ху, то это поможет и тем, кто ходит под вами.
Здесь,  мол,  некое единство, вытягиваемое одним канатом. Но тут я оказалась
дурищей.  Кто  хочет помочь беднякам, тот должен, видимо, оберечь их от вас.
Неужели  у  вас  не  осталось  ни  капли  уважения  к  тому, что носит образ
человеческий? Да ведь этак легко дойти до того, что и вас самих станут не за
людей  считать,  а  за  диких  зверей,  которых  надо  попросту  истребить в
интересах  общественного порядка и безопасности! И вы еще дерзаете приходить
в божий дом лишь потому, что у вас имеется ваш грязный денежный мешок! Точно
мы  не  знаем,  откуда  он  и  что он нажит бесчестно. Нет, голубчики, не на
таковского  напали,  бог  этого  не  допустит!  Вас надо просто гнать, гнать
палкой!  Да не глядите такими идиотами! Сказано - с людьми нельзя обращаться
как с быками, но вы же не люди. Пошли вон! Да поскорее! А то еще в грех меня
введете! Нечего меня останавливать, я знаю, что делаю, слишком долго я этого
не знала. (Выталкивает их древком знамени.)

                     В двери заглядывают Черные Капоры.

Вон  отсюда!  Вы  что?  Хотите  божий  дом превратить в хлев?! Или во вторую
мясную  биржу?  Вон!  Вам  тут  нечего делать. Таких физиономий нам здесь не
надо. Вы недостойны, и я извергаю вас. И плевать на ваши деньги!
     Все  трое.  Ну и ладно. Только с нами ведь уйдут скромно и невозвратимо
сорок  месячных  квартирных взносов! Ну что ж! Каждый грошик нам пригодится.
Ведь  мы  идем  навстречу  временам,  страшней  которых  мясной рынок еще не
видывал.

                           Мясозаводчики уходят.

     Снайдер  (бежит за ними). Останьтесь, господа, не уходите! Она не имеет
никаких полномочий. Просто бабья истерика! Мы ее уволим! Она сделает для вас
все, что вы пожелаете.
     Иоанна  (Черным  Капорам). С квартирной платой действительно получилось
неладно.   Но  с  этим  нельзя  считаться.  (Вдове  Лаккернидла  и  Глумбу.)
Садитесь-ка туда. Я вам принесу супу.
     Снайдер (вернувшись).
                    Приглашай бедняков! Угощай их
                    Водой дождевой и пустыми речами!
                    С неба и то на них нисходит не милосердие,
                    А снег.
                    Забыв смирение, ты
                    Порыву поддалась. Нетрудно
                    Извергнуть грешника высокомерно!
                    Больно уж разборчива ты в хлебе, который мы
                                                            едим.
                    Вникаешь - как он сделан, но ведь сама
                                                не прочь поесть!
                    Ну марш, неземная, туда, под ливень!
                    Можешь проявлять свой норов под метелью!
     Иоанна. Значит, мне вернуть форменное платье?
     Снайдер.  Снимайте  форменное  платье!  Укладывайте чемодан! Уходите из
этого  дома  и  заберите  с  собой всю ту сволочь, которую вы натащили сюда.
Только  сволочь  и  отребье  увивалось за вами. Теперь вы сами к нему будете
принадлежать, Забирайте свои вещи!

 Иоанна уходит, возвращается с маленьким чемоданом, одетая как деревенская
                                 служанка.

     Иоанна.
                    Пойду к богачу Маулеру. Он не лишен
                    Ни страха, ни благоволенья. Он поможет.
                    Я вновь надену форму и свой черный капор
                    И в этот дом родной молитв и покаяний
                    Вернусь не ранее, чем приведу с собою
                    Как члена нашей набожной семьи
                    Пирпонта Маулера, принесшим покаянье.
                    Я вижу, деньги их, как раковый гнойник,
                    Забили уши им, глаза и сердце.
                    Превознесенные, сидят они высоко,
                    И вопль о помощи достигнуть их не может!
                    Несчастные калеки!
                    Но хоть один-то праведник быть должен среди
                                                              них.
                                 (Уходит.)

     Снайдер.
                    Несчастная невежда!
                    Того не видишь, что, выстроясь
                    Исполинскими полчищами, стоят друг против
                                                          друга
                    Работодателей и работников
                    Сражающиеся, фронты. Непримиримые. Ну что ж,
                    Путайся между ними, посредница
                    И примирительница, никому
                    Из них не нужная, пока не сдохнешь.
     Малберри (входит). Как у вас с деньгами?
     Снайдер.  Свой  воистину  скудный  приют,  найденный на этой земле, - я
подчеркиваю,  скудный, господин Малберри, - господь бог уж как-нибудь сумеет
оплатить.
     Малберри.  Ага,  совершенно  правильно!  Оплатить!  Об  этом и речь. Вы
произнесли нужное слово.
     Снайдер.  Если  господь  бог  заплатит  - хорошо. Но если не заплатит -
плохо.  Если  бог  не  заплатит квартирной платы, ему придется съехать, и не
позже чем в субботу вечером, - так ведь, Снайдер? (Уходит.)


