хожее на путь. Но то не путь,
                    А длинная доска. И видно ясно,
                    Что та доска - качель. Система вся -
                    Доска-качель о двух концах. И друг от друга
                    Концы зависят. Те, что наверху,
                    Сидят высоко потому лишь, что внизу сидят
                                                        вторые
                    И лишь до той поры, пока наполнен низ.
                    Они вверху не продержались бы секунды.
                    Когда бы нижние наверх пришли.
                    Вот почему те верхние хотят,
                    Чтоб нижние внизу сидели вечно.
                    Не делая ни шагу вверх.
                    И нужно, чтоб внизу сидело больше,
                    Чем наверху, а то упор исчезнет
                    И закачается качель.

       Репортеры, получив известие, встают и уходят в глубину сцены.

     Рабочий (Иоанне). Какие у вас дела с этими людьми?
     Иоанна. Никаких.
     Рабочий. Но вы с ними разговаривали?
     Иоанна. Они меня приняли за другую.
     Старик (Иоанне). Вы мерзнете изрядно. Не угодно ли глоток виски!

                                Иоанна пьет.

Стой! Стой! Ну и насос у вас! Это не фунт изюму!
     Иоанна. И вы так думаете, госпожа Лаккернидл?
     Вдова Лаккернидла. Да, это правда.
     Женщина. Бесстыдство!
     Иоанна. Вы что-то сказали?
     Женщина. Да. Бесстыдство! Выдуть у старого человека его виски!
     Иоанна.  Попридержите  язык,  дура!  А  где же моя шаль? Вы ее, значит,
опять  украли? Это уж слишком! Не хватало, чтобы они сперли у меня шаль. Кто
надел  мою шаль? Отдать сейчас же! (Срывает у стоящей рядом женщины платок с
головы.  Та защищается.) Ишь ты! Конечно, это вы! Не лгать! Отдавайте сейчас
же платок!
     Женщина. Караул! Она меня убьет!
     Мужчина. Цыц!

                         Кто-то бросает ей тряпку.

     Иоанна.
                    Будь бы ваша воля, сидела бы я
                    Здесь голышом!
                    О холоде таком не снилось мне.
                    Когда с великим планом шла сюда, то сны
                    Мои мне силу придавали.
                    Но мне не грезилось, что здесь такая стужа.
                    Сейчас из всех сокровищ мира мне нужна лишь
                    Шаль теплая моя.
                    Вы голодны, и нет еды у вас. Меня же
                    Ждет в двух шагах горячий вкусный суп.
                    Вы мерзнете, -
                    Я ж каждую секунду
                    Могу вернуться в теплый дом.
                    Ударить в барабан, взять знамя,
                    Запеть о господе, живущем в облаках.
                    Чего лишились вы? Моя ж работа
                    Была не только по призыву - по призванью!
                    Высокая привычка и привычное
                    Занятье - насущный хлеб, тепло и кров.
                    И разве же не фарс, что я
                    Без крайней надобности здесь сижу?
                    Однако нельзя уйти, хоть и не скрою,
                    Что душит меня страх -
                    Страх перед голодом, бессонницей, смятеньем.
                    Обычный голод, простое замерзанье
                    А главное - желанье прочь отсюда!
     Рабочий.
                    Останьтесь здесь! Ни за что
                    Не расходитесь!
                    Лишь держась друг за друга,
                    Поможете себе!
                    Знайте - вас предали
                    Все ваши мнимые защитники
                    И купленные профсоюзы!
                    Не слушайте никого. Не верьте ничему.
                    Проверяйте каждое предложенье,
                    Ведущее к действительным переменам.
                    А самое главное - помните:
                    Только в насилье победа,
                    В собственной вашей руке.

                          Репортеры возвращаются.

     Репортеры.  Хелло,  девушка! У вас грандиозный успех. Мы сейчас узнали,
что  миллионер  Пирпонт  Маулер, у которого имеются гигантские партии скота,
отпускает  бойням  скот,  несмотря  на  растущие цены. Завтра же начнется на
бойнях работа.
     Иоанна.
                    Благая весть! По крайней мере
                    Лед в их груди растаял.
     Вдова  Лаккердидла.  Вот  она,  ложь,  от  которой  нас предостерегали.
Хорошо, что в письме сказана правда.
     Иоанна.
                    Слышите? Будет работа!
                    Честнейший среди них
                    Не обманул. Спрошенный как человек,
                    Ответил он по-человечески. Значит,
                    Есть на земле добро.

                           Вдали трещат пулеметы.

