Певец здоровается с окружившими его колхозниками.

     Крестьянка справа. Для меня большая честь познакомиться с вами. О ваших
песнях я слыхала еще на школьной скамье.
     Певец. На этот раз мы покажем спектакль с песнями, участвует почти весь
колхоз. У нас с собой старые маски.
     Старик справа. Наверно, это какое-нибудь старое предание?
     Певец. Очень старое. Оно называется "Меловой круг", родина  его  Китай.
Но мы сыграем его в измененной форме. Юра, покажи-ка  маски.  Товарищи,  для
нас большая честь - выступать перед вами  после  такой  нелегкой  дискуссии.
Надеемся, вы согласитесь, что голосу старого поэта  и  тракторный  рокот  не
помеха. Разные вина, может быть, и не годится мешать, но старая  мудрость  и
новая мудрость дают отличную смесь. Думаю, однако, что до  начала  спектакля
всех нас накормят? Это, знаете ли, помогает.
     Голоса. Конечно!
            - Пойдемте все в клуб!

                           Все весело расходятся.

     Представитель (обращается к певцу). Надолго  эта  история,  Аркадий?  Я
сегодня же ночью должен возвратиться в Тбилиси.
     Певец (вскользь). Здесь, собственно, две истории. Несколько часов.
     Представитель (очень искренне). Никак нельзя покороче?
     Певец. Никак.


II

                              Знатный ребенок

     Певец (сидя на земле перед музыкантами,  с  черной  буркой  на  плечах,
листает потрепанные страницы либретто).

               В старое время, кровавое время,
               В городе этом - а город "проклятым" прозвали -
                                                          царил
               Губернатор по имени Георгий Абашвили.
               Он богат был, как Крез.
               У него была красавица жена.
               У него был ребенок - кровь с молоком.
               Ни один губернатор грузинский не мог бы
                                              похвастать
               Столькими лошадьми в конюшнях,
               Столькими нищими у порога,
               Столькими солдатами у себя на службе,
               Столькими просителями в своем дворе.
               Как описать мне вам такого Георгия Абашвили?
               Жизнь его была сплошным блаженством.
               Однажды в пасхальное воскресенье
               Губернатор, а также его семья
               Отправились в церковь.

Из-под  арки дворца потоком выходят нищие и просители, поднимая над головами
изможденных  детей,  костыли  и прошения. За ними - два солдата в кольчугах,
             затем в дорогих нарядах выходит семья губернатора.

     Нищие и просители. Сжальтесь, ваша милость, налог нам не по силам.
               - Я потерял ногу на персидской войне, где я возьму...
               - Мой брат невиновен. Это недоразумение, ваша милость.
               - Он у меня умрет с голоду.
               - Прошу вас, освободите единственного оставшегося у нас
                 сына от военной службы.
               - Ваша милость, инспектор, ведающий водой, подкуплен.

Слуга  собирает  прошения, другой слуга достает из кошелька деньги и раздает
милостыню.   Солдаты,   замахиваясь   на  толпу  тяжелыми  кожаными  бичами,
                            оттесняют ее назад.

     Солдат. Назад! Очистить вход в церковь!

  Вслед за губернаторской четой в роскошной коляске везут губернаторского
      ребенка. Толпа снова теснится вперед, чтобы посмотреть на него.

     Голоса из толпы. Вот он, ребенок!
                    - Я не вижу, не толкайтесь.
                    - Благословенье божье, ваша милость.
     Певец (меж тем как солдаты работают бичами).

                  В ту пасху в первый раз народ наследника
                                                       увидел.
                  Два доктора от знатного ребенка не отходили
                                                       ни на шаг.
                  Они его хранили как зеницу ока.
                  Даже могущественный князь Казбеки
                  Засвидетельствовал ему свое почтение.

      Жирный князь выходит вперед и здоровается с семьей губернатора.

     Жирный князь. С праздником, Нателла Абашвили.

Раздается военная команда. Прискакавший конный гонец протягивает губернатору
свернутые  в  трубку  бумаги.  Губернатор  делает  знак адъютанту, красивому
молодому  человеку,  тот  подходит  к  всаднику  и удерживает его. Наступает
короткая  пауза,  в течение которой жирный князь подозрительно рассматривает
                                 всадника.

