Случилось нечто...
     Уи.
                                    Да?
     О'Кейси.
                                        Сюда несите!

                      Полицейские вносят мертвое тело.

                 Вот мой свидетель, господа. Боюсь,
                 Что Боул уже к допросу непригоден.
                              (Быстро уходит.)

                 Полицейские кладут тело Боула в углу зала.

     Догсборо (Гэфлзу).
                 Ах, уведи...

                        Гэфлз, не отвечая, выходит.

     Уи (подходит к Догсборо, протягивает ему руку).
                              Я поздравляю вас
                 С победоносно начатой войной,
                 И ясности добьюсь - любой ценой.

                            Появляется надпись.


VII

     Отель "Мамот". Номер Артуро Уи. Два телохранителя подводят к нему
               оборванного актера. На заднем плане - Дживола.

     Первый телохранитель. Шеф, это актер. Безоружный.
     Второй  телохранитель.  У  него ни гроша за душой - нету на хлеб, не то
что  на пистолет. А надрался он вот почему: в шалмане все, как назюзюкаются,
так орут: "Читай!" Актер, говорят, хороший. Классиканский.
     Уи.  Так  вот: кое-кто дал мне понять, что мой выговор оставляет желать
лучшего.  Никуда  не  денешься,  придется  произносить речи, - особенно если
сунуться в политику. Хочу взять несколько уроков. Декламация и движение.
     Актер. Так точно.
     Уи. Подать зеркало.

         Один из телохранителей выносит на авансцену большое трюмо.

Сначала - походка. Как вы ходите в драме или там в опере?
     Актер. Понимаю вас. Вы имеете в виду величественный стиль. Юлий Цезарь,
Гамлет,  Ромео,  пьесы  Шекспира.  Господин  Уи,  вы  напали  на подходящего
человека.  Старый  Мэхонни  за  десять  минут  научит  вас, как выступать на
классической  сцене.  Господа, перед вами трагический случай. Я разорился на
Шекспире.  Английский  писатель.  Если  бы не было Шекспира, я мог бы сейчас
играть на Бродвее. Трагедия стойкости. "Мэхонни, когда вы играете Ибсена, не
надо  играть  Шекспира!  Сверьтесь  с  календарем, милостивый государь, - на
дворе  тысяча девятьсот двенадцатый год!" "Милостивый государь, - отвечаю, -
искусство не знает календаря, а я человек искусства". Так-то.
     Дживола. Шеф, ты, кажется, не на того напал. Он устарел.
     Уи.  Видно  будет.  Пройдитесь  кругом такой походкой, как полагается у
этого Шекспира.

                            Актер обходит сцену.

Хорошо!
     Дживола.   Ну,   нельзя   же  так  ходить  перед  зеленщиками.  Это  же
неестественно!
     Уи.  Что  это значит - неестественно? В наше время ничего естественного
не  бывает.  Когда  я  иду,  пусть люди видят, что я иду. (Подражает походке
актера.)
     Актер. Откиньте голову.

                           Уи откидывает голову.

Ногу надо ставить так, чтобы сначала коснуться пола носком.

                   Нога Уи касается пола сначала носком.

Хорошо.  Превосходно.  У вас природные данные. Вот только с руками вы еще не
знаете,  что  делать.  Они не гнутся. Постойте, лучше всего сложите их перед
детородным органом.

       Уи во время хождения складывает руки перед детородным органом.

