. Что ты говоришь, мама! Нас с ним  водой  не  разольешь.  Я  широко
распахну двери, пусть он сразу найдет нас, когда прибежит на свадьбу  своего
друга Суна. (Идет к двери, толкает  ее  ногой.  Потом  возвращается,  слегка
пошатываясь, он слишком много выпил, и снова садится возле Шен Де.) Мы будем
ждать. Твой двоюродный брат разумнее,  чем  ты.  Любовь,  мудро  сказал  он,
неотделима от жизни. А самое важное, он знает, чем это кончится для тебя: ни
лавки, ни мужа.

                                 Все ждут.

     Госпожа Ян. Идет!

       Слышны шаги, и все смотрят на дверь, но шаги снова удаляются,

     Шин. Пахнет скандалом. Чувствуете? Невеста  ждет  свадьбы,  а  жених  -
господина двоюродного брата.
     Сун. Господин двоюродный брат не торопится.
     Шен Де (тихо). Ах, Сун!
     Сун. Торчать здесь с билетами в кармане,  рядом  с  дурой,  которая  не
умеет считать! Предвижу день, когда ты приведешь в дом  полицию,  чтобы  она
потребовала с меня двести серебряных долларов.
     Шен Де (публике). Он плохой человек и хочет, чтобы я тоже была  плохой.
Я, которая его любит, - здесь, а ему нужен двоюродный брат. Но  вокруг  меня
сидят горемыки - старуха с больным  мужем,  бедняки,  которые  завтра  будут
ждать у дверей чашку риса, и чужой человек из Пекина, который дрожит за свою
должность. И все они охраняют меня, потому что уповают на меня.
     Сун (пристально смотрит на стеклянный  кувшин,  в  котором  нет  больше
вина). Кувшин с вином - это наши часы. Мы - бедные люди, и если гости выпили
вино, значит, часы остановились навсегда.

       Госпожа Ян делает ему знак, чтобы он молчал, потому что снова
                                слышны шаги.

     Официант (входит). Прикажете еще кувшин вина, госпожа Ян?
     Госпожа Ян. Нет, я думаю, хватит. Вино только распаривает, правда?
     Шин. Да оно небось и дорого.
     Госпожа Ян. Когда я пью вино, меня всегда бросает в пот.
     Официант. Разрешите тогда получить по счету?
     Госпожа Ян (не слушая его). Прошу вас, господа, еще немножко  терпения.
Родственник, наверно, уже в пути. (Официанту.) Не мешай!
     Официант. Я не имею права отпустить вас, пока не получу по счету.
     Госпожа Я н. Но меня же здесь знают!
     Официант. Вот именно.
     Госпожа Ян. Неслыханно! Нынешняя прислуга! Что ты скажешь, Сун?
     Бонза. Мое почтение! (Уходит с важным видом.)
     Госпожа Ян (в отчаянии). Сидите спокойно! Священник сейчас вернется.
     Сун. Оставь, мама. Господа, после того как  священник  ушел,  -  мы  не
смеем вас дольше задерживать.
     Невестка. Пойдем, дедушка!
     Дедушка (осушает стакан, серьезно). Здоровье невесты!
     Племянница (Шен Де). Не обижайтесь на него. Он сказал от души.  Он  вас
любит.
     Шин. Вот так срам!
     Все гости уходят.
     Шен Де. Мне тоже уйти, Сун?
     Сун. Нет, ты подождешь.  (Дергает  ее  за  подвенечный  убор  так,  что
сдвигает его набок.) Разве это не твоя свадьба? Я подожду,  и  старуха  тоже
ждет. Она все еще видит сокола в облаках. Правда, я почти уверен теперь, что
это произойдет в день святого Никогда: она подойдет к двери, и  его  самолет
прогремит над ее домом. (Обращаясь к пустым стульям,  точно  гости  все  еще
здесь.) Дамы и господа, почему вы  не  продолжаете  вашей  приятной  беседы?
Может быть, вам здесь не  нравится?  Свадьбу  немного  отложили  в  ожидании
важного гостя и еще потому, что невеста не догадывается, что  такое  любовь.
Чтобы развлечь вас, я, жених, спою вам песню. (Поет.)

ПЕСНЯ О ДНЕ СВЯТОГО НИКОГДА

                   Каждый, кто качался в бедной колыбели,
                   Знает, что ему тихонько пели.
                   И навек запомнил он,
                   Что бедняк взойдет на трон.
                   Это будет в день святого Никогда.
                   В день святого Никогда
                   Сядет бедный человек на трон.

