ртизанкой, не содержало в  себе,  по  понятиям
того времени, ничего позорного. Но все же это бросает какое-то пятно на  его
облик, сокращая возможность каких-либо более высоких чувств с  его  стороны,
снижая круг его интересов и влечений.  Шекспир  ни  при  каких  условиях  не
изобразил бы в аналогичном положении Отелло, Гамлета  или,  скажем,  Эдгара.
Добавим еще, что Кассио иногда бывает груб с  Бьянкой,  что  не  делает  ему
чести. Интересно, что после постигшей его катастрофы, когда по его уверению,
ему не дают покоя терзающие его стыд  и  досада,  он  считает  возможным  (в
сцене, где подслушивает Отелло, IV, 1) весело шутить и  смеяться  по  поводу
своих отношений с Бьянкой. Но тут же отметим, что  момент  этот  чрезвычайно
смягчен тем, что в этой сцене  все  внимание  зрителя  сосредоточено  не  на
Кассио, а на Отелло  (и  отчасти  на  Яго)  и  что  весь  эпизод  служит  не
характеристике персонажа, а интриге, трагедии в целом.
   Наконец, даже самый тот факт, что Кассио хлопочет о своем  восстановлении
в должности (хотя бы и не по личному почину, а по коварному совету  Яго)  не
прямо, а при посредстве  жены  своего  начальника  рисует  его  в  не  очень
красивом свете. Можно вспомнить здесь "Меру  за  меру",  где  одно  то,  что
Клавдио, это воплощение слабости, решает прибегнуть к заступничеству сестры,
- уже не говоря о том, что позже, узнав,  какой  ужасной  ценой  может  быть
добыто его спасение, он все же молит сестру пойти на эту жертву,  -  снижает
его моральные качества. Но Кассио обращается  к  помощи  Дездемоны  с  такой
доверчивостью и простодушием, что некоторая неблаговидность его поведения не
доходит полностью до сознания зрителя. И в этом - чувство  меры  Шекспира  и
его удивительное чувство нюансов.
   Теневые и светлые черты так же перемешаны в характере  Кассио,  как  и  в
характере Эмилии, с тем лишь  различием  -  и  здесь  сказывается  богатство
художественных ракурсов Шекспира, - что в Эмилии они даны в  раздельности  и
последовательности  (от  темного  к  светлому),  тогда  как  в  Кассио   они
одновременны и слитны.
   Во всем этом мы имеем выражение  не  столько  порока,  сколько  слабости,
своеобразную смесь "чистого" (fair) и "грязного" (foul). И  это  в  точности
соответствует замыслу трагедии.  Вокруг  Отелло  разлита  не  подлость  (как
вокруг  Гамлета),  а  лишь  слабость,  и  от   Отелло,   который,   согласно
заключительному определению Кассио, "был во  всем  велик  душой"  (@геа1  оГ
Ьеаг1; V,  2),  его  ближайшие  спутники  отличаются  не  низостью,  а  лишь
малодушием.
   Такое же сплетение оттенков мы находим, кстати сказать, и в других, менее
крупных образах трагедии: в Бьянке можно найти черты сердечности,  Брабанцио
далеко не такой глупец и жалкий шут, каким его часто изображают на сцене,  и
т.д.
   Известная  немецкая  писательница-эмигрантка  Матильда   фон   Мейзенбург
рассказывает в своих мемуарах, что в один из  самых  печальных  дней  своего
изгнания,  в  Лондоне,  когда  утомленная  борьбой,  она   была   близка   к
самоубийству, ей довелось увидеть "Отелло", и в  тяжелом  зрелище  несчастий
она почерпнула мужество для того, чтобы жить. Таково свойство  шекспировских
трагедий, вливающих  веру  в  достоинство  человека  и  ценности  жизни,  их
всепобеждающий оптимизм.
   Все действие трагедии происходит в обстановке боевой тревоги и накаленных
страстей: в I акте - в суматохе и кипучей напряженности венецианской  жизни,
во всех последующих - на Кипре, перед  угрозой  нападения  турецкого  флота,
среди кипения портовой жизни,  празднеств  и  ночных  драк,  всяких  опасных
случайностей. Такова атмосфера, в которой разыгрывается этот простой  случай
из человеческой жизни, эта великая человеческая трагедия.
   Окидывая трагедию об Отелло одним взглядом, выносишь  о  ней  впечатление
как об огромной симфонии, выдержанной в  одной  определенной  тональности  и
основанной  на  развитии  контрастов  и  на  последовательном  развертывании
простых и  великих  человеческих  тем,  -  симфонии,  в  которой  изображено
столкновение между миром добра и миром зла, завершающееся моральной  победой
первого. Эта победа заключается в том,  что  Отелло  прозревает.  Он  плачет
слезами радости, и, хотя он убивает себя,  это  не  дикое  отчаяние,  а  акт
высшего правосудия, свидетельствующий о возвращении к нему веры  в  жизнь  и
доверия к человеку.