VIII
        Речь Пирпонта Маулера о необходимости капитализма и религии.

                              Контора Маулера.

     Маулер.
                    Ну, Слифт, подходит день,
                    Когда наш славный Грэхем и другие,
                    Упорно ждущие сниженья цен на скот,
                    Должны начать закупку мяса, которое
                    Они должны нам сдать.
     Слифт.
                    Им будет стоить дорого. Весь скот,
                    Чей рев стоит над рынками Чикаго, -
                    Наш скот.
                    И каждую свинью, что сдать они должны нам,
                    По дорогой цене возьмут они у нас.
     Маулер.
                    Теперь ты перекупщиков гони на биржу, Слифт!
                    Пусть биржу мучают запросами своими.
                    Что на быка или свинью хоть чуть похоже,
                    Пусть требуют они. И пусть цена растет.
     Слифт.
                    Что нового о нашей Иоанне?
                    На бирже слух, что с ней ты спишь.
                    Я отрицал. С тех пор как нас она
                    Из храма выгнала, о ней не стало слышно,
                    Как будто сгинула в мычании Чикаго.
     Маулер.
                    Мне нравится в ней то, что вас она
                    Так просто вымела. Она бесстрашна.
                    Будь с вами я, она бы и меня
                    Из дома вышвырнула, и была б права.
                    Мне это нравится и в ней и в ихнем доме, -
                    Что там немыслимы такие вот, как я...
                    Вздуй цену до восьмидесяти, Слифт. И Грэхемы
                    Пусть станут глиною, в которую ступни
                    Поставим мы, чтоб видеть отпечаток,
                    О, я не выпущу ни грамма мяса и
                    С них наконец спущу всю шкуру,
                    Как то заложено в моей природе.
     Слифт.
                    Приятно, Маулер, видеть, что тебя
                    Оставила гнилая слабость. Значит,
                    Иду смотреть, как покупают скот.
                                 (Уходит.)
     Маулер.
                    Пожалуй, правильно спустить с Чикаго шкуру
                    И разъяснить всем этим простофилям
                    Мясное дело. Пусть кричат:
                    "Грабеж! Злодейство!"

                         Иоанна входит с чемоданом.

     Иоанна.  Добрый  день,  господин  Маулер.  Вас  нелегко застать. Я пока
поставлю  вещи  вон  там.  Я,  видите ли, больше не состою в Черных Капорах.
Возникли  разногласия.  И вот мне пришло в голову: а не пойти ли к господину
Маулеру?  Сейчас,  когда моя изнурительная миссионерская работа кончилась, я
могу  внимательнее отнестись к отдельным людям. Займусь-ка я немножко вами -
конечно,  если вы разрешите. Знаете, я уже заметила, что вы доступнее многих
других.  Это  у  вас хорошая старая кушетка из конского волоса, но почему на
ней  простыня,  и даже не сложена как следует? Разве вы и спите в конторе? А
мне казалось - у вас должен быть один из роскошных дворцов.

                               Маулер молчит.

Но  вы  мясной  король  и  тем  не  менее  бережливы  в мелочах: это большое
достоинство,  господин  Маулер.  Не  знаю почему, но всякий раз, когда я вас
вижу,  мне  приходит  на  ум рассказ, как господь бог пришел в рай к Адаму и
закричал:  "Адам,  где  ты?"  Вы  помните?  (Смеется.) Адам стоит как раз за
кустом, и руки его, так сказать, по локоть во внутренностях оленихи, и этак,
весь  в  крови,  слышит  он божий глас. И прикидывается, будто его тут вовсе
нет.  Но  господь  бог  не  дает  себя провести, он хочет дознаться и кричит
вторично:  "Адам, где ты?" И тут Адам, красный как рак, отвечает в смущении:
"Ах,  господи,  и  надо  же  тебе явиться как раз, когда я свежую олениху...
Можешь  не  говорить:  я  и  так  знаю,  что не должен был этого делать". Но
ваша-то совесть, надеюсь, сейчас чиста, господин Маулер?
     Маулер. Значит, вы больше не у Черных Капоров?
     Иоанна. Да, господин Маулер. Мне там уже не место.
     Маулер. На какие же средства вы теперь живете?

                               Иоанна молчит.