Недурно.  Непринужденно  и  в то же время подтянуто. Но голову надо откинуть
назад. Правильно. Думаю, господин Уи, для ваших нужд походка отработана. Что
вам еще угодно?
     Уи. Публичное стояние.
     Дживола.  Пусть  за твоей спиной стоят два дюжих молодца, и все скажут,
что ты стоишь великолепно.
     Уи.  Ерунда.  Когда  я  стою,  я  желаю, чтобы люди смотрели не на двух
парней за моей спиной, а на меня. Поставьте мне стояние! (Становится в позу,
скрестив руки на груди.)
     Актер.  Так  можно.  Но  слишком  обыкновенно.  Господин  Уи, вам же не
хочется иметь вид парикмахера. Скрестите руки так! (Так скрещивает руки, что
видны  обе  кисти, они обхватывают руки выше локтя.) Ничтожное изменение, но
разница огромная. Поглядите в зеркало, господин Уи!
     Уи (по-новому скрещивает руки перед зеркалом).
                 Отлично.
     Дживола.
                          Для чего тебе все это? Для
                 Господ из треста?
     Уи.
                                   Нет, конечно, - это
                 Для маленьких людей. А для кого
                 Так импозантно выступает Кларк
                 Из треста? Для таких же, как он сам?
                 Нет, им важна лишь чековая книжка,
                 Им наплевать на Кларка самого.
                 Вот так и эти двое молодцов
                 Всегда мне обеспечат уваженье.
                 Кларк импозантно выступает лишь
                 Для маленьких людей. Я тоже.
     Дживола.                                 Только
                 Боюсь, что критиканы скажут: "Это
                 Не прирожденное".
     Уи.
                                    Пусть говорят!
                 Подумаешь, какой-нибудь профессор!
                 Мне наплевать на всех высоколобых!
                 Что важно знать? Как маленькие люди
                 Хозяина себе воображают, -
                 И все тут.
     Дживола.
                             А зачем тебе играть
                 Хозяина? Гораздо лучше быть
                 Голубоглазым добряком в халате.
     Уи.
                 На эту роль есть у меня Догсборо.
     Дживола.
                 Его влиянье, кажется, ослабло.
                 Еще он числится в графе "кредит",
                 Но рухлядь эту старую все реже
                 Стараются показывать народу.
                 С фамильной Библией бывает так:
                 Благоговейно мы в кругу друзей
                 Листаем пожелтелые страницы
                 И вдруг - засохший клоп!.. И с той минуты
                                                        книга
                 В углу пылится. Впрочем, что ж, Догсборо
                 Еще пригоден для "Цветной капусты".
     Уи. Я сам решаю, кто куда годится.
     Дживола.
                 Конечно, шеф. Да ведь и я не против!
                 Я сам сказал, что он еще годится.
                 Ведь даже наш муниципалитет,
                 Скандала избегая, терпит старца.
     Уи. Сидение.
     Актер. Сидение. Сидение, господин Уи, пожалуй, самое сложное искусство.
Есть  люди,  которые  умеют  ходить;  есть другие - они умеют стоять; но где
люди, умеющие сидеть? Господин Уи, возьмите стул со спинкой. Теперь сядьте и
не  прислоняйтесь.  Руки  на  бедра,  параллельно  животу, локти отставить в
сторону. Сколько вы можете так сидеть, господин Уи?
     Уи. Сколько угодно.
     Актер. Тогда все в порядке, господин Уи.
     Дживола.
                 Шеф, думается мне, - оставь наследство
                 Догсборо нашему любимцу Гири,
                 Ведь он народен даже без народа.
                 Он строит балагура и к тому же
                 Так хохотать умеет, если надо,
                 Что сыплется известка. Впрочем, он
                 Хохочет и тогда, когда не нужно.
                 Вот, например, когда ты выступаешь
                 Как сын кварталов Бронкса, говоришь
                 О семерых парнях...
     Уи.
                                     Он что ж, хохочет?
     Дживола.
                 Да, штукатурка сыплется. Но ты
                 Не говори ему, а то он скажет,
                 Что я опять хулю его заглазно.
                 Артуро, лучше отучи его
                 От собиранья шляп.
     Уи.
                                    Что?
     Дживола.                            Шляп людей,
                 Которых застрелил собственноручно.
                 Он в этих шляпах любит щеголять.
                 Ведь это гнусно!
     Уи.
                                  Я смотрю сквозь пальцы.
                 Я склонен у сотрудников моих
                 Не замечать их слабостей.
                                 (Актеру.)
                                           Теперь
                 Мы обратимся к декламации!
                 Прочтите что-нибудь.
     Актер.  Шекспир.  Только Шекспир. Цезарь. Античный герой. (Извлекает из
кармана  книжку.)  Что  вы скажете о речи Антония? Над гробом Цезаря. Против
Брута.   Предводителя   коварных   убийц.   Образец  публичной  речи,  самый
прославленный образец. Когда я был в зените славы, я играл Антония, в тысяча
девятьсот  восьмом  году.  Господин  Уи,  это  именно  то,  что  вам  нужно.
(Становится в позу и строка за строкой декламирует речь Антония.)

                                        Внемлите,
                 Друзья, собратья, римляне!

  Уи повторяет за ним, глядя в книжку, - актер поправляет его, но все же в
    основном речь Уи сохраняет свойственную ей отрывистость и грубость.