        А.Смирнов.

   Примечания к тексту "Отелло" К с. 241.
    Мавр
   В эпоху Шекспира слово "мавр" (Moor) употреблялось  в  широком  значении:
"чернокожий", "темнокожий".  Шекпир  представляет  себе  Отелло  с  толстыми
губами (Родриго называет его "толстогубым") и с темным, а не смуглым  лицом.
Яго.
   Некоторые комментаторы полагают, что  Яго,  судя  по  имени,  испанец.  В
дальнейшем, в одном месте  подлинника,  Яго  ругается  на  испанском  языке.
Родриго,-В издании 1623 года о Родриго добавлено: "одураченный  дворянин"  К
с. 244.
    Родос и Кипр
   Острова, были военно-морскими базами Венецианской республики. К с. 251.
    ...без подобающей охраны...
   В эпоху Шекспира не только женщины, но и мужчины редко рисковали выходить
из дома. ночью. Улицы  не  освещались  и  были  полны  грабителей.  То,  что
Дездемона бежала к Отелло одна, без охраны, говорило зрителям  шекспировской
эпохи о смелости Дездемоны. К с. 266.
    Что, Марк Лукезе в городе?
   Очевидно, первая мысль дожа - назначить командующим этого Лукезе. Но  так
как он уехал, остается один выход: назначить темнокожего  Отелло,  которого,
таким образом, дож и сенат назначают волей-неволей, по необходимости.  К  с.
294.
    Птичий клей.
   Клейкое вещество, при помощи которого ловили птиц.  Возможно,  что  здесь
скрыт намек: Яго уже приготовил "птичий клей" для Кассио и Дездемоны.  К  с.
308.
    Король Стефан был бережлив...
   Яго  поет  строфу  из  известной  в  ту  эпоху   песенки,   прославляющей
бережливость. В этой песенке беседуют муж и жена:  муж  хочет  наряжаться  в
шелк и бархат, а жена уговаривает его  быть  бережливым.  В  эпоху  Шекспира
джентльмены старинного склада, а  также  пуритане,  этот  авангард  растущей
буржуазии, обличали новомодную роскошь и расточительность придворной  знати.
Король Стефан, царствовавший в
   XII веке, не раз  упоминается  в  литературе  того  времени  как  образец
бережливости. Близкий к пуританам современник Шекспира драматург Роберт Грин
в своем памфлете "Шутка для придворного выскочки, или Спор между  бархатными
и холщовыми штанами" (1592) писал следующее: "Хорошее и благословенное время
было в Англии, когда король Стефан платил за штаны всего один золотой  и  то
считал это роскошью". Не указывает ли эта песенка  на  пуританские  черты  у
Яго? К с. 321.
    Входит Кассио с музыкантами.
   Во времена Шекспира существовал обычай  исполнять  ранним  утром  веселую
приветственную песенку под окном новобрачных. ...поют в нос...
   Намек на свойственное неаполитанцам произношение в нос. К с. 349.
    Мандрагора
   Корень мандрагоры считался одним из  самых  сильнодействующих  снотворных
средств. К с. 362.
    Какая влажная!
   По распространенному в эту эпоху мнению,  горячие  и  влажные  руки  были
признаком чувственности. К с. 380.
    Вы шишки не набили?
   Здесь Яго, по-видимому, указывает на лоб Отелло, намекая на рога, то есть
на возможную измену Дездемоны. К с. 417.
    Зеленая ива.
   В народных песнях и поговорках эпохи Шекспира плакучая ива была  эмблемой
девушки или женщины, покинутой любимым человеком. Песня  Дездемоны  является
вариацией на тему народной песни-баллады. К с. 447.
    Влияние луны.
   Согласно воззрениям того времени, одной из причин  безумия  было  влияние
луны, уклонившейся от своего обычного пути, К с. 449.
    Она была коварна, как вода.
   Это сравнение встречается у многих народов: тихие и глубокие воды таят  в
себе гибель. К с. 467.
    Спартанская собака
   У  Шекспира  и  современных  ему  писателей  псы  древней  Спарты   часто
упоминаются как воплощение кровожадной свирепости.



