,  когда  все правительственное здание было погружено в сон, он ворвался
туда  во  главе кучки отчаянных храбрецов и с револьвером в руках потребовал
свидания  с  вице-королем.  После  короткого  разговора  он  просто-напросто
низложил его. По слухам, вице-король бежал".
     Толстая  женщина.  Раз  так, то я одного не понимаю: на нашей улице все
дома  украшены  флагами.  Почему  же это один домовладелец не считает нужным
вывешивать флаг? (Указывает на продовольственную лавку слева.)
     Солдат  Иберина  (удивленно).  В  самом  деле  - нет флага. (По очереди
смотрит на всех.)

                            Все качают головой.

Не помочь ли ему, а?
     Толстая женщина. А на что ему флаг? Он ведь чих!
     Солдат Иберина. Ну это прямо верх наглости! Так вот, госпожа Томасо, мы
сейчас  научим  эту  сволочь, как нужно праздновать приход к власти Иберина.
Вон  идут мои коллеги. Это сбиши, грозный отряд "сбивателей шляп", - гвардия
кровавого  Сасаранте, коменданта лагеря Святого Креста. Не бойтесь! Они всем
заглядывают  под шляпы, но если под шляпой круглая голова, то милее их вы не
найдете людей.

 Слышны крики: "Шляпы долой! Проверка черепов". Из глубины сцены появляются
        три сбивателя шляп, "сбиши". Они сбивают шляпу с прохожего.

     Первый сбиш. Сударь, у вас слетела шляпа.
     Второй сбиш. Ветрено сегодня, а?
     Прохожий. Простите!
     Все три сбиша. Пожалуйста!
     Толстая  женщина.  Господа!  Господа!  Если  хотите  видеть  настоящего
остроголового,  то есть самого что ни есть остроголового, постучитесь-ка вон
в ту продовольственную лавку!
     Солдат  Иберина  (рапортует). Торговец продовольствием. Чих. Выказывает
свое  презрение  правительству  Иберина путем демонстративного невывешивания
флага.

 Из дома выходит остроголовый; он бледен, в руках у него стремянка и флаг.
                            Все смотрят на него.

     Первый сбиш. Я не верю своим глазам. Флаг хочет вывесить.
     Второй сбиш. Знамя Иберина в грязных лапах чистокровного чиха. (Смотрит
на всех по очереди.)

                            Все качают головой.

     Солдат Иберина. Это верх наглости!

                    Три сбиша подходят к остроголовому.

     Третий  сбиш.  Чих  свинячий!  Марш домой и немедленно надень шляпу! Ты
думаешь, нам приятно смотреть на твою острую голову?
     Толстая  женщина.  Он небось думает, что Иберин старается для чихов! Он
вывешивает  флаг!  Он  этим  хочет сказать, что рад перевороту, совершенному
Иберином.  Но  ведь  яснее ясного, что, если он считает, будто правительство
печется о чихах, он тем самым оскорбляет его!

             Остроголовый поворачивается, чтобы идти за шляпой.

     Первый сбиш (указывая на него). Попытка к бегству.

                        Все трое бьют остроголового.

Он  еще  смеет  оказывать  сопротивление! Я ему дал по морде, а он поднимает
руку. Я в этом усматриваю попытку сопротивления властям!
     Второй  сбиш  (методично  избивая  остроголового). Ему место в охранном
лагере.   Там   мы   охраняем   подобный  элемент  от  нашего  справедливого
негодования.
     Толстая женщина. Хайль Иберин!

   Два сбита уводят остроголового. Третий вывешивает на его лавке плакат
                           "Чихское предприятие".

     Третий  сбиш  (толстой женщине, доставая из кармана плакат). Милостивая
государыня  и  соплеменница,  вы  видите,  что  в переживаемое нами время не
мешает иметь предмет, где черным по белому сказано о расовой принадлежности.
Этот  плакат  стоит  тридцать  песо.  Но  истраченные  деньги  дадут  триста
процентов барыша, смею вас уверить.
     Толстая женщина. А нельзя ли за десять? Дела-то ведь плохи.
     Солдат Иберина (угрожающе). Есть люди, у которых чих сидит в душе!
     Толстая  женщина.  Давайте,  давайте! (Торопливо расплачивается.) У вас
есть сдачи с пятидесяти? (Вешает над дверью плакат "Чухское предприятие".)
     Третий  сбиш.  Так  точно!  Двадцать песо сдачи. В мелочах - честность.
(Однако уходит, не дав сдачи.)
     Толстая женщина. Так и не дал сдачи!