                    Что там за треск?
     Один  из  репортеров.  Это  пулеметы.  К  открытию  боен  войска должны
очистить  этот  район,  ибо  сейчас,  когда  бойни  готовы  открыться,  надо
утихомирить зачинщиков, призывающих к насилию.
     Женщина. Что ж? Уходить?
     Рабочие. Откуда нам знать, что это не вранье - про работу?
     Иоанна. Почему вранье? Эти господа же сказали. Такими вещами не шутят.
     Вдова  Лаккернидла.  Не  болтайте  вздора. У вас вообще ума ни на грош.
Мало вы посидели здесь на холоде. (Встает.) Побегу-ка я к нашим и скажу, что
уже пустили вранье. А вы ни ногой отсюда, слышите? У вас письмо. (Уходит.)
     Иоанна. Так ведь стреляют.
     Рабочий.  Сидите  спокойно.  Бойни  так  велики, что часы пройдут, пока
войска сюда доберутся.
     Иоанна. Сколько же здесь народу?
     Репортеры. Сотня тысяч.
     Иоанна.
                    Так много?
                    Неведомая школа, противозаконный класс,
                    Набитый снегом, где Голод учит, а Нужда
                    Свободно о насущном говорит!
                    Сто тысяч школьников! Чему вас учат?
     Рабочий (позади).
                    Если вы останетесь вместе,
                    Они вас искрошат в говядину.
                    Но мы говорим: оставайтесь вместе!
                    Если вы станете биться,
                    Их танки вас расплющат.
                    Но мы говорим: бейтесь!
                    Этот бой будет проигран,
                    И следующий, быть может,
                    Тоже будет проигран,
                    Но вы научитесь биться
                    И узнаете, что
                    Только в насилье победа,
                    В собственной вашей руке.
     Иоанна.
                    Стой! Ни слова больше!
                    Довольно этой черствой учебы!
                    Не насильем, нет,
                    Победите разруху и беспорядок.
                    Правда, чудовищен этот соблазн!
                    Еще одна ночь
                    Такого бессловесного гнета -
                    И все возмутятся. Верно,
                    Вы много в годах простояли ночей,
                    Плечом к плечу толклись,
                    Вынашивая в этих бессонных ночах
                    Холодную, страшную мысль.
                    Правда, теснится в этих ночах
                    Насилье к насилью вплоть,
                    Скопляется все несвершенное
                    И слабый к слабому льнет.
                    Но что тут заварится? Кто
                    Будет расхлебывать?!
Уйду  отсюда. То, что творится насилием, не может быть хорошим. Я не с ними.
Если  бы  в  детстве власть нужды и голода научила меня насилию, я была бы с
ними  и не спрашивала ни о чем. А так мне надо скорее уйти отсюда. (Остается
сидеть.)
     Репортеры.  Рекомендуем  вам  покинуть  бойни.  Вы  добились  огромного
успеха, но сейчас дело идет к концу. (Уходят.)

          Крики из глубины сцены перекидываются на передний план.

     Рабочие (встают). Ведут тех - из Центрального комитета.

              Оба вожака, связанные, идут под конвоем сыщиков.

     Первый рабочий (связанному вожаку).
                    Будь спокоен, Вильям.
                    Будет и на нашей улице праздник.
     Второй рабочий (кричит вслед конвойным). Кровопийцы!
     Рабочие.  Если вы криком думаете им помешать - не туда заплыли. Они уже
давно все предусмотрели.

      В видении Иоанна видит себя преступницей - вне привычного мира.

     Иоанна.
                    Давшие мне письмо, - почему
                    Они на веревке? Что
                    В письме? Я б не могла ничего
                    Сделать, что требует насилья
                    И порождающее насилье.
                    Насильник ополчился бы, полный
                    Коварства, против себе подобных,
                    Нарушив все соглашения,
                    Обычные между людьми.
                    Чужой для мира, переставшего быть близким,
                    Он потерял бы себя, оказавшись вне этого мира.
                    Над его головой текут созвездия
                    Не по древним законам. Слова
                    Для него меняют смысл. Невинность
                    Покидает его, гонимого и гонителя.
                    Простодушие оставляет его.
                    Такой не смогла бы я стать. Потому ухожу.
                    Три дня в трясине скотобоен
                    Была явлена Иоанна,
                    Сходящая со ступени на ступень,
                    Дабы расчистить грязь
                    И даровать свет ютящимся в самом низу.
                    Три дня спускалась она, слабея,
                    И на третий в конце концов проглочена
                    Трясиной. Подтвердите: слишком было холодно.
                             (Встает и уходит.)

                                 Идет снег.

     Вдова  Лаккернидла (возвращается). Все враки! А где же эта девушка, что
сидела со мной?
     Женщина. Смылась.
     Рабочий. Я так и думал, что она уйдет, когда повалит настоящий снег.