   Уильям Шекспир.
   Цимбелин

---------------------------------------------------------------------------
     перевод Н.Мелковой
     OCR: Максим Бычков
---------------------------------------------------------------------------

        Действующие лица

     Цимбелин, король Британии.
     Клотен, сын королевы от первого брака.
     Леонат Постум, муж Имогены.
     Беларий, изгнанный вельможа, скрывающийся под именем Моргана.

     Арвираг   }  сыновья Цимбелина,  скрывающиеся под именами Полидора и
     Гвидерий  }  Кадвала, мнимых сыновей Моргана.

     Филарио, друг Постума
                            } итальянцы.
     Якимо, друг Филарио

     Француз, друг Филарио.
     Кай Луций, римский полководец.
     Римский военачальник.
     Два британских военачальника.
     Пизанио, слуга Постума.
     Корнелий, врач.
     Два дворянина.
     Два тюремщика.
     Королева, жена Цимбелина.
     Имогена, дочь Цимбелина от первого брака.
     Елена, прислужница Имогены.

     Вельможи, дамы, римские сенаторы, трибуны, призраки, прорицатель,
       голландец, испанец, музыканты, офицеры, солдаты, гонцы и слуги

                    Место действия - Британия и Италия.


        АКT I

        СЦЕНА 1
                    Британия. Сад за дворцом Цимбелина.
                           Входят два дворянина.

                              Первый дворянин

                   Кого ни встретишь - вид у всех унылый.
                   Не столь покорен дух наш небесам,
                   Сколь королю придворные. Все тщатся
                   Монарху подражать.

                              Второй дворянин

                                        Но что случилось?

                              Первый дворянин

                   Дочь и наследницу свою король
                   За сына королевы прочил замуж
                   (Король ведь на вдове женат); а дочь
                   Другого полюбила; он хоть беден,
                   Но человек достойный. Брак свершился,
                   И вот она в темнице, он - в изгнанье.
                   Все с виду хмуры, хоть один король
                   Скорбит глубоко.

                              Второй дворянин

                                    Только ли король?

                              Первый дворянин

                   И тот, кто потерял ее, конечно;
                   И королева, жаждавшая сына
                   На ней женить. А те, кто носит маску
                   Печали на глазах у короля,
                   В душе ликуют, радуясь причине
                   Своей притворной грусти.

                              Второй дворянин

                                            Почему же?

                              Первый дворянин

                   Тот, кто принцессу упустил, так низок,
                   Что недостоин даже низких слов.
                   А тот, кто овладел (ее рукою -
                   Хотел сказать я) и за это изгнан.
                   Таков, что, обойди хоть целый мир,
                   И все равно нигде найти не сможешь
                   Соперника ему по совершенной,
                   Не знающей изъянов красоте
                   Души и тела.

                              Второй дворянин

                               Похвала чрезмерна.

                              Первый дворянин

                   Нет, только соразмерна. Я скорее
                   Приуменьшил достоинства его,
                   Чем переоценил.

                              Второй дворянин

                                   Кто он? Откуда?

                              Первый дворянин

                   Я знаю род его лишь в двух коленах.
                   Его отец Сицилий славно бился,
                   Когда Кассивелаун шел на римлян,
                   Потом служил Тенакцию, который
                   Пожаловал ему за храбрость земли
                   И Леонатом за нее прозвал.
                   Еще двух сыновей имел Сицилий;
                   Те пали на войне с мечом в руках.
                   И он (уж старый и детей любивший)
                   Удара этого не снес и умер.
                   Его жена, родив на свет того,
                   О ком здесь речь, скончалась. Наш король
                   Берет на попечение младенца
                   И нарекает: Постум Леонат;
                   Растит и делает пажом; дает
                   Все знания, что юности доступны,
                   И мальчик их впивает словно воздух -
                   Учителя за ним не поспевают.
                   А вскоре зримы стали и плоды:
                   Его (столь редкий случай!) все любили
                   И восхваляли при дворе. Для юных
                   Он был примером, для мужей в летах -
                   Зерцалом совершенства, и для старцев
                   Поводырем. Принцесса доказала,
                   Его избрав (за что понес он кару),
                   Как высоко она его ценила,
                   И явствует из выбора ее,
                   Что он за человек.

                              Второй дворянин

                                      Его я чту
                   По одному уж вашему рассказу.
                   А дочь у короля одна?

                              Первый дворянин

                                         Одна.
                   Двух сыновей имел он, -  коль угодно,
                   Я расскажу. Был старший сын трех лет,
                   Второй еще грудным, когда обоих
                   Похитили из детской, и о них
                   Никто доныне ничего не знает,

                              Второй дворянин

                   А сколько лет с тех пор минуло?