                   Солдат Иберина грозно смотрит на нее.

Хорошо  хоть,  что  выкинули того чиха! Еще две недели назад он говорил, что
Иберин тоже кашу не помаслит.
     Госпожа  Корнамонтис.  Вот  типично  чихская точка зрения! Пробуждается
нация, а он болтает о масле.
     Солдат   Иберина.   Все   дело   в   том,  что  чих  одержим  низменным
материализмом.  Он  ищет выгоды только Для себя и потому отрекается от своей
отчизны,  где  ему  вообще не место. Чих не ведает ни отца, ни матери. Может
быть,  это оттого, что у него нет чувства юмора. Вы это только что видели. С
другой  стороны,  будучи подвержен патологическому сластолюбию, чих ни в чем
не  знает  удержу.  Обуздывает  его  только  скупость,  все  тот  же чихский
материализм, - сами понимаете.
     Торговец  Пальмоса (кричит человеку, бреющемуся у окна второго этажа, -
домовладельцу   Кальямасси).   Конец   материализму!   Господин  Кальямасси,
надеюсь,  вам ясно, что теперь ни о какой плате за помещение не может быть и
речи?
     Солдат Иберина. Правильно!
     Домовладелец  Кальямасси.  Напротив,  дорогой  мой!  Плата  за торговые
помещения  будет  взыскиваться в судебном порядке. Вы слышите мерную поступь
батальонов?  Это  боевые  отряды Иберинова союза. Они идут карать восставших
арендаторов,  не  желающих  вносить  аренду!  Подумайте  об  этом,  господин
Пальмоса, - вы, не желающий вносить плату за помещение.
     Солдат Иберина. Верно.
     Торговец  Пальмоса. Вы, должно быть, забыли, господин Кальямасси, что в
их  рядах  марширует мой сын! (Толстой женщине.) Сегодня утром я сказал ему,
когда  он прощался со мной, отправляясь в поход на юг: "Сын мой, принеси мне
трофей  -  знамя Серпа, и я разрешу тебе курить!" Говорят, банкиры примут на
себя всю задолженность разоренных ремесленников и лавочников и откроют новые
кредиты - в первую голову прогорающим предприятиям.
     Солдат Иберина. Да здравствует Иберин!
     Толстая женщина (своей домовладелице, госпоже Корнамонтис). Вы слышали?
Теперь, должно быть, снизят плату за помещение.
     Солдат Иберина. Да, так оно и есть.
     Госпожа Корнамонтис. Нет, дорогая моя, я слышала, что ее повысят.
     Солдат Иберина. И это верно.
     Толстая  женщина. Этого не может быть. Разве что для чихов! От меня вы,
во всяком случае, ее так скоро не дождетесь.
     Госпожа  Корнамонтис.  Очень  скоро,  госпожа  Томасо,  очень  скоро! И
повышенной!   (Солдату   Иберина.)  Это  простонародье  понятия  не  имеет о
политике.
     Толстая женщина. Еще больше платить за помещение?
     Солдат  Иберина  (прерывая ее). На сегодня, говорят, назначены массовые
преследования  чихов.  (Читает  вслух  газету.)  "Иберин  говорит совершенно
определенно,  что единственная наша цель - изничтожение остроголовых, где бы
они ни гнездились!"

       Топот проходящих в глубине отрядов усиливается. Слышно пение.

Смирно! Хорал Иберина! Все подхватывают! Стихийно!

                    Все поют, солдат Иберина дирижирует.

                        ГИМН ПРОБУЖДАЮЩЕГОСЯ ЯХУ {*}
                         {* Перевод С. Кирсанова.}

1

               Все Иберина молите квартирную плату
                                               понизить!
               И заодно
               Пусть он позволит ее
               Домовладельцам - повысить!

2

               Пусть понижением цен убавит он в городе голод!
               И заодно
               Цены поднять на зерно
               Пусть он крестьянам позволит!

3

               Пусть он мелких торговцев на ноги снова поставит!
               И заодно,
               Вспомнив про нищее дно,
               Универмаги оставит.