                   В этот день берут за глотку зло,
                   В этот день всем добрым повезло,
                   А хозяин и батрак
                   Вместе шествуют в кабак.
                   В день святого Никогда
                   Тощий пьет у жирного в гостях.
                   Речка свои воды катит вспять.
                   Все добры. Про злобных не слыхать.
                   В этот день все отдыхают
                   И никто не понукает.
                   В день святого Никогда -
                   Вся земля как рай благоухает.

                   В этот день ты будешь генерал.
                   Ну, а я бы - в этот день летал.
                   Ван уладит все с рукой.
                   Ты же обретешь покой.
                   В день святого Никогда,
                   Женщина, ты обретешь покой.
                   Мы уже не в силах больше ждать.
                   Потому-то и должны нам дать,
                   Людям тяжкого труда,
                   День святого Никогда,
                   День святого Никогда -
                   День, когда мы будем отдыхать!

     Госпожа Ян. Он уже не придет.

                Трое сидят, и двое из них смотрят на дверь.


ИНТЕРМЕДИЯ

                                Ночлег Вана.

  Продавцу воды снова являются во сне боги. Он заснул над большой книгой.
                                  Музыка.

     Ван. Хорошо, что вы пришли,  мудрейшие!  Ответьте  на  вопрос,  который
мучает меня. В разрушенной хижине священника, который  покинул  ее  и  пошел
работать на цементный завод, я нашел книгу и обнаружил в ней  одно  странное
место. Я хочу прочесть вам. Вот оно. (Перелистывает левой рукой воображаемую
книгу, держа ее в правой руке и подняв  ее  над  настоящей  книгой,  которая
лежит у  него  на  коленях,  начинает  читать.)  "В  Сунге  есть  местность,
называемая "Терновая роща". Там растут кактусы, кипарисы и тутовые  деревья.
Деревья, имеющие одну или две пяди в обхвате, срубают  люди,  которым  нужны
прутья для собачьих будок. Деревья  трех-четырех  футов  в  обхвате  срубают
знатные и богатые семьи, которым  нужны  Доски  для  своих  гробов.  Деревья
семи-восьми футов в обхвате срубят те, кто ищет бревна для  своих  роскошных
вилл. Таким образом, все эти деревья не доживают свой  век,  а  погибают  на
половине жизненного пути от пилы и топора. Кто больше приносит  пользы,  тот
больше и страдает".
     Третий бог. Выходит, кто всех бесполезнее, тот всех ценнее.
     Ван. Нет, тот всех счастливее. Самый негодный - самый счастливый.
     Первый, бог. Чего только не пишут!
     Второй бог. Почему тебя так волнует эта притча, водонос?
     Ван. Из-за Шен Де, мудрейший! Она не нашла счастья в любви, потому  что
следовала заветам любви к ближнему. Быть может, она слишком добра для  этого
мира!
     Первый бог. Глупости! Слабый, ничтожный ты человек! Вши и неверие, вижу
я, наполовину сожрали тебя.
     Ван. Конечно, конечно, мудрейший! Прости! Я думал только,  может  быть,
вы вмешаетесь.
     Первый бог. Совершенно исключено.  Наш  друг  (показывает  на  третьего
бога, у которого большой синяк под глазом) только вчера вмешался в  спор,  и
вот последствия.
     Ван. Но снова пришлось вызывать двоюродного брата. Он необычайно ловкий
человек, я испытал это на собственной шкуре,  однако  даже  он  не  в  силах
помочь. Лавка, очевидно, обречена.
     Третий бог (встревоженно). Может быть, все же надо ей помочь?
     Первый бог. Я того мнения, что она сама должна себе помочь.
     Второй  бог  (строго).  Чем  хуже  хорошему  человеку,  тем  полнее  он
раскрывает себя. Страдание очищает!
     Первый бог. Мы возлагаем на нее все свои надежды.
     Третий бог. С нашими поисками дело обстоит неважно. Мы встречаем иногда
добрые намерения, радующие побуждения, много высоких принципов, но  все  это
слишком мало для того, чтобы считаться  добрым  человеком.  Если  попадаются
более или менее добрые люди, то живут они недостойно людей.  (Доверительно.)
С ночлегом - совсем плохо. По соломинкам,  приставшим  к  нашей  одежде,  ты
можешь вообразить, как мы проводим ночи.
     Ван. Не могли бы вы по крайней мере...
     Боги. Ничего. Мы только наблюдатели. И твердо  верим,  что  наш  добрый
человек сумеет найти свое место на этой мрачной земле.  Чем  тяжелее  бремя,
тем крепче будут силы. Потерпи еще немного, водонос, и ты увидишь,  что  все
идет к благополучному...