Значит, ни на какие? А давно вы ушли от Черных Капоров?
     Иоанна. Восемь дней.
     Маулер (в глубине комнаты, плачет).
                    Лишь восемь дней - и так переменилась!
                    Но где она была? С кем говорила?
                    Как возникли эти возле рта морщины?
                    Город, где она была, неведом мне.
                         (Приносит еду на подносе.)
                    Ты очень изменилась. Здесь еда.
                    Я сам не ем.
     Иоанна  (смотрит на пищу). Господин Маулер! Когда мы выгнали богачей из
нашего дома...
     Маулер.   ...что   совершенно   правильно   и   доставило   мне  немало
удовольствия...
     Иоанна. ...то домовладелец, живущий арендой, предложил нам выселиться в
воскресенье.
     Маулер. Так, значит, Черным Капорам сейчас туго приходится?
     Иоанна.  Вот  почему  я  решила  -  пойду-ка  к  господину  Маулеру. (С
жадностью принимается за еду.)
     Маулер.  Не беспокойся. Я пойду и раздобуду нужные вам деньги. Я сделаю
это.  Да-да,  я  их  достану, чего бы это ни стоило, хотя б мне надо было их
выкроить  из  шкуры  нашего  города. Я сделаю это для вас. Конечно, деньги -
вещь дорогая, но я их добуду. Это вас устроит?
     Иоанна. Да, господин Маулер.
     Маулер.  Возвращайся  к  ним и передай, что деньги будут к воскресенью.
Маулер  их  достанет.  Скажи  - как раз в эту минуту он пошел их добывать на
мясной  рынок.  Правда,  с  теми  пятьюдесятью  тысячами людей получилось не
совсем  ладно  и  не  так,  как  хотелось  бы. Я не мог для них сейчас найти
работу.  Но  к  тебе  это  не относится, и твоим Черным Капорам надо помочь.
Деньги я достану для вас. Беги и скажи им это.
     Иоанна. Да, господин Маулер!
     Маулер.
                    Здесь все это записано. Держи!
                    А мне, ты думаешь, не тяжело, что ждут они
                                                          работы
                    У скотобоен, и работы скверной?
                    Пятьдесят тысяч. Стоят у боен

                           Иоанна перестает есть.

                    И не уходят даже по ночам.
                    Но это ж предприятие. И речь
                    Идет о том - быть иль не быть.
                    Останусь я умнейшим
                    Среди капиталистов или сам
                    К воротам бойни поплетусь.
                    А чернь уж заполняет дворы боен и
                    Бесчинствует.
                    Теперь я от тебя хочу услышать,
                    Как судишь о моем ты предприятье
                    И правильно ль все то, что делал я.
                    Ну подтверди. По твоему совету
                    Консервы у концерна закупил я
                    И скот у скотоводов, и, добро
                    Творя, узнал я далее, что бедны вы
                    И крова вас лишить хотят.
                    И вот я вам опять хочу помочь,
                    Свидетельствуй о доброй моей воле.
     Иоанна.
                    Значит, рабочие все ждут у скотобоен?
     Маулер.
                    Почему ты против денег? Ведь лицо
                    Твое бледнеет, когда их нет?
                    Что думаешь ты о деньгах? Скажи мне
                    Без лжи и без утайки. Деньги лишь
                    Для дураков сомнительны. Продумай
                    Простую правду и нагую жизнь.
                    Пусть неприятна истина, зато верна.
                    Шаток род человеческий, отдан произволу
                    Погоды, случая, а деньги - это средство
                    Улучшить кое-что, пусть для немногих,
                    А главное, что деньги - Созиданье.
                    Оно старо, как человечество,
                    Хотя всегда свежо, ибо всегда распадается,
                    И тем не менее грандиозно. Хотя требует жертв.
                    Как трудно восстанавливать! Однако
                    Все возрождается всегда со стоном.
                    И неизбежно Созиданье
                    Во все эпохи рвет у мачехи земли что можно,
                    Будь это много или мало, и во все эпохи
                    На его защиту лучшие встают.
                    Пойми! Немало у меня сомнений,
                    И сон мой плох. Но если б отступился,
                    То был бы похож на комара, который отказался
                    Остановить в горах обвал.
                    Расплющен я был бы в мгновение ока, и лавина
                    Прогрохотала бы через меня.
                    Не то все надо переделать в корне.
                    И Созидания план переиначить, согласно новой,
                    Еще неслыханной оценке человека. А это
                    Не на руку ни вам, ни нам. Ибо случилось бы
                    Без нашего участья и без бога,
                    Который был бы отменен, оставшись без работы.
                    Вот почему должны вы нам помочь.
                    А если сами жертвовать вы не хотите,
                    Чего мы, впрочем, и не требуем, то уж
                                                  благоволите
                    Одобрить жертвы.
                    В двух словах - вам надо
                    Снова объявить бога
                    Единственною надеждой.
                    Бейте во имя его в барабан, дабы вступил он
                    В кварталы нужды и голос
                    Его зазвучал на дворах скотобоен.
                    Этим мы удовлетворимся.
                         (Протягивает ей записку.)
                    Бери что дают, но помни, за что дадено.
                    Это ордер на уплату аренды за четыре года.
     Иоанна.
                    Господин Маулер, я не понимаю, что вы
                    Говорите, и понимать не хочу.
                                 (Встает.)
                    Я знаю, надо б радоваться мне, услышав,
                    Что богу будет помощь. Только я
                    В числе людей, которым вряд ли
                    Поможет это, ибо нам
                    Никто помочь не предлагает.
     Маулер.
                    Когда ты Черным Капорам дашь деньги, можешь
                                                           снова
                    У них остаться, ибо жить негоже
                    Так, без пристанища. Поверь мне,
                    Им лишь бы деньги. И это хорошо.
     Иоанна.
                    Если Черные Капоры
                    Возьмут ваши деньги - пусть!
                    Я же сяду вместе с теми,
                    Кто ожидает на скотобойнях
                    Открытия заводов. И буду есть то,
                    Что едят они, и если
                    Снег подадут им, буду есть снег;
                    И работу, что делают они,
                    Буду делать и я. Ибо у меня
                    Тоже нет денег, и добыть их
                    Иначе - честным путем - я не могу.
                    А не найдется работы ни для кого,
                    Пусть не найдется и для меня. А вы,
                    Что живете за счет бедноты - а бедных
                    Не можете видеть и шельмуете то,
                    Чего вы сами не знаете, и устроились так,
                    Чтоб не видеть, как на скотобойнях
                    Сидят ошельмованные и отверженные вами, -
                    Если вы впредь пожелаете меня видеть,
                    Приходите на бойни.
                                 (Уходит.)
     Маулер.
                    Итак, нынче в ночь
                    Просыпайся, Маулер, каждый час
                    И гляди в окно - идет ли снег. И если снег,
                    То, значит, снегом заносит ту, которую ты
                                                           знаешь.