4

               Фюрера славьте, что сел нам на шею и спину!
               Видим мы топь,
               Ждем, отупелые, чтоб
               Фюрер повел нас в трясину!

     Госпожа   Корнамонтис  (солдату  Иберина).  Пойдем  поглядим  на  наших
доблестных воинов, которые уничтожат это отродье вместе с их Серпом! (Уходит
с солдатом Иберина.)

                    Толстая женщина и торговец Пальмоса.

Я же не могу оставить лавку, а если придет покупатель?

                     Возвращаются каждый в свою лавку.

     Нанна  (выходит  из  кофейни  госпожи  Корнамонтис  с письмом в руках).
Только   что   по  улице  прошел  господин  де  Гусман.  Он  совершает  свою
предобеденную  прогулку и вскоре пройдет обратно. Я должна с ним поговорить.
Мать пишет, что отец сбился с пути из-за того, что ему нечем платить аренду.
Он  вступил  в союз Серпа, призывающий к крестьянскому восстанию. Лучше уж я
попрошу  господина  де  Гусмана,  чтобы он не взыскивал с отца аренду! Может
быть,  я  ему  не  совсем еще безразлична и он исполнит мою просьбу. Вот уже
почти три года прошло с тех пор, как я была с ним близка. Он был моим первым
любовником.  Собственно  говоря,  только  благодаря  ему  я,  дочь  простого
арендатора,  очутилась  в солидном заведении госпожи Корнамонтис. Тогда моей
семье  кое-что  от  него  перепадало. Не очень-то мне приятно - обращаться к
нему опять с просьбой. Да ну ничего - ведь это не навек. (Поет.)

                              ПЕСНЯ НАННА {*}
                        {* Перевод Л. Большинцовой.}

1

                      Господа! Чуть минуло семнадцать,
                      Я на рынок вышла продаваться.
                      Сколько довелось мне испытать!
                      Сколько я хлебнула зла!
                      Такова игра была.
                      Я держу за многое ответ;
                      Человек я все же или нет?
                      Грусть и любовные грезы
                      Бог нам послал не навек.
                      Где вы, вчерашние слезы,
                      И ты, прошлогодний снег?

2

                      Юный пыл умела расточать я;
                      Целыми шеренгами счастливцы
                      Устремлялись в жаркие объятья.
                      Но пришел печальный час,
                      Юный пыл остыл, угас...
                      Смолоду бы надо поскупиться -
                      Ведь запас когда-то истощится.
                      Грусть и любовные грезы
                      Бог нам послал не навек.
                      Где вы, вчерашние слезы,
                      И ты, прошлогодний снег?

3

                      Не сумеешь ты на этом торге
                      В маленькую кучку медяков
                      Превращать любовные восторги...
                      Наконец и ты поймешь,
                      Боль сердечную уймешь,
                      А меж тем нагрянет старость, да!
                      Ведь семнадцать - это не всегда.
                      Грусть и любовные грезы
                      Бог нам послал не навек.
                      Где вы, вчерашние слезы,
                      И ты, прошлогодный снег?

Вот  он  идет.  К  сожалению,  он  не  один. С ним трое, среди них - богатый
господин  Перуинер.  Даже  не  знаю,  как  к  нему  подойти. (Делает знак де
Гусману.)

      Он подходит к ней. Трое спутников останавливаются, поджидая его.

     Де Гусман. Здравствуйте, Нанна.
     Нанна. Я вам хочу кое-что сказать. Зайдем вот сюда, в подъезд.

                           Они входят в подъезд.