Какой  денек!  Вчера  шел  дождь,  и  я  уже подумал: невеселые праздники. А
сегодня  утром  -  пожалуйста,  ясное  небо.  Я  люблю  ясное  небо, Нателла
Абашвили,  душа  моя.  Маленький  Михаил  -  вылитый  губернатор,  ти-ти-ти.
(Щекочет ребенка.) С праздником, маленький Михаил, ти-ти-ти.
     Жена губернатора. Подумайте, Арсен, Георгий наконец-то  решился  начать
новую пристройку на восточной стороне. Все предместье, где сейчас эти жалкие
лачуги, пойдет под сад.
     Жирный князь. Вот хорошая новость после стольких печальных. Что  слышно
о войне, брат Георгий?

                 Губернатор жестом отмахивается от ответа.

Верно   мне   говорили   -  стратегическое  отступление?  Ну  что  ж,  такие
неприятности  всегда  случаются.  Сегодня дела лучше, а завтра хуже - раз на
раз не приходится. Переменный успех. Это же не имеет значения, правда?
     Жена губернатора. Он кашляет! Георгий, ты слышал? (Резко  двум  врачам,
степенно стоящим у самой коляски.) Он кашляет.
     Первый врач (второму). Позвольте вам напомнить, Нико Микадзе, что я был
против прохладной ванны. Небольшая ошибка в температуре  воды  для  купанья,
ваша милость.
     Второй врач (также очень вежливо). Никак не могу  согласиться  с  вами,
Миха Лоладзе, эту температуру  рекомендует  наш  великий  и  любимый  Мишико
Оболадзе. Скорее ночной сквозняк, ваша милость.
     Жена губернатора. Следите же за ним. Похоже, что у него жар, Георгий.
     Первый врач (склонившись  над  ребенком).  Нет  никаких  оснований  для
беспокойства, ваша милость. Чуть погорячее ванна - и все будет в порядке.
     Второй врач (смерив первого ядовитым  взглядом).  Я  этого  не  забуду,
любезнейший Миха Лоладзе. Нет никаких оснований беспокоиться, ваша милость.
     Жирный князь. Ай-ай-ай! Когда у меня колет в печени, я  всегда  говорю:
"Пятьдесят ударов по пяткам доктору". И то  лишь  потому,  что  мы  живем  в
изнеженный век. Раньше бы за это сразу голову с плеч.
     Жена губернатора. Пойдемте в церковь, здесь, наверно, сквозняк.

Процессия,   состоящая   из  губернаторской  семьи  и  слуг,  поворачивает к
церковной  паперти.  Жирный князь следует за процессией. Адъютант подходит к
                     губернатору и указывает на гонца.

     Губернатор. Не перед богослужением же, Гоги.
     Адъютант (всаднику). Перед богослужением губернатору неугодно утруждать
себя  чтением  депеш,  тем  более  что  они,  скорее  всего,  огорчительного
свойства. Ступай на кухню, друг, скажи, чтоб тебе дали поесть.

    Адъютант присоединяется к процессии, гонец, выругавшись, идет через
  ворота во дворец. Из дворца выходит солдат и останавливается под аркой.

     Певец.

                     В городе тихо.
                     Перед церковью расхаживают голуби.
                     А солдат дворцовой стражи
                     Шутит с кухонной девчонкой,
                     Что с реки идет со свертком во дворец.

 Служанка со свертком под мышкой хочет пройти через арку. Предмет, который
               она несет, завернут в большие зеленые листья.

     Солдат. Почему барышня не в церкви? Она отлынивает от богослужения?
     Груше. Я уже оделась было, да  тут  понадобился  гусь  для  пасхального
обеда, меня и послали, я знаю толк в гусях.
     Солдат. Гусь? (С напускным недоверием.) Надо бы мне взглянуть на  этого
гуся.

                             Груше не понимает.