         Трое рабочих появляются, осматриваются, ища кого-то, и, но
           находя, уходят. Темнеет. В темноте возникает надпись:

                      "Снега летят, густятся.
                      Рискнет ли кто остаться?
                      Небось останутся из твари живой
                      Лишь бедные люди да камни мостовой".

8
                Пирпонт Маулер переступает границу бедности.
                           Перекресток в Чикаго.

     Маулер (одному из сыщиков).
                    Ни шагу! Мы повернем
                    Сейчас. Что ты сказал?
                    Смеялся ты. Не спорь! Сказал я: нам обратно!
                    А ты смеяться стал. Они опять стреляют.
                    Им дан отпор?.. Что?.. Да, что я хотел
                    Вам вбить в башку! Не смейте размышлять
                    Над тем, что раза два я повернул обратно,
                    Когда приблизились мы к бойням. Негоже,
                    Чтоб размышляли вы,
                    Плачу вам не за это.
                    А может, есть причины у меня? Меня там знают.
                    Опять вы размышляете? Похоже,
                    Что нанял дураков я. Во всяком разе
                    Мы повернем. Надеюсь, та, кого ищу я,
                    Рассудком движима,
                    Давно ушла из этой преисподней.

                            Пробегает газетчик.

                    Эй ты! Газету! Поглядим, что с биржей,
                         (Читает и белеет как мел.)
                    Случилось то, что все меняет в корне.
                    Черным по белому: скот стоит в цене
                    На тридцати. Не продано ни штуки.
                    Черным по белому: мясозаводчики
                    Банкроты все и с биржи удалились.
                    А Маулер и его приятель Слифт -
                    Из них из всех первейшие банкроты.
                    Таков итог, а значит,
                    Случилось то, к чему хоть не стремился,
                    Но что приветствую я вздохом облегчения.
                    Я больше им ничем помочь не в силах.
                    Ведь весь мой скот
                    Я предложил к услугам всех желавших, -
                    Никто не взял.
                    И я сейчас свободен. Вне претензий.
                    Могу вас отпустить, границу бедности
                                               переступивши.
                    Вы больше не нужны:
                    Отныне - убить меня навряд ли кто захочет.
     Оба сыщика.
                    Так можем мы идти.
     Маулер.
                    Вы можете. И я могу. Притом куда угодно,
                    Хотя бы и на бойни.
                    Мы эту штуку строили в Чикаго:
                    Большие деньги и обильный пот.
                    Теперь же это - строчка анекдота
                    О том, как некто строил небоскреб
                    Практичнейший и самый ценный в мире,
                    Но материалом этому домине
                    По недосмотру
                    Иль дешевизны ради
                    Он предпочел дерьмо собачье взять.
                    И жить в том доме было трудновато,
                    И свелся бум к короткому итогу:
                    Большая вонь - и маленький профит.
                    А кто из дома этого сумеет вылезть,
                    Тому воистину - от радости плясать.
     Первый сыщик (уходя).
                    Так-с. Этому конец.
     Маулер.
                    Того, кто слаб, удар сбивает с ног.
                    Меня ж подымет он в духовные высоты.

9
                         Безлюдный район скотобоен.
          В снежной метели вдова Лаккернидла натыкается на Иоанну.

     Вдова Лаккернидла.
                    Ах вот вы где? Куда же вы бежите?
                    Письмо-то отдали?
     Иоанна. Нет. Я ухожу отсюда.
     Вдова Лаккернидла. Я так и знала! Сейчас же верните письмо!
     Иоанна.  Нет,  вы  его не получите. Незачем вам и подходить ко мне. Там
опять  что-нибудь  про насилье сказано. А теперь все уладилось, только вы не
хотите успокоиться.
     Вдова  Лаккернидла.  Вот как? По-вашему все уладилось?! А я-то сказала,
что  вы  честная,  иначе вам вообще бы не дали письма. Мошенница вы, не наша
вы, а ихняя. Дрянь этакая! Отдайте письмо, которое вам доверили.

                    Иоанна скрывается в снежной метели.

Эй вы! Опять исчезла.

10
                               Другой район.
           Иоанна, убегая в город, слышит разговор двух рабочих.

     Первый.  Сначала  они пустили слух, будто работа на бойнях возобновится
полностью.  Сейчас, когда часть рабочих ушла, чтобы вернуться поутру и стать
на  работу,  оказывается,  что  бойни  вообще  не будут открыты, ибо Пирпонт
Маулер разорил их владельцев.
     Второй.  Коммунисты  были  правы. Рабочим не надо было разбегаться. Тем
более что все чикагские предприятия объявили на завтра всеобщую стачку.
     Первый. Нам об этом здесь не сообщили.
     Второй.  Скверно!  Видимо,  часть  посланцев  подвела. Многие, узнав об
этом, остались бы. И даже несмотря на то, что полиция пустила в ход силу.