                                            Не славить
                 Пришел я Цезаря, а хоронить.
                 Людей переживают их грехи;
                 Заслуги часто мы хороним с ними.
                 Пусть будет так и с Цезарем. Представил
                 Нам властолюбцем честный Брут его;
                 А если так, то это тяжкий грех,
                 И тяжко за него наказан Цезарь.
     Уи (продолжает один).
                 Я, с разрешенья Брута и других, -
                 Ведь Брут - весьма достойный человек,
                 И все они, о, все весьма достойны -
                 Надгробным словом Цезаря почту.
                 Он был мне другом, верным, справедливым,
                 Но Брут его считает властолюбцем.
                 А Брут - весьма достойный человек.
                 С собой привел немало пленных Цезарь,
                 Их выкупом обогатил казну, -
                 Не в этом ли сказался властолюбец?
                 Когда бедняк стонал, то Цезарь плакал, -
                 Столь мягким не бывает властолюбье,
                 Но Брут его считает властолюбцем,
                 А Брут - весьма достойный человек.
                 Мы видели, как в праздник Луперкалий
                 Я трижды подносил ему венец;
                 Он трижды отвергал - из властолюбья?
                 Но властолюбцем Брут его считает,
                 А Брут, нет слов, достойный человек.
                 Я говорю не чтобы спорить с Брутом;
                 Я только то, что знаю, говорю.
                 Вам всем он дорог был не без причины:
                 Так где ж причина, чтоб о нем не плакать?

           Во время последнего стиха медленно опускается занавес.

                            Появляется надпись.


VIII

Контора треста "Цветная капуста". Артуро Уи, Эрнесто Рома, Джузеппе Дживола,
Эмануэле  Гири  и  телохранители. Группа мелких торговцев-зеленщиков слушает
речь  Артуро  Уи. На возвышении рядом с Уи сидит больной старик Догсборо. На
                           заднем плане - Кларк.

     Уи (орет).
                 Шантаж! Убийство! Произвол! Грабеж!
                 На улицах стрекочут пулеметы!
                 Почтенные папаши-горожане,
                 Идущие в муниципалитет,
                 Убиты среди бела дня! И что же
                 Предпринимают власти? Ничего!
                 Достопочтенные правители
                 Обделывают темные делишки,
                 А честных граждан обливают грязью...
                 Повсюду мерзость...
     Дживола.
                                     Слушайте!
     Уи.
                                               ...и хаос!
                 Ведь если каждый делает, что бог
                 Ему положит на душу, и если
                 Он движим только эгоизмом, значит,
                 Все против всех. А это значит - хаос.
                 Вообразите, я своей картошкой
                 Торгую мирно в лавке или мирно
                 Веду свой грузовик с цветной капустой.
                 А кто-нибудь совсем не так уж мирно
                 Кричит, ворвавшись в лавку: "Руки вверх!"
                 А то палит в покрышку и в шофера, -
                 Какой же это мир? Но раз я знаю,
                 Что люди не ягнята, я приму
                 Какие-то решительные меры,
                 Чтоб эти люди не ворвались в лавку,
                 Чтоб мне не приходилось то и дело
                 Стоять по стойке "руки вверх" и чтобы
                 Я руки мог использовать разумней, -
                 Ну, скажем, огурцы считать и прочее.
                 Поскольку человек таков, он сам
                 По доброй воле револьвер не бросит, -
                 Ну, скажем, потому, что так красивей
                 И краснобай из городской управы
                 Его похвалит. Нет, брат, если я
                 Не выстрелю, так выстрелит другой.
                 Вот логика. Что ж делать? Я отвечу.
                 Во-первых: то, что до сих пор, друзья,
                 Вы делали, так дело не пойдет.
                 Сидеть лениво перед кассой в лавке,
                 Надеяться, что все сойдет, не знать
                 Объединенья, ссориться, без всякой
                 Охраны, ограждающей от бед,
                 Чтоб каждый гангстер мог на вас напасть,
                 Так дело не пойдет. Так вот, во-первых -
                 Единство. Вот что нужно. Дальше: жертвы.
                 Вы спросите меня: какие жертвы?
                 Что? Деньги за охрану лавок? Тридцать
                 Процентов на защиту? Не хотим!
                 Мы слишком любим наш карман! Вот если
                 Бесплатная охрана, - мы не против.
                 Друзья-зеленщики, не так все просто,
                 Бесплатно можно только помирать.
                 Все стоит денег. И охрана тоже,
                 Покой, и мир, и безопасность - деньги.
                 Все в жизни так. И потому что так
                 Все в жизни, было так, и будет так,
                 Решили мы - я и мои друзья,
                 Вот часть из них, другие там, снаружи -
                 Принять вас под свою защиту.

                         Дживола и Рома аплодируют.

                                               Чтобы
                 Вы видели, что мы по-деловому
                 Решаем это дело, к нам пришел
                 Сам мистер Кларк, известный оптовик.

        Рома выводит вперед Кларка. Несколько торговцев аплодируют.