  Фигуры богов бледнели, голоса звучали все тише. Теперь они  исчезли,  и
                         голосов больше не слышно.


VII

                     Двор позади табачной лавки Шен Де.

    На тележке - скудный домашний скарб. Шен Де и Шин снимают с веревки
                             развешанное белье.

     Шин. На вашем месте я зубами и ногтями дралась бы за свою лавку.
     Шен Де. Что вы! Мне нечем даже уплатить за помещение.  Ведь  я  обязана
сегодня еще вернуть старикам двести серебряных долларов, но так как я отдала
их одному человеку, то должна продать свой табак госпоже Ми Дзю.
     Шин. Выходит, все полетело? Ни мужа,  ни  табака,  ни  крова!  Вот  что
получается, когда хочешь прыгнуть выше носа. Чем же вы будете жить?
     Шен Де. Не знаю. Может, подработаю на сортировке табака.
     Шин. Каким образом попали сюда штаны господина Шой Да?  Он  голый,  что
ли, отсюда ушел?
     Шен Де. У него есть другие штаны.
     Шин. Мне послышалось, вы сказали, что он уехал навсегда? Почему  же  он
оставил свои штаны?
     Шен Де. Должно быть, они ему больше не нужны.
     Шин. Так, значит, не укладывать их?
     Шен Де. Нет.

                    Вбегает запыхавшийся господин Шу Фу.

     Господин Шу Фу. Молчите! Мне все известно. Вы пожертвовали своим личным
счастьем для  спасения  двух  стариков,  которые  доверились  вам.  Нет,  не
напрасно этот квартал, эти недоверчивые, злобные люди  называют  вас  "ангел
предместий". Господин жених не смог подняться до вашей нравственной  высоты,
и вы расстались с  ним.  А  теперь  закрываете  свою  лавку,  этот  островок
спасения для многих! Я не в силах это видеть. Со своего порога каждое утро я
изо дня в день наблюдаю несчастных, толпящихся перед вашей  лавкой,  и  вас,
раздающую рис.  Неужели  это  не  повторится  больше?  Неужели  доброе  дело
обречено на гибель?  Ах,  если  бы  вы  позволили  мне  помочь  вам  в  этой
благородной миссии! Нет, не говорите ничего! Я не требую никаких  заверений.
Никаких обещаний, что вы соглашаетесь принять мою помощь!  Но  вот  (достает
чековую книжку и заполняет чек, который кладет на  тележку)  я  выписал  вам
чек, где вы можете по своему усмотрению проставить любую сумму, а  теперь  я
уйду тихо и скромно, ни на что не  претендуя,  на  цыпочках,  преисполненный
уважения, самоотверженно! (Уходит.) Шин  (рассматривает  чек).  Вы  спасены!
Везет же таким, как вы! И всегда находятся дураки. Ну,  теперь  не  зевайте!
Впишите сумму в тысячу серебряных долларов, и я побегу в банк,  пока  он  не
опомнился.
     Шен Де. Поставьте корзину с бельем на тележку. Счет  за  белье  я  могу
оплатить и без чека.
     Шин. Что? Вы отказываетесь? Это преступление!  Это  вы  потому,  что  в
таком случае почтете себя обязанной выйти  за  него  замуж?  Это  же  чистое
безумие. Ведь такой человек сам напрашивается,  чтобы  его  водили  за  нос!
Такому  это  просто  доставляет  наслаждение.  Неужели  вы  все  еще  хотите
цепляться за своего летчика, когда вся Желтая улица и  весь  квартал  знают,
как низко он поступил с вами?
     Шен Де. Во всем виновата - нужда. (Публике.)

                   Я видела, как ночью
                   Он щеки раздувал во сне.
                   Каким он злым тогда казался!
                   А утром я взяла его рубашку.
                   На свет она была совсем дырявой.
                   Мне страшно было слышать хитрый смех,
                   Но вот его я вижу в рваных туфлях,
                   И я люблю его.