Отец прислал мне письмо - он опять не может заплатить аренду.
     Де  Гусман.  На этот раз ему, к сожалению, придется платить. Моя сестра
идет в монастырь, ей нужно сделать вклад.
     Нанна. Неужели же вы из-за этого заставите моих родителей голодать?
     Де   Гусман.   Дорогая   Нанна,  моя  сестра  намерена  посвятить  себя
девственной  жизни  среди  неимущих  сестер  монахинь.  Не  мешало  бы и вам
отнестись  к  этому  факту  с уважением. Ибо если я и не вижу необходимости,
чтобы   все  девушки  были  целомудренны,  все-таки  желательно,  чтобы  они
целомудрие почитали.
     Нанна. Если бы вы своей молоденькой сестре дали в мужья любовника, а не
носителя  титула,  она  бы  и  не  подумала  идти  в  монастырь.  Но вы ведь
устраиваете браки не между людьми, а между поместьями.
     Де  Гусман. Ты очень изменилась, Нанна. И притом к худшему. Я просто не
узнаю тебя.
     Нанна.  Тогда,  пожалуй,  не  имеет  смысла  говорить вам, что мой отец
потому  не может заплатить аренду, что ему непременно нужно купить лошадь, -
наша деревня расположена очень далеко от железнодорожной станции.
     Де Гусман. Они могут брать лошадь из имения.
     Haина. Но ведь это стоит денег.
     Де Гусман. Так уж устроен мир, мне моя лошадь тоже стоит денег.
     Нанна. Значит, ты меня больше совсем не любишь, Эмануеле?
     Де  Гусман.  При  чем  тут наши отношения? Я зайду к тебе сегодня после
обеда. Ты сама убедишься, что мои чувства к тебе нисколько не остыли.
     Нанна. Подождите минутку, не выходите. Там идут люди, которые могут вас
обидеть. Ведь вы чих.

                    На улице вновь появляются три сбиша.

     Первый  сбиш.  Раньше, бывало, куда ни пойдешь, всюду болтались чихи. А
теперь их точно ветром смело.
     Второй сбиш. Только не терять надежды!
     Нанна.  Как  я  подумаю,  Эмануеле,  ты  всегда обращался со мной как с
тряпкой.  Ты, право, мог бы раскошелиться и вознаградить меня за зло, что ты
мне причинил!
     Де Гусман. Тише! Ради бога!
     Нанна. Так ты не хочешь платить?
     Третий сбиш. Я что-то слышу.
     Нанна.  Если  бы  я  сейчас  обратилась  к этим господам, они наверняка
встали  бы  на мою сторону. В конце концов, я ведь требую только то, что мне
причитается.
     Первый сбиш. Там кто-то разговаривает.
     Нанна   (громко).  Господа,  скажите  сами,  может  ли  бедная  девушка
рассчитывать  на  благодарность  со стороны человека, увлекшего ее на дурную
дорогу? Или не может?
     Де Гусман. Я удивляюсь тебе, Нанна!
     Haина. Вы сами виноваты.

                         Три сбиша подходят к нему.

     Первый  сбиш.  Шикарный  господин!  Вы  только посмотрите, какая на нем
покрышка!
     Второй  сбиш.  Мне  нравится Ваша шляпа, сударь. Я бы охотно купил себе
такую  же.  Покажите-ка,  как она выглядит изнутри. Я хочу посмотреть марку.
(Сбивает с де Гусмана шляпу и указывает на его острую голову.)

                   Все три сбиша начинают неистово орать.

     Три сбиша. Чих!
     Первый  сбиш.  А ну, дайте ему по его острой башке! Смотрите, как бы он
не удрал!
     Богатый  господин  Сас. Мы должны вмешаться, наш друг де Гусман попал в
скверную историю.
     Богатый  господин  Перуинер (удерживая Саса), не поднимайте шума! Я сам
чих!

                      Все три богача поспешно уходят.

     Третий сбиш. Недаром я сразу почуял, что тут воняет чихом.
     Второй сбиш. Чих! Под суд его!

         Два сбиша уволакивают де Гусмана, третий остается с Нанна.

     Третий сбиш. Вы, кажется, говорили, что он вам должен денег, барышня?
     Нанна (хмуро). Да, он не хочет платить.
     Третий сбиш. Чихи все такие! (Уходит.)

Нанна  медленно  входит  в  кофейню госпожи Корнамонтис. На шум в окне опять
появляется  домовладелец  Кальямасси,  на  пороге  лавки  - толстая женщина.
         Торговец табаком Пальмоса тоже стоит в дверях своей лавки.