                      Иоанна, блуждая, слышит голоса.

     Голос.
                    Нет оправданья тому,
                    Кто не пришел. Камень
                    Поверженному не оправданье.
                    Пришедший, не докучай
                    Рассказом нам о трудностях,
                    А молча себя или весть
                    Отдай в распоряжение.

    Иоанна остановилась и бежит в другую сторону. Опять останавливается.

     Голос.
                    Мы дали тебе поручение.
                    Дело было срочное.
                    Кто ты, мы не знали.
                    Ты могла порученье исполнить, но могла и
                    Предать нас.
                    Что ты сделала?

             Иоанна бежит дальше. Новый голос ее останавливает.

     Голос.
                    Где ждут, туда надо прийти!

   Озираясь, чтобы спастись от голосов, Иоанна слышит их со всех сторон.

     Голоса.
                    Невод, которого одна ячейка
                    Разорвана, не годится весь.
                    В этом месте сквозь невод уходит вся рыба,
                    Невода будто и нет.
                    Так окажутся ни к чему
                    И все остальные ячейки.
     Голос вдовы Лаккернидла.
                    Я за тебя поручилась,
                    Но письмо, в котором была правда,
                    Не отдала ты.
     Иоанна (падает на колени).
                    О правды ясный свет! Некстати омраченный
                                                         вьюгой
                    И впредь невидимый. О, как чудовищны метели!
                    О слабость плоти! Что можешь пощадить ты,
                                                          голод?
                    Что победит тебя, ночная стужа?
                    Вернуться я должна!
                              (Бежит обратно.)


X
                  Пирпонт Маулер, унизив себя, возвысился.
                             У Черных Капоров.

     Марта (девушка из Черных Капоров). Третьего дня сюда приходил посыльный
от  мясного  короля  Пирпонта  Маулера.  Он  собщил,  что  Маулер  хочет сам
заплатить  за  наше  помещение  и вместе с нами начать большое дело в пользу
бедных.
     Малберри.  Господин  Снайдер! Уже вечер субботы. Прошу вас или уплатить
квартирную плату - она же так ничтожна, - или очистить мое помещение.
     Снайдер.  Господин  Малберри,  мы  как  раз  ожидаем господина Пирпонта
Маулера. Он обещал нам поддержку.
     Малберри.  Милый  Дик!  Голубчик  Альберт!  Выставьте-ка  движимость на
улицу.

             Двое мужчин принимаются выносить мебель на улицу.

     Черные Капоры.
                    Скамью покаянья выносят вон!
                    Хищною хваткой грозит рука
                    Паровому органу и кафедре.
                    И громко взываем мы:
                    "Приходи скорей, богатый Маулер!
                    Своими деньгами
                    Спаси нас, спаси!"
     Снайдер.
                    Семь дней уже на ржавых дворах
                    Люди стоят, наконец-то лишенные работы.
                    Свободные, от крова, толпятся они
                    Снова под снегом и ливнем.
                    Над ними зенит неведомых судеб.
                    Ах, милый господин Малберри! Немного
                                                теплого супа
                    И чуточку музыки - и они у нас в руках,
                    И царство божье - раз-раз - и готово!
                    По-моему, хороший оркестр, приличный суп,
                    Только жирный взаправду, - и вот уже богу не
                                                      о чем тужить.
                    И вот уже весь большевизм
                    Окончил дни свои.
     Черные Капоры.
                    Взорваны дамбы веры
                    В нашем старом Чикаго,
                    И грязный поток материализма
                    Угрожающе хлещет в последний дом.
                    Глядите - качнулся! Глядите - тонет!
                    Держитесь! Держитесь! Богатый Маулер грядет!
                    Он уже у порога и деньги несет.
     Один из Черных Капоров. Куда нам теперь девать публику, майор?

                   Входят трое нищих, среди них - Маулер.

     Снайдер (кричит им). Этим только бы супу! Нету здесь никаких супов! Тут
есть божье слово! Небось, услышав это, сразу улепетнут.
     Маулер. Здесь трое, прибегающих к вашему богу.
     Снайдер. Садитесь там и ведите себя смирно.

                             Все трое садятся.

     Человек (заглянув в комнату). Здесь Пирпонт Маулер?
     Снайдер. Нет, но мы его ждем.
     Человек.  Мясозаводчики  хотят говорить с ним, а ското