С  вашей сестрой надо быть начеку. Тебе скажут: "Я ходила за гусем", а потом
окажется, что не за гусем, а совсем за другим.
     Груше (решительно подходит к нему и показывает гуся). Вот  он.  И  если
это не пятнадцатифунтовый, откормленный кукурузой гусь, я готова съесть  его
перья.
     Солдат. Это король гусей! Его скушает сам губернатор.  Значит,  барышня
опять была на реке?
     Груше. Да, на птичьем дворе.
     Солдат. Ах вот как, на птичьем дворе, значит, ниже  па  течению,  а  не
наверху, где известные барышне ивы?
     Груше, В ивняке я бываю ведь, только когда стираю белье.
     Солдат (многозначительно). Вот именно.
     Груше. Что "вот именно"?
     Солдат (подмигивая). То самое.
     Груше. А почему бы мне не стирать белье в ивняке?
     Солдат (с деланным смехом). "Почему бы мне не стирать белье в  ивняке"?
Здорово, честное слово, здорово.
     Груше. Не понимаю господина солдата. Что тут такого?
     Солдат (лукаво). Если б знала она, что знает он, она б потеряла покой и
сон.
     Груше. Не знаю, что можно знать о каких-то ивах.
     Солдат. А если напротив кустарник, из которого все видно? Все, что  там
происходит, когда некоторые "стирают белье"!
     Груше. Что там происходит? Пусть господин солдат скажет, что он имеет в
виду, и дело с концом.
     Солдат. Наверно, уж происходит что-то такое, что можно увидеть.
     Груше. Уж не то ли, господин солдат, что в жару я окунаю в воду кончики
ног? Больше там ничего не бывает.
     Солдат. Нет, больше. Кончики ног и больше.
     Груше. Что еще? Ну, может быть, иногда всю ступню.
     Солдат. Ступню и немножко больше. (Смеется.)
     Груше (сердито). Симон Хахава, как  тебе  нестыдно!  Сидеть  в  жару  в
кустах и ждать, когда человек окунет ноги в воду! И, наверно, еще  с  другим
солдатом! (Убегает.)
     Солдат (кричит ей вдогонку). Нет, один!

       Когда певец возобновляет свой рассказ, солдат бежит за Груше.

     Певец.
                  В городе тихо, зачем же нужно оружье?
                  Во дворце губернатора мир и покой.
                  Почему же дворец - это крепость?

Из   церкви   слева   быстро   выходит  жирный  князь.  Он  останавливается,
оглядывается.  У  арки справа ждут два латника. Князь замечает их и медленно
проходит  мимо,  делая  им знаки; затем быстро удаляется. Один латник уходит
через  арку  во дворец, другой остается на страже. Из глубины сцены с разных
сторон глухо доносится: "По местам!" Дворец окружен. Издали слышен церковный
        звон. Из церкви возвращается губернаторская семья со свитой.

     Певец.
                  И губернатор вернулся к себе во дворец,
                  И в западню превратилась крепость.
                  И гусь ощипан был и зажарен,
                  И не был съеден пасхальный гусь,
                  И полдень не был часом обеда,
                  И был этот полдень часом смерти.

     Жена губернатора (на ходу). Совершенно невозможно жить в этом сарае, но
Георгий строит, конечно, для своего сыночка, а не для  меня.  Михаил  -  это
все! Все для Михаила!
     Губернатор. Ты слышал, брат Казбеки поздравил нас с  праздником!  Очень
мило, но, по-моему, в Нуке этой ночью не было дождя. Где был  брат  Казбеки,
там шел дождь. Где же был брат Казбеки?
     Адъютант. Надо расследовать.
     Губернатор. Да, немедленно. Завтра же.

      Процессия поворачивает к арке. Конный гонец, который в это время
        возвращается из дворца, увидев губернатора, подходит к нему.

     Адъютант.  Не  изволите   ли   выслушать   гонца   из   столицы,   ваше
превосходительство? Он прибыл сегодня утром с секретными бумагами.
     Губернатор (на ходу). Не перед едой же, Гоги!

  Процессия скрывается во дворце, и у ворот остаются только два латника из
                             дворцовой стражи.

     Адъютант (гонцу). Губернатор не желает, чтобы перед едой  ему  докучали
военными сводками, а вторую половину  дня  его  превосходительство  посвятит
совещанию с выдающимися архитекторами, которые приглашены также на обед. Вот
они уже здесь.