     Шин. Вы еще оправдываете его? Подобного безумия я не видела. (Сердито.)
Я вздохну с облегчением, когда вы уедете отсюда.
     Шен Де (снимая белье, покачнулась). У меня кружится голова.
     Шин (берет у нее белье). И  часто  у  вас  кружится  голова,  когда  вы
тянетесь или нагибаетесь? Уж не ожидается ли кое-что? (Смеется.) Здорово  он
вас подвел. Если это случилось, то дело дрянь,  чек  не  предназначался  для
таких обстоятельств. (Уходит с корзиной в глубь сцены.)
     Шен Д е (неподвижно смотрит ей вслед. Потом осматривает себя,  проводит
рукой по животу, и на лице у  нее  появляется  выражение  глубокой  радости.
Тихо). О счастье! Во мне зарождается человек. Пока еще ничего не заметно. Но
он уже здесь. Мир ожидает его втайне. В городах уже говорят:  теперь  явился
человек, с которым придется считаться. (Как бы представляет  публике  своего
маленького сына.) Летчик!

                      Приветствуйте нового завоевателя
                      Недоступных гор и неведомых областей!
                      Он повезет почту от человека к человеку
                      Через бездорожье пустынь!

(Начинает  ходить  взад  и  вперед,  ведя за руку воображаемого сына.) Идем,
сынок, взгляни на мир. Вот дерево. Поклонись и приветствуй его. (Кланяется.)
Теперь  вы  знакомы.  Слушай,  вот идет водонос. Он друг, подай ему руку, не
бойся. "Пожалуйста, кружку свежей воды для моего сына. Сегодня жарко". (Дает
ему  кружку  воды.) Ах, полицейский! Лучше обойдем его. Постараемся добыть в
саду  богача  Фей  Пуна  горсточку вишен. Только чтобы нас не увидели. Идем,
сиротка! И тебе хочется вишен! Тихо, тихо, сынок! (Идут, опасливо, осторожно
озираясь.)  Нет,  лучше сюда, тут нас скроет кустарник. Нет, разве так можно
идти  напролом?  (Он,  видимо, пытается оттащить ее, она сопротивляется.) Мы
должны  быть  благоразумны. (Внезапно уступает.) Что с тобой поделаешь, если
ты хочешь обязательно напролом... (Поднимает его.) Сможешь ты достать вишни?
Клади  их  прямо  в  рот,  там они в сохранности! (Съедает вишню, которую он
кладет  ей  в  рот.)  Вкусно.  О,  полицейский! Бежим! (Бегут.) Вот и улица.
Теперь спокойно, спокойно, не спеши, чтобы не обратить на себя внимания. Как
будто ничего не случилось... (Поет, словно гуляя с ребенком.)

                           На сливу, на беднягу,
                           Напал один бродяга.
                           Он очень, очень ловок был -
                           В затылок сливу укусил.

   Входит водонос Ван, ведя за руку ребенка. Удивленно смотрит на Шен Де.

     Шен Де (обернувшись на кашель Вана). Ах, Ван! Здравствуй!
     Ван. Шен Де, я слышал, что тебе плохо живется и ты даже  продаешь  свою
лавку для расплаты с долгами. Но вот ребенок, лишенный пристанища. Он  бегал
по двору боен. По-видимому, это сын столяра Лин То, который несколько недель
назад лишился своей мастерской и после этого запил. Дети его бегают голодные
по чужим дворам. Что с ними делать?
     Шен Де  (берет  у  него  ребенка).  Иди  сюда,  маленький  человек.  (К
публике.)

                    Эй, вы! Человек просит крова.
                    Завтрашний человек просит помочь ему
                                                   сегодня!
                    Его друг, известный вам завоеватель,
                    Ходатайствует за него.

