Его успехи повели к тому,
                    Что гнев небес стал никому не страшен;
                    Все негодяи думают, что нет
                    Могущества сильней их гнусной власти;
                    Он даже веру подорвать готов,
                    Боготворя лишь гнусную удачу;
                    Чужие силы, ум чужой он ценит
                    Своих лишь ради прихотей и целей;
                    Добычу, почесть, славу, - все себе
                    Он рад присвоить; зла он не боится,
                    Добро ж творить не смеет. Всю ту кровь,
                    Какая есть во мне ему родная,
                    Хотел бы я, чтоб высосали пьявки
                    Из жил моих, освободив меня
                    От этой злой заразы!

                                   Аркит

                                         Ум твой ясен,
                    Мой дорогой кузен; уйдем отсель,
                    Чтоб не делить бесчестья со злодеем!
                    Ведь может наше молоко принять
                    Вкус пастбища; придется подчиниться
                    Всем гнусностям иль отказать ему
                    В покорности; не можем быть родными
                    Ему мы ни по крови, ни по духу.

                                  Паламон

                    Да, это так; согласен я с тобой.
                    Мне кажется, что оглушил он небо
                    Злодействами своими, так что боги
                    Не слышат вопля вдов. Но вот Валерий!

                                  Валерий

                    Король к себе зовет вас; но идти
                    К нему не торопитесь: пусть немного
                    Его утихнет ярость. Крики Феба,
                    Которыми он погонял коней
                    На лучезарной колеснице солнца,
                    Сломавши бич свой, эти крики - шепот
                    В сравнении с ревом гнева короля.

                                  Паламон

                    Его и слабый ветер потрясает!
                    Но что ж могло случиться с ним?

                                  Валерий

                                                    Тезей,
                    Которого угрозы не напрасны,
                    Ему прислал сегодня грозный вызов
                    И обещает Фивы разорить.
                    Он двинулся в поход уж, чтоб исполнить
                    Свои слова.

                                   Аркит

                                Пускай себе идет;
                    Лишь гнев богов в нем страшен нам, а сам он
                    Нимало нас не может испугать.
                    Но как стоять за честь свою, - а это,
                    Конечно, неизбежно, - если ясно,
                    Что право не нашей стороне?

                                  Паламон

                    Теперь об этом рассуждать не время:
                    Не за Креона мы стоим, - за Фивы.
                    Держаться в стороне - бесчестно было б,
                    Сопротивляться - было б мятежом.
                    А потому должны мы быть с ним вместе
                    И покориться случаю, который
                    Застал нас в это время вместе с ним.

                                   Аркит

                    Да, это верно. Что же, началась ли
                    Уже война, иль, может быть, начнется,
                    Когда Креон условий не исполнит,
                    Поставленных противником?

                                  Валерий

                                              Война
                    Уж началась; гонец принес известие
                    Об этом вместе с вызовом.

                                  Паламон

                                              Итак,
                    Идемте ж к королю. О, если б чести
                    Хоть четверть было в нем, в сравнении с честью
                    Врага его, то кровь свою с отрадой
                    Могли б пролить мы! Жертвой нашей жизни
                    Мы принесли бы пользу. Но увы!
                    Теперь сражаться будут наши руки,
                    А сердце будет чуждо им; смерть наша
                    Не принесет ни пользы, ни вреда.

                                   Аркит

                    Пусть будет рок судьею; он единый
                    Не делает ошибок никогда.
                    Мы знаем только, что велит нам совесть,
                    Судьба же пусть творит, что суждено.
                                 (Уходят.)


                                  Сцена 3

                            Перед воротами Афин.
                     Входят Пиритой, Ипполита и Эмилия.

                                  Пиритой

                      Прошу вас дальше не идти.

                                  Ипполита

                                                Прощай же
                      И государю передай привет наш.
                      Не смею я питать сомнений робких
                      В его успехе; буду лишь желать
                      Ему избытка мужества и силы
                      В опасностях. Спеши к нему скорей:
                      Как ни искусен полководец, - помощь
                      Излишнею не будет никогда.

                                  Пиритой

                      Хоть океан его могучей силы
                      В содействии моих немногих капель,
                      Конечно, не нуждается, но все же
                      Я дань свою обязан принести.
                                 (Эмилии.)
                      Достойнейшая дева! Все, что небо
                      Дает своим созданьям лучшим в дар, -
                      Все те дары царят на пышном троне
                      В прекрасном сердце девственном твоем!

                                   Эмилия

                      Благодарю, и царственному брату
                      Прошу привет мой передать. Я буду
                      Великую Беллону умолять
                      Помочь ему, и, так как просьбы смертных
                      Без жертвы не доходят до богов, -
                      Я поспешу узнать, какая жертва
                      Приятна ей. Душой мы с государем
                      В бою, в его палатке.

                                  Ипполита

                                            В нем самом!
                      Мы сами были воины; не станем
                      Мы плакать, если в шлемах на войну
                      Идут друзья иль в море отплывают;
                      Мы слез не льем, услышав о младенцах,
                      На копья воткнутых, о матерях,
                      Которые детей своих варили
                      И, съев их, горько плакали о них;
                      Будь мы такими пряхами простыми, -
                      Мы б вас не отпустили от себя.