     Домовладелец Кальямасси. Что случилось?
     Толстая  женщина.  Они только что накрыли какого-то чиха, по виду очень
состоятельного   господина,   -   он   разговаривал  с  официанткой  госпожи
Корнамонтис.
     Торговец Пальмоса. А что, - это теперь запрещено?
     Толстая женщина. Говорят, она чухка. А он, кажется, из Большой Пятерки.
     Домовладелец Кальямасси. Да что вы говорите!
     Торговец Пальмоса (возвращаясь в лавку). Господин инспектор! Тут только
что  было  произведено  нападение  на  члена  Большой  Пятерки.  Его куда-то
утащили!
     Инспектор (уходя вместе с писцом). Полиции это не касается.
     Толстая женщина. Теперь богачам солоно придется!
     Домовладелец Кальямасси. Вы так думаете?
     Торговец Пальмоса. Помещикам будет теперь не до смеха!
     Домовладелец  Кальямасси. Но и арендаторам, не желающим платить аренду,
тоже непоздоровится!
     Торговец Пальмоса. Сегодня в газете написано: начинается новая эра!

ИНТЕРМЕДИЯ

На  большом  картоне  нарисован  переулок  Старого  города.  Вбегают солдаты
Иберина;  они  несут  горшки  и  ведерки  с белилами; щетками на длинных или
       коротких палках они замазывают трещины и щели на стенах домов.

                            ПЕСНЯ О ПОБЕЛКЕ {*}
                         {* Перевод С. Кирсанова.}

                    Если стены кроет плесень, пятна сея,
                    Если дом сырою гнилью заражен -
                    Принимайте меры поскорее,
                    Гниль заметят - как нехорошо!
                    Здесь нужна побелка! Свежие белила!
                    И скорей, покуда здание цело!
                    Здесь нужна побелка! Мы приложим силы
                    Сделать все, чтобы поправить зло.
                    На стенах - как неприятно! -
                    Все новые влажные пятна!
                    Это беда! (Большая беда!)
                    Морщины свежих трещин
                    Извилистей и резче!
                    Принимайте меры, господа.
                    Если расползутся выше
                    Эти трещины, до крыши -
                    Будет беда! (Большая беда!)
                    Здесь нужна побелка! Свежие белила!
                    Поскорей, покуда здание цело!
                    Влажный мел на щетках! Мы приложим силы,
                    Трещины замажем и поправим зло!
                    Вот белила с варом клеевым!
                    Дни и ночи краска наготове.
                    Вот белила! Все мы подновим,
                    А тогда и время будет Новым!


III

"ПОЙДЕМ НА РЫБАЛКУ?" - СПРОСИЛ ЧЕРВЯКА РЫБАК

                          У деревенского колодца.

  Круглоголовый арендатор Кальяс, его жена и дети и остроголовый арендатор
                  Лопес, его жена и дети заняты поливкой.

     Арендаторы Кальяс и Лопес.
                  Тянем, аж пена пошла изо рта, -
                  У арендатора нет лошадей.
                  Сам себе лошадь ты - и ни черта;
                  Это обычай рабочих людей.
     Жена Лопеса. Слышите - и наши идут под знамя Серпа.

Слышен стук множества деревянных башмаков. Входит круглоголовый арендатор с
                         двумя ружьями под мышкой.

     Третий  арендатор.  С  тех  пор как цены на хлеб так сильно упали, наше
положение  стало  отчаянным.  Поэтому мы, арендаторы Яху, - все, кто ходит в
деревянных  башмаках, на тайных - а в последнее время и открытых - собраниях
единодушно  решили  взяться  за  оружие.  Чем и дальше платить аренду, лучше
сражаться  под  знаменем  Серпа. Время пришло. Кальяс и Лопес, вот ружья для
вас. (Отдает ружья и уходит.)
     Арендатор  Лопес.  Ты,  Кальяс,  хотел  подождать, не придут ли хорошие
вести из города от твоей дочери.
     Арендатор Кальяс. Помощь не пришла, и я готов присоединиться к вам.
     Арендатор  Лопес.  Дай  мне руку, Кальяс. И вы дайте друг другу руки, и
дети тоже! Сегодня - одиннадцатое сентября. Запомните этот день, ибо сегодня
арендаторы  берутся  за  оружие,  чтобы  навеки  сбросить ярмо помещиков или
умереть.
     Все (подают друг другу руки и запевают "Песню Серпа").

                              ПЕСНЯ СЕРПА {*}
                         {* Перевод С. Кирсанова.}

                          Крестьянин, вставай!
                          Нужда через край.
                          Вешать голов не смейте!
                          Смело навстречу смерти!
                          Не жди ниоткуда подмоги,
                          Вставай на крепкие ноги!
                          Нужда через край,
                          Крестьянин, вставай!

За Серп - навсегда!