(Вану.)  Он сможет жить в бараках господина Шу Фу, куда, возможно, перееду и
я.  У  меня  у самой родится ребенок. Только никому не говори, не то об этом
узнает Ян Сун, а мы ему не нужны. Разыщи в нижнем городе Лин То и скажи ему,
чтобы он пришел сюда.
     Ван. Большое спасибо, Шен  Де.  Я  знал  -  ты  что-нибудь  придумаешь.
(Ребенку.) Видишь, добрый человек всегда найдет выход.  Я  побегу  за  твоим
отцом. (Хочет идти.)
     Шен Де. Ах да, Ван, я только сейчас вспомнила: что с твоей рукой?  Ведь
я хотела быть твоим свидетелем, но мой двоюродный брат...
     Ван. Не беспокойся. Посмотри, я  уже  научился  обходиться  без  правой
руки. Она мне почти не нужна. (Показывает, как может управляться с  кувшином
и кружкой без помощи правой руки.) Посмотри, как ловко я это делаю.
     Шен Де. Но нельзя допустить, чтобы она онемела. Возьми мою тележку, все
продай и иди к доктору. Мне стыдно, что  я  не  выполнила  своего  обещания.
Кроме того, я согласилась принять у цирюльника его  бараки,  что  ты  только
подумаешь об этом?
     Ван. Там смогут жить бездомные и ты сама, ведь это  важнее  моей  руки.
Иду за столяром. (Уходит.)
     Шен Де (кричит ему вслед). Обещай, что пойдешь со мной к доктору.
     Шин вернулась и непрерывно делает ей знаки.
     Что такое?
     Шин. С ума сошли - дарить тележку с последним барахлом? Вам какое  дело
до его руки? Если об  этом  узнает  цирюльник,  он  выгонит  вас  из  вашего
последнего убежища. И мне вы не заплатили еще за стирку белья!
     Шен Де. Почему вы такая злая? (к публике.)

                      Неужели вы не устаете
                      Попирать ближних? От жадности
                      Жилы на лбу и те набухают у вас.
                      Рука, протянутая от души,
                      Легко дает и легко получает.
                      Как соблазнительно быть щедрым!
                      Как хорошо быть приветливым!
                      Доброе слово
                      Вырывается, как вздох облегченья.

                          Рассерженная Шин уходит.

(Ребенку.) Садись и подожди, пока придет отец.

  Ребенок садится на землю. Во двор входит пожилая чета, явившаяся к  Шен
        Де в день открытия ее лавки. Муж и жена тащат большие мешки.

     Женщина. Ты одна, Шен Де? Так как  Шен  Де  утвердительно  кивает,  она
зовет своего племянника, который
                             тоже несет мешок.

Где твой двоюродный брат?
     Шен Де. Уехал.
     Женщина. Он вернется?
     Шен Де. Нет. Я продаю лавку.
     Женщина. Это нам известно, потому-то мы и пришли. Вот несколько  мешков
листового табака, которые нам были  должны.  Перевези  их  вместе  с  твоими
пожитками на новую квартиру. Нам некуда их поместить, а на улице мы  слишком
привлекаем к ним внимание. Я думаю,  ты  не  откажешь,  почему  бы  тебе  не
оказать нам этой маленькой любезности после того, как нас постигло несчастье
в твоей лавке.
     Шен Де. Я охотно сделаю это.
     Мужчина. Если тебя спросят, чьи это мешки, скажи, что они твои.
     Шен Де. Кто может спросить?
     Женщина (пристально смотрит на нее). Полиция, например.  Она  настроена
против нас и будет рада случаю нас разорить. Куда поставить мешки?
     Шен Де. Не знаю. Именно сейчас  я  остерегаюсь  чего-либо  такого,  что
может привести меня в тюрьму.
     Женщина. Это похоже на тебя. Ко всему прочему мы  должны  еще  потерять
эти жалкие мешки с табаком, все, что удалось спасти из нашего имущества!
     Шен Де упрямо молчит.
     Мужчина. Пойми, этот табак может стать основой маленького дела. Мы  еще
могли бы преуспеть.
     Шен Де. Хорошо, я спрячу ваши мешки.  Мы  поставим  их  пока  в  задней
комнате. (Входит вместе с ними в лавку.)

Ребенок  смотрит  ей  вслед.  Потом робко, оглядываясь, подходит к мусорному
ведру  и  достает  из  него  что-то.  Начинает  есть.  Шен  Де  и  остальные
                               возвращаются.

     Женщина. Ты понимаешь, конечно, что мы целиком полагаемся на тебя.
     Шен Де. Да. (Видит ребенка и цепенеет.)
     Мужчина. Послезавтра мы разыщем тебя в домах господина Шу Фу.
     Шен Де. Теперь уходите - мне нехорошо. (Выталкивает их.)

                              Все трое уходят.

Он  голоден.  Шарит  в  помойном  ведре.  (Поднимает  ребенка и, потрясенная
участью детей бедняков, обращается к публике, показывая серый ротик ребенка.
Она   клянется   никогда   не   относиться   к   своему   ребенку   с  такой
бессердечностью.)

                   О сын, о летчик!
                   В какой мир ты приходишь?
                   Они хотят, чтобы и ты ловил свою рыбу
                   в помойном ведре!
                   Смотрите на эту серую мордочку!