а свидетелей обвинения заволновалась.
     - Нам нужно уходить, - сказали они, - Вы все равно ничего не добьетесь.
Слишком велико неравенство, и они ум нее нас.
     - Неравенство очень велико, - подхватил защитник,  сдвинув  котелок  на
затылок. - Между человеком с деревянной ногой и слепым, лишенным обеих  ног,
существует огромная разница, дающая себя чувствовать и в области финансовой,
мой милый Фьюкумби.
     Судья очень внимательно слушал защитника, он интересовался  каждым  его
словом; это было совершенно очевидно. И судья понимал, что все это замечают.
     - Допросите хоть  Бирс,  моего  управляющего,  -  насмешливо  предложил
защитник. - Он сын рабочего, шахтера.
     Судья задумался. Потом он  позвонил,  и  появился  Бири.  Не  дожидаясь
вопроса, он сообщил, что у него есть деньги в банке.
     - Но зато у меня и голова на плечах, -  похвастался  он.  -  Нужники  с
косой задней стенкой - это моя идея.
     Защитник поддержал его:
     - Он умеет выжимать из людей все соки - в этом все дело.
     Свидетели обвинения зароптали.
     - Молчите! - прикрикнул на них верховный судья. Его взгляд упал на  нож
и письмо, лежавшие на столе. Он
     встал, обошел вокруг стола,  остановился  по  другую  его  сторону  как
свидетель и как свидетель же сказал, глядя снизу вверх:
     - Моим фунтом был этот нож.
     Он торопливо заковылял обратно, сел на стул и сказал строго:
     - Это опять-таки один из основных пунктов. А  твоим  фунтом  что  было,
Мэри?
     И он указал на письмо, стараясь навести ее на ответ.
     - Моим  фунтом  было  письмо,  -  сказала  она,  поняв  его.  Этим  она
значительно облегчила его задачу.
     - В этом письме написано, что ты знаешь про своего работодателя  разные
вещи, за которые его могут посадить в тюрьму. Это шантаж, не так ли?
     - Он самый, - сказала она.
     - Да,  таков  наш  фунт,  так  выглядит  наш  фунт,  -  Пробормотал  он
рассеянно. - А их?
     Он сидел, подперев голову рукой, напрягал  мозги  и,  казалось,  был  в
полном отчаянии.
     - Ничего не разобрать! - пожаловался он. -  Эти  д-лавки,  эти  военные
корабли! Сплошь барыши! Откуда они, в самом деле,  берутся?  Эти  гигантские
дела, эти войны, это неравенство! Как они все это придумали?
     Тут он увидел Бири, и ему что-то пришло в голову. Он обернулся к писцу,
бывшему когда-то его работодателем.
     - Смизи, - спросил он его, - если бы я тогда  остался  у  тебя,  ты  бы
выбился в люди?
     - Отчего бы нет? - ответил Смиэи.
     - Но ведь тогда все ясно! - сказал  судья,  и  голос  его  задрожал  от
волнения. - Тогда понятно, в чем заключается их  фунт.  Встань,  Мэри,  поди
сюда, дитя, и ты тоже, Смизи!
     И он, торжествуя, обратился к родственникам обвиняемого:
     - Вот он, ваш фунт! Мы - ваш фунт! Человек человеку фунт! А у кого  его
нет, кому некого эксплуатировать, тот эксплуатирует сам себя. Все  ясно!  Вы
это скрывали! Вот стена, а где каменщик? Ему заплатили? А эта  бумага?  Ведь
кто-то ее изготовил! Получил он за эту работу сполна? А этот стол? Тому, кто
строгал доски, - ему так-таки ничего больше не  должны?  Белье  на  веревке!
Веревка! И даже это дерево, - оно ведь тоже не само себя посадило! Этот  вот
нож! Все ли оплачено? Сполна ли?  Конечно,  нет!  Надо  разослать  циркуляр:
просят явиться всех, кто не получил сполна за свою работу. Учебников истории
и биографий нам мало! Где платежные ведомости?
     И, обратясь к обвиняемому, он загремел:
     - Ты уличен! Ты все извратил! Ты  распространял  неверные  сведения!  Я
осуждаю тебя! За пособничество! За то, что ты  дал  твоим  приспешникам  эту
притчу. Она - тоже фунт! И они  ее  тоже  пустили  в  оборот.  И  всех,  кто
распространяет ее, кто смеет рассказывать подобные вещи,  я  приговариваю  к
смерти! Более того - всех, кто станет слушать, кто тотчас же не примет мер к
борьбе с этой ложью, я тоже приговариваю к  смерти!  И  оттого,  что  я  сам
слушал эту притчу и молчал, я себя тоже приговариваю к смерти!
     И он сел, обливаясь потом.

     Несколько дней спустя солдата Фьюкумби арестовали. К великому удивлению
Фьюкумби, его судили за убийство Мэри Суэйер. Он был приговорен  к  смертной
казни и повешен под рукоплескания огромной толпы,  состоявшей  из  розничных
торговцев и торговок, швей, инвалидов войны и нищих.