                 Появляются три архитектора. Гонец уходит.

(Здоровается  с  архитекторами.)  Господа, его превосходительство ждет вас к
обеду.  Все  его  время  будет  посвящено только вам и великим новым планам!
Поторопитесь, господа!
     Архитектор. Мы восхищены  тем,  что,  несмотря  на  тревожные  слухи  о
неблагоприятном повороте войны в Персии, его  превосходительство  собирается
строить.
     Адъютант.  Вернее  было  бы  сказать:  "Из-за  тревожных  слухов"!  Это
пустяки. Персия далеко. Здешний гарнизон готов в  огонь  и  воду  за  своего
губернатора.

Из  дворца  доносится  пронзительный  женский  крик,  потом военная команда.
Адъютант  понуро  идет к арке. Один из латников выходит вперед, направляя на
                              адъютанта копье.

В  чем дело? Убери копье, пес. (В бешенстве, дворцовой страже.) Обезоружить!
Разве вы не видите, что покушаются на жизнь губернатора?

Латники  из  дворцовой  стражи  не  подчиняются  приказанию.  Они  глядят на
адъютанта  холодно  и  равнодушно,  на  все  остальное  они  взирают  так же
                безучастно. Адъютант пробивается во дворец.

     Архитектор.  Это  князья!  Вчера  ночью  в  столице  собрались  князья,
настроенные против великого князя и его  губернаторов.  Господа,  нам  лучше
унести ноги.

                         Архитекторы быстро уходят.

     Певец.
                    О великих мира сего слепота!
                    Как бессмертные, шествуют важно они
                    По выям согбенным, полагаясь на силу
                    Нанятых кулаков, испытанную временем.
                    Но время - не вечность!
                    О смена времен! О надежда народа!

   Из-под арки выходит губернатор, на нем кандалы, лицо его посерело, его
                  ведут два солдата, вооруженные до зубов.

                    Навсегда, господин! Изволь же не горбиться!
                    Из дворца твоего глядят на тебя враги!
                    Никаких тебе зодчих не нужно, нужен
                                                  могильщик.
                    Переедешь не в новый дворец, а в
                                     продолговатую узкую яму.
                    Оглянись же напоследок, слепец!

                         Арестованный оглядывается.

                    Нравятся ли тебе владенья твои? Между
                                            заутреней и обедом
                    Ты уходишь туда, откуда никто не вернулся.

     Его уводят. Дворцовая стража присоединяется к солдатам. Слышно, как
                   горнист трубит тревогу. Шум за аркой.

                    Когда великого рушится дом,
                    Под обломками малые гибнут.
                    Кто счастья властителя не разделял,
                    Тот с ним нередко несчастье делит.
                    Коляска в пропасть летит и с собой
                    Взмыленных лошадей увлекает.

                    Из-под арки в панике выбегают слуги.

     Слуги (наперебой). Корзины! Скорее все на третий двор!
             - Запас на пять дней!
             - Ее милость в обмороке.
             - Надо ее вынести, нельзя ей здесь оставаться.
             - А мы?
             - Нас перережут как кур, это уж известно.
             - Боже, что с нами будет?
             - Говорят, в городе уже течет кровь.
             - Глупости,  ничего  подобного,  губернатора  просто вежливо
               попросили явиться на сборище князей, все уладят полюбовно,
               я узнал из первых рук.

                     Оба врача также выбегают во двор.

     Первый врач (пытаясь задержать второго). Нико Микадзе, ваш долг врача -
оказать помощь Нателле Абашвили.
     Второй врач. Мой долг? Как бы не так! Это ваш долг.
     Первый врач. Кто сегодня наблюдает за ребенком, Нико Микадзе, вы или я?
     Второй врач. Неужели вы  серьезно  думаете,  Миха  Лоладзе,  что  из-за
какого-то мальчишки я хотя бы на минуту задержусь в этом зачумленном доме?

    Между ними завязывается драка. Слышны только возгласы: "Вы изменяете
                     своему долгу!" и "Какой там долг!"

