,
воскресит его. Какой напрашивается из этого вывод? Том,  который  непрерывно
слонялся взад и вперед по ивовым  зарослям  и  другим  топким  местам,  имел
предчувствие, что он когда-нибудь утонет; в этом случае, если  бы  поступили
по его указаниям, он непременно и немедленно был бы возвращен  к  жизни,  по
своему  же  собственному  рецепту.  Вот  почему,  если  6  эта  женщина  или
какая-нибудь другая особа ввела в него  ничтожную  дозу  свинца  или  пороха
сразу же после того, как его подстрелили, он сейчас же оправился бы.  Но,  к
сожалению, упомянутая женщина не  обладала  способностью  делать  выводы  по
аналогии или последовательно применять какой-нибудь общий  принцип,  и  этот
несчастный джентльмен был принесен в жертву крестьянскому невежеству.

        СЕКЦИЯ Г. - СТАТИСТИКА.
                   Пристройка в "Черном слуге и Коликах".

     Председатель - м-р Слэг. Вице-председатели - м-р Ноукс и м-р Стайлс.
     М-р Куокли доложил результаты своих  весьма  остроумных  статистических
исследований   относительно   расхождений   между   теми   оценками   личной
собственности некоторых членов парламента, которые объявляются всему миру, и
подлинными размерами и достоинствами их имущества. Напомнив секции,  что  по
закону каждый член парламента от какого-нибудь города  или  местечка  обязан
иметь свободное от долгов недвижимое имущество, приносящее ежегодно не менее
трехсот фунтов дохода, досточтимый джентльмен  вызвал  большое  оживление  и
смех, когда доложил о подлинных размерах недвижимого имущества целой  группы
законодателей,  в  которую  он  включил  и  себя  самого.  Из  этой  таблицы
явствовало, что общая  сумма  такого  дохода,  получаемого  каждым  из  них,
составляет ноль фунтов, ноль шиллингов и ноль пенсов,  что  дает  в  среднем
столько  же.  (Общий  смех.)  Хорошо   известно,   что   существуют   весьма
обязательные  джентльмены,  которые  всегда  готовы  снабдить  новых  членов
парламента временными свидетельствами о владении имуществом, в  чем  и  дают
торжественную присягу - в качестве простой  только  формальности.  Докладчик
заключил, на основе  этих  данных,  что  вовсе  не  обязательно  для  членов
парламента иметь какую бы то ни было собственность, тем более  что,  если  у
них совсем нет таковой, публика может купить их  по  гораздо  более  дешевой
цене.

        ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ СЕКЦИЯ Д.
                         ВЗДОРОЛОГИЯ И ПОМОИСТИКА.