     Дживола.
                 Я, мистер Кларк, от имени собранья
                 Приветствую вас. Трест "Цветной капусты"
                 Поддерживает план Артуро Уи,
                 И это делает вам честь. Спасибо
                 Вам, мистер Кларк!
     Кларк.
                                    Леди и джентльмены!
                 Мы, трест "Цветной капусты", с огорченьем
                 Глядим, как бьетесь вы, как трудно вам
                 Сбывать товар. Все дорого, я знаю,
                 Вы на пороге краха. Почему?
                 Да потому, что грузчики, шоферы,
                 Кладовщики - развращены дурными
                 Влияньями и, что ни день, хотят
                 Все больше денег. Надо их скрутить
                 В бараний рог - Уи это обеспечит.
     Первый торговец.
                 Но если им платить все меньше денег,
                 Кто будет покупателем?
     Уи.
                                        Законный
                 Вопрос. И я на это отвечаю:
                 Хотите не хотите, а рабочих
                 Сегодня вычеркнуть нельзя - хотя бы
                 Как покупателей. Я многократно
                 Указывал, что честная работа
                 Не только не зазорна, но сулит
                 Доход. А значит, нам необходима.
                 К отдельно взятому рабочему
                 Я расположен. Но когда рабочий,
                 С подобными себе вступая в сговор,
                 Суется со своим свинячьим рылом
                 В дела, где ничего не смыслит, вроде
                 Того, как выколачивать доходы,
                 Я говорю: стоп, братцы, осади!
                 Ты кто? Рабочий? Значит, ты работай.
                 Бастуешь? Не работаешь? Тогда
                 Ты больше не рабочий, ты опасный
                 Субъект, и я разделаюсь с тобой.

                             Кларк аплодирует.

                 А чтобы вы ни в чем не сомневались
                 И доверяли нам, тут среди нас
                 Есть человек, которого по праву
                 Мы все считаем образцом великой,
                 Непогрешимой нравственности, это -
                 Прославленный Догсборо.

                Торговцы овощами аплодируют немного громче.

                                          Господин
                 Догсборо, в этот час с особой силой
                 Я ощущаю, как обязан вам
                 Признательностью вечной. Провиденье
                 Соединило нас. Я много младше,
                 Я скромный сын кварталов Бронкса, вы
                 Меня избрали другом, даже сыном, -
                 Я этого вовеки не забуду.
                 (Берет бессильно свисающую руку Догсборо и
                           энергично трясет ее.)
     Дживола (вполголоса).
                 Волнующий момент! Отец и сын!
     Гири (выходит вперед).
                 Торговцы, шеф от сердца говорит!
                 Я вижу, что-то вы спросить хотите.
                 Давайте, братцы! И не бойтесь! Мы
                 Не пожираем тех, кто нам не враг.
                 Вы знаете, я режу правду-матку.
                 Я не сторонник болтовни, тем паче
                 Не выношу пустого критиканства,
                 Которое все видит в черном свете
                 И может только завести в тупик.
                 Но трезвые, разумные сужденья,
                 Как лучше сделать то, да се, да это, -
                 Что все равно мы сделаем, - такое
                 Мы выслушать готовы. Жмите, братцы!

                              Торговцы молчат.

     Дживола (елейно).
                 И не щадите нас! Мою торговлю
                 Вы знаете!
     Первый телохранитель.
                            Да здравствует Дживола!
     Дживола.
                 Ну как, надежная охрана - или
                 Шантаж, убийство, произвол, грабеж?
     Первый торговец.
                 Да у меня, вы знаете, спокойно -
                 Никто мою торговлю не громил.
     Второй торговец.
                 И у меня.
     Третий торговец.
                          И у меня спокойно.
     Дживола.
                 Невероятно!
     Второй торговец.
                            Говорят, недавно
                 В пивных бывало что-то в этом роде,
                 О чем тут говорил Артуро Уи, -
                 Там кружки били, выливали спирт,
                 За то, что за охрану не платили,
                 Но, слава богу, в овощной торговле
                 Все тихо-мирно.
     Рома.
                                 А убийство Шийта?
                 А смерть кассира Боула? Вот так тихо!
     Второй торговец.
                 Как, разве это все произошло
                 Из-за цветной капусты?
     Рома.
                                        Нет, минутку!

Рома  отходит  к  Уи,  который после своей большой речи сидит с измученным и
безразличным  видом.  Сказав  несколько  слов  Уи, он жестом подзывает Гири,
Дживола тоже принимает участие в стремительном обмене репликами; все говорят
шепотом.  Затем  Гири  подзывает  одного  из телохранителей и быстро выходит
                               вместе с ним.

     Дживола.
                 Высокое собранье! Сообщаю,
                 Что некая особа пожелала
                 При вас, друзья, сказать свое спасибо
                 Артуро Уи.

Он  отходит  в глубь сцены и возвращается в сопровождении ярко накрашенной и
разодетой   женщины  -  Докдейзи;  она  ведет  за  руку  девочку.  Все  трое