(Наконец ударом сшибает с ног первого.) А ну тебя. (Убегает.)
     Слуги. У нас есть время до вечера, раньше солдаты не напьются.
          - А может, они еще не взбунтовались?
          - Дворцовая стража ускакала.
          - Неужели никто не знает, что случилось?
     Груше. Рыбак Мелива говорит, что в столице  видели  на  небе  комету  с
красным хвостом. Это к несчастью.
     Слуги.  Говорят,  вчера  в  столице  объявили,  что  персидская   война
проиграна.
         - Князья восстали. Говорят, великий  князь  уже  удрал.  Всех   его
           губернаторов казнят.
         - Маленьких людей они не тронут. У меня брат - латник.

           Входит солдат Симон Хахава. Он ищет в сутолоке Груше.

     Адъютант (появляется в арке). Все  на  третий  двор!  Помогите  уложить
вещи! (Прогоняет челядь.)
     Симон (находит наконец Груше).  Вот  ты  где,  Груше.  Что  собираешься
делать?
     Груше. Ничего. На худой конец у меня в  горах  есть  брат,  а  у  брата
хозяйство. А что с тобой будет?
     Симон. А со мной ничего не будет. (Снова чинно.) Груше  Вахнадзе,  твой
вопрос насчет моих планов радует мое сердце. Меня назначили  сопровождать  и
охранять жену губернатора, Нателлу Абашвили.
     Груше. Разве дворцовая стража не взбунтовалась?
     Симон (серьезно). Взбунтовалась.
     Груше. Не опасно ли сопровождать жену губернатора?
     Симон. В Мцхети так говорят: разве для ножа опасно колоть?
     Груше. Но ты же не нож, а человек, Симон Хахава.  Какое  тебе  дело  до
этой женщины?
     Симон. До нее мне нет никакого дела, но меня назначили, и я еду.
     Груше. В таком случае господин солдат - недалекий человек: ни за что ни
про что подвергает себя опасности.

                            Ее зовут из дворца.

Я спешу на третий двор, мне некогда.
     Симон. Если некогда, то нам незачем спорить, для хорошего  спора  нужно
время. Можно осведомиться, есть ли у барышни родители?
     Груше. Нет. Только брат.
     Симон. Поскольку времени у нас в обрез, второй вопрос будет такой:  как
барышня насчет здоровья?
     Груше. Разве только иногда кольнет в правом плече, а  вообще-то  хватит
сил на любую работу, покамест никто не жаловался.
     Симон. Это уже известно. Если в пасхальное  воскресенье  кому-то  нужно
пойти за гусем, то посылают ее. Вопрос номер три: барышня терпелива или нет?
Скажем так - нужны ей вишни среди зимы?
     Груше. Не то чтобы нетерпелива, но если  человек  ни  с  того  ни  сего
уходит на войну и потом от него нет известий, то это, конечно, плохо.
     Симон. Известия будут.

                        Из дворца снова зовут Груше.

И наконец, главный вопрос...
     Груше. Симон Хахава, так как  я  должна  идти  на  третий  двор  и  мне
некогда, то я сразу отвечаю "да".
     Симон (очень смущенно). Есть  поговорка: "поспешность -  это  ветер  на
строительных лесах". Но есть и другая поговорка: "богатые не  торопятся".  Я
родом из...
     Груше. Из Цхалаури.
     Симон. Барышня, значит, уже навела справки? Я здоров, заботиться мне не
о ком, получаю в месяц десять пиастров, а если назначат казначеем, то и два-
дцать. Покорнейше прошу вашей руки
     Груше. Симон Хахава, я согласна.
     Симон (снимая с шеи цепочку с  крестиком).  Это  крестик  моей  матери,
Груше Вахнадзе, цепочка серебряная. Прошу ее носить.
     Груше. Спасибо, Симон.
     Симон (надевает на нее цепочку). Лучше будет, если  барышня  отправится
на третий двор, а то как бы чего не вышло. Кроме  того,  мне  нужно  запрячь
лошадей, это ведь барышне ясно.
     Груше. Да, Симон.

                        Они стоят в нерешительности.

     Симон. Я только  доставлю  губернаторскую  жену  туда,  где  войска  не
перешли на сторону мятежников. Когда война к