                                  Пиритой

                      Пошли вам небо мир, пока я буду
                      Там, на войне: надеюсь, что тогда
                      Исход ее вам не внушит сомнений.
                                 (Уходит.)

                                   Эмилия

                      Как он стремится к другу своему!
                      С тех пор, как нет Тезея с нами, - в играх
                      Хотя, как прежде, ловок Пиритой,
                      Но мало к ним внимателен; удача
                      Не льстит ему, а промах - безразличен;
                      Руками совершает он одно,
                      А на уме его - совсем другое;
                      Так принужден он думать о вещах,
                      Несходных меж собою. Наблюдала ль
                      Его ты в это время?

                                  Ипполита

                                          Да, конечно;
                      И мне он дорог стал. Они с Тезеем
                      Вдвоем живали в диких захолустьях,
                      Неся нужду, рискуя каждый миг
                      Своею жизнью; бурные потоки,
                      Из коих наименьший был ужасен
                      Неистовою силою своей -
                      Они вдвоем переплывали; вместе
                      Они сражались там, где смерть гнездилась,
                      И вместе грозный рок их пощадил.
                      Их прочная любовь узлу подобна,
                      Который и завязан и запутан
                      Искуснейшими пальцами так сложно,
                      Что может быть разрублен, но нельзя
                      Его ослабить. Кажется мне даже,
                      Что сам Тезей, когда б он мог раздвоить
                      Свое сознанье и затем сравнить
                      Ту и другую часть, - решить не мог бы,
                      Которую он любит больше.

                                   Эмилия

                                               Правда!
                      Но некто есть, кого он любит больше,
                      И это - ты, конечно. Я сама
                      Была дружна с одной подругой детства;
                      Ты на войне была, когда она -
                      Увы, так рано - в гроб легла печальный,
                      В роскошную, но грустную постель,
                      Простившись с милым месяцем, который,
                      Казалось, от разлуки побледнел.
                      Одиннадцать ей было лет, мне также.

                                  Ипполита

                      Я помню: то была Флавина.

                                   Эмилия

                                                Да.
                      О дружбе Пиритоя и Тезея
                      Ты говорила; эта их любовь
                      Взаимная - серьезна и разумна,
                      Возникла в зрелом возрасте она;
                      Ее могла бы я сравнить с водою,
                      Повсюду пропитавшей разветвления
                      Корней их дружбы, тесно меж собою
                      Сплетенных. Наша ж детская любовь, -
                      Любовь моя и той, о ком, вздыхая,
                      Сейчас с тобою говорила я, -
                      Была едва сознательна, невинна
                      И все-таки сильна и глубока;
                      Как действуют стихии, - без рассудка,
                      Не зная, что, и как, и почему, -
                      И все ж творят великое, - так точно
                      Стремились сердцем мы одна к другой.
                      Что любо было ей, - мне было любо
                      Без рассужденья; если я срывала
                      Цветок, чтоб меж грудей моих воткнуть, -
                      Тогда еще едва лишь припухавших
                      Вокруг сосцов, - старалась и она
                      Найти цветок такой же и спешила
                      Вложить его в такую ж колыбель
                      Невинную, где сладко умирал он,
                      Благоухая, фениксу подобный.
                      Любила ль я уборы головные, -
                      Они и ей служили образцом;
                      Любила ли она покрой одежды, -
                      Всегда изящный, хоть порой небрежный, -
                      И мне покрой тот нравился всегда;
                      Когда я чутким уловляла ухом
                      Мотив и напевала что-нибудь, -
                      Старалась и она его запомнить,
                      И тот напев ее не покидал:
                      Сквозь сон его Флавина напевала.
                      Вся эта речь, столь длинная, - как это
                      Понятно всем, кто чист душой, -
                      Лишь плод побочный сладкого былого,
                      И цель ее лишь в том, чтоб показать,
                      Что и любовь простая девы к деве
                      Порой сильней, чем зрелая любовь.

                                  Ипполита

                      Ты - вне себя. Ты хочешь этой речью,
                      Столь быстрою и страстною, - сказать,
                      Что никогда не будешь ты мужчину
                      Любить так нежно, с силою такой,
                      Как девочку Флавину ты любила.

                                   Эмилия

                      Да, в этом я уверена.

                                  Ипполита

                                            Увы,
                      Сестренка, в этом я тебе не верю,
                      Как не поверю, чтобы аппетит
                      Мог быть совместен с отвращением к пище.
                      Но если б я могла тебе поверить,
                      Меня ты оттолкнула б от руки
                      Героя благородного - Тезея,
                      О счастии которого теперь
                      Готова я молиться, твердо веря,
                      Что царствую я в сердце у него
                      Прочней, чем Пиритой.

                                   Эмилия

                                            Не стану спорить,
                      Но при своем я мнении останусь.

                  Звуки рожков. Ипполита и Эмилия уходят.


                                  Сцена 4

                               Поле близ Фив.

                     За сценой шум битвы. Отбой. Трубы.

             Входят Тезей, одержавший победу, герольд и свита.

            Три королевы встречают Тезея и падают перед ним ниц.

                              Первая королева

                     Звезда твоя вовек да не затмится!

                              Вторая королева

                     Земля и небо да благословят
                     Тебя навеки!

                              Третья королева

                                  Кто ни пожелал бы
                     Тебе всех благ, - воскликну я: аминь!

                                   Тезей

                     С высот небесных боги беспристрастно
                     На смертных нас взирают и творят
                     Свой правый суд, карая по заслугам.
                     Идите же теперь, чтоб разыскать
                     Тела супругов ваших; погребенье
                     Им воздадим мы с торжеством тройным.
                     Пусть в пышности скорей избыток будет,
                     Чем недостаток. Мы пошлем людей,
                     Которые в правах законных ваших
                     Вас водворят и все устроят вам,
                     Чем лично мы заняться здесь не можем
                     По недостатку времени. Прощайте ж
                     И да хранят вас небеса!

                              Королевы уходят.

          Вносят Паламона и Аркита, они без сознания, на носилках.

                                             Кто это?

                                  Герольд

                     Судя по их значению в войске, - лица
                     Высокие. Я слышал, что они
                     Из знати Фив, двоюродные братья
                     И короля племянники.

                                   Тезей

                                          Клянусь
                     Шеломом Марса; я в бою их видел!
                     Как пара львов, добычу жадно рвущих,
                     Они себе прокладывали путь
                     В рядах врага, во всех вселяя ужас.
                     Я не сводил с них глаз: они являли
                     Мне зрелище, достойное богов.
                     Что пленник мне сказал, когда спросил я,
                     Как их зовут?

                                  Герольд

                                   Зовут их, сколько помню, -
                     Аркит и Паламон.

                                   Тезей

                                      Так, это верно;
                     Припоминаю. Живы ли они?

                                  Герольд

                     Не живы и не мертвы; если взяты
                     Они в то время, как нанесть сбирались
                     Последние удары, - может быть,
                     Они еще очнутся. Оба дышат
                     И сохраняют звание людей.

                                   Тезей

                     Тогда прошу я с ними обращаться,
                     Как с честными людьми. Во много раз
                     Такие дрожжи лучше и ценнее,
                     Чем зрелое вино в лице других.
                     Пусть наши все хирурги им помогут;
                     Целительных бальзамов - не жалеть!
                     Жизнь этих двух - дороже нам, чем Фивы.
                     Конечно, если б, полные здоровья
                     И сил, они остались на свободе, -
                     Я предпочел бы мертвыми их видеть;
                     Но в сорок тысяч раз приятней мне
                     Теперь в плену их сохранить живыми.
                     Несите ж их отсюда прочь скорее,
                     От нашего лица: хотя мы к ним
                     И благосклонны, - нам они враждебны.
                     Служите им, как люди могут людям
                     Служить, и даже больше - для меня!
                     С тех пор, как мне все ужасы знакомы, -
                     Гнев, ярость, заклинания друзей,
                     Свободы жажда, бешенства порывы,
                     Любовь и ревность и супруги просьбы, -
                     Все это наложило на меня
                     Свою печать, - природа не могла бы
                     Ее без принужденья наложить:
                     Я мягче стал в своих веленьях; больше
                     Рассудок с волей борется во мне.
                     Итак, во имя Аполлона, ради
                     Любви моей, - что лучшего есть в нас, -
                     Пусть это все сослужит службу лучшим
                     Их качествам! Теперь пойдемте в Фивы;
                     Исполнив там, что нужно, мы обратно
                     Пойдем в Афины во главе полков.

             Трубы. Все уходят. Свита уносит Паламона и Аркита.


                                  Сцена 5

                  Другая часть того же поля, далее от Фив.

      Торжественная похоронная процессия. Входят королевы, сопровождая
                         носилки с телами королей.

                                    Хор

                       Все урны, все благоуханья
                       Пусть унесут отсюда прочь!
                       Пусть стоны, плач и воздыханья
                       День ясный превращают в ночь!

                       Мрачнее смерти скорби наши,
                       Мы погребальный льем бальзам,
                       Слезами наполняем чаши
                       И шлем стенанья к небесам!

                       Прочь, быстроокая отрада!
                       Печаль, веселья враг, приди!
                       Прочь утешения, - их не надо;
                       Лишь скорбь лелеем мы в груди!

                              Третья королева

                     Здесь к нашим усыпальницам дороги
                     Расходятся. Пусть снова радость к вам
                     Придет, а к мертвым - тихий мир.

                              Вторая королева
                                  (первой)

                                                       Вот там
                     Твоя дорога.

                              Первая королева
                                  (второй)

                                  Там - твоя.

                              Вторая королева

                                              Хоть боги
                     Ведут всегда по разным нас путям,
                     Но всех к концу приводят роковому.