                              Первый дворянин

                                                   Двадцать.

                              Второй дворянин

                   Украсть детей у короля? Неужто
                   Так плохо стерегли их и искали,
                   Что не нашли следов?

                              Первый дворянин

                                        Да; как ни странно,
                   Как ни смешна подобная небрежность,
                   Но это так...

                              Второй дворянин

                                 Я верю вам вполне.

                              Первый дворянин

                   Нам надо удалиться: вон идут
                   Сам Постум, королева и принцесса.

                                  Уходят.

                     Входят королева, Постум и Имогена.

                                  Королева

                   Нет, дочь моя, поверь: хоть и клевещут
                   На мачех часто, нет во мне и тени
                   Враждебных  чувств; ты узница моя,
                   Но твой тюремщик сам тебе вручает
                   Ключ от темницы. -  Постум, а за вас
                   Ходатайствовать буду я, как только
                   Смягчить сумею сердце короля.
                   Сейчас он в гневе; право, вам бы лучше
                   На время подчиниться приговору.
                   Пусть разум вас вооружит терпеньем.

                                   Постум

                   Я еду.

                                  Королева

                          Да, опасность велика.
                   Терзаниям любви запретной вашей
                   Сочувствуя, я выйду в сад, хоть вас
                   Король вдвоем велел не оставлять.
                                 (Уходит.)

                                  Имогена

                   О доброта притворная! Как нежно
                   Змея ласкает жертву, больно жаля. -
                   Супруг любимый! Страшен гнев отца,
                   Но надо мной, хранящей долг священный,
                   Его бессильна ярость. Уезжай!
                   Я ж под обстрелом злобных глаз останусь
                   И силу жизни буду черпать в том,
                   Что я тобой - сокровищем - владею,
                   Что свидимся мы вновь.

                                   Постум

                                          Моя царица!
                   Любовь моя! О милая, не плачь,
                   Иначе повод я подам к упрекам
                   В чувствительности большей, чем мужчине
                   Пристало. Буду самым верным я
                   Из всех мужей, святую клятву давших.
                   Филарио, друг моего отца,
                   Мне в Риме даст приют, хоть лишь по письмам
                   Мы с ним знакомы. Мне туда пиши,
                   Владычица моя; я стану жадно
                   Впивать слова твои, хотя б из желчи
                   Чернила были.

                              Входит королева.

                                  Королева

                                 О, скорей! Расстаньтесь!
                   Коль явится король, то на меня
                   Падет его неистовая злоба.
                                (В сторону.)
                   Я приведу его сюда сама;
                   Поссорившись со мной, он щедро платит
                   Потом за примирение.
                                 (Уходит.)

                                   Постум

                                        Когда бы
                   Всю жизнь прощались мы, разлуки горечь
                   Все только возрастала бы. Прощай!

                                  Имогена

                   Нет, погоди немного!
                   Ведь даже на прогулку уезжая,
                   Со мною дольше бы прощался ты.
                   Смотри - вот перстень матери моей.
                   Возьми его, любимый, и храни,
                   Пока другой жены не изберешь,
                   Когда меня не станет.

                                   Постум

                                          Что? Другой?
                   О небеса, мне эту сохраните!
                   Ее одну! Пусть смерть меня избавит
                   От ласк другой жены.
                             (Надевая кольцо.)
                                       Останься здесь,
                   Пока я жив. -  Прекрасная моя!
                   Когда свою ничтожность дал в обмен
                   Я за любовь твою, неисчислимый
                   Убыток понесла ты, - так и ныне
                   Я выгадал, подарками меняясь.
                   Возьми на память и носи вот эти
                   Любви оковы; их я надеваю
                       (надевает ей на руку браслет)
                   На узницу прелестную.

                                  Имогена

                                          О боги!
                   Когда ж опять мы свидимся?

                        Входят Цимбелин и вельможи.

                                              Король!

                                  Цимбелин

                   Бесчестный, вон! Прочь с глаз моих! И если
                   Ты двор еще хоть раз обременишь
                   Присутствием своим, конец тебе!
                   Ты яд в крови моей!

                                   Постум

                                       Храни вас небо
                   И всех достойных здесь. Я ухожу.
                                 (Уходит.)

                                  Имогена

                   У смерти мук ужасней быть не может!

                                  Цимбелин

                   Ты, лживая преступница! Могла бы
                   Ты молодость мою вернуть - так нет,
                   Меня ты на год старишь.

                                  Имогена

                                           Государь,
                   Себе волн