IX
                     Третье сошествие Иоанны в бездну.

1
                                Район боен.
                  Иоанна. С ней Глумб и вдова Лаккернндла.

     Иоанна.
                    Слушайте! Семь дней тому назад
                    Мне ночью снилось:
                    Передо мной на крохотной лужайке.
                    Зажатой стенами домов,
                    Где тень небольшого дерева уместилась бы еле, -
                    Толпа людей. Не знаю, сколько их, но много
                                                          больше,
                    Чем сесть могло б на той лужайке воробьев.
                    Толпа густа так, что лужайка покоробилась,
                    Срединой выпятилась кверху, и толпа повисла
                    Над краем, задержалась на мгновенье,
                    И вдруг по сигналу слова - не помню смысла, -
                    Откуда-то донесшегося, хлынула.
                    Я увидала шествия и улицы знакомые Чикаго!
                    И вас увидела, идущих, и себя.
                    Я шла и будто в бой вела вас.
                    Мой лоб в крови, и я
                    Зову вас словами боевыми
                    На незнакомом языке... И много
                    Со всех сторон шло шествий, и я шла
                    В обличьях разных во главе колонн -
                    И молодой и старой, плача, проклиная,
                    Себя не помня! Ужас и доблесть войны!
                    Рушится все, чего моя нога коснется,
                    И даже зримо менялось движение,
                    Но также в корне изменился вид
                    Знакомых улиц.
                    Шло шествие, а вместе с ним и я,
                    Метелью скрытые от вражеских ударов.
                    От голода сквозя, быть перестав мишенью
                    Для пули, не живя нигде, для мук неуязвимы,
                    Ибо муки привычны все.
                    И так шагали мы, покинув ту лужайку,
                    Переходя от места к месту.
                    Так снилось мне.
                    Сегодня стал мне ясен вещий сон.
                    Мы до рассвета двинемся отсюда,
                    В предутренней мгле достигнем Чикаго
                    И на его площадях покажем всю меру
                    Нашей нужды, призывая каждого,
                    На ком образ человеческий.
                    А что будет дальше - не знаю.
     Глумб. Вы что-нибудь поняли, госпожа Лаккернидл? Я - нет.
     Вдова  Лаккернидла. Ежели бы она не разоралась у Черных Капоров, сидели
бы мы сейчас в тепле и суп хлебали!

2
                               Мясная биржа.

     Маулер (мясозаводчикам).
                    Мои друзья в Нью-Йорке пишут мне:
                    Рогатки нынче та