     Председатель - м-р Грэб. Вице-председатели - м-р Далл и м-р Дамми.
     Секретарь  прочитал  сообщение о гнедом одноглазом пони, которого автор
увидел запряженным в тележку мясника на углу Ньюгетского рынка. Из сообщения
явствовало,  что  прошлым  летом  автор,  в связи с одним своим коммерческим
делом,  отправился  как-то  в  субботнее утро из Сомерс-Тауна на Чипсайд; во
время  этой экспедиции он и увидел вышеописанное необычайное явление. У пони
был  только  один  ясно  выраженный  глаз, и, как указал докладчику его друг
капитан   Блэндербор   из  Морской  Кавалерии,  сопутствовавший  ему  в  его
странствиях,  когда этот пони подмигивал своим единственным глазом, он также
помахивал  хвостом  (для  того,  возможно,  чтобы  отогнать  мух), но всегда
подмигивал  и  помахивал  в  одно  и  то  же время. Пени был тощий, хромой и
нетвердо  держался  на  ногах;  и  автор  предлагал  отнести его к семейству
"собакамвпищукус".  Конечно,  он  отметил  для  себя сразу же, что в научной
литературе  еще  никогда  не  был  описан  случай,  чтобы  пони с одним ясно
выраженным   и   отчетливым  органом  зрения  одновременно  подмигивал  бы и
помахивал хвостом.
     М-р К. Дж. Смафлтофл слышал о пони, подмигивающем одним  глазом,  равно
как и о пони, помахивающем хвостом, но были ли это два пони или один  и  тот
же пони, он не берется сказать положительно. Во всяком случае, он не  помнит
ни одного достоверного факта одновременного подмигивания  и  помахивания,  и
он,  поистине,  не  может  не  усомниться  в   самом   существовании   столь
необыкновенного пони, которое совершенно  опровергало  бы  все  естественные
законы, управляющие этими животными. Обращаясь,  однако,  к  самой  проблеме
одного органа зрения, он позволил бы себе высказать предположение, что  этот
пони, когда его увидел автор, возможно,  наполовину  спал  в  прямом  смысле
слова - и потому закрыл один глаз.
     Председатель отметил, что наполовину ли спал пони или полностью - члены
Ассоциации несомненно бодрствуют, а  поэтому  им  лучше  всего  покончить  с
делами и отправиться  обедать.  Он-то,  конечно,  никогда  не  видел  ничего
аналогичного этому пони, но он не склонен сомневаться в  его  существовании,
поскольку он видывал в свое время еще более странных пони; а вот видел ли он
когда-либо более удивительных ослов, чем те джентльмены, которые сейчас  его
окружают, - этого он не решится утверждать.
     Затем профессору Джону Кечу было  предложено  продемонстрировать  череп
покойного м-ра Гринакра, который он и вытащил из синего мешка и,  когда  его
попросили  высказать  свои  соображения  по  этому  поводу,   заметил,   что
провалиться ему на месте, если уважаемое собрание видело когда-нибудь такого
ловкого мошенника, каким был покойный.
     Воспоследовала весьма оживленная дискуссия по  поводу  этой  интересной
реликвии; и поскольку мнения о  подлинном  характере  покойного  джентльмена
несколько разошлись, м-р Блэбб прочитал лекцию о черепе,  который  находился
перед ним, и ясно показал, что м-р  Гринакр  обладал  самым  необычайным  по
размеру органом разрушения при весьма замечательном  также  развитии  органа
потрошения. Сэр Хукхем Снайви собирался оспорить это мнение, когда профессор
Кеч вдруг прервал работу собрания, воскликнув чрезвычайно запальчивым тоном:
"Враки!"
     Председатель позволил себе призвать ученого джентльмена к порядку.
     Профессор Кеч. К черту порядок! Это не тот череп, вот какое  дело.  Это
совсем не голова; это кокосовый орех, мой зять его вырезал,  чтобы  украсить
ларек для продажи печеной картошки, который он привез сюда на то время, пока
будет работать съезд Ассоциации. Дайте мне его сюда, слышите?
     С этими словами профессор Кеч схватил кокосовый орех  и  достал  череп,
вместо которого он выставил было свой орех. Воспоследовал весьма  интересный
разговор; но так как в конце концов возникли некоторые сомнения, был ли  это
череп  м-ра  Гринакра,  или  какого-нибудь   пациента   из   больницы,   или
какого-нибудь бедняка, или еще какого-нибудь мужчины, женщины или обезьяны -
прийти  к  определенному  выводу  не  удалось  взыграть  высокие  умы,  если
представляется   случаи   передать   истину   внимательному   слушателю    в
привлекательной и игривой форме.  Я  был  подле  Вуденсконса,  когда,  после
педели банкетов,  этот  ученый  джентльмен,  в  сопровождении  целой  группы
замечательных людей, входил вчера в  залу,  где  был  приготовлен  роскошный
обед, где искрились на столе редкие вина и где жирные косули - искупительные
жертвы на алтарь науки - источали свои пленительные запахи.
     - Да! - сказал профессор Вуденсконс, потирая руки, - вот  для  чего  мы
собрались; вот что нас вдохновляет; вот что нас  спаивает  воедино  и  манит
вперед; это пир ученой мысли, и пир, я бы сказал, хоть куда.
     Не могу, пишет наш талантливый  корреспондент  в  заключение,  не  могу
закончить мой Отчет об этих  гигантских  исследованиях  и  величественных  и
возвышенных триумфах без того, чтобы не повторить здесь mot  <Острое  словцо
(франц.).> профессора Вуденсконса, которое показывает, как могут


        ПАНТОМИМА ЖИЗНИ

                             перевод М. Беккер

     Прежде чем очертя голову броситься в предлагаемые читателю рассуждения,
мы должны сознаться в пристрастии к пантомимам, в нежной симпатии к  клоунам
и Панталоне, в неизъяснимом восхищении арлекинами и коломбинами,  в  наивном
восторге перед любыми поступками, которые  они  совершают  в  течение  своей
короткой жизни, как бы ни были эти поступки неожиданны и оригинальны, а иной
раз даже несовместимы  с  суровыми  и  жесткими  правилами  приличия,  коими
руководствуются в своих действиях более мелочные и менее разносторонние умы.
Мы упиваемся пантомимой - не  потому,  что  она  ослепляет  глаз  мишурой  и
позолотой, не потому, что она воскрешает перед нами  с  детских  дней  милые
сердцу размалеванные рожи и выпученные глаза, и даже не потому, что, подобно
сочельнику, крещению и нашему собственному дню  рожденья,  она  бывает  лишь
один раз в год, - нет, для привязанности  нашей  есть  иные,  гораздо  более
веские основания. Пантомима для нас - зеркало жизни; более того, мы считаем,
что не только для нас, а для всех зрителей  вообще,  хотя  они  этого  и  не
сознают, и что именно  здесь  и  кроется  тайная  причина  доставляемого  ею
удовольствия и радости.
     Приведем маленький пример. Место действия - улица;  появляется  пожилой
джентльмен с крупными, резкими чертами лица. Физиономия его сияет лучезарной
улыбкой, на толстой румяной щеке красуется вечная ямочка.  По-видимому,  это
богатый пожилой джентльмен, обладающий  солидными  средствами  и  занимающий
видное положение  в  